Все время эксперимента я сидел на кресле в середине кабинета, а начальник тюрьмы просматривал и иногда подписывал какие-то документы. Но вот он встал, подошел ко мне:
– Ну что ж, уважаемый Бенджамин, давайте заключать сделку. Раз в неделю, а может, и немного чаще, вы будете вызывать дождь, который станет орошать посадки. Как я понял, от интенсивности расчесывания вашего уха зависит и сила дождя, и радиус его действия. Это хорошо. Вас я возьму в свои ординарцы, будете помогать мне вести документацию по развитию сельского хозяйства. Как я понимаю, вы человек грамотный, умеете стройно излагать мысли.
Он попал в самую точку: единственными предметами, которые я любил в школе, были английский язык и литература, а за письменные работы по ним мне всегда ставили самые высокие баллы. И еще я любил читать книги, потому что они помогали мне, затюканному пацану, уходить от кошмаров обыденной жизни. А в тюрьме чтение вообще стало моим главным занятием.
Интеллигент предупредил меня, чтобы о своем даре и о договоре я никогда никому не обмолвился ни словом. А дальше закипела работа. Интеллигент организовал (тайно, и даже я узнал об этом случайно и несколько лет спустя) взрыв, создавший достаточно большой проход в примыкающей к океану невысокой горной гряде. Потом пригласил какого-то третьесортного ученого, который за хорошее вознаграждение обосновал аномалию с дождями образовавшемся в горах проломе. Выглядело убедительно, так как часть площади диаметром в 50 километров накрывала этот горный хребет и доходила до берега океана.
Всего три года потребовалось Интеллигенту, чтобы освоить всю орошаемую, а точнее, поливаемую дождем площадь. Он развил бурную деятельность. Тюрьма стала поставлять свою сельхозпродукцию – овощи и ягоды – практически по всему побережью. Заключенные работали в поле с удовольствием, тем более что Интеллигент часть прибыли перечислял на их личные счета. На мой, кстати, тоже. Увидев сумму, которая показалась мне чересчур большой, я спросил, зачем он это делает. Ответ относился только ко мне:
– Чтобы ты мог начать нормальную жизнь, когда выйдешь из тюрьмы. Если, конечно, не решишь остаться здесь.
Второе предложение было сказано как бы между прочим. Но я от него похолодел. Потому что понял: останусь в этой пустыне навсегда.
Но впечатление складывалось иное: Интеллигент разрешил мне раз в неделю ездить в расположенный в 70 километрах от тюрьмы городок, для чего давал тюремную легковую машину. Я познакомился с официанткой маленькой закусочной, женщиной скромной и несчастной. У нас завязался роман. Затем начальник позволил мне ездить на свидания два раза в неделю, более того, оставаться в городке с ночевкой.
Все изменилось, когда Интеллигент решил проверить, что будет, если я стану расчесывать спичкой в левом ухе. Поднялся ветер. На этом ему следовало бы успокоиться. Но он зачем-то решился на еще больший эксперимент. Мы сели в машину и поехали в местный аэропорт, где нас ждал небольшой самолет. Как только сели в него, Интеллигент предложил выпить. Я сразу уснул – вероятно, в виски было подсыпано снотворное. А может, просто устал, потому что начал думать, что мне делать, чтобы после окончания срока покинуть эту тюрьму, выйти на свободу, отчего по ночам часто плохо спал и видел всякие кошмары.
Проснулся я в небольшом домике, стоявшем на возвышенности недалеко от океана. Интеллигент заставил меня тереть списками внутри сразу двух ушей. Через полчаса разыгрался ураган с сильным ливнем. Океан бушевал, ветер сорвал с домика крышу. К счастью, и мы, и машина остались невредимыми.
Интеллигент был напуган результатом этого эксперимента. Я прекрасно понимал причину его беспокойства. В разведывательном ведомстве или в другой аналогичной структуре могли обратить внимание на ураган, возникший из ничего, начать расследование, и в конце концов выйти на нас. В общем-то, так и получилось. Через две недели я случайно услышал, как начальнику тюрьмы звонил его приятель и предупреждал, что к нам с проверкой должны приехать специалисты их Министерства обороны.
Я был слугой у Интеллигента. Но стать подопытным кроликом для военных мне совсем не хотелось. И в тот же день я бежал, предварительно сняв с карточки всю наличность, а также прихватив трехмесячную выручку тюрьмы от продажи своей продукции – в итоге получилось более 500 тысяч долларов.
Я прекрасно понимал, что меня все равно найдут. Пытаться удрать за границу не стал, так как мне и там не спрятаться, а решил под конец своей свободной жизни хорошенько кутнуть. Украл документы у крепко загулявшего постояльца отеля, где провел первую ночь. Узнал, что в течение двух недель мне ничего не угрожает, так как господин, у которого я бессовестно позаимствовал документу, ежегодно в одно и то же время пребывает в двухнедельном запое.
На эти чужие документы я приобрел путевку на отдых, в это райское местечко. Завтра истекает предоставленный мне судьбой прощальный двухнедельный отпуск. Поэтому, молодой человек, уходите в свой домик так, чтобы никто не заметил, что мы встречались. А спецслужбам говорите, что вообще меня не видели. Я еще не принял решения, сдаваться мне, сопротивляться или покончить жизнь самоубийством. Перед отправкой сюда, на курорт, приобрел пистолет и даже русский автомат с большим количеством патронов. Конечно, не на свое имя. Когда имеешь деньги, у нас в стране все можешь купить инкогнито. Возможно, я просто тихо сбегу отсюда, пусть меня еще поищут. Я пока не решил, как буду действовать. Знаю одно: не хочу быть марионеткой в чужих руках. Прощайте!
Вот и весь рассказ, переведенный на русский язык Кагарлицким. А затем следовал небольшое пояснение Владимира Иосифовича. Он говорил, что на следующий день к нему действительно приходили крепкие ребята из одной серьезной конторы, интересовались соседом. Его ответу, что он вообще его не видел, кажется, поверили. По крайней мере, больше ни разу не побеспокоили. При таком раскладе я вообще стер бы запись. Почему Кагарлицкий это не сделал, а поступил ровно наоборот, отдав запись в чужие руки, я никак не могу понять. Впрочем, зачем мне понимать, ведь верно сказано, что чужая душа – потемки. А логичное объяснение такое: своему собеседнику он не поверил, решив, что это просто какой-то пьяный бред мужика, беспробудно бухающего почти две недели. Возможно, да. А может, и нет. Сотрудники серьезной конторы пустяками заниматься не будет… Похоже, Кагарлицкий все же поверил рассказу случайного собеседника, потому что сказал, что стал внимательно следить за погодой, вернее, за происходящими погодными аномалиями по всему миру.
Рассказы дяди Вали
Эти четыре рассказа достались мне в наследство от моего дальнего родственника. Я даже объяснить не могу, кем он мне приходился, настолько в этом деле ничего не понимаю: все эти кумы, сватья, золовки и прочие для меня – темный лес. Звали мы все этого родственника просто «дядя Валя», хотя звучит немного странно, имя-то, по красней мере мной, воспринимается как женское. Ну да ладно. Его жену зовут Зинаида Петровна. Дядя Валя работал в научно-исследовательском институте, руководил отделом, который потом стал отдельным малым предприятием. Зарабатывал, говорят, очень хорошо. По крайней мере, он с Зинаидой Петровной купил своим троим детям квартиры в нашем областном центре. А вот сам дядя Валя с женой жил в небольшом домике на маленьком участке, где они с удовольствием копались в земле. На участке еще стояла и часто топилась небольшая банька. Гаража не было, так как дядя Валя так и не обзавелся машиной и прав на управление автотранспортом не имел. Он помогал не только своим детям, но и всей родне. Мне, помню, на десятилетие подарил велосипед, по случаю окончания школы и поступления в вуз – мопед (они тогда в моде были). Зинаида Петровна после смерти мужа еще долго жила в нашем городке. Родственники к ней часто заглядывали, а молодые, в том числе и я, зимой снег чистили, летом огород перекапывали. Потом дети все же уговорили ее переехать к ним, в областной центр. Когда я накануне ее отъезда зашел попрощаться и поболтать, она отдала мне эти рассказы, сказав: «Делай с ними что хочешь». Были они написаны очень давно, потому как бумага, по качеству уступающая современной, привычной нам «Снегурочке» и тому подобной, была желтой. Написанные, по-моему, еще чернильной авторучкой тексты местами выцвели до бледно-коричневого цвета. Я набрал эти рассказы и безо всяких изменений предлагаю читателям. Понимаю, что они не мои, но… Зинаиде Петровне и ее сыновьям, с которыми мы по-прежнему дружим и по крайней мере пару раз в год встречаемся, я об этом сообщил. Они не возражали.
Гибель «Кор-при»
Корабль-разведчик с гордым, выбитым на всю длину вытянутого яйцевидного корпуса названием «Кор-при», что означало птицу, которая летает выше и дальше всех представителей этого рода крылатых тварей, не обладающих интеллектом расы эльверов, продолжал свой длительный полет. Он был покрыт толстым слоем специального вещества, которое не отражало излучений, известных в трех исследованных и уже колонизированных галактиках. Оно их поглощало, а умный мозг «Кор-при» анализировал полученные данные и давал экипажу рекомендации, как реагировать на эти плавающие в необозримом космосе флюиды солнц и планет, особенно на исходящие из некоторых из них искусственные сигналы, свидетельствующие, что там есть разумное начало. Это специальное вещество было нанесено не потому, что эльверы боялись прямого столкновения с представителями других рас и цивилизаций. Нет, они не сомневались в своем могуществе и превосходстве. Просто они были предусмотрительны, и не хотели, чтобы корабли-разведчики, вслед за которыми через непродолжительное время прилетят сначала военные и исследовательские суда, а затем огромные транспортники с тысячами мирных жителей, которым требовались новые земли, были обнаружены преждевременно. И такая тактика срабатывала, эльверы были всегда готовы к любому сценарию развития событий, раз за разом точно знали, что из себя представляет планета, на которой они планировали расселиться, часто потеснив, а иногда и полностью выдавив жившие в ней расы, обычно находящиеся на варварской стадии развития.
Гордая раса эльверов уже давно отказалась от искусственного сдерживания размножения, и население стремительно росло. Поэтому они отправили корабли-разведчики в уже четвертую галактику. Экипаж «Кор-при», состоящий из двух пилотов, гордился этой великой миссией. И точно так же, а может, даже больше он гордился своим кораблем. Их быстрая, хорошо вооруженная и невидимая вероятному противнику яйцеобразная машина умела очень многое. А главное, она была первой из огромного числа точно таких же галактических разведчиков. Поэтому ей дали красивое имя. На бортах остальных кораблей этого класса стояли только порядковые номера, напоминая волны бушующего океана священной родины эльверов – планеты Гу-бар.
«Кор-при» то разгонялся до скорости в сотни световых, то резко тормозил. Он совершал бесконечное множество прыжков, останавливаясь около каждой встреченной звездной системы. Если кому-нибудь пришла в голову глупая фантазия соединить их на звездной карте, то получился бы бег ку-тана, маленького зверька с планеты Гу-бар, который так стремится уходить от погони. Эти линии петляли бы под разными углами то вперед, то назад, то влево, то вправо. Но экипаж корабля, как и остальные представители гордой расы эльверов, никогда бы не стал заниматься бессмысленным делом. Все прыжки рассчитывал и учитывал умный мозг, он предлагал варианты, лучшие из которых выбирали члены экипажа.
Корабль-разведчик в очередной, наверное, тысячный раз за время выполнения миссии затормозил, подлетая к еще одной встреченной на долгом пути солнечной системе. Но экипаж никак не ощущал этого – на «Кор-при» не было перегрузок или невесомости, пилоты чувствовали себя так, словно находились на родной планете. Корабль умел читать мысли находящихся в его чреве разведчиков, если ему не запрещали этого делать на определенное время или насовсем. Запрета не было, поэтому он сказал:
– Это девятьсот восемьдесят пятая из наших остановок.
Уловив недовольство одного из членов экипажа, добавил:
– За это время обнаружено шесть пригодных к колонизации планет.
Умному мозгу корабля понадобилось совсем немного времени, чтобы проанализировать ситуацию и, привлекая внимание эльверов цветовыми всполохами внутренней обшивки, машинно-металлическим голосом сообщить:
– Солнце средней интенсивности свечения, опасных излучений для вашего организма среди них нет. На орбите солнца вращаются восемь планет. Орбита и масса третьей от светила планеты соответствует показателям родины гордых и доблестных эльверов – планеты Гу-бар. Возможна, она обитаема.
Голос, которым корабли разговаривал с экипажами, составленными из представителей только сильной половины расы, был для всех них одинаковым, специально машинно-металлическим. В далекие времена некоторые недостойные астронавты, в том числе и разведчики, пытались сделать его похожим на голос своих матерей или сестер, а то и даже на голос представителей слабой половины, с которыми они хотели продолжать свой род. Эти попытки были жестко пресечены, в ход пошли даже запреты на полеты. И правильно: не пристало эльверам, покорившим уже три галактики, демонстрировать свои чувства, отвлекаясь на всякие глупости, их разум должен быть всегда холодным и расчетливым.
Обе члена экипажа «Кор-при» сидели на мягких табуретах с одной ножкой и с высокими, доходящими до плеч, бортами, которые отделяли их от кабины. Это было не только удобно, но и функционально: борта генерировали поле, которое создавало постоянную силу тяжести.
Оба разведчика скрестили две свои нижние конечности, разделенные на три сегмента, в круг, чтобы они не затекали, а жизненные соки текли по ним равномерно, так как сосуды нигде и ничем не пережимались. Верхние конечности, также состоящие из трех сочленений, они одинаково положили на спинки бортов своих кресел. У старшего, опытного члена экипажа, Ба-дира, три длинных пальца, тоже из трех сочленений, были неподвижны – он обдумывал выданную кораблем информацию, ища оптимальный вариант для дальнейших действий. Для младшего эльвера, Га-фура, это был первый столь длительный полет, первая такая великая миссия, как разведка в неизвестной галактике. Поэтому каждое сочленение на его трех пальцах двигалось как бы само по себе, отдельно от других. Это свидетельствовало о его возбуждении и желании немедленно что-то предпринять.
Ба-дир сказал ровным, бесцветным голосом, как и полагалось любому уважающему себя и других эльверу:
– Шесть открытых потенциально пригодных для жизни нашей расы планет – слишком мало. Нам надо найти как можно больше подходящих мест для колонизации. Если есть хоть малейший шанс, что здесь находится именно такая планета, мы должны ее исследовать.
Пока Ба-дир говорил, ни один сегмент его пальца не совершил ни одного, даже самого малейшего движения. Это означало, что, хотя ему и не нравилась горячность и поспешность второго члена экипажа, он это скрыл, что он умело контролировал свои чувства.
Сегменты пальцев верхних конечностей Га-фура стали двигаться медленнее – он успокаивался, тем не менее возразил:
– Но от этой планеты практически не исходит тепло, а это самый первый и самый верный способ, позволяющий определить, годится ли она для жизни нашей расы.
Ба-дир отметил для себя, как быстро новичок в дальнем космосе сумел крепко взять себя в пальцы, погасить свои эмоции и удовлетворенно подумал: «Из него получится хороший разведчик». А вслух сказал:
– Мозг корабля еще ни разу не ошибался. Мы должны исследовать эту планету.
Приблизившись к третьей планете этой солнечной системы, эльверы-разведчики поняли, почему от нее не шло тепло, свидетельствующее о том, что на ней кипит жизнь. Планету поверх атмосферы окружал широкий защитный слой, который равномерно распределял по ней тепло и не позволял ему вырваться наружу. Это напомнило Ба-диру кокон маленькой длинной ползающей по высоким растениям твари, из которого потом выходили твари крылатые.
– Совершаем посадку, – сказал командир. Га-фур синхронно поводил сегментами пальцев своих верхних конечностей – такое движение означало, что он полностью с этим согласен. Корабль ничего не ответил, но по стенам кабины пробежали всполохи света, показывающие, что «Кор-при» одобряет это решение.
Местом посадки корабль выбрал огромную плоскую равнину. Она вся была устлана мелкими растениями, над которыми местами возвышались более крупные. Рядом находился огромный водоем. И всё – и поверхность планеты, и вода, и воздух – кишело жизнью. Здесь ходили, бегали, летали и плавали большие и маленькие твари. «Кор-при» выставил силовую защиту, об которую твари неоднократно ударялись, но ни одна серьезно не пострадала. Это было очень правильно и разумно, так как Кодекс разведчиков гласил, что они не имеют право вмешиваться в жизнь планеты, на которую эльверы ступали впервые. Это могут делать те, кто будет ее заселять, если Высший совет примет такое решение.
Эльверы-разведчики исследовали планету три ее полных вращения вокруг своей оси. Три раза становилось светло, затем темно. Никто из двух членов экипажа не покинул корабль, хотя мог это сделать, даже не прибегая к защитным костюмам: атмосфера здесь на 90 процентов соответствовала атмосфере их родной планеты Гу-бар. Но им не надо было так поступать, потому что основную работу выполнял «Кор-при», стены которого стали прозрачными. Корабль разослал 13 маленьких искусственных объектов: десять – изучить воздух и почву, три погрузились в воды водоема. Они летали, ползали и плавали, усыпляя кишащих повсюду тварей, забирая у них и анализируя пробы крови и органов. Они вгрызались в почву, в том числе и глубоко. Они «нюхали» воздух на разной высоте. Они лазили по растительности. Они успели побывать и «потрогать» все, что только могли на этой большой равнине.
Через три обращения планеты вокруг своей оси работа была завершена. Оставалось только установить буи, которые будет накапливать и через определенные интервалы времени передавать информацию о том, что происходит на планете. Но тут мозг корабля воспротивился, заявив:
– Этого делать нельзя. Я выбрал самое спокойное место, но и здесь нас три раза сильно тряхнуло. Планета очень опасна, внутри и на поверхности постоянно происходит движение. Буи могут быть разрушены. Нужно принять другое решение.
Экипаж согласился с этим доводом. Эльверы-разведчики знали, что в их задачу входило, независимо то того, какое решение примет Высший совет, обеспечить максимальное длительную возможность наблюдать за планетой и получать актуальную информацию. И Ба-дир, Га-фур и «Кор-при» снова взялись за работу. И даже когда она была закончена, молодой разведчик, выполнявший свои, данные ему кораблем и опытным капитаном задачи, не мог понять, что же в итоге получилось.
Ба-дир объяснил ему:
– Этих тонких и длинных тварей, ползающих в земле, я видел на одной из обследованных нами планет. По их примеру мы вместе с умным мозгом «Кор-при» создали искусственные биологические объекты, неотличимые от настоящих, природных. Они имеют свою заданную программу, по которой будут собирать необходимую информацию – каждый свою. Емкость их памяти огромна, и все собранные сведения они будет передавать своим потомкам. Те объекты, память которых заполнится, будут ее просто передавать следующим поколениям. Но будут рождаться твари, память которых абсолютно чиста, и они будут накапливать новую информацию. В одной твари будет собрана информация, полученная за миллион вращений планеты вокруг своего солнца. Можно было точно так же разработать тварь, собирающую информацию в воде или в воздухе. Но у нас нет времени, нам нужно продолжать поиск, великая раса эльверов нуждается в открытии планет для колонизации. Поэтому мы разбросаем тонких и длинных тварей, ползающих в земле, по поверхности, а в океаны сбросим буи, и улетим дальше, продолжать свою миссию.
Когда придет время, вот с такой кнопки, – Ба-дир левой рукой, фаланги пальцев которой были сложены в один ровный ряд, указал на небольшую выпусклость, расположенную на дальнем конце главного пульта управления, за которым он сидел, – будет подана команда. По ней все тонкие и длинные твари, ползающие в земле, поднимутся на поверхность. Они сплетутся, соединятся в единый организм. И мы сможем быстро снять информацию обо всем, что происходило на планете очень и очень долгое время, с сегодняшнего дня вплоть до того момента, когда погаснет светило этой солнечной системы.
Третьи, конечные фаланги пальцев молодого, еще не набравшегося опыта и не умевшего до конца контролировать свои эмоции Га-фура, изогнулись вверх, что означало крайнюю степень восхищения. Командир корабля Ба-дир не стал ему на это указывать, хотя и мог сделать такое замечание: надо быть сдержаннее, но он гордился созданным совместно с «Кор-при» способом сбора информации.
Кораблю-разведчику потребовалось еще одно вращение планеты вокруг своей оси, чтобы облететь ее и разбросать на всех землях сборщиков информации, которых Ба-дир назвал чеер-вееями, что буквально означало «рожденный искусственно». Попутно корабль сбрасывал небольшие буи в океаны, реки и водоемы, часть из которых оставалась плавать на поверхности, а часть погружалась в глубины вод. Умный «Кор-при» не возил эти буи с собой, он их создавал на каждой из исследуемых планет из местных материалов, полученных из почвы, воды и воздуха.
Корабль сбросил последний буй и завис над неподвижным океаном в ожидании приказа продолжать великую исследовательскую миссию. Спрессованное в информационную капсулу сообщение со всеми полученными за уже семь обращений планеты вокруг своей оси сведениями было почти готово к отправке на священную родину эльверов – планету Гу-бар. Осталось только нажать на висевшем перед командиром круглом экране квадрат, мерцающий зеленым светом. Но тут Га-фур сказал:
– Наш отчет получается слишком сухим. В нем только цифры и факты. Думаю, что в него надо добавить изображение, запахи и звуки океана. Высший совет должен видеть и чувствовать, какую планету мы открыли. Она уникальна. Океан на нашей родине, планете Гу-бар, который мы называем Большим, в десять раз меньше этого источника воды, пригодной для применения великой расой эльверов. Еще ни на одной планете, открытой за время разведки четвертой вселенной всем нашими кораблями, не находили планеты с таким количеством воды. Мы сделали великое открытие, хотя по всем правилам не должны были даже приближаться к этой планете, потому что из нее не выходило тепло.
Все три фаланги центрального пальца левой руки Га-фура поднялись вверх, образовав замкнутое кольцо, что означало наивысшую просьбу. И Ба-дир сдался и сказал:
– «Кор-при», сними защиту и открой верхний купол.
Верхний купол исчез, экипаж мог видеть, слышать и обонять океан. Специальный аппарат записывал все это, чтобы Высший совет смог увидеть бесконечность простирающейся массы воды, впитать ее особые, чистые, целебные запахи. И «Кор-при», и экипаж прекрасно знали, что грубо нарушают инструкции, разрешающие разведчикам открывать купол только во время их выхода и возвращения на корабль. Но что могло случиться за ничтожное малый промежуток времени, когда записывалось изображение, звуки и запахи океана? Вероятность какой-либо аномалии практически приближалась к нулю. Но все же она не равнялась нулю. Такая вероятность была, пусть и чудовищно малая. И произошло то, что ни в коем случае не должно было произойти. Прошивший защиту и атмосферу планеты пылающий метеорит, уменьшившийся в пламени до размеров головы взрослого эльвера, ударил в корабль, прямо в пульт главного управления, за которым находился Ба-дир. Метеорит был мал, однако летел с чудовищной скоростью. Он не разрушил корабль, но смертельно повредил его умные мозги, создал огромную температуру, почти мгновенно убившую членов экипажа, защитный экран которых был отключен. «Кор-при» рухнул в океан. Его падение остановилось только на дне, достигающем в этом месте глубины 400 метров.
Если бы об этом узнали на планете Гу-бар, родине эльверов, то сказали бы, что великое Проведение покарало разведчиков за нарушение предписанных правил, которые следовало неукоснительно выполнять. А главное, они понесли заслуженно наказание за то, что совершили самый страшный в глазах представителей великой расы эльверов грех – они проявили гордыню, они хотели выделиться, показать свои особые заслуги. Но Высший совет не узнал об этом. Ему сообщили о пропаже одного из 200 кораблей, бороздивших уже четвертую галактику в поисках планет для колонизации. Что ж, неизведанные дали могут преподносить разные сюрпризы, в том числе и неприятные, могут погибнуть и лучшие корабли с опытными экипажами. Это неизбежная плата за экспансию.
Информационная капсула так и не была отправлена, и великая раса эльверов не узнала о возможности колонизации третьей из восьми планет в рядовой солнечной системе со светилом средней интенсивности излучения. Земля, как ее впоследствии назвали мыслящие существа, появившиеся в результате эволюции, избежала их появления, она продолжала развиваться по своим законам, без влияния извне.
В последний момент перед гибелью, когда тело уже было охвачено огнем, Ба-дир успел нажать на кнопку, зовущую всех чеер-веев выйти на поверхность. Они останутся там и погибнут, и ни один возможный враг великой расы эльверов не сможет узнать их секрет и создать такой же совершенный и вечный способ слежки за планетой. Корабль разведчиков принял лишь часть этой команды. А главное, он не смог спасти экипаж. Зато «Кор-при» смог закрыть верхний купол и включить режим невидимости. Его силовая установка осталась цела, и от корабля-разведчика непрерывно исходит сигнал, который должны заставить чеер-веев, собравших информацию о многих миллионах лет после их заселения в землю планеты, выползать наверх. Но сигнал слишком слаб. Когда прохождение сигнала во время дождя усиливается, на него реагируют только некоторые длинные и тонкие твари – самые чувствительные. Они выползают наверх. Их слишком мало, чтобы соединиться в великую информационную сеть, которую некому будет прочитать. Они гибнут, выполняя программу, заложенную в них много миллионов лет назад разведчиками великой расы эльверов.
Очень злая планета
Как я люблю этот коридор! Остальным практикантам он почему-то не очень нравится – видимо, из-за своей непредсказуемости. Каждый день я иду сюда, чтобы получить огромное удовольствие, испытать гамму самых разнообразных чувств, от восторга до страха. Кто сказал, что косморазведчики не боятся? Я проходил много тренировок на различных тренажерах, но не помню, чтобы так сильно захватывало дух и по телу пробегал озноб, как здесь.
Если разобраться, я поступаю неразумно, посещая коридор и тратя на него драгоценное время. Именно из-за этого свободного времени я, имея самый высокий балл по всем дисциплинам, после предпоследнего года учебы попросился на практику не в косморазведку, а на этот тихоходный корабль со странным названием «Центурион».
Меня давно привлекала проблема Z-Амбра – самой таинственной планеты 13-й галактики. «Блуждающая жемчужина» – так поэтично окрестили ее ученые. Z-Амбра скачет в пределах пяти солнечных систем, каждая из которых состоит из светила среднего класса и семи планет. Ее перемещения непредсказуемы, приносят немало проблем жителям всех планет, достаточно густонаселенных – наводнения, всяческие природные катаклизмы. Причем Z-Амбра не просто перескакивает каждый раз на новую орбиту в новую солнечную систему, а на некоторое время вообще исчезает.
Существует множество гипотез, но все они настолько фантастические, что не воспринимаются учеными всерьез. Может, это самонадеянность, присущая молодости, только мне почему-то думается: я в состоянии разгадать феномен Z-Амбра. Конечно, потребуется много времени. Поэтому, собрав всю имеющуюся об этом уникальном явлении информацию, я попросился на «Центурион». Его даже назвать-то космическим кораблем нельзя. Это огромная станция, она находится в голове кометы и медленно движется к небольшой планете одной из удаленных от центра галактики солнечных систем. А я, выполнив свои обязанности по обслуживанию жизнеобеспечения станции, изучаю и пытаюсь анализировать все известное о Z-Амбра. Но никак не могу найти хоть какую-то зацепку, чтобы попробовать размотать этот клубок загадок. Привлекаю самые последние достижения науки, ищу на стыке разных направлений, учений, гипотез, но не вижу никакого просвета. А когда выдыхаюсь совершенно, направляюсь в коридор.
Коридор – это что-то невероятное. В нем смоделированы климатические пояса планеты, к которой мы летим, растительный и животные мир. Причем сделано все просто потрясающе. Что он приготовил мне сегодня? В прошлый раз я чуть не замерз и не ослеп среди бесконечных белых просторов, непередаваемо искрящегося снега и синих ледяных глыб.
Прикладываю руку к углублению в стене – и все вокруг преображается. Огромный коридор с ровным матовым светом превращается… во что же превратится сейчас? Сначала появляется шум – это шелестят листья, затем постепенно прорисовываются деревья. И вот я уже стою на краю леса. Белые с черными полосами стволы, ветки, словно падающие волнами вниз. Легкий ветер перебирает эти волны, листья шуршат, миллионы звуков сливаются в один невыразимо сладостный и грустный шелест. Под деревьями – настоящий ковер из трав с островками кустарника. Лес редкий, его насквозь пронизывают солнечные лучи, бегущие бликами по траве, кустам и цветам.
«Что это?» – невольно восклицаю я. «Красиво?» Это голос Баклая, командира корабля. Он стоит рядом и тоже смотрит на лес. Я так увлекся превращениями коридора, что не слышал и не видел, как он подошел. «Это березовая роща. На планете, к которой мы летим, их много». «Наверное, на Земле очень интересно?» – спрашиваю я. Баклая чуть морщит губы, что у него означает улыбку: «Не приходилось бывать на этой планете». Заметив мое удивление, он неожиданно улыбается по-настоящему: «У нашего корабля совсем иная задача. А Земля изучена уже достаточно хорошо». Видя мое замешательство и непонимание, Баклая откровенно смеется: «По крайней мере, так считают почти все в Космическом совете. Но я по собственному опыту знаю, что и Земля, и Z-Амбра – одинаково таинственные планеты. Ну что ж, отдыхайте, развлекайтесь, а когда будет время, заходите ко мне, думаю, нам есть о чем поговорить». И Баклая уходит, оставляя меня в полной растерянности.
Оказывается, березовая роща полна жизни. Кого только я ни встречаю в ней! Стою перед светящимся в стене экраном и смотрю, с каким же животным и растительным миров столкнулся сегодня. Полевая мышь, барсук, крот, лиса, заяц. А вот медведь – огромный зверь, вставший на задние лапы и бросившийся на меня. Здесь, в березовой роще, я чувствую сильный, резкий запах косматого чудовища, шагаю навстречу и прохожу через него. Голограмма, даже самая хорошая, такой не бывает: я вижу не только грязные клочья шерсти, но и мышцы, сосуды, пульсирующую кровь, кости медведя, а главное, у меня резко начинает болеть тело, особенно глаза, словно я просочился не через созданную потоками света фигуру, а через что-то материальное, плотное.
Смотрю дальше: двадцать три вида бабочек и насекомых поменьше, птицы… Но все это делаю как-то механически, мысли словно текут вторым планом. А на первом – слова Баклая: «…по собственному опыту знаю, что и Земля, и Z-Амбра – одинаково таинственные планеты». Что он имел в виду? Z-Амбра изучена вдоль и поперек из космоса, ее просвечивали и прощупывали всеми известными способами. Непосредственно на планете побывали всего три экспедиции, но вторую и третью можно считать визитами вежливости: их, как туристические группы, повозили по Z-Амбра, показали достопримечательности и попросили вежливо, но достаточно убедительно воздержаться от последующих посещений – их будут расценивать как попытки вмешательства. Об этом есть подробные отчеты, список всех участников, данные на них. Первая Заповедь Межгалактического Совета запрещает насильственное вмешательство в жизнедеятельность какой бы то ни было цивилизации, если она не представляет реальную угрозу другим цивилизациям. Перемещения Z-Амбра таковыми не были признаны, они лишь доставляли неприятности, с которыми жители планет пяти солнечных систем достаточно успешно справляются сами. Поэтому попыток установить более тесный контакт, уговорить вступить в Межгалактический союз не предпринималось. О первой экспедиции говорилось, что почти все ее члены погибли. Ни имен, ни дат, ни результатов – ничего. Я обращался во все архивы, в том числе и в Главный, в поисках хоть какой-нибудь информации, но безрезультатно. Неужели Баклая был в первой экспедиции?
Нет, такого просто не может быть! Но почему он сказал: «…И Земля, и Z-Амбра – одинаково таинственные планеты»? Впрочем, что я знаю о планете, к которой мы летим? В числе загадок космоса (а я изучал эту проблему достаточно серьезно) Земля, судя по известным мне источникам, не значится. Цель нашего полета – сбросить на планету какой-то контейнер. Что за контейнер, какого его содержимое, неизвестно ни мне, ни другим курсантам. Слишком много неясного, загадочного. Надо попытаться прояснить все у Баклая, тем более что он меня приглашал зайти. И я отправляюсь к нему.
Сижу в жилом помещении, которое занимает капитан, на непонятном и неудобном предмете, который Баклая гордо представил: «Старинное кресло с планеты Земля». Держу в руках странную чашку какого-то горячего напитка с приятным запахом. Капитан понимает, что расспрашивать о каждой вещи мне неудобно, и охотно объясняет: «Это кофе, тоже с этой планеты, и, замечу, превосходнейшего качества. Бодрит, повышает тонус и способствует приятной беседе». Первый раз вижу Баклая таким веселым и раскрепощенным. Все на борту «Центуриона» привыкли к другому капитану: предельно точному, конкретному в словах и приказах, замечающему любую, даже незначительную оплошность. Для нас, практикантов, из которых на девяносто процентов и состоит команда корабля, вообще одного взгляда суровых глаз на жестком, неулыбчивом лице было достаточно, чтобы понять, что мы что-то сделали не так и бежать исправлять ошибку. Баклая словно закован в форму, опутан инструкциями, и кто-то из практикантов после тщетной попытки хоть что-то узнать о нем от постоянных членов экипажа предположил, что капитана отправили на «Центурион» за какую-то провинность.
Чтобы преодолеть робость, спрашиваю: «Кофе с Земли? Но ведь Вы говорили, что ни разу не были на этой планете». – «Не был, – смеется капитан, – но кофе пью. Как оно попало на борт – мой маленький секрет». Он как-то резко грустнеет, вздыхает: «На Земле, к великому сожалению, не был». Я молчу, чувствуя, что капитан выскажется до конца, и не ошибаюсь. Баклая снова вздыхает: «То, что Вы, молодой человек, видели в демонстрационном коридоре, не самые богатые в смысле растительного и животного мира места Земли, за исключением последнего показа. Вы побывали в пустыне, полупустыне, два раза на высокогорье в разных полушариях планеты, в районе Южного и Северного полюсов и в среднем поясе, в березовой роще. Если продолжите свои походы, узнаете много нового, прикоснетесь к прекрасному миру. А теперь задавайте вопросы. Начинайте с тех, что попроще».
Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не спросить о Z-Амбра, о загадочности Земли, и интересуюсь любимым детищем капитана – демонстрационным коридором. И очень скоро на этот коридор полностью переключается все мое внимание: Баклая, посмеиваясь, рассказывает поразительные вещи, которые с трудом укладываются в моем сознании. То, что демонстрационный зал оказывался огромным, не иллюзия – расширяется пространство. Для полетов в космос используются пространственно-временные коридоры, этого было достаточно, работа над совершенствованием приборов для изменения пространства долго не велась, а сейчас она возобновлена. Я не могу сдержаться от удивления и поверить даже в то, что видел своими глазами, ведь для подобных манипуляций, которые осуществляются только по специальному разрешению Межгалактического совета, необходима огромная мощность, которую «Центурион» вроде бы не может дать. «Да, не может, – соглашается Баклая, – но здесь использованы иные принципы свертывания пространства, на корабле по моей просьбе установлен первый аппарат нового поколения».
«А медведь?! – восклицаю я. – У меня до сих пор болит все тело». И слышу в ответ, что это дело обычное: Баклая включил молекулярный синтезатор, но всего на одну десятую процента мощности, и на «Центурионе» находится первый, опытный экземпляр переносного прибора.
Моему изумлению нет предела: «Почему на этом корабле есть оборудование, которого нет больше нигде?». Капитан хитро улыбается: «Но ведь надо где-то его опробовать». У меня ощущение, что я сплю, так все нереально, ведь еще совсем недавно преподаватели в высшей школе косморазведки говорили, что молекулярных синтезаторов нет. Их просто никто не разрабатывал и не делал – из-за невероятной сложности решения этого вопроса и за ненадобностью.
«Для первого раза достаточно вопросов, – хохочет капитан, – а то мои ответы повергают практиканта в состояние шока». Он переводит разговор на другую тему, мы пьем изумительный напиток – кофе, и я рассказываю про учебу, предыдущие практики, как зародился мой интерес к Z-Амбра. Баклая внимательно слушает, задумчиво кивая головой, потом неожиданно прерывает меня на полуслове: «Я обращу тебя в свою веру, ты будешь разгадывать загадку Земли – я уже стар, мне нужен продолжатель моего дела. Договорим завтра. А теперь спокойной ночи», – и довольно бесцеремонно выставляет меня за дверь.
И начинается «обращение в мою веру». Баклая не торопится, а методично подбрасывает мне загадки Земли, стараясь сделать так, чтобы я сам понял, насколько невероятна эта планета. Оказывается, она не так уж и заброшена, хотя и находится вроде бы в стороне от торговых и других космических дорог. Многие цивилизации прилетают сюда за особого вида энергией – тонкой материей, как ее называют сами земляне, совершенно не догадываясь о ее невероятной ценности. Подписана даже конвенция Космического Союза, которая четко регламентирует все действия, связанные с этой самой тонкой материей. Только вот странная вещь получалась: немало цивилизаций заинтересовано в процветании Земли, но ее постоянно сотрясали войны, эпидемии, стихийные бедствия. А механизм взаимодействия планеты с обитающими на ней существами, в первую очередь мыслящими, здесь давал сбои. И тогда было принято решение подкорректировать его, воздействовать на Землю, как сказал Баклая: «Сделать планету добрее».
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=69208921&lfrom=174836202) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
