Любовь Сушко "Музыки прозрачное крыло. Лирика о музыке и музыкантах"

А тень металась где-то по пятам,
И кажется, еще с тобой мы жили.

Катилась в пропасть лютая жара,
И мир тонул, от ливня задыхаясь.
И старый шут грустил тогда с утра,
В глазах его стихии отражались,
И так хотелось снега в этот час.
Но не касалась больше тел прохлада,
И музыка страстей чарует нас
И тонет где-то прелесть снегопада

«Невероятный сон в метели снится…»

Невероятный сон в метели снится,
По лабиринту призрачных страстей
Бреду к тебе, стерев чужие лица.
И вновь поет Иглесиас сквозь метель

О, Ностальгия, что меня тревожит,
Когда пора забыться и заснуть.
Но он прорваться сквозь метель не может,
И он не хочет к пропасти свернуть.

А голос все чарует и чарует,
И все труднее двигаться во тьме,
Но этот сон, он повторяться будет,
Пока ты не вернешься вновь ко мне,

Пока в пути среди страстей забытых
Мне будет та Луна еще светить,
Вино разлито, и фужер разбитый
Появится на призрачном пути.

И я вдыхая этот сон напрасно,
И этот стон забытый так давно
Все слушаю, и холодно и ясно,
Что ты придешь к камину все равно,

Что крепкий чай тебя еще согреет,
Напомнит об уюте старый дом,
И даже он поверит, он поверит,
Когда метель стихает за окном

Вальс на прощание

И женщина в метели роковой
Скользит на свет почти не различима.
Ты пьешь один, опомнись, что с тобой,
Устал любить и просто быть любимым?

Она тебе останется верна,
Хоть это ничего теперь не значит,
Легко скользит по призрачным волнам
История любви, Иглесиас плачет

О том, что не случилось в роковой
И прошлой жизни, в сумерках растает
Твой темный ангел, и метель с тобой
И этим миром только горечь правит.

Пусть занесет последняя метель
К тебе дороги, ей и так постыло,
Но странный свет совсем иных страстей
Мелодия печали разбудила.

И если там померкнет огонек,
И если за метелью будет вьюга,
Ты знай к она тебе уж не придет,
И не дождешься, все идет по круга,

А трусости твоей итог таков,
Что истина в вине, в вине извечной,
Метель ее уносит, плен оков,
Ей чужд теперь, веселой и беспечной

Ты пьешь один, опомнись, что с тобой,
Устал любить и просто быть любимым?
И женщина в метели роковой,
Скользит на свет почти не различима.

Ночная пирушка 25 августа

То ли Фауст, то ли Рыжий —непонятно
Вечерами в тихом доме появлялся.
И пытал меня, стирая белы пятна,
Сразу кот Баюн заметно волновался.

Говорили, но о чем мы говорили?
Не припомнить суть, порядок слов неясен,
Тихо, тихо рядом ангелы парили.
Был тот мир опасен, но прекрасен.

Мне приснился снова Юрий Долгорукий,
По Москве его опять брела босая
К эшафоту иль триумфу, только звуки
Гуслей старых в неизвестность провожали.

В этой полночи еще играли скрипки,
А потом они сменились саксофоном,
Сам Владимир, не святой, а лишь великий,
Песню грустную любви опять исполнил.

Но зачем мне это, боже мой, Володя,
Все давно-давно мы дерзко отыграли.
– Кто там к вам и в этой полночи приходит?
– Ангел мой, да это тот, кого не ждали.

– Ну смиритесь, что-то будет, что-то будет.
Да и ты туда же, друг мой, не понятно.
То ли скрипка в тишине меня разбудит,
То ли саксофон верну обратно.

Продолжается полночная пирушка,
И Луна опять видна на той дорожке,
И Пилат идет к сопернику, разрушив
Мир печальный и волнующий до дрожи.

Да и мы продолжим странное свиданье,
Профиль Фауста мелькает за окошком,
Обнаженной Маргариты очертанья,
Видно черный кот перебежал дорожку.

Будет длиться эта дивная пирушка,
Речи странные и лишь двоим понятны,
Это Марта – моя древняя подружка.
Повернула снова жизнь мою обратно.

Входит Фауст с головою Берлиоза,
Кот шипит, орет, несет ее обратно,
Это весело, хотя порой нервозно,
До рассвета просидим мы вероятно.

Как там было от рассвета до заката.
К Пастернаку возвратился Тарантино,
Жизнь обычна, но порой она крылата.
Если музыка нахлынула лавин

Венгерская рапсодия звучит

Венгерская рапсодия в тумане,
В обмане этих призрачных веков,
Пускай тебя обманет и заманит
Мелькнувшая на миг его любовь.

Она живет в той музыке небесной,
И пианист другой ее несет,
В наш скорбный век, и осень, и невеста
Там Листа возвращенья снова ждет.

И Будапешт вздыхает обреченно.
Он где-то по Европе колесит.
И снова снится женщине влюбленной
Прекрасный и далекий пианист.

Мир слишком мал, а жизнь порой жестока,
Никто его в тот замок не вернет,
Он в чьих объятьях, и каких пророков
Он слушает, а музыка живет.

Испанская рапсодия, о, боже,
Тебе остаться в пустоте одной,
И шорох листопада лишь тревожит
Твой мир далекий, замок твой пустой.

А музыка летит туда и тонет
В скрещении отчаянных времен,
Склонился он к роялю и сегодня,
В испанку он какую-то влюблен.

От ревности жестокой изнывая,
Ты слушаешь, готовая простить.
Но где-то там испанка молодая
Его никак не может отпустить.