Утром мальчик уже мог видеть, что радиус вихрей-змеек вокруг него вырос почти до шестидесяти сантиметров, что заметно улучшило ему обзор ближайших к нему вещей.
– И это значит… что у наставника теперь проблем не будет? Сил же хватит?
– Сил хватит, – усмехнулся мальчик, – но проблемы будут. Как твои листики не слушались меня, так листья Яра будут чужды нам обоим.
– Мы к ним привыкнем, – ничуть не обеспокоилась Шенне. – И они к нам тоже.
– Угу.
– Тогда займемся чем? – повеселела девочка.
– Давай проверим их, – Талик остался серьезным, не поддержав ее стремления к игре.
– Кого?
– Небесные дары от листьев Яра.
– Ты серьезно?!
– Ну да! Нам к Кальину сегодня не идти, все наши вихри розовы сполна. Когда еще подобный случай подвернется?
– Да, но… – засомневалась девочка, – разве это можно? Самим, до праздника и ста восьмидесяти лун?!
Община придерживалась правила выявлять у подростков большие небесные дары строго в дни Праздника молодых. У традиции, впрочем, были свои основания.
Во-первых, считалось, что лишь к четырнадцати-пятнадцати годам дети могут высвободить небесную силу, достаточную для сложного призыва, не истощая свои защитные дары. Во-вторых, было подмечено, что наследные дары могут никак себя не проявлять до указанного возраста. Наконец, первый призыв считался настолько важным, что для него полагались обязательными наставления мастера, владеющего тем же даром, – неудача с первым призывом почти гарантировала проблемы с его применением в будущем.
– Уверенности нет, Шенне, – не стал спорить Талик, – но это ж не наследные дары. Это души частички, которые дары уже имели. Нам остается лишь учить призыв.
– Да так-то да… – все еще сомневалась она.
– И нам они нужны сегодня, – спокойно продолжал мальчик, – не через тридцать лун. Ведь окажись мы снова как тогда, против чужого… что б мы предприняли с тобой?
Припомнив все еще не успевшие померкнуть страхи того дня, Шенне вздрогнула.
– Да, здесь ты прав. Нужна нам сила и способность защититься, – осознав важную цель, она наполнилась решимостью. – Мне кажется, что коготь я призвать смогу.
Все знали, что Яр Каир обладал двумя небесными дарами воина – лазурной чешуей и темно-синим когтем, что и в его времена уже считалось большой удачей. Коготь был менее ценным даром, им обладали многие воины общины, тогда как лазурная чешуя со временем среди калахасцев извелась. Яр был последним ее живым носителем.
– Тогда давай.
Девочка встала, сфокусировала взгляд на правой руке, постаралась представить образ синего когтя, что не так давно демонстрировал ей дед, и бойко выкрикнула широко известные слова призыва:
– Дар-сомран!
Рой розовых лепестков сорвался с кружащих вокруг Шенне вихрей, устремляясь к ее правой руке, и каким-то таинственным образом, словно каждый лепесток знал, что ему надо делать, начал формировать небесное оружие – сначала стреловидное лезвие, а затем тонкую рукоять, с запасом обвившую четыре пальца девчачьей ладони.
– Так и должно быть? – указал мальчик на словно покусанную правую сторону когтя.
– Нет, получилось плохо, – виновато пробурчала Шенне. – Чуть стоило отвлечься, и вот так… И цвет не тот, и очень долго было.
Насколько девочка помнила, призыв деда длился менее двух секунд, а его клинок был идеально ровным и отливал ультрамарином. У нее же получилось покусанное голубое лезвие, на призыв которого понадобилась почти половина минуты.
– Не беспокойся, – подбодрил ее мальчик, – это ж первый раз. Давай проверим, что наш коготь может. Тяжелый он?
– Нет, ничего не весит, – Шенне покрутила кистью и легонько махнула когтем в сторону.
– И хорошо. Вон тот вон камень, – Талик указал на булыжник размером с пару детских кулаков, уже очень давно на их поляне валявшийся. – Разрежь его.
– Сейчас…
Девочка подползла к камню, прицелилась и, слегка замахнувшись, без труда разделила его пополам. Вернее даже сказать, не пополам, а на меньшие половинок части, так как на толщину лезвия их сумма стала исходного булыжника меньше. В земле под камнем остался след от прошедшего внутрь почвы клинка.
– Невероятно жгуч! Давай еще проверим, – Шенне присела на корточки и начертила длинную дугу; трава и земля под когтем послушно «сгорели», оставив после себя лишь пепельные ошметки.
Шенне покрутила оружие в руке, внимательно его разглядывая. Часть лезвия, что была в земле, немного истончилась по сравнению с его остальной поверхностью. Девочка аккуратно провела по когтю пальцем, желая стереть с него пепельные пылинки, но те, вместо того чтобы собраться на подушечке пальца, будучи придавленными к клинку, просто исчезли.
Талик тоже осторожно поднес свой палец, прикоснулся. Клинок показался ему гладким и немного прохладным.
– Как удивительно, Шенне, этот клинок невероятно жгуч, но нам совсем не страшен. Он пальцы нам не режет и не жрет!
– Хм… а вот так? – девочка нанесла очень легкий удар по укрытой краем туники коленке. Клинок мгновенно аннигилировал ткань, что попалась ему на пути, но остановился, упершись в кожу, оставшуюся в итоге невредимой. – И правда, – уже не боясь она ударила о голую коленку сильнее, и на этот раз плашмя.
Лезвие обломилось. Маленькая часть с кончика по инерции ушла в землю и вырыла в ней неглубокую ямку, а та, что ударилась о ногу, рассыпалась мелкими голубыми осколками вниз. Получалось, что жутко агрессивный ко всему остальному коготь не может ранить призывателя и крошится при попытке тому навредить.
– Еще я знаю, он живет недолго, – задумчиво произнесла Шенне, утапливая вглубь земли голубые осколки.
– Насколько?
– Я не знаю, с чем сравнить. Быть может… как от нас до площади дойти, – неспешным шагом это занимало минут десять.
– А после что?
– Мне неизвестно. Возможно, просто исчезает он. Давай, может, проверим с новым?
Талик оценил, насколько посерели их с Шенне змейки-вихри. После призыва они все еще были преимущественно розовыми, но серого цвета все же добавилось.
– Я предложил бы чешую призвать. А после, если лепестков достанет, коготь.
– Да, можно б было… вот только я не знаю чешуи. Одних лишь слов не хватит для призыва.
Она много раз просила деда продемонстрировать ей лазурные чешуйки, но, несмотря на всю к внучке расположенность, Яр Каир так ни разу и не согласился, отбрехиваясь тем, что это слишком для всех опасно. На тот момент Шенне были известны лишь сопутствующие призыву слова.
– Условия я знаю, – неожиданно заявил Талик.
– Но откуда?
– С дощечки храмовой. Сегодня относил ее от Яр Багура в храм.
Призыв лазурной чешуи после смерти Яра стал считаться временно утраченным даром, а сведения о нем, заранее записанные Советом со слов самого Яра, теперь надлежало хранить в храме как ценную реликвию – до тех пор, пока в общине не появится новый носитель дара.
– Слов пару я не смог понять, но думаю, что это не так важно.
– Так говори тогда!
– Так, первое, – начал припоминать Талик, – чешуйки малы и сини. Представить надо, что они… все тело облепляют, от ступней до лба.
– Что дальше?
– Второе – ощутить каждый кусочек тела, где те должны впоследствии возникнуть. И третье – ощущать их надо теплыми и злыми.
– Чешуйки злыми?! – начала давиться от смеха Шенне.
– Так дед твой передал! – широко улыбнулся в ответ мальчик.
– Вот он чудак! – она знала, что дедушка любил вычурные сравнения. – И это все?
– Не все. Последнее – когда они покроют тело, надо в уме встряхнуть их – чтоб оторвались те от кожи и слились с Бугана даром.
Условия призыва казались совсем не простыми, что, однако, не исключало их некоторой избыточности. Вполне могло статься так, что Яр Каир некоторые действия совершал по своей индивидуальной привычке, а вовсе не из необходимости.
– Талик, может, ты сам?
– Лучше бы ты, Шенне. Твоя связь с листиками Яра… должна быть крепче.
– Так и быть!
Она развела руки в стороны, еще раз повторила в голове продиктованные Таликом условия, закрыла глаза, сконцентрировалась.
– Дар-харогат! – скомандовала девочка, в этот раз решив сохранять полную концентрацию до завершения призыва.
Шенне представила, что синие, с ноготок мизинца чешуйки формируют теплые кольца вокруг ее щиколоток. Когда мысленное ощущение стало достаточно реалистичным, она начала «двигать» эти кольца вверх по поверхности ног. Примерно за две минуты чешуя поднялась до шеи, покрыла лоб, щеки, подбородок, нос, а затем окутала и руки, остановившись у головки локтевой кости.
– Вот это да! – опешил Талик.
Девочка открыла глаза, теперь уже полностью уверенная, что синяя злобная чешуя существует не только у нее в голове. Хотя, судя по расставленным в стороны предплечьям, чешуя была не лазурной, а скорее бирюзовой.
– Что, я красавица?
– Красавица морей! – в изумлении мальчик провел пальцем по гладким чешуйкам, выросшим на ее шее. Края чешуек едва ощущались, от них исходило какое-то странное тепло. – Шенне, – спохватился он, – призыв! Отторгни их от тела!
– Ах, точно!
Девочка снова закрыла глаза, как могла сконцентрировалась на задаче, представила результат, а заодно и вздернула руками, туловищем и даже ногами.
– Отриньтесь! – сымпровизировала она.
– Ох, Шенне, – рот мальчика так и не закрылся.
Сине-зеленые чешуйки отторглись лишь частично, но там, где им это удалось, они съели ткань одежды и хаотично зависли около тела, на расстоянии до двадцати сантиметров от него. Руки освободились от злобных частичек почти полностью, спина – лишь сверху, грудь и живот – кусками, ноги – хаотичным узором.
– Талик! – в ужасе вскрикнула девочка, и от этого еще часть чешуек покинула тело, разлагая на своем пути одежду. – Я… голая почти! Ты не смотри! – в стеснении она прикрыла руками пах, хотя на самом деле передняя часть шорт, что носились под платьем, осталась почти невредимой, лишь с редкими просветами.
– Там ничего не видно, – постарался успокоить ее Талик, – и чешуйки закрывают.
– Не важно, все равно стесняюсь. Вот стану девушкой, тогда скрывать не буду! Как я домой вернусь?! – Шенне готова была заплакать.
– Я дам тебе свою, когда призыв иссякнет, – мальчик решил, что отдаст ей свою тунику, а сам доберется до дома в одних шортах.
– Спасибо! – не думая, она отодвинула ладонью несколько чешуек, зависших у нее прямо перед глазами. – Вот же тварь! – взбесилась она, а с ее бешенством отринулась еще часть чешуи. – Призыв дурацкий!
Теперь она начинала понимать истинную причину, по которой дедушка никогда не показывал ей свой второй небесный дар.
– Посмотри, Шенне.
Талик поднял половинку разрезанного ранее булыжника и медленно поднес ее к бирюзовой чешуйке около ее плеча. Стоило им вступить в контакт, как чешуйка «сожрала» часть камня, осыпав несколько небесных пылинок вниз.
– Действуют, как коготь, – заключил мальчик, – сжигают все, но дружелюбны к нам.
– Попробуй бросить!
– Да, сейчас.
Талик отошел подальше, подобрал вторую половинку от булыжника и бросил ее в «кокон» из наполовину серых вихрей вокруг фигуры Шенне.
– Иди сюда, смотри! – пораженная результатом, забыла о своих бедах и стеснениях она.
В месте, где камень был превращен в небесный пепел, ближайшие сине-зеленые чешуйки стянулись в комок, готовясь противостоять угрозе. Когда же та миновала, они начали проворно растекаться по сторонам.
Талик с Шенне рассудили, что действие чешуи было во многом подобно дар-бугану, который, концентрируясь, атаковал все быстро вторгающиеся в область его действия тела – будь то камни, палки, кулаки или небесные клинки. Но были и отличия: чешуя атаковала не только быстрые, но и медленные цели, а сама она, вероятно, имела куда более сильную защиту.
Примерно через тридцать минут вся сине-зеленая чешуя, висящая вокруг Шенне и еще остававшаяся на ее коже, исчезла. Истощение чешуек произошло неожиданно – вдруг они начали тускнеть и уменьшаться в размерах и примерно в течение минуты исчезли вовсе.
– Дурацкий дар! – заключила Шенне, стряхивая оставшиеся от платья лохмотья. – Я думаю, он потому и вымер! Кому захочется такое применять?
Закончив с опытами, которые для первого раза можно было считать весьма успешными, дети снова уселись около могучего узловатого ствола.
– Так что, Талик, нужны еще листки нам? – поправляла на себе непривычную тунику девочка. – Давай решим.
– Давай. Ты как считаешь?
– Мне кажется, нужны, – Шенне перебирала его пальцы, один за другим ощупывая их фаланги, подушечки, ногти; все они были ей уже хорошо знакомы, как будто свои. – Пусть для обычных дел нам хватит, но в случае поездок дальних…
– Ты права. Но, может, брать лишь те, что могут дать нам нужные дары?
– А почему не всех? – задала резонный вопрос девочка. – Разве нам хуже?
– Уверенности нет, как много можно взять. Как глиняный горшок – песком заполнив, уже не влезут ягоды в него.
