4. Смеркалось. Сквозь одинокие деревья на небе просвечивали звезды. Они смотрели на вылезшего на уже известный островок грязного, мокрого, трясущегося от нервного перенапряжения и усталости молодого мужчину безучастно. За свои миллиарды лет существования они видели много чего, и судьба этой искорки жизни была похожа на массу других, ярко вспыхивающих и моментально гаснущих раньше времени.
«Нам что, места на Земле не хватает?» – подумал, почти засыпая, Макс. И вдруг всплыл диалог пленного казака и мальчишки из кинофильма «Чапаев»:
«Дядя, а за что люди убивают друг друга?» – спрашивал мальчик.
«За жизнь. Всем лучшей жизни хочется», – отвечал казак.
– Лучшая жизнь… Скотство…
5. Они шли часа два. Болото с одиноко стоящими деревьями сменилось густым лесом, лес через какое-то время поредел, и, наконец, невдалеке послышался шум работающего автомобильного мотора.
Немногочисленная группа вынырнула на открытую местность. Солнце ослепительно ударило Максу в глаза. Он на несколько секунд зажмурился, а когда открыл веки, его уже опустили на землю. Два бойца лихо подхватили под руки и поволокли к старенькому джипу, издававшему чахоточные звуки.
6. Спокойно кинув пленника назад, вся команда набилась в машину. Один из боевиков уселся прямо на Макса. Двигатель взревел, и джип с натугой тронулся с места по какой-то узкой, совершенно неровной так называемой дороге.
Это Макс почти сразу же ощутил на себе. Задок автомобиля, встречаясь с очередной ямой, ухал вниз. Тело Макса и тело сидящего на нем подлетали вверх, а потом следовал двойной удар – пленника о непокрытое ничем железное днище и чернокожего о пленника. Иногда два удара совпадали, и тогда «приятные» ощущения от такой езды учетверялись. Но это никого не интересовало. Компания лениво перекидывалась репликами.
7. Когда солнце начало клониться к закату, джип въехал в какой-то поселок. Макс услышал множество человеческих голосов, перекликавшимися с сидящими в машине. Пахнуло дымком, ноздри обжег запах жареного мяса и вареного риса.
Наконец они остановились. Бойцы покинули поднадоевшее транспортное средство. Первая звездочка подмигнула Максу. Вдруг на нее наползла черная туча – не туча, а чья-то голова. Показалась другая, третья, четвертая, пятая… Над ними еще и еще. Головы шумели. Несколько рук тыкали лежащее тело пальцами, видимо, так изучая объект.
Макс приподнял голову:
– Гав! Гав! Гав! – сорвался он и резко откинулся, сильно ударившись затылком о днище.
Раздался дружный смех, как реакция замещения от неожиданного испуга. Кто-то крикнул. Послышались шлепки десятков босых ног о землю. Четыре сильные руки подхватили Макса и резким рывком вытащили из джипа. Попытались поставить на ноги. Но тело так затекло, что он сразу начал валиться набок.
Поволокли. Носок ботинка больно ударился о какой-то выступ. Бум – искры из глаз. Еще раз бум.
8. Скрипнула дверь какого-то сарая. Макса развязали и закинули внутрь. Стало полегче. Нет, он ощутил почти блаженство. Как мало нужно человеку для счастья. Дверь захлопнулась. Скрипнул засов…
«Ну, как тебе новое жилище? Квартирка что надо, со всеми удобствами. Жаль, что казенная. Да и поселился ты здесь ненадолго – наверно до утра. Ночью все спать хотят. Какое тут шоу? А завтра при большом скоплении народа…
– Покупайте билетики! Услаждающие слух вопли белого! Выколотые глаза! Отрубленные руки! Море крови! Мольбы о пощаде!.. Присутствие беременных и детей приветствуется!..
Проходите, мэм. Вам, будущей матери, отведено место в первом ряду. Малыш, иди тоже в первый ряд, а то из-за дяденькиных голов тебе плохо будет видно. Дедушка, вы во второй – мы уважаем старость».
Макса эта картинка даже развеселила.
«Какой великий юморист погибает, блин!»
Внутри воцарялось необычное спокойствие. А откуда-то, будто из бездны, донеслось могучее:
«Все будет хорошо-о!..»
– Ну, это вряд ли, – ухмыльнулся Макс и свернулся калачиком.
9. Я поднимался на лифте один на четвертый этаж районной больницы, чтобы навестить своего хорошего знакомого.
Из его поджелудочной железы недавно удалили приличных размеров каменюку. И он успешно шел на поправку, клянясь уже в который раз соблюдать диету всю оставшуюся жизнь. В это слабо верилось, потому что люди устроены в большинстве своем так, что стоит миновать опасности, как они берутся за старое, мгновенно забыв или стараясь таким образом забыть прошедшие невзгоды.
Мой знакомый был чревоугодником до мозга костей. Еда, вкусная, разнообразная и в большом количестве была его страстью и вдохновением. Причем вдохновение его посещало именно в моменты наивысшего накала специфической страсти.
И что ж, идеи так и сыпались из него по мере того, как пустел стол. И вот когда он отправлял в желудок последний глоток пива (а он очень любил пиво), то иссякали и идеи.
Разочарую тех, кто уже представил себе портрет этакого чрезмерно упитанного или даже толстого, обрюзгшего, лысеющего мужчины средних лет, естественно с заплывшими поросячьими глазками и отдышкой. В смысле средних лет вы угадали, а в остальном все в точности до наоборот: высок, строен, жилист, с в меру развитой мускулатурой и очень подвижен – просто стайер со скоростью спринтера.
И вы уже видите волевой подбородок, два ряда сверкающих акульих зубов и искры, сыплющиеся из голубых глаз. Остановитесь и «не лезьте поперед батька в пекло». Размытая каревизна с зеленым оттенком и приторно-слащавое лицо, правда, на мощной шее – тут вы правы, во второй своей попытке.
Итак, я поднимался к нему. Двери лифта открылись. Я вышел, оглянулся, сделал два неуверенных шага, потому что почти сразу понял, что попал не на тот этаж. Да и огромная цифра «5» на стене у входа в лифт свидетельствовала об этом.
Я пожал плечами, усмехнулся и только хотел нажать на кнопку вызова, как у меня кто-то умыкнул лифт, причем прямо из-под носа. Рука с торчащим указательным пальцем так и замерла у пластмассового загоревшегося кружочка.
Ну что ж, мне не привыкать сбегать по лестнице на один этаж ниже своими ногами. И только я…
– Мужчина, отойдите в сторону.
Я отошел. Что-то очень громоздкое десяток пыхтящих людей поднимали по лестнице, загородив ее на всю ширину. Еле-еле.
– А на грузовом? – спросил я.
– А разбирать-собирать? – ответили мне. – Да наладь потом…
– А-а-а-а, – многозначительно протянул я, – оборудование…
– Знаете что? – несколько раздраженно сказал мне изрядно вспотевший мужчина в белом халате и очках. – Если не хотите ждать лифт, то спуститесь через боковой выход – прямо по коридору и направо.
– О’кей, – сказал я, – удаляюсь.
– И слава богу, – услышал я за спиной.
10. Я шел, а с левой стороны вместо стен и дверей в палаты шло сплошное стекло – от пояса и выше. За стеклом на специальных койках лежали люди, каждый с кучей трубок, шныряли медсестры, аппаратура мигала и что-то показывала.
– Реанимация, по-моему, – почему-то вслух произнес я, и в этот момент мой быстролетящий взгляд буквально натолкнулся на чьи-то открытые глаза, там, за стеклом, да так, что не смог сдвинуться дальше, словно приклеили. Нога, чуть не нарушившая равновесие тела, вернулась назад.
Эти глаза с мольбой смотрели на меня. Рука мужчины с трудом оторвалась от поверхности кровати и потянулась в мою сторону, а пальцы колыхнулись пару раз туда-сюда, будто приглашая меня подойти к нему. Я моргнул – а почему бы и нет, если просят. Может, действительно, что-то надо, и вообще… И пошел к двери, отодвинул створку…
– Вы к кому? – услышал я.
Передо мной выросла медсестра.
– А-а-а, простите, во-о-он к тому мужчине.
– Кто он вам?
– Э-э-э, друг, школьный, – соврал я. – Сема на месте! – помахал я ему рукой, продолжая игру.
– Ар-тем то-же на… на месте, – проскрипел он и улыбнулся, и закашлялся.
– Да тише вы, тише, – чуть ли не затыкая мне рот ладонью, прошипела медсестра. – И вообще, в каком вы виде? Почему не переоделись? У нас же… сами понимаете.
– Понимаю, понимаю, – многозначительно произнес я и сунул в ладонь девицы купюрочку, сжав ее пальцы. – Переоденусь, у вас, – подмигнул я ей.
– Ну, ладно, так уж и быть, пойдемте, подберем что-нибудь.
11. Мы зашли в ее кабинет, и я быстро облачился во все необходимое в таких случаях и набрал номер своего знакомого.
– Что ты так долго? – услышал я. – Шахматы расставлены. Я жду.
– У меня одно маленькое дельце. Я скоро буду. Не переживай, успеешь еще пару раз обставить меня.
– А ты где?
– Уже недалеко. Могу и забежать даже. Но тебя пару минут моего присутствия не устроят, я знаю. Так что…
– Хорошо, доделывай свое «дельце» делец, – хмыкнул он и отключился.
Медсестра подозрительно посмотрела на меня, но ничего не сказала.
12. Мы вошли.
– Ну, здорово, Артем, – тихо сказал я, памятуя указания, и легко похлопал незнакомца по руке. – Держишь хвост пистолетом?
– Держу, – улыбнулся он. – Видишь, стоит на полдевятого.
– Это как? – опешил я. – Впервые слышу.
– Свисает со стороны задницы.
Я чуть не разоржался, но вовремя спохватился, прикрыв рот рукой.
– Юмор на месте, значит, все будет хорошо, выкарабкаешься.
– А зачем?
– Ну-у-у… – неопределенно описал я рукой круг.
– Семен, – обратился он ко мне, – ты слышал про теорию Хью Эверетта третьего?
«Естественно, только вчера слышал, черт побери! Именно Эверетта, и именно третьего, да еще и Хью. Второй Эверетт-то другую теорию придумал, а первый – третью!» – Честно говоря, я не совсем понимаю, о чем ты, Артем.
– Это английский физик такой был. Он еще в 1957 году выдвинул теорию, где говорится, что Вселенная каждый миг расщепляется на бесчисленные параллельные миры…
– Ну, и…
– В каждом из таких миров реализуется один из возможных сценариев развития событий во Вселенной.
Вот смотри, если, например, в одном мире серый волк съел Красную Шапочку, то в другом параллельном мире он ее не ел, а в третьем Красной Шапочки вообще не было, а была только сказка о ней.
– И… так далее, – махнул я рукой вдаль.
– Да, и так далее, – улыбнулся Артем. – Ты… понял.
– Хм… В общем, все ясно, посмотрел я на него видимо подозрительно.
Он заметил и улыбнулся.
– Ты не думай, я не гоню, просто…
– Я думал, что тебе что-то нужно… Ты так смотрел на меня…
– Нужно.
– Что? – оживился я.
– Чтобы ты выслушал меня… Мне скоро конец, а…
– Ну-ну-ну, перестань, зачем так мрачно. Лежишь, говоришь…
– Я знаю…
– Да никто не знает…
– А я знаю…
– Артем, ты что, исповедоваться мне хочешь?
– Вроде того. И не только…
– А почему мне?
– Потому что так должно быть…
