* * *
Огнем занималась уже добрая половина избы.
* * *
Как сквозь пелену, Третьяк видел, как Пелагея совершенно спокойно подошла к горящему шкафчику, достала из него свечу, об него же и зажгла ее. Подошла к столу с новорожденным, который странным образом замолчал, поставила третью свечу и взяла в руки нож.
* * *
Третьяк силился подняться, но тело не слушалось его.
* * *
Он мог только смотреть, как Пелагея говорила какие-то слова на каком-то зверином языке, а затем три раза ударила ножом в грудку младенца.
* * *
От увиденного Третьяк встрепенулся и через силу поднялся на ноги.
Дым застилал всю избушку, и уже становилось трудно дышать.
* * *
Третьяк нащупал рукой табуретку и с силой обрушил ее на голову Пелагеи, та упала на пол и казалась бездвижной.
От удара Третьяк тоже не удержался на ногах и упал. Ползком он добрался до Знахарки. Нащупав пульс на шее, он начал вытаскивать ее во двор.
* * *
Во дворе Знахарка пришла в себя и прошептала:
– Забава…
* * *
Третьяк, шатаясь, пошел в избушку. Переступив через неподвижное тело Пелагеи, он с трудом вытащил тело Забавы из дыма и огня.
* * *
Когда Третьяк вернулся за убитым младенцем – Пелагея исчезла. Он взял на руки мертвого младенца и выбежал во двор.
* * *
Огонь уже выбивался на крышу избушки.
Эпизод 2
Расправа
30–31 марта 1862 года, Костянки
Во дворе усадьбы собрались «уже не крепостные крестьяне» с факелами в руках.
Сначала тихо, а затем все громче толпа орала:
– Выходи! Мы свободные! Ты ответишь за обман!
* * *
На крыльцо дома вышел хозяин в не застегивающемся на животе гусарском доломане с револьверами в руках.
* * *
Увидев вооруженного хозяина, мужики и бабы замолкли.
* * *
Мужик со шрамом на лице, явно хорохорясь, перекинул топор из руки в руку и зашагал к крыльцу.
* * *
Хозяин прокричал ему:
– Тимоха! Стой, дурак!
* * *
Тимоха, ухмыляясь, начал подниматься по ступенькам.
* * *
Хозяин направил взведенные револьверы в воздух и разом нажал на спусковые крючки – выстрелов не было. Он нажал еще раз – осечка?
* * *
Тимоха с размаха ударил его топором по голове. Окровавленный хозяин упал, и его тело покатилось вниз по ступенькам.
* * *
– Бери что хошь! – прокричал толпе Тимоха и первый кинулся в терем.
* * *
За околицей имения стоял Игнат, держа под уздцы пару вороных с поклажей.
Крики из усадьбы доносились даже до него.
На небе показалась луна, и Игнат увидел приближающийся силуэт – это была Пелагея.
Игнат спросил:
– Что?
Пелагея покачала головой:
– Матрешка не у них.
Игнат нахмурился:
– А что они?
Пелагея, покачнувшись, ответила:
– Дело сделано. Первые мертвы.
Игнат помог ей взобраться на жеребца.
* * *
Удаляющиеся силуэты двух всадников освещались заревом от горящего имения.
10 серия
Эпизод 1
Новости
31 марта 1862 года, Костянки
Под утро, когда Знахарка делала себе перевязку с какой-то мазью, в баньку тихо, без стука вошел Третьяк.
Глядя на спящего младенца, он прошептал:
– Матушка, как ты?
Знахарка кивнула:
– Говори!
Третьяк продолжил:
– Я принес молока для младенца и… плохие вести.
Знахарка вопросительно посмотрела на него.
Третьяк глубоко вдохнул, было видно, что он сильно переживает:
– Ночью был бунт. Крестьяне убили хозяина и живьем сожгли его жену и детей в тереме. Крестьяне мало что помнят – как будто были опоены каким-то зельем. Перед бунтом Тимоха сеял смуту по дворам. Он рассказывал, что крестьяне уже свободные люди, а барин замалчивал это, и предлагал идти к барину на разбор. Сейчас крестьяне разбегаются кто куда, потому что боятся сурового наказания властей.
Знахарка внимательно выслушала Третьяка и прошептала:
– Вон там возьми чистую тряпицу, оторви полосочку, намочи молоком и поднеси к губам младенца.
Третьяк в точности все выполнил.
Знахарка с облегчением вздохнула, когда мальчик начал посасывать молоко.
– Езжай в город в полицию. И пусть дадут телеграмму Тихо-миру. Он должен помочь. Я скоро покину этот мир – нож был отравлен.
Третьяк нахмурился.
Знахарка погладила младенца по голове:
– Дети, зачатые в Купальскую ночь, наделены волшебной силой, но этот – особенный.
