Кого он хотел обмануть тогда, летом 1624 года, двадцатилетним юношей храбро и безрассудно отправляясь в Константинополь на поиски Бессмертного, некогда раскрывшего невообразимые тайны молодому Парацельсу? Похоже, что себя! Точно, себя! В результате пятнадцать долгих лет провёл он в плену у коварного Берканда – толок коренья и минералы, варил эссенции, вдыхая ядовитые зловонные испарения, плавил неизвестные металлы и растил гроздья разноцветных кристаллов. Сотни раз Иоганн планировал побег, но всегда терял сознание, как только наступал момент действовать. Потом долго болел и по крошкам восстанавливал силы, валяясь на жухлой соломе в тёмном холодном углу мастерской…
Жид знал своё дело!
Красивый, но нелюдимый, коротко стриженный, с тёмно-оливковой кожей и вечной саркастической улыбкой на губах, на вид лет пятидесяти – Зеки мыслил совсем другими категориями, нежели обычные люди. Он, похоже, давно перерос полутона и полуэмоции обыденности, он устал доверять людям, ждать или надеяться на что-то. Он беспощадно, силой власти свершения добивался желаемого, он не просил, а заставлял, он забирал всё, ничего не отдавая взамен! Его злоба была ужасна, а месть неутолима, корысть и алчность безграничны, а равнодушие к событиям мира и жизням людей было надменным, осмысленным и нарочитым! Страшная судьба Бессмертного, потерявшего человечность…
Тогда, более двадцати лет назад, «дух Учителя» спас Иоганна в первый раз – валяясь в горячечном бреду после очередного намерения сбежать, он явственно ощутил себя Парацельсом, обладающим достоверным знанием о том, как снять медный ошейник раба, как приготовить снадобье, позволяющее преодолеть заклятие Берканда, как добраться до порта и попасть на корабль, отплывающий на Крит. И всё удивительным образом получилось! Знание, дарующее свободу, было истинным! Правда, тогда же пришло ещё одно истинное знание – Жид будет мстить! Не нужно было воровать у него порцию готового Эликсира – янтарного цвета прозрачную горошину, горящую на свету золотым огнём… Не нужно…
Много позже, развивая идеи Парацельса, увлекаясь практиками сродства и преобразования, Иоганн сам разгадает действенный секрет «Питьевого Золота», досконально сравнив своё изделие с похищенным у Жида образцом по массе и плотности, цвету и прозрачности, плавкости и взаимодействию с нужными реактивами. Скормленные маленьким крысятам частички образцов сработали! Крыса, отведавшая Эликсир Берканда, прожила одиннадцать лет, а Эликсир Глаубера продлил крысиный век почти до шестнадцати лет. Сам же принять Эликсир Иоганн так и не осмелился, разумно и обоснованно полагая, что тем самым навлечёт на себя проклятие Жида и поставит своё благополучное существование под угрозу!
Взрослая сознательная жизнь Иоганна Глаубера была интересной, насыщенной событиями, открытиями и свершениями. Он внёс огромный вклад в науку и тайные знания, дружил с самыми известными учёными, алхимиками, мистиками и магами своего времени, добровольно и активно помогал Братьям Смотрящим в их нелёгкой миссии. Но главными своими успехами и достижениями Иоганн искренне считал всего два деяния. Первое – участие в создании и утверждении на Большом Совете в Амстердаме свода правил «Нераспространение», подразумевающего строгое шифрование и особое сохранение алхимиками и мистиками текстов, содержащих опасные знания. А второй важнейшей заслугой считал он своевременную передачу хранителям «Союза Закона» единственного экземпляра своей рукописи «Magisterium»[97 - Магистериум – одно из названий Философского камня в алхимии.].
А вот со снами нужно было что-то делать! Дальше жить становилось всё трудней и мучительней!
О, этому миру есть про что вспомнить —
Мелкими буквами вехи в истории!
Люди спешат свои жизни наполнить
Радостью, скорбью, счастьем и горем!
В октябре 1661 года на всемирном Совете в Амстердаме председательствовал уважаемый в кругах мистиков и корифеев тайного знания шестидесятилетний Мастер Братства Смотрящих по имени Чжу Чжию, известный также как Учитель Шуньшуй. Именно он, посланник и полномочный представитель даймё Хика?то {35} и Мастера Токугавы Мицуку?ни, говорил и принимал решения от лица всего Братства – большая честь и великая ответственность {36}!
А именно эти понятия – Честь и Ответственность – определяли благие деяния Учителя Шуньшуя в течение всей его жизни. Он с шестилетнего возраста постигал даосские премудрости в одной из китайских монастырских школ «Сяньдао», основанных в стародавние времена лао Вэйдо?у {37}, став к тридцати трём годам непревзойдённым Мастером духовной алхимии «Шеньсянь» – высшего наследия бессмертных сяней, сохраняющего в себе принципы постепенного преобразования духа и тела человека до состояния «Цзинь Дань».
С 1634 года Мастер Чжу Чжию возглавлял монастырское Братство «Люга?й» {38} – тайную силу и невидимое войско Смотрящих, а кроме того, успешно представлял интересы Братьев, служа на разных должностях в правительственных учреждениях династии Мин.
В 1644 году Шуньшуй ушёл в оппозицию маньчжурским захватчикам, до основания потрясшим Поднебесную. Его боевые отряды почти пятнадцать лет охраняли экстренно сокрытые исторические святыни – книги и предметы искусства, собирали важную информацию о планах врага и готовили военное сопротивление узурпаторам.
Мастер Чжу Чжию готов был посвятить остаток жизни борьбе с циньцами, но Братья трезво оценили ситуацию и благоразумно решили предоставить истории самой разбираться в своих хитросплетениях, а мудрого и опытного Шуньшуя сохранить для Всеобщего Блага. Поэтому в 1659 году по приглашению Мастера Мицукуни Чжу Чжию переехал в Японию, став главным историческим консультантом Братства и полномочным послом в других странах.
Многие люгай переселились тогда в Японию, пополнив ряды сохэ?й и ямабу?ши[98 - Сохэ?й – так в средневековой Японии называлась монастырская стража, которую формировали буддистские обители из числа своих монахов. В традиции Братства Смотрящих сохэй также назывались охранники поселений, дозорные на дорогах и горных перевалах. Ямабу?ши – горные отшельники.], но бо?льшая часть просвещённых бродяг остались служить в Китае и Корее, помогая Братьям в длительной и кропотливой работе по сбору исторического наследия, опасных артефактов и источников запретных знаний.
Млечный Путь – моё направление,
Лунный свет – седина в волосах…
Просто жить, не считая времени,
Сохраняя покой в глазах!
Мысли очень немногого просят —
В эту ночь не поспать до утра,
Гостем стать на празднике осени,
Посидеть у большого костра,
Покружить среди чёрных веток,
В перекрестии скупых лучей…
И впитать, словно память предков,
Горький дым и огни свечей!
Можно представить себе радость и восхищение Элиаса Эшмола, которому в те дни довелось лично пообщаться с хранителем и носителем даосской традиции! Эл не так давно посвятил свою жизнь Учению, а потому ему, как восторженному неофиту, было крайне важно использовать любую возможность соприкосновения с «Истоками и Корнями»! Учитель Чжу Чжию оценил это неукротимое стремление, проведя с Эшмолом почти месяц в доверительных беседах у ночного костра…
К удивительной компании даосских посвящённых неожиданно присоединился старый приятель и коллега Эшмола Иоганн Глаубер, настойчиво ищущий новое действенное средство для «трансмутации» своего духа и тела, которое бы сулило избавление от навязчивых снов, утомления и затяжных приступов головной боли… Так Дао нашло себе ещё одного чудаковатого, уже немолодого и очень нездорового чужеземного последователя!
Непростая жизнь и благое Служение всех этих замечательных, увлечённых и искусных людей – яркий пример и точный ориентир для многих поколений Идущих, отказавшихся от всего ради Пути, но заслуженно получивших неизмеримо больше, чем можно себе представить в самых откровенно корыстных фантазиях!
Кстати, было бы неправильно и несправедливо умолчать о других представителях мирового мистического сообщества, присутствовавших на Большом Совете в Амстердаме! Про каждого из них можно было бы написать книгу, поэтому хотя бы перечислим наименования Союзов и имена отдельных деятелей, отдавая дань памяти и благодарности за их вклад во Всеобщее Благо!
ПЕРЕЧЕНЬ ПРОЧИХ УЧАСТНИКОВ СОВЕТА:
– Ка?нтор Дайс из Братства «Союз Закона» (S.S.S.G.G.) за Гроссмейстера Ри?хтера;
– Магистр Лэрд Росс из Тайного Союза «L.B.B.»;
– Гроссмейстер Герму?нд Ве?стер из Братства «Хельхейм»;
– Мастер Ааррон Рич из Братства (Ложи) Уоррингтона;
– Мастер Альв И?рвинг из Братства (Ложи) Стаффордшира;
– Дэниэл Норри из Герметического общества (Ложи) Эдинбурга;
– Слушатель Уильям Уилсон за умершего Мастера Николаса Стоуна;
– Господин магик Жан Ланж;
– Мастер сэр Роберт Морэ?й;
– Магистр сэр Томас Во?ган;
– Химикус Ве?нцель Зе?йлер;
– Алхимик Джабраи?л Суфи?;
– Некто, именующий себя Сахир Аль Джилда?хи;
– Некто, именующий себя Азама?т Хоаки?м Хамза?;
– Московский посольский стряпчий Артамон Матвеев, с ним и?ноки Досифей и Гурий. {39}
Со всеми полномочными участниками Совета, лично подписавшими «Доктрину Нераспространения», присутствовали ещё около тридцати сопровождающих из числа учеников, подмастерьев, толмачей и сотоварищей.
Ну и честно говоря – этот Совет так и остался единственным в истории представительным и значимым форумом высокоранговых деятелей мирового мистического сообщества, на котором единогласно были приняты важнейшие решения, действие которых актуально доныне! Мистики, алхимики и маги не любят шумных сборищ, избегают компаний коллег и конкурентов, предпочитая знать, уметь и молчать {40} в гордом безопасном одиночестве!
3.7 Как пройти в логово Бабы Яги?
По весне снежки? наперёд таяли,
Соком в дерева невозврат ушли,
Облетал цвет – на недолог век,
Проросло быльё на прощание!
Ещё в осень листва не повянула,
На стару? луну в ночь без облачка,
Потянулись в путь лебедятушки,
А за ними след родное дитятко!
Покроила мать из холста рубище —
Не мыто, не крашено, не вышито.
Не дала мать дитю подпоясаться,
Босу да нечёсану за порог вывела!
Из живых в мёртвые не торопятся,
Из покойных обрат не вертаются…
С глаз долой, из души вон дитятку,
Не её поминать да кручиниться!
Был у местных сельских баб плач или, как ещё говорят, вой. Назывался он длинно – «Как яжи?нка-девка[99 - Яжи?нка – в фольклоре славянских народов злая лесная ведьма.] по дворам ходила и ди?тяток в леса уводила». И по содержанию был тот плач вполне правдивым. Так оно и было! С весны до конца лета ходила обычно взрослая девка-яжинка по хуторам и селищам, примечала девчонок видных и здоровых, разговоры с ними вела, шепталась, тетёшкалась… А родне в то вмешиваться нельзя – проклянёт! Потому, увидел ведьму – отвернись, дела свои делай и ни о чём потом дитятко родное не расспрашивай, как ни в чём не бывало живи!
Сиротке Вилюде шёл уже двенадцатый год, но была она пока маленьким бледным недокормышем на худых длинных ногах, ходила – как прозрачная травинка колыхалась. Жила сирота совместно с многочисленными отпрысками своей тётки – старшей сестры покойной матери, в семействе небогатом и незнатном. Тёткин муж промышлял извозом, а потому дома бывал от силы раз в месяц. Родных детей сторонился, но охотно участвовал в процессе пополнения семейства новыми членами – загибая и пользуя покорную бабу где приспичит, не стесняясь детворы и соседских косых взглядов.
Вилюду родня не замечала, но хоть и не обижала! Росла девчонка как дикая трава, больше молчала, была задумчива, рассеянно глядела на мир огромными зелёными глазами. По хозяйству работала исправно, охотно, без посторонних окриков и напоминаний. Младшие – братец и три сестрицы Вилюду любили, ластились, получая от неё то, что никогда не видели от своих родителей и других детей – заботу и внимание.
А к девке-яжинке она при встрече сама подбежала, влекомая неведомым порывом, но потом смутилась, глаза опустила, попятилась… Дева молча взяла Вилюду за руку, отвела на солнечный пригорок, посадила перед собой, достала из сумы душистую вяленую рыбу и полосы сушёного мяса, репу и черемшу, стала неторопливо кормить девочку с рук, расспрашивать, напевать да посмеиваться. Таких яств пробовать сироте не доводилось! С непривычки опьянела от еды, осоловела, привалилась к коленям яжинки, а та приобняла её, примостила удобней и начала расчёсывать сиротские космы костяным гребнем, что-то тихо рассказывая и баюкая.
Ушла Вилюда навсегда с волшебной девой в тот же вечер! Тётка слова не сказала на прощание, а мелкие похныкали немного, а потом-таки уснули обречённо в своём кутке на свежем сене.
Шли не торопясь, почти три дня… По пути захватили ещё одну девчонку с дальнего хутора – ровесницу Вилюды по имени Лея. Останавливались часто, ели, пили и перенимали у яжинки нужное знание. Совсем скоро предстояло молодым претенденткам держать ответ перед ма?мынькой Яной, и от того, насколько быстрыми и верными будут их ответы, совершенно точно зависела дальнейшая судьба девчат.
Ма?мынька Яна: Как ты шла, меня нашла?
Яжинка молодая: Шла бо?са, простоволоса да не подпоясана, лунной ночью, с подружкой за ручку, прямо по ручью!
Мамынька Яна: Как мамыньку признать и как величать?
Яжинка: Мамынька одна черна меж белых дев, у трёх дерев, поди к ней да в ножки кинься!
Мамынька Яна: Как мамынька тебя угостит да приласкает?
Яжинка: Мамынька волоса мне в лы?со оброет, водицей помажет да шамилёй[100 - Шамиля? – метла.] по спинке уважит!
Мамынька Яна: Как поскачешь и почему не заплачешь?
Яжинка: Разоблачусь нагишом, поскачу голышом радостно, по калёну мостику, над жижо?й смрадной – спиной к воле, а лицом к доле!
Мамынька Яна: А коли заплачешь али све?рзишься?
Яжинка: Два раза? ещё через срок по месяцу могу пробовать, а пока в ожидании служкой чёрной[101 - Служка чёрная – служанка, выполняющая чёрную (грязную) работу.] на шляхе[102 - Шлях – большая дорога, она же тракт, большак.] победу?ю!
Мамынька Яна: А коли в три раза не управишься?
Яжинка: Быть мне чёрной служкой на шляхе аж десять лет!
Мамынька Яна: А коли вошла, что нашла?
Яжинка: Нашла мамыньку любимую и милых подруженек, а ещё дом на четыре года, урок и старания!
Мамынька Яна: Кому про то поведаешь?
Яжинка: Лишь ветрам, дождям да солнышку поведаю, боле никому!
Мамынька Яна: А не сдюжишь, что с тобой поделать?
Яжинка: Гнать меня дрыном сохатым, чтобы дорогу назад забыла!
Мамынька Яна: Тогда встань пока да поцелуемся!
Про лесную ведьму Яну Яги?шну юная Вилюда, как и все сельские дети, была премного наслышана сызмальства. Соседство с Купелищем подогревало интерес местных жителей, будоражило фантазию и интриговало. Чего только не рассказывали бабы тусклыми зимними вечерами… Ныне же пришло время узнавать правду и удивляться!
Наперво, оказалась чародейка вовсе не оборванной страшной старухой, а статной красивой женщиной в крашеном тёмно-сером платье, подпоясанном широким кожаным ремнём. На дорогом том ремне чернели серебром бляхи, висел нож и превеликое множество шелестящих подвесок-оберегов. Поверх платья надета была меховая короткая беличья безрукавка, а через плечо – объёмная тканевая сума. Волосы у женщины были тёмные, густые, с каким-то особым блеском, небрежно перехваченные в нескольких местах простой верёвкой. На шее тускло поблёскивала массивная серебряная двойная витая гривна[103 - Гри?вна – шейное украшение в виде обруча, обычно из бронзы или драгоценного металла.], к коей крепилась аккуратная подвеска – птица с распростёртыми крыльями.
И нога у неё была не костяная – это Вилюда хорошо рассмотрела, пока кланялась в ножки мамыньке! На левом колене правда имелся щиток, сделанный из лопатки какого-то крупного зверя, но похожие приспособы девочка видела и раньше, только берестяные… Надевают их те, кому часто приходится вставать на одно колено – сборщики грибов, трав и ягод, плотники, гребцы, охотники.
Сохатый дрын оказался гладким тёмным посохом, овитым двумя небольшими, но очень натурально выглядевшими бронзовыми змейками. К навершию крепились цветные крупные перья, а само навершие представляло собой настоящую железную острогу?[104 - Острога? – орудие для ловли рыбы с несколькими зубьями.], с чёрными мощными зазубренными жалами.
Встретились, точно, у трёх старых дубов на склоне, плавное понижение которого упиралось в рукотворное болото Купелище. Сопровождали мамыньку Яну три взрослые девки-яжинки в светлых рубахах, простоволосые и босоногие, с мётлами в руках. Вокруг болотного ка?пища[105 - Ка?пище – культовое место.] чернел широкий ров со стоячей пахучей водой, через него в одном месте был перекинут мостик из двух берёзовых стволов. Там рядом уже дымились факелы и горели блёндочки[106 - Блёндочка – светильник в корпусе.] внутри многочисленных звериных черепов, кои расставлены и развешены были повсюду – на пнях, кольях, на ветвях деревьев и просто на земле…
Очень красиво, загадочно и волнующе!
Чародейка самолично, не спеша, осторожно и аккуратно побрила девчачьи головы своим острым ножом, обтёрла лысины подолом платья и чмокнула каждую в макушку. Одежды девчонок и срезанные волосы завязала в узел и безжалостно швырнула в пламя большого костра. Одна из старших яжинок старательно натёрла тщедушные голые тельца будущих учениц ароматным жиром и дала каждой отхлебнуть травяного отвара из деревянной плошки…
В эту же секунду вспышка озарила ночной лес – ярко и жарко вспыхнул узкий берёзовый мостик! Девки-яжинки взмахнули мётлами и приложились упругими прутьями по спинам и ягодицам девчонок, побуждая их бежать сквозь огонь!
Бешеная и необъяснимая радость обуяла Вилюду, ей было и больно, и весело сразу, она впервые в жизни пронзительно завизжала и захохотала, вихрем промчалась босыми ногами по горящим брёвнам, не замечая дыма и жара, а потом, развернувшись, поймала в объятья визжащую Лею и вместе с ней повалилась в прохладный мох и болотную жижу их нового дома!
Но как выяснилось вскоре – на Купелище яжинки постоянно не жили, а только обучались премудростям и проходили подобающие своему году испытания… Селение же было обустроено в берёзовой роще, на сухом песчаном высоком и привольном месте. Состояло оно из шести просторных землянок со скатами из сосновых стволов, укрытых толстым слоем песка и дёрна. В каждой землянке был очаг, спальный помост и умывальня. Жили по шесть ровесниц в доме. В пятой землянке жила мамынька Яна с четырьмя старшими яжинками-помощницами, а в шестой хранили запасы, питались и собирались все вместе в холодные месяцы.
