Лил Алтер "Эскортник"

покрывале, по-турецки подогнув под себя ноги. – Поэтому ты мне и нужен.

– Знаешь, я так не могу.

– Что значит, не можешь? По-моему, с тобой как раз всё в порядке.

– У меня такое ощущение, будто я тебя насилую. Мне это не надо. Если хочешь, позвони, тебе кого-нибудь другого пришлют, ещё со скидкой.

– Зачем мне другой? Мне ты нравишься!

– Мне недавно одна клиентка сказала, что тоже очень боялась первого раза, а потом встретила парня, с которым всё классно получилось. Может тебе просто подождать надо? Давай я свяжусь с агентством, объясню, что не смог, и они тебе деньги вернут, – Макс не хотел говорить ей, что деньги вычтут у него же. Агентство всегда получит своё.

– Ты это для меня сделаешь?

– Конечно, это же правда.

Казалось, Лиза выдохнула с облегчением и сразу успокоилась.

– Не надо им звонить, я тебя заказала на весь вечер, так? – она лукаво улыбнулась. – Пойдём, по проспекту погуляем? Как будто ты – мой парень.

– С удовольствием, – Максу и самому стало весело. – Ты мороженое любишь?

Они шли по залитому солнцем городу держась за руки, и Лиза вертела головой по сторонам и болтала без умолку. Скоро он уже знал всё и о ней, и о её родителях, и о маленькой сестричке. Макс смотрел, как её волосы ловят солнечные блики, а глаза то темнеют и становятся совсем чёрными, то загораются множеством золотых искорок, и по-дурацки улыбался. Всё в ней было такое искреннее и непосредственное, что он немножко не верил, что такая девушка реально может существовать на свете.

Он угостил её мороженым в мороженице, куда его обычно водил на день рождения отец. Они сели за тот же столик около окна. Девушка с видимым удовольствием уплетала зелено-розово-кремовую вкуснятину, и Макса вдруг, неожиданно для него самого, прорвало на воспоминания. Лиза оказалась необыкновенно внимательной слушательницей. Для Макса это было непривычно – он с детства научился молчать и не делиться тем, что чувствует – ничему откровения не помогут, только будут использованы для контроля. С Лизой всё получилось само собой.

– Когда я был поменьше, то целый год ждал, что отец приедет, старался учиться на отлично, вести себя хорошо – чтобы он меня похвалил, чтобы гордился мной. – Макс запнулся, но Лиза смотрела на него с заботой и участием, и он продолжил. – А потом подрос и понял, что ему всё равно, для него главное в жизни – бабки, бабы и бухло, и я в эту картину никак не вписываюсь. Мне тоже всё пофиг стало. Пусть катится к чёрту на куличики. А сейчас он ни с того, ни с сего, в «отец и сын» поиграться решил. Теперь, когда он мне не нужен, без него обошёлся, ему что-то от меня надо.

Лиза помолчала, только накрыла его руку своей сухой и горячей ладошкой.

– Что, если он действительно хочет восстановить с тобой отношения? Ты ведь ничего не теряешь? Я где-то читала, что люди поворачиваются к нам той стороной, которую мы от них ожидаем. Дай ему шанс? Может быть он тебя удивит?

– Он сам от меня отказался. Ладно, от матери ушёл, но чтобы меня не хотел видеть? Я думал, он меня любит, помню часто гулять со мной ходил, на качелях качал, в прятки играл, книжки перед сном читал. А потом раз – и как отрезал. Кто же такое делает? Последний козёл, вот кто.

– Ты знаешь, мне сложно тебя понять, мои родители до сих пор друг друга обожают. Но папина сестра, она юрист, так иногда такое рассказывает – как двое людей, которые когда-то вроде любили, из-за вещей дерутся, детей, как заложников, используют. Просто ужас! Одна тётка на мужа компромат собрала, чтобы от сына отказался. Ты же не знаешь, что там у твоих родителей было. Но если он сейчас хочет загладить свою вину, я бы пошла ему навстречу.

– Уговорила, я не пошлю его подальше. Ты такая рассудительная – тебе бы психологом работать! Хватит о нём, расскажи мне ещё о себе.

Уже стемнело, когда Макс проводил Лизу до дома, поцеловал в щёку и получил ответный лёгкий поцелуй. Она исчезла в подъезде, махнув не прощание рукой. «Может надо было телефон попросить? Хотя зачем такой девчонке парень-проститутка? Ей принц на белом коне полагается».

Ему почему-то захотелось напиться и ни о чём не думать. Хотя обычно он этого не любил. В его настроении Лёхин звонок пришёлся кстати.

– Макс, ты сейчас занят? Может заедешь, посидим, поговорим?

– Ты пьяный?

– Нет, ещё не пьяный, но уже не трезвый. Так, в приятном состоянии. Ну что, приедешь?

«Из дома ушёл, Эля уехала, вот он и бесится со скуки! – подумал Макс. – Но Лиза посоветовала дать ему шанс. Посмотрим, есть ли у него «другая сторона». Ведь что-то же Эля в нём увидела».

– Ладно, давай адрес, я сейчас буду.

***

Лёха не любил быть один. И пить один тоже не любил, поэтому приезду Макса очень обрадовался.

– Что ты пьёшь?

– Чай.

– Да ладно, у меня вино есть. Хочешь? А то я пьяный, а ты трезвый – непорядок, – Лёха налил сыну вина и демонстративно втянул носом воздух. – У твоей девушки хороший вкус – духи дорогие и не навязчивые. Волосы каштановые? Глаза карие? Так почему ты так рано? Не поверю, что она тебя бросила. Ты её?

Макс в удивлении уставился на отца.

– Ты что, следишь за мной? У меня нет девушки.

– Значит твой мальчик любит золотисто-коричневую помаду и духи «Самсара»? – подтрунивал Лёха.

– Вообще не твоё дело. Так, знакомая, ничего серьёзного, – Макс отёр со щёки следы Лизиной помады.

– Не моё, так не моё. Только я бы на твоём месте долго не тянул с увертюрами – уведут твою красавицу. Кстати, о красавицах – Эля долетела нормально.

До Макса дошло, что отец позвал его, чтобы поговорить об Эле, а он как раз хотел избежать этой темы.

– Она забыла у меня своё обручальное кольцо и попросила, чтобы я ей его как-то вернул.

– Зачем? Она же всё равно разводится.

– В том-то и дело, зачем? Я почувствовал по голосу, что она сомневается в своём решении, думает, может я ненадёжный, чтобы из-за меня всю жизнь менять.

– С чего бы ей это в голову пришло, ума не приложу.

– Шутник! Короче, я сказал, что попрошу тебя слетать и отвезти ей кольцо. Сделаешь это для меня?

Во рту у Макса пересохло – опять увидеть Элю, наедине… Но не стоило искушать судьбу.

– Я не могу, мне работать надо. Одного из своих мальчиков на побегушках пошли.

– Я никому так, как тебе, не доверяю. Знаю, что у тебя всё, как надо, будет. Эля тоже так считает.

– Эля? Ты ей сказал, что я приеду?

– Да, надеялся, что согласишься. У меня же кроме тебя и Эли никого нет.

– Ладно, умеешь ты уговаривать, только начальству позвонить надо, предупредить, что не приду.

– Спасибо тебе, сынок, для меня это очень важно. Если с Элей сейчас не получится, – Лёха безнадёжно махнул рукой.

– С ней не выйдет, другую себе найдёшь, тебе не привыкать.

– Ты так говоришь, будто я бревно бесчувственное. Мне, между прочим, тоже плохо бывает.

– Сам свою жизнь устроил, а теперь хочешь, чтобы я тебя пожалел? Я?! Не дождёшься. Эля мне рассказала, как ты её из-за матери бросил. Потом мать и меня бросил. Вчера Машку бросил. Что ж ты мне плачешься-то?

Лёха остолбенело слушал сына, изливавшего свою горечь, обиду и разочарование, и впервые в жизни ему стало стыдно.

***

Придя за полчаса до назначенного времени, Макс сидел на тёплой скамейке в тенистой алее парка и ждал Элю. Всю дорогу в самолёте он старался продумать, что сделает, что скажет, когда увидит её. Но вот она появилась – быстро приближавшаяся фигура в деловом брючном костюме и туфлях на каблуке – и он позабыл все подготовленные заранее слова.

Эля села рядом с ним на скамейку, и Макс передал ей кольцо. Она не надела его на палец, а просто положила в карман.

– Спасибо, Макс. Извини, тебе столько пришлось из-за меня мотаться.

– Ерунда, если надо, могу ещё разок съездить.

Они некоторое время сидели молча, едва касаясь друг друга. В аллее быстро темнело.

– Оленьке ещё только восемь, она такая нежная и чувствительная, я даже не знаю, как ей объяснить, что не могу больше жить с её любимым папочкой, – Эле необходимо было поделиться с кем-нибудь своими мыслями. – Как я ей открою, что хочу уехать в другой город, к чужому для неё человеку? Я так боюсь, что ей будет тяжело.

– Эля, – Максу хотелось сказать что-то доброе, успокаивающее, чтобы она не мучилась. – Ты сделаешь свой выбор, какой бы он ни был, и Оля всё равно будет любить тебя больше всего на свете. Ты же её мама.

– Ты такой славный парень, – Эля погладила его по щеке, и Макс, не выдержав, заключил её в порывистые объятия. На несколько долгих мгновений, их губы соединились, и ему стало жарко, но Эля первая разомкнула поцелуй и опустила голову, хотя он всё ещё прижимал её к себе.

– Я должен тебе объяснить… – в темноте, он едва различал её лицо, так близко, что оно почти касалось его футболки.

– Макс, пожалуйста, – тихо произнесла Эля, стараясь отогнать наваждение – он был так похож на Лёшека, того, давнего. – Я не хочу, чтобы ты сказал что-то, о чём потом пожалеешь.

– Мне показалось, тебе понравилось со мной.

– Конечно, мне понравилось. Что в тебе может не

понравиться? – Эля опять слегка дотронулась пальцами до его лица. – Но то, что между нами произошло той ночью, не повторится никогда. Я люблю твоего отца, хочу быть с ним вместе, и это совсем другое. Скоро ты сам полюбишь и поймёшь, почувствуешь, о чём я говорю.

– Надеюсь, что нет. Мне неохота ни в кого влюбляться. Пустая трата времени. Пока, Эль. Ты мой номер знаешь, звони, если что понадобится.

Макс поднялся и пошёл к выходу. Эля смотрела ему вслед, пока он не исчез за воротами парка, но он не обернулся.

Глава 9

Западня

Брак – это святое.

Шло время, а Эля так и не могла найти в себе смелость поговорить с мужем. Её затянули повседневные дела, дом, работа. Каждый день похожий на предыдущий: завтрак, отвезти Олю в школу, подъехать на работу, купить продукты, забрать Олю от родителей, ужин, спать. Дни сливались в неразличимую серую череду, и всё, что произошло между ней и Лёшеком, начинало казаться сном или игрой воображения. Иногда она закрывала за собой дверь в прачечную комнату, доставала из порошка кольцо и любовалась им, надевала на палец, проводила по нему губами. Кольцо было реальным, оно связывало их жизни вместе. Хотя на сколько его хватит при таком раскладе? Иллюзий у Эли не было – в прошлый раз он нашёл кого-то меньше, чем за месяц. В душу закрадывались сомнения, и она зябко ёжилась от охватывавшей сердце тоски.

Каждую ночь, осторожно спустившись на первый этаж, она звонила Лёшеку и погружалась в его мир: развод с Машкой продвигался быстро; на работе намечалась огромная сделка, которая, если всё пройдёт удачно, принесёт ему кучу бабок и, возможно, директорство; пить он стал гораздо меньше; Макс заезжал несколько раз, они разговаривают, и то хорошо. Эля не спрашивала его, спит он с кем-то или нет. Она была не уверена, хочет ли услышать ответ. Несколько раз они пробовали заняться сексом по телефону, но Эля никак не могла расслабиться. Поначалу Лёшек каждый день теребил её, почему не сказала мужу, но потом перестал. Наверно не хотел давить на неё, смирился, что она сделает всё в своё время. Отец тоже больше о Лёшеке не заговаривал, но иногда Эля ловила на себе его суровый осуждающий взгляд.

Так прошёл почти месяц, когда Эля, в очередной раз поговорив с Лёшеком, часа в два ночи поднялась в спальню.

– Мне это надоело, – Гена встретил её у двери. – Я не хочу знать, с кем ты разговариваешь каждую ночь и что у тебя в голове, но это прекращается сегодня. Ты закончишь свой liaison.

«Вечно он выражается, будто на сцене!» – Эля невольно выпрямила спину, сбрасывая с себя невидимую тяжесть.

– Это не то, что ты думаешь – не случайная, ничего не значащая, связь. Я хочу развода.

– Я не собираюсь, чтобы мою жизнь протащили сквозь грязь. Ты останешься моей женой и будешь вести себя подобающе.

Гена говорил, как всегда, не повышая голоса, но по тому, как покраснело его лицо, и взбухла и пульсировала жилка на левом виске, Эля знала, что сдерживался он с трудом. Что, если он взорвется? Пусть, будь, что будет!

– Мы уже давно не муж и жена, так, два человека живущие под одной крышей. Я не согласна на это! Я ухожу от тебя!

Муж покраснел ещё больше и подошёл к ней вплотную. Он нависал над Элей, тяжело дыша от гнева, и ей стало страшно.

– Не муж, говоришь? Не жена? Ты хочешь разрушить всё, что мы построили вместе? Перемыть грязное бельё в газетах? Очернить мою репутацию, моё наследие?

– Мне наплевать на твоё наследие! Это моя жизнь, моё счастье, и я не люблю тебя! Я люблю другого!

– Шлюха! – Геннадий схватил Элю за руки и потащил к кровати. Она отчаянно сопротивлялась, но муж был гораздо сильнее.

– Я никогда не любила тебя! Мне больно! Отпусти меня!

Он швырнул её на постель и навалился сверху, прижал своим телом. Эля попыталась вывернуться, выползти из-под него, укусила за руку, старалась ударить ногами, брыкнуться. Всё было напрасно. Затрещала порванная пижама, и она перестала биться. Он овладевал ею зло, жестоко, хрипел ей в шею, а она лежала неподвижно, с открытыми глазами, закусив губу, чтобы не закричать.

– Вот и всё: ты – моя жена, я – твой муж. Так было и так останется, выкинь дурь из головы. Поняла меня? Отвечай!

– Я всё поняла, – выдавила из себя Эля.

Она так пролежала, неподвижно, пока он не захрапел. Потом осторожно сползла с кровати и на четвереньках, придерживая разорванную ткань пижамы, поползла к выходу. За дверью она наконец встала на ноги, но мысли разбегались, и трясущееся тело не слушалось её. «Ты должна… На тебя рассчитывают!». Эля не знала, кому она должна, и кто на неё рассчитывает, но она так часто в жизни говорила себе эти слова, что и сейчас они сделали своё дело. Действие, она должна действовать.

Сбежав по лестнице, она вошла в прачечную. Первым делом, вытащила кольцо и надела – обручальное осталось на тумбочке у кровати, но оно ей больше не понадобится. Потом она натянула брошенную в корзинку в ожидании стирки грязную одежду; нашла Олину и запихнула в школьный рюкзачок.

Теперь предстояло самое главное – Эля бесшумно поднялась на второй этаж, замерла на мгновение у двери спальни, и прошла в комнату дочери. Оленька не проснулась – только обвила шею мамы руками и, не открывая глаз, положила головку ей на плечо. Эля опять спустилась, подхватила рюкзак с вещами и выскочила во двор, даже не закрыв за собой дверь дома. Когда она, пристегнув спящую Олю на заднем сиденье, села за руль, руки сильно дрожали, но нельзя было терять время. Хорошо, что ехать недалеко, и в это время ночи машин на дороге почти не было.

Припарковавшись у дома родителей, Эля наконец-то дала волю приглушённым рыданиям. Она ожидала от мужа многого, но не насилия. Теперь она знала, на что он способен, но, как ни странно, это придало ей сил. Оттерев слёзы и успокоив трясущиеся руки, она, неся дочь и рюкзак, позвонила в квартиру.

Дверь открыл отец и сразу всё понял.

– Нет, возвращайся обратно, не делай глупостей! —прошептал он, стараясь не разбудить жену.

Но было поздно – мама, растрёпанная и в одной ночной рубашке, появилась в дверях спальни.

– Не беспокойся, Соня, ложись. Эля сейчас уедет домой, – отец явно не знал, что делать.