– С чего ты вообще взял, что это эликсир молодости?
– Так бабка то мне рассказывала иногда и показывала разные баночки. У меня ещё остался эликсир силы, но я его себе оставлю, а этот решил с кем-нибудь попробовать, один боюсь.
– Эликсир силы? – меня немного повеселило название. Я ухмыльнулся.
– Ты что смеёшься, – спросил Рома, и я уловил нотку обиды в его вопросе. Хотя он был очень своеобразным человеком и вел себя часто наигранно и высокомерно, но в тот момент, если я правильно истолковал, эмоции на его лице были настоящие.
– Ты хочешь это выпить? – поинтересовался Илья, все еще не верящий, что это правда.
– Я думал об этом, только один не хочу.
– Боишься?
– Немного боюсь.
– Я не буду это пить, – отказался Илья.
– А ты как? – обратился ко мне Рома.
– Я как-то тоже не горю желанием, – искоса глядя на баночку, проговорил я.
– Трусы! Если вам слабо со мной выпить, то я найду с кем это сделать.
– Отравиться хочешь?
– Да, говорят же вам! Он настоящий. Если хотите я первым буду?
Я не доверительно всматривался в надпись на бутылке, её содержимое, хотя через чёрное стекло нельзя было увидеть ничего, и посмотрел на Илью, но тот уже недоверчиво смотрел на меня.
– По глазам вижу, что ты собираешься это пить? – голос Ильи был неуверенным.
– Ну да. Если это, правда, эликсир вечной молодости, то только представь, сколько мы жить будем. Столько дел можно сделать. Можно пешком идти куда хочешь и дойти. Времени-то вагон. А еще можно ничего не есть. Ты же бессмертен. Эликсир не даст умереть.
– Только когда сил не останется, будешь просто вечно лежать, – засмеялся Илья. И тут же добавил.
– А может быть, она испортилась, живот потом заболит.
Рома почесал затылок. То, что он раздумывал, меня ещё раз натолкнуло на мысль, что ожидать подвоха на сей раз от него не приходится.
– Да не! Не должно. Честно говоря, меня бабка часто какими-то лекарствами из своего шкафа, когда я болел, потчевала, так что думаю, все нормально будет. А если это настоящий эликсир, то мы будем взрослеть опыт накапливать. Не будем стареть вообще.
– А может быть, эликсир молодости только на тело действует, а мозг умирает. А может быть, старческий маразм никто не отменял, и будем мы молодые телами и глупые мозгом, – предположил я.
– Всё-таки уже мы? – обрадовался ливер, – то есть ты, уже рассматриваешь вариант попробовать это со мной?
Я замялся. На самом деле я уже подумал, что, черт возьми, всё-таки, наверное, стоит рискнуть. Вот почему тогда, в детстве мы отравиться всем подряд не боялись? Считали себя бессмертными по умолчанию?
– Наверное, с тобой, – констатировал я.
– Илья? – спросил Ливер.
Илья молчал.
– Ты можешь не пить, – увидев замешательство друга, предложил я.
– Ну уж нет! Все вместе или никто, – встал в позу Роман.
– Тогда и я откажусь.
– Дима, я с вами, – услышал я свое имя от Ильи, – честно говоря, мне тоже интересно. Недавно книжку читал вечную жизнь. Это одни плюсы.
– Потом расскажешь, – перебил его Ливер, – пошли в заброшку, чтобы никто не видел.
И мы потопали, поднимая дорожную пыль босыми ногами. В том возрасте удобно было ходить босиком. Идти до ремонтно-механических мастерских оставалось недалеко. Пока шли, мы размышляли, стоит ли вообще это делать. Если и, правда, какая-то гадость? Но ужасно хотелось попробовать. Как сейчас помню, я боялся упустить этот шанс.
Мы пролезли между ржавыми прутьями ограды и забрались в корпус старого ПАЗика без колёс. Рома снова достал из-за пазухи бутылек и на этот раз раскладной стаканчик.
– Илья ты не передумал? – спросил я.
Илья уверенно помотал головой. Мне, честно говоря, уже несколько расхотелось, но теперь было уже неудобно оставить друга одного. Скорее не расхотелось, а здравый смысл пытался оградить от глупых подростковых поступков.
– Кто первый? – спросил Рома.
Мы переглянулись.
– Давай ты первый, – сказал Илья, обращаясь к Ливеру, – сам говорил, что готов начать.
Рома протянул мне стакан.
– Подержи пока.
Сам в это время начал вытаскивать пробку, которая упорно не хотела поддаваться.
– Дай попробую, – предложил я.
– Ну, – Рома посмотрел на меня с некоторым сомнением, – ладно. Пробуй.
Он передал мне эликсир. Не уверен сейчас на все сто процентов, что я не выдумал в тот момент этого, но помню, что стекло показалось холодным, несмотря на стоящую на улице жару. Уверен в одном, ощущение что я открываю завесу какой-никакой тайны, прикасаюсь к древности посетило меня. По спине пробежал холодок и заставил поежиться.
Пробка торчала из бутылки сантиметра на полтора, но ощупывая ее, мне было непонятно, из какого она материала. Похоже на плотно свернутую в плотный рулон бумагу, тёмно-коричневого цвета. Я попробовал просто вытащить, и естественно не получилось. Тогда я подцепил со всей силы ногтями прямо около горлышка и потянул. Пробка с хлопком выскочила.
– Аккуратнее, не разлей, – заволновался Рома.
Я с опаской принюхался. Запах вырвавшийся из горлышка наполнил мои легкие. Он не оказался противным, как я почему-то представлял. Аромат луговой травы с нотками дождевых червей, не более.
Я отдал бутылку Роме.
– Наливай.
– Никто не идёт? – он оглянулся, – Мне послышались шаги.
Мы стали оглядываться, но никого не заметили.
– Ладно, ребята, до встречи через 200 лет, – и Рома и одним залпом осушил бокал.
Я стал наблюдаться за его лицом.
– Как она? – спросил Илья.
Лицо Романа было настолько сильно сжато, будто жидкость одновременно кислая, горькая и горячая. Наконец он вдохнул и сплюнул.
– Гадость какая-то.
– Не жжёт?
– Да нет вроде, но противная.
– Много налил?
– Да нет, чуть-чуть.
– Наливай мне столько же.
Роман налил и протянул мне стакан.
Я ещё раз понюхал, но никакого противного запаха не ощутил. Возможно, он улетучился.
– Ну что? Через 200 лет, – поддержал я шутку Ливера, – и также залпом осушил стакан.
На самом деле мне не показалось, что жидкость имеет запах червей. Может отдаленно. Скорее она чем-то напомнила смесь лекарств и уксуса.
Я не стал морщиться.
– Да нет вроде не так страшно, как ты сказал.
– Ладно, Илья, твоя очередь, – Рома протянул ему стакан.
– Ты мне больше налил, чем вам.
– Так получилось, хочешь, вылей немного.
– Да ладно, – произнес Илья и тоже выпил.
– Ну как.
– Терпимо.
– Теперь куда? – спросил Рома.
– Мы пойдём ковыряться, а ты как хочешь, – ответил я ему.
– Тогда давайте завтра встретимся в школе и ощущениями поделимся. Только больше никому ни слова.
– Хорошо Рома, только не думай что ты теперь наш друг.
– Я не рассчитывал. У меня друзей хватает, – как-то снова неуверенно ответил он.
– Ну, бывайте.
И он пошёл прочь, раскачиваясь из стороны в сторону, шныряя крысиным взглядом по сторонам.
– Противный он, – сказал Илья.
Я, молча, кивнул.
В тот момент я еще не понимал, какую ошибку мы совершили.
Плохо мне стало не сразу. На следующий день я почувствовал какое-то недомогание. Сильно болела голова, и в носу появилось жжение, но я посчитал, что всего-навсего простыл. Всё равно пошел в школу, а вот Ильи там не было. Ближе к обеду меня начало тошнить. Школьный врач дал мне несколько таблеток активированного угля и отправил домой. Дома меня несколько раз рвало. Я лежал на кровати. Голова раскалывалась, сильно чесались дёсны. Я в тот момент уже осознал, что мы отраву выпили. Вот тебе и вечная жизнь. Я ждал родителей, потому что позвонить на работу не было возможности. Первой пришла мама. Она сразу обратила внимание, что я плохо выгляжу, и поинтересовалась что случилось.
Понимая, что не стоит ничего скрывать про вчерашнюю историю, потому что может быть только хуже, я все выложил. Скорая увезла меня в больницу. Промывание желудка, какие-то витамины, уколы, от которых моя задница чесалась еще несколько дней.
А на второй день моего больничного пришел милиционер. Он в подробностях расспрашивал, что случилось, и только потом, спустя два дня с момента нашего распития, я узнал, что Ильи не стало. Он умер той же ночью. Его родители нашли утром мертвого в постели.
Разговор с родителями состоялся непростой. Они не ругали меня. Они просто беседовали со мной, но, несмотря на это, напряжение присутствовало. Мне с трудом давались ответы на простые вопросы. Я и сам уже понимал, что не стоило этого делать и впредь этого делать не буду. А Илью было уже не вернуть.
Винил ли я Романа за произошедшее? Скорее да, чем нет? Винил себя, больше ввиду того, что изначально Илья не хотел этого пить. Я каждый раз вспоминал ту нашу беседу и понимал, что я не настаивал и даже, кажется, хотел его отговорить. Я возненавидел Романа за это. Не знаю, насколько он был виноват. Для меня, да. Самое обидное, что он ни разу не подошел, не извинился, не поговорил со мной об этом. Он вел себя, как ни в чём не бывало. У меня присутствовало огромное желание как-то встретить его и так разбить ему лицо, чтобы он не мог еще долго показываться на глаза, но повода тот больше не давал.
Позже, вспоминая тот момент, когда Ливер наливал эликсир себе, а мы отвернулись, чтобы посмотреть, не идет ли кто, и я не был уверен, что он тоже выпил жидкость. Он сказал, что она противная, но мне так не показалось.
Моего друга Ильи не стало. Ещё очень долго у меня не было такого друга как Илья, а может быть, даже вообще не было.
3
Первый раз после смерти Ильи я встретился с ним в попытке бессознательного забытья. Шел 2007 год. Я, двадцатипятилетний инвалид проводил свое время между реальностью и сном, между часами боли и минутами расслабления. Меня накачивали обезболивающими, но я ее чувствовал. Боль была со мной. Сейчас я знаю, что по большей части я ее и провоцировал.
Жесткое столкновение на тренировке и от моей перспективной карьеры хоккеиста пришлось отказаться. Не спасла экипировка. Да, она частично снизила удар, но вердикт врачей поставил крест на моей карьере. В лучшем случае тренером, но только после полного восстановления. А это было не мое. Я планировать летать по льду, а не наблюдать за летчиками.
Илья пришел в один из моих затяжных отключений.
Чтобы уйти от боли, я старался забыться, стараться ни о чём не думать, отключить сознание от реальности, просто лежать, не осознавая себя. Превратиться в неодушевленный предмет и просто лежать. Я отстранялся, убеждал себя, что я просто тело дохлого хорька на песке, частично зарытого в него. Никому не нужный, в частности самому себе, не осознающий себя.
Лежать и пытаться получить какую-то осмысленность своего положения и может просто чуточку расслабиться, потому что не нужно никуда вставать. Найти какую-то крупицу смысла приобретенного нынешнего положения. Если ты труп хоря на песке, то прими это как должное и просто отдыхай, думай, что тебе выдалась возможность отдохнуть от повседневности. Да нет, это просто обманывать себя. Обманывать, что всё хорошо, не включать мышление и воспоминания. Лежать. Просто лежать.
Тупая ноющая боль. Я не труп. Он не чувствует. Какой-то мрак заполняющий тебя, понимание того что пытаешься себя обмануть, что всё хорошо, что жизнь не окончена.
