Светлана Жмайлова "Добро пожаловать в новую эру"

– Нет. Не совсем… Кажется, началось!

Селинн смотрела на дрожащую, объятую страхом девушку, с самыми стеклянными глазами, которые могли треснуть от еще одной слезинки. Кровь одной струйкой текла из носа, окрашивая всю нижнюю часть лица в бордовый, неаккуратными пятнами растекалась по рукам и ногам, исчезая в сливе.

Склонившись, Селинн проговорила:

– Усни.

И мир снова пропал.

Глава 7 Сокрушение

Мерзкий звук бил по ушам без остановки. Он был такой смутный, приглушенный, и даже таким оставался безумно раздражающим. Глаза судорожно забегали под веками и ресницы слегла покачивались от этих движений. Что-то напоминающее протяжное кваканье или истошный крик кролика. Она уже слышала такое на ферме, когда отец забивал кроликов, держа их за уши. Помотав головой из стороны в сторону Кайса искала источник звука. Он был то справа, то слева, а после и вовсе оказался сзади.

«Я же сейчас, кажется, лежу? Неужели эти звуки исходят из подушки? Может этажом ниже?»

Девушка резко распахнула глаза и быстро проморгалась. Нежный солнечный луч падал на ноги и немного согревал их. Нижнюю часть лица жутко стягивало, голова будто бы лежала безостановочно на наковальне и была готова сдаться и расколоться сию минуту. Восстановив картинку из двойной сонной в четкую, Кайса заметила сидящую фигуру рядом. Девушка, та самая из душевой, сидела у кровати, сложив руки в замок, расположившийся на коленях.

Оливковая кожа, черные агатовые глаза, полуприкрытые, как у ленивой кошки. Тем не менее, ее взгляд выражал некую обеспокоенность, словно Кайса могла наброситься на нее или выкинуть что-то сумасшедшее. Девушка слегка склонила голову и почти что шепотом сказала:

– Привет. – а потом прочистила горло, видимо от долгого молчания и продолжила. – Как ты?

Кайса сонно огляделась, сдвинув брови и приподнялась. Спутанные блондинистые волосы были наэлектризованы и лезли в лицо. Кайса ощущала, как отекло ее лицо и все еще ощущалась стянутость на подбородке. Она провела по нему рукой и обнаружила корку засохшей крови. Зажмурив на несколько секунд глаза, она обратила открывшийся взгляд на девушку, напротив.

– Привет. Не знаю. А у вас здесь это нормальная практика общаться с незнакомыми людьми как со знакомыми? – удивилась Кайса.

Девушка лукаво улыбнулась.

– Я Селинн или Селена. Селена конечно легче произносится, но Селинн как-то… – она задумалась, скривив губы. – респектабельней.

Уголки ее губ приподнялись, и она посмотрела куда-то вверх. Такая манерность вызвала искреннюю ухмылку у Кайсы.

– Хорошо, Селинн. – Кайса глазами подчеркнула признание её предпочтения.

Они встретились глазами и им подумалось – «Этот момент многое решил».

– Я смутно помню, что произошло. – Потупила взгляд Кайса. – У меня был какой-то припадок?

– Нет. Просто ты начинаешь вспоминать. У Килина было также, именно поэтому я здесь.

Глаза Кайсы удивленно расширилсь.

– Килин? Он тоже из «Альянса»? – Блондинка нервно растирала ладонь.

Селинн пожала плечами и уточнила:

– Видимо – да. Он довольно закрытый парень, но большую часть информации мы получили от него.

– Килин пояснил мне некоторые вещи, но о своей причастности не говорил.

«Может поэтому он мне так знаком?» – подумалось Кайсе.

– Это нормально, как я сказала, он скрытный. – Селинн постучала пальцами по коленке.

– А какую роль ты играешь в этом всем? Ты тоже врач?

Селинн испустила легкий смешок и покачала головой.

– Вовсе нет, я и Килина врачом бы не назвала. – Улыбнулась она. – Я не могу сказать тебе одним словом кто я, но я могу помочь тебе ускорить процесс и вспомнить все менее болезненно и сумбурно.

Брови Кайсы бесконечно тянулись вверх, удивлению не было предела. Этот день самый насыщенный и странный за всю ее жизнь.

«К такому бреду можно и привыкнуть» – подумала Кайса.

– И как же? Гипнозом? – тупо моргнула блондинка.

– Что-то вроде того. – Кивнула Селинн.

Кайса резко засмеялась и Селинн вздрогнула. Смех был неровный, нервный и глупый. «Все-таки Кайса выкинула что-то сумасшедшее» – заключила Селинн. Выражение ее лица стало напряженным.

– Я понимаю, что тебе тяжело дается принять происходящее, но Эванлин требует от меня результата как можно скорее. Поэтому нужно начинать сейчас.

Кайса успокоила последний смешок и удрученно кивнула.

– А почему я ничего не помню?

– Эванлин бьется над этим вопросом уже пару месяцев. Либо что-то связанное с вашими масками, либо это просто психологический фактор.

– Психологический? – переспросила Кайса.

Селинн вздохнула и пояснила:

– Это теория Кая. Он думает, что вы могли совершать какие-то ужасные поступки, поэтому подсознание активно это подавляет, а всплывающие воспоминания приносят ужасную боль, почти что физическую.

Кайса тяжело сглотнула и вцепилась ногтями в ладонь.

«Ужасный поступки?!» – подумала она.

Сердце бешено забилось и плечи нервно передернуло. Селинн окликнула ее:

– Послушай, если ты что-то и сделала, то явно не по своей воле. – В ее глазах проявилось сочувствие.

Кайса хотела что-то ответить, но вместо этого молча глотала воздух и обреченно выдохнула. Что можно сказать на это? Что она могла натворить за три года беспамятства? Если сутки назад она напала на людей, то что еще можно от себя ожидать? Вдруг ее руки в крови?

– Почему мне ничего не объясняют?! Какого черта здесь происходит?! Я знаю, как я здесь оказалась, но почему? Какие еще маски, почему я не помню три года своей жизни? И почему я вообще должна верить, что прошло три года. – слезно прокричала Кайса. – Я даже выйти не могу, заключена здесь как в клетке, словно я преступница. Какой-то Эванлин требует от меня информации, которую я должна вспомнить с помощью гипноза! И при этом я до сих пор НИ-ЧЕ-ГО не знаю! Нет, ты не понимаешь, как мне тяжело!

Селинн поджала губы и опустила взгляд вниз.

– Проблема в том, что есть риск, что ты не захочешь с нами сотрудничать. Мы не можем вывалить тебе все, потому что если ты откажешься, то я даже не знаю, что с тобой произойдет. Эван жесткий и холодный человек, если он требует, то ожидает это получить как можно быстрее. Поэтому, если ты будешь полезна ему, то это сыграет тебе на руку и поможет.

Кайса оглядела ее. Селинн отделяла себя от Эвана, его задачи и цели она не ассоциировала с собой и не проецировала на себя.

– Ты тоже помогаешь ему в своих интересах? – Спросила Кайса.

– Да. Но посвящать тебя в них я не буду. – Отрезала она. – Мы не фанатики, тут у всех своя цель, просто мы хотим достигнуть их общими усилиями.

Кайса понимающе кивнула. Вытянуть информацию не получилось, и она разочарованно выдохнула.

– Поверь, с моей помощью все разрешится. Килин сейчас в ус не дует, ему доверяют. Он часть команды. У тебя тоже все наладится, но ты должна все вспомнить. – настояла Селинн.

– Хорошо, давай начнем.

Селинн приблизилась к ее лицу и вперила взгляд в ее радужку, проникая в само сознание. Кайса чувствовала, как она роется там, словно расталкивая мысли руками. Оцепенение неприятно сковывало тело и просило что-то сделать с угрозой.

«Расслабься» – прозвучало где-то на задворках сознания и Кайсу отпустило. Плавный транс не был похож на волны спокойствия, посылаемые Килином. Она не могла ничего сказать, ничего сделать, даже моргнуть. Селинн словно пронзила ее парализующим ядом, как скорпион, и цепко держала в клешнях, направляя по своей тропе.

И что-то угрожающе нарастало внутри. Сознание било тревогу громкой сиреной и эхом разносилось по телу до кончиков пальцев. Радужка сузилась под натиском зрачка, повсюду выступили мурашки. Захотелось стряхнуть их себя, но она уже погрузилась в темноту.

Три года назад.

Золотые колосья защекотали ее кисти. Кайса услышала свое приглушенное имя и обернулась: отец махал ей и подзывал к себе.

«Видимо, пора ужинать. Работа на сегодня закончена» – порадовалась она.

Шагая по растоптанной дорожке, Кайса гадала, что же сегодня будет на ужин, и сколько в этот раз выпьет отец. Будет ли он в этот раз громко храпеть на диване в гостиной? Или у него хватит сил донести свои расшатанные ноги до постели?

Сандер выглядел мрачнее обычного и раздраженно проводил дочь взглядом, пропуская ее вперед. Кайса почувствовала на себе это и моментально поникла. Ей хотелось бы снова поговорить с ним, подурачиться. Видеть его восхищенный взгляд, когда у нее получалось что-то. Ей хотелось быть любимой. Но она уже выросла и сможет с этим смириться.

«Хорошо, что у меня нет братьев или сестер, им бы тоже не свезло». – подумалось ей.

Фасоль расстроила её еще больше. Она вяло ковыряла её и брезгливо разглядывала. Желудок молил об кусочке энергии после тяжелого рабочего дня, но привередливость Кайсы было сильнее.

«Ненавижу фасоль. Неужели так сложно за семнадцать лет это запомнить?!» – недовольно заметила она. Вместо грусти пришла раздраженность и росла в геометрической прогрессии от такого же раздраженного лица отца, а от отрешенного – мамы, вовсе хотелось бросить тарелку, да так, чтоб она разбилась на миллион кусочков, также, как разбивается её сердце каждый раз, когда она чувствует себя ненужной.

Сандер не выдержал молчаливого каприза и резко гаркнул:

– Хватит уже устраивать сцену! Ешь и иди отдыхать. Это просто фасоль, Кайса. Повзрослей уже.

Она подняла глаза на него и решилась ответить:

– От того, что я съем фасоль, я не стану взрослее.

Сандер возмущенно подавился воздухом. Дочь никогда ему не язвила, и он был нерадостно удивлен. Но она не успокаивалась:

– Может, тебе стоит повзрослеть? Не напиваться ежедневно, например. Будет отличный пример взрослости!

Грелла Грай впервые за долгое время отмерла и в шоке посмотрела на дочь и изумленно прикрикнула:

– Кайса, ты несправедлива! Он многое делает, чтобы мы ни в чем не нуждались! Ты ни в чем не нуждалась!

Лицо Кайсы исказилось в гневе.

– Несправедливо игнорировать меня годами! Вот, что такое несправедливость, папа. – обратилась к нему Кайса.

Сандер нервно сглотнул при последнем слове. Папа. Как же давно она его не произносила! Его кольнуло чувство вины, нахлынувшее из-за этого нежного слова, произнесенного со всей горечью разбитого подросткового сердца. Но она не унималась:

– Почему ты тогда не делаешь, то в чем я действительно нуждаюсь? Почему ты заставляешь чувствовать себя ненужной? Чужой?! Почему так, мама?

Грелла зыркнула на Сандера и поджала губы.

– Мне не нужна еда или что он там еще делает, чтоб я не нуждалась ни в чем, если я пустое место здесь! Идите к черту со своей фасолью! – Вскочила она и перевернула тарелку. Слезы резали глаза и горячим ручьем лились по подбородку.

Мимолетная вина вылетела со свистом и Сандер сведя брови к переносице также вскочил и закричал:

– Так может ты и не моя дочь! Моя дочь уважила бы отца и не позволила таким гадостям срываться из её рта!

Кайса никогда не видела отца таким красным от злобы. Слюни вылетали, глаза искрились. Такое заявление выбило из нее все мысли, и она молча зашагала к своей комнате.

Сандер схватил Кайсу за руку и что-то кричал ей в лицо. Заливаясь слезами, она пыталась выдернуть руку и почувствовала, как что-то натягивается внутри, словно струна и готово лопнуть. Её слова превратились в истерические крики и мычание. Испугавшись, Сандер отпустил её и Кайса вбежала в комнату с хлопком старой двери. В его глазах собрались слезы усталости и разочарования. Он посмотрел на Греллу и заметил в ее глазах то же самое.

– Прости. – Сказал Сандер. – Я не хотел, чтоб это вырвалось.

Грелла кивнула и снова превратилась в отрешенную куклу с пустотой в глазах.

В маленькой прохладной комнатушке горели свечи и наполняли пространство малым теплом. Они могли согреть лишь взгляд, но сейчас тепла хотелось только сердцу. Кайса судорожно сжимала место на груди, где разрасталась боль и пустота. Кайса почувствовала себя самой расстроенной скрипкой, а слова отца рвали каждую струну. Одну за другой.

«Не его дочь? А чья же? Я не родная ему? Поэтому он такой отстраненный от нас? Это он хотел сказать?» – вертелось у нее на уме.

Девушка металась по комнате, глаза застилали едкие слезы, весь мир разбился на кривую мозаику. Она совсем не боялась плакать в голос, чтобы весь мир слышал, что она разбита. Руки впивались в волосы и растягивали майку, щипали себя и вцеплялись ногтями в кожу. Хотелось заглушить все физической болью, но уже не было сил терпеть двойной огонь на себе. Кайса принялась крушить комнату, закрыв комнату на засов: разбивая все коллекционные стеклянные вазочки и бутыльки, снося полки табуреткой, свечи давно потухли в полете и развалились на скрипучих половицах. В комнате стоял дикий шум, пугающий и подкреплённый криками Кайсы. Она вымещала всю подавленную злобу и обиду. С каждым ударом она наполнялась силой, глаза ее озабоченно искрились. Она не сразу услышала громкие стуки, дверь явно пытались выбить. Казалось чудом, что эта потертая дверца держалась до сих пор и не вылетела с первого толчка.

Грудь Кайсы ходила ходуном и подстегивала не останавливаться, но вдруг сзади ее опалил холодный воздух. Не успела она обернуться или закричать, ей уже закрыли рот черными лапищами и послышалось глухое мычание. Существо ловко вышло из комнаты через оконную раму также, как и зашло: задом наперед. Кайсу ужасало то, как оно двигалось. Неестественные движения наоборот были слишком быстрые и они торопливо отдалялись от дома. Яркие оранжевые огни освещали ее комнату все сильнее, и она ужаснулась:

«Быть не может! Я устроила пожар! Хоть бы с ними было все хорошо! Пусть они будут живы!».

Отбиваться и бежать к родным не было сил – ее окутывала сильная усталость, прежде чем её глаза закрылись она успела увидеть лишь фиолетово-синее сияние, движущееся и дышащее. Оно окутывало их слово коридор, в конце которого был ярчайший свет. И чем ближе они приближались к свету, тем большее у Кайсы было власти над собой. Она смогла вырваться и начала отбиваться, но свет все также беспощадно приближался. Яркая вспышка ослепила ее, но она не прекращала в слепую размахивать руками и истошно кричать.

Вдруг ее схватили за руки и удержали:

– Кайса, успокойся уже! Открой глаза, посмотри, это же я – Селинн!

«Селинн? Какая еще Селинн?! Это существо любит игры разума?» – подумала Кайса, зажмурив глаза еще сильнее.

– Послушай, все закончилось. Тебе нужно успокоиться. Слышишь меня? – взывала к ней Селинн.

Позади Селинн послышался знакомый голос, возникший из ниоткуда: