Вдовствующая императрица Мария Федоровна дождалась, когда лакей в блестящей ливрее накроет небольшой малахитовый столик к чаю и удалится.
– Никки, присядь, – обратилась она к сыну, стоящему у окна и наблюдающему за движением большой лодки, груженой серыми мешками, по спокойной глади Фонтанки.
Николай II, самодержец Российский, с грустью проводил взглядом лодку, скрывшуюся под Аничковым мостом, увенчанным четырьмя композициями скульптора Клодта. “Никто и никогда не сможет укротить этих непокорных коней”, – подумал Николай и вздохнул.
– Каково самочувствие Алексея? – Стараясь не выдавать волнения в голосе спросила Мария Федоровна, – я ожидала, что ты его ко мне привезешь.
– Из Царского путь не близкий, – уклончиво ответил Николай.
Мария Федоровна согласно кивнула. Она взяла чайник и собственноручно налила сыну чай.
– Хочу поговорить с тобою в отношении Миши, – она немного помедлила, – не кажется ли тебе, что принятые нами меры наконец-то подействовали?
– Пожалуй, что да, – согласился Николай, – в последнем докладе тайной полиции сообщается, что госпожа Коссиковская не имеет теперь намерения покинуть Европу. Писать продолжает, но Миша отвечает все реже и не проявляет былого рвения в отношении женитьбы.
– Можно ли нам рассчитывать, что эта опасность для нас миновала? – С надеждой произнесла вдовствующая императрица.
– Я неустанно молюсь за его благоразумие, – улыбнулся Николай.
– Тогда, Никки, не стоит ли нам поспешить с устройством его семейной жизни?
– Пожалуй, – согласно кивнул император, – в тридцать лет давно уже пора остепениться.
– Принцесса Патриция Коннаутская, вероятно, подходящая для нас партия. Как ты это находишь?
– Совершенно с тобой согласен. Она и собой хороша. Сколько ей сейчас?
– Двадцать два. Всего на восемь лет младше Миши. Она определенно составит его семейное счастье.
– Не сомневаюсь, – уверенно заключил Николай.
Безусловно, если Великому князю Михаилу жениться, то только на особе королевской крови. Принцесса Патриция, внучка самой королевы Виктории и племянница Короля Эдуарда VII, подходила ему, как никакая другая кандидатура.
По, введенному в свое время Александром III, закону, “неравнородные” или “морганатические” браки великих князей оказались под запретом. Женившись на особе низкого происхождения, Михаил терял возможность когда-либо занять престол. Этого Николай и его мать Мария Федоровна никак не могли допустить. Среди прочих кандидатов из состава императорской семьи, по их мнению, достойных никого и близко не было. Пока им, с трудом, но удавалось держать ситуацию под контролем.
Михаил же, после рождения у брата в 1904 году, наконец-то, после четырех дочерей, долгожданного сына Алексея, стал теперь только вторым в очереди на престол. Он почувствовал свободу, влюбился в бывшую фрейлину своей сестры, Александру Коссиковскую, и готов был жениться на ней, вопреки увещеваниям брата и матери.
Николай, имея родного сына в качестве наследника престола, мог теперь ни о чем не беспокоиться, если бы не одно но. У Алексея обнаружилась гемофилия. Пока царская семья, как могла, скрывала этот факт даже от прочих своих родственников, надеясь на чудо исцеления, но надежды неумолимо таяли.
Следовательно, ситуация с престолонаслением в стране была не так уж проста, как казалось со стороны.
Глава 9
– Голубушка, Наталья Сергеевна! – Воскликнула Азарова, выйдя из своего вагона в Петербурге и увидев на платформе Наташу, – а что господин Вульферт? Не встречает? – Она не смогла сдержать ехидства в голосе.
Наташа оглянулась. И тут ее взгляд остановился на, стоящей вдалеке, у здания вокзала, высокой мужской фигуре с большим букетом белых роз.
– Увидимся в Гатчине, – поспешно ответила Наташа и, не совсем уверенной походкой, направилась вперед по платформе. Но каждый пройденный шаг вселял в нее все больше уверенности и Наташа прибавила ходу, с трудом сдерживаясь, чтобы не побежать.
В ее голову опять ворвалась стремительная мазурка, бал и изумленные взгляды окружающих.
– С огнем играет госпожа Вульферт, – произнес появившейся на платформе поручик Азаров. Он поцеловал супругу в щеку, – как доехала, дорогая? – И, не дав ей ответить, добавил, – не стоит тебе с нею общаться, ничем хорошим это не закончится.
Глава 10
Сима и Василий Александрович обедали молча. Сима боялась сказать лишнего, а ее отец не имел даже мыслей к тому, чтобы вести с дочерью беседы.
– Спасибо, – Сима аккуратно положила столовые приборы на тарелку, которую тут же подхватила Матрена и направилась в кухню.
– Можно я попью чай позже, у себя в комнате?
Василий Александрович нахмурился. Он молча налил себе из графина в стакан воды и сделал глоток. Его неспешность моментально заставила Симу заподозрить неладное. Она напряглась.
– Серафима, – Василий Александрович кашлянул и сделал еще глоток, – я считаю, что Аркадий Сомов для тебя прекрасная партия.
– Нет! – Воскликнула Сима.
– Да! – Заключил Василий Александрович и, как ни в чем не бывало, продолжил свою трапезу.
Сима смотрела, как отец невозмутимо режет антрекот, и понимала, что задавать вполне уместный, в ее понимании, вопрос: “ты шутишь?”, не имеет никакого смысла.
– Я могу уйти в свою комнату? – Произнесла она, но теперь в голосе Симы звучал вызов.
Василий Александрович наконец-то оторвался от тарелки и посмотрел на дочь.
– Это для твоего же блага. Можешь идти.
Сима, стиснув зубы, поднялась из-за стола.
Глава 11
Частица Поднебесной, небольшой мир, резко отличающийся от всего, что его окружает, ограничивался стенами обычного двухэтажного Гатчинского дома.
Сюда, следуя моде, из душного Санкт-Петербурга семья чрезвычайного уполномоченного господина Чжана Шуан Ли приезжала уже четвертое лето.
И внутренний двор, и весь дом обустроили на китайский манер. Резные деревянные колонны крыльца, большой балкон, украшенный яркими фонарями, роскошная пагода, увенчанная золоченой статуей будды, в углу двора – все это напоминало местным обитателям их родные края.
Вернее воспоминания о Поднебесной хранило старшее поколение семьи Чжан и их верные слуги. Сын Тао своей родины не помнил, он покинул ее младенцем. Его сестра Юи родилась в Санкт-Петербурге.
Традиции Поднебесной тут старались поддерживать, не смотря на сложности, вызываемые сильным влиянием извне.
Молодой господин Тао имел определенно больше свободы чем любой его сверстник на родине. Однако семья жила по четким директивам самой вдовствующей императрицы Цыси, неукоснительно подчиняясь ее прямым указаниям.
По воле императрицы, Тао получал уже третье образование, теперь – железнодорожного инженера. Он до сих пор считался студентом.
И, хотя Тао выглядел гораздо моложе своего возраста, его несколько напрягала эта затянувшаяся учеба.
Тао всей душой стремился в Поднебесную. То, как тоскует по своей родине его отец, господин Чжан, возбуждало в молодом человеке огромную жажду познания.
Однако все его просьбы о поездке, хотя бы ненадолго, господин Чжан резко отвергал.
– Императрица на этот счет не давала своего позволения, неизменно отвечал господин Чжан.
– Но ведь можно спросить, – удивлялся Тао.
– Нет. Мы не можем ничего ни просить, ни спрашивать. Будет воля нашей императрицы, тогда… Нам остается только ждать и надеяться.
– Можно я хотя бы поступлю уже на службу?
– Будет воля императрицы, поступишь, – вздыхал господин Чжан.
– А если я захочу жениться?
– Придет время, нам пришлют для тебя подходящую невесту… А пока, ходи к своей Жули, никто этого не запрещает.
Тао прекрасно знал, что отцу докладывают каждый его шаг. Он привык к этому с самого детства. Но иногда становилось невыносимо обидно…
* * *
Выпустить пар помогали упражнения с мечом в импровизированном спортивном зале, обустроенном во дворе дома.
– Будешь зевать или защищаться? – Крикнул Тао одному из своих верных телохранителей. Тот не слишком активно отражал удары меча.
– Вставайте оба! – Велел Тао и остервенело ринулся в бой.
Острые лезвия высекали искры. Двор наполнился звоном металла и боевыми криками. Отражая удары молодого господина, Чун запрыгнул на дровяной сарай. Тао последовал за ним. Сражаясь, они скатились вниз. Тао, сделав кувырок, нанес противнику удар ногой. Тот отлетел к телеге с сеном. Стоящий рядом конь равнодушно фыркнул.
Пока Чун поднимался, Тао расправился с его братом. Он загнал Сишаня в угол, где тот притворно сдался.
– Дерись! – Раздосадованно воскликнул Тао, но Сишань опустил свой меч.
– Что на вас нашло, господин? – Потирая ушибленное плечо, спросил Чун.
Тао опустил меч. Он виновато оглянулся вокруг. На секунду взгляд остановился на окне второго этажа. Оттуда внимательно, но бесстрастно взирала на двор его мать, госпожа Чжан Янлин.
Глава 12
Сима не находила себе места. Завтра Сомовы придут официально свататься. Что делать?
Аркадий Сомов ее судьба? Как Нерябов у Глаши Котовой?
Перед глазами Симы потенциальный жених стоял как деревянный истукан с ничего не выражающей физиономией. Симу передернуло.
Ну нет!
Хотя… Аркадий вполне привлекательный молодой человек…
Могла бы она его полюбить и быть счастлива? Сима внимательно посмотрела на свое отражение в зеркале.
– Глаза сияли, и любовью наполнен был ее счастливый взгляд, – прошептала она и глубоко вздохнула.
Сестра Наташа на вокзале выглядела такой красивой и счастливой. Не мудрено, ведь она ехала к любимому мужчине. Наташа сама его выбрала. Почему Сима не может также сделать свой выбор?
Выйти замуж за Аркадия, чтобы получить независимость от отца, а потом развестись, как сестра, и поступить на сцену?
Но ведь какое-то время с ним придется жить! И развод – это так сложно. Василий Александрович, в отличие от своего брата, Наташиного отца, доброго и любящего, этого никогда не позволит.
А еще, вдруг дети пойдут…
Сима схватилась за голову и бросилась на кровать.
– Буду рыдать! – Сказала она и уткнулась в подушку.
* * *
Маленькие Сомовы в мундирах с иголочки дружно маршировали за своим отцом Аркадием. Сима изо всех сил пыталась к ним пристроиться, но никак не могла попасть в общий ритм марша. Ноги отказывались слушаться, будто она шла с пудовыми гирями. Перед ее глазами возник огромный зрительный зал. Скучающая публика откровенно зевала.
Сима закричала, но ее голос заглушил барабан, глухо отбивающий такт где-то в глубине оркестровой ямы. Аркадий, не оглядываясь, вел шествие вперед. Барабан стучал все сильнее и чаще.
Симе стало холодно и она проснулась.
Огромные капли дождя барабанили по карнизу. В открытое окно залетали брызги.
Сима с трудом поднялась и закрыла окно. Не до конца осознавая, что делает, она достала из шкафа большой дорожный саквояж.
И тут ее охватило чувство похожее на панику. Сима лихорадочно, будто за ней гонятся, начала запихивать в саквояж все подряд. Платья, туфли… Сгребла, не разбирая, все, что стояло на туалетном столике.
– Деньги! – Она открыла небольшую лаковую шкатулку, – на билет должно хватить!
