Валентин Маэстро "Освобождение любовью"

Освобождение любовью
Валентин Маэстро

У того социума, который сегодня называют человечеством, крайне низкий уровень сознания, и его лучше обозвать стадом или же поднять на другой уровень.

Освобождение любовью

Валентин Маэстро

© Валентин Маэстро, 2023

ISBN 978-5-0060-0053-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Книга 13 ОСВОБОЖДЕНИЕ ЛЮБОВЬЮ

Часть 1. РОЖДЕНИЕ и ДЕТСТВО

Я/ты/он/она одинаково все выходим из матери чрева, криком о себе заявляя.

С этим миром встречаясь, объявляем что явились сюда, как дети Бога, в единстве с природой, к людям, таким же как я.

Проявляемся в мир этот, где радость, любовь и блаженство сеять хотим.

Хотим принимать всех, как себя – желая другому того же, что мне – и купаться в атмосфере благожелательной взаимосвязи, Единства.

Как живём ты и я в радостном, в ослепительно лучистом солнечном детстве?

Принимаем тел красоту и звучание слов, звенящих теплом.

Наслаждение дарят пение птиц, журчанье ручьёв, полёт облаков, убегающих в даль от посвиста смешливого ветра.

Громко и звонко хохочем над мокрыми шутками туч, дождём омывающими всё до чистоты обнажённой.

Босыми кидаемся в танец, смеясь и плескаясь из позрачности множества лужиц.

Входят во внутрь тебя и меня солнца лучи, радостно наполняя веселием жизни, энергией творения, согревая нас и продолженье: окруженье.

Часть 2. ЗНАКОМСТВО с МИРАЖОМ и БОЛОТОМ

Час, дни, недели, года быстро проходят и я, как взрослый уже от Бога и Природы уйдя, средь людей находясь, вдруг, вижу, слышу, ощущаю другое: увод от радости жития и от упоения ею.

Словно, очки с глаз розовые упали и вижу не то, что всем нам внушили, а – явь: не в единстве, а раздельно живём. В доме нашем комнаты отделены друг от друга стенами, стоят на фундаменте алчности и холода лжи.

Озябли, гуляем, будто пингвины, между торосами льда!

Нет, нет – мы их хуже, ведь, эти птицы без крыльев ныряют в морскую пучину и резвятся там в естестве.

Мы же забыли, вообще, свой океан – Вселенскую Душу, где наша душа родною частью была.

Нет боле среди видов других таких отношений, как у людей, когда блага себе получаешь, убивая такого как ты, отбирая всё у него, чтобы впрок богатство, запасы иметь…

Иссякло, из-за безотзывности, желанье дарить другому то, что себе… Я – лицемер?

Тел красота и как шелест денег слова потеряли звон тепла и тянут всё только на себя… Я – это корысть?

Шутки, падающие сверху дождём, из туч, оказались слезами… Меня омывает иллюзий печаль?

Солнца лучи и тепло их прощально вещают нам о долгой разлуке… Я – душа – теперь одна?

Гулкое эхо топота ног разносится чётким одиночеством в пустых комнатах – теле моём и твоём, откуда время всё унесло, даже чувства. Носится зов-эхо, ударяясь больно о стены. Мечутся в безлюдности множество душ, потеряв нить связи и с Матерью, и с Отцом, то есть с Богом.

Холодно, голодно, нет уже боле родных у нас стен.

Где бы душу такую найти, чтобы тепла хватило нам всем?

Утро. Проснулись. Я второй половинке говорю о сердечной тоске, а она возмутилась: дай позавтракать мне в тишине и покое.

Я к другу в гости иду, а там – в глазах: требовательный холод выгоду ему принести и, если без такого, то времени нет у него на меня.

Осмотрелся вокруг и в правительстве вижу только агентов ростовщиков – ямщиков. В руках у них плётки, нужды-кнутовища, что лишают тебя и меня еды или крова, иль свободу движенья мою, если не сделаем так, как требуют они, кто вожжи власти захватили обманом.

Распорядители эти, как пираты, все права урвали вчера. Урвали и по сей день отдают ручки штурвала друг другу на кораблике нашем, с названьем «Планета-Земля».

Захватили и, пряча деянья свои под лжи покрывалом, вещая о благе всеобщем, протолкнули законы для создания отношений, противоположных словам. Отношений, стоящих на ссудном проценте, что как паутина охватил не только людей, но и страны, превратив всех в рабов.

Чиновники, от лихоимцев беря многомиллионные взятки, государства вгоняют во внешние займы, за которые ты и я, даже, не зная о долге таком, выплатим налогами проценты, равные ссуде самой. Державы и люди в оковах кредитов и вместо созиданья жизнь проводят в неволе. Приучили лиходеи к оценке всех и всего мерою денег. Мысли любые выводят из ракурса, где кроме поиска профита нет ничего. Основа Жизни – Красота результата от Бога, забыта давно.

Душно! Окна откройте! Распахните их настежь! Сердца-окна к Богу-раскройте! Отоприте, – задыхаясь кричу, прошу и молю…

Но! Грохочут засовы…

В камеры, а не кельи, гонят начальники нас и оттуда вызывают по расстрельному списку: первый, второй… миллион…

Выхожу. В глаза им смотрю, а там: пустота, холод стекла.

Позади розовеет дорога от крови…

Так где ж мы с тобой? В доме своём или в загоне, где словно бараны стричь позволяем себя, отдавая живорезам энергию жизни своей?

Прочь я кидаюсь из лабиринта обмана. Вырываюсь из траншей, улиц узко высоких, выложенных кубиками стекло-бетонными. В зелень леса бегу. Здесь – воздух прогрет запахом чистым сосен смолистых. Бегу…

Вдруг оступился и в воду упал я, но… Но то – не вода, а вязкая топь, что тонуть заставляет…

В невежества болото забрел я или упал, или меня кто-то направил туда? Сколько времени здесь нахожусь и тону? Нахожусь?

Находится кто? Тело моё, где как в храме живу или «Я» – Сознанье-Душа?

Затянут в болото «Я» – Человек иль Человечество всё? Если – это мы все здесь, то час равен тысяче лет? Так долго выбраться я не могу? Не можешь и ты?

Вчера, сегодня и завтра радость жизни начальники-возницы отняли у нас и сменили её на борьбу за то, что имели/имеем мы с тобою всегда: свободу и объединяющие всех разных, всех нас, справедливость и всеобщее благо.

Установку к такому, что к счастью ведёт, заменили правители наши на гон сиеминутный от страданий к наслажденью, к повтору наслаждений таких, что прочь уводят от счастья.

Собачка, кошка и другие живые методом этим – дрессировкой – превращены в заводные игрушки. Аналогично и мы переработаны в того человека, кто видит только усладу и боль, Он дрессировке подвержен и остаётся на уровне кошки домашней, собачки иль погремушки. Насилье такое – боль, наслажденье – мысль о счастье скрывая, в невежестве удерживают нас всех и медленно топят в болоте.

Неявная сила тянет всё глубже в трясину. Нагнувшись, осторожно, снова грудью касаюсь невидимой жерди, Знания тверди и ноги чуток поднялись. Ложусь и пытаюсь иль плыть, иль ползти…, но нет… Ноги, без опоры, снова, осели. Барахтаюсь среди партий, классов, сословий: не выбраться мне из стада людского и не вырваться мне из объятий: хваткости рук-законов бандитско-скрипучих…

Щека коснулась жижи, с запахом гнили. Отпрянул. Так пахнет очередная измена того, кому верил, близким кто был.

Попахивает так грязь ухода от чистоты духовного света, сверхтела в желанье-порыв принять от чужого мужа/жены череду сексуально-плотских объятий, обещающих счастье, но дающих, на деле, минутный экстаз, уходящий в виде ошибки в забвенье.

В забвенье и приходит затем – хлёсткость пощёчин по лику совести нежной, превращающих в чёрствость её.

В чёрствость, ведущей к позволенью обмылки искать снова и снова, чтобы забыть ту чистоту, как укор, что жила в тебе с рожденья, с начала и в детстве.

Ты изменил/изменила, верность поправ. На улицу вышли и будто стали другими.

Преобразилось что-то внутри у тебя. Там уже не так, как было тогда, до того… Не понимаешь…

Вокруг по-прежнему всё: по небу плывут облака, на земле прорастает трава, идёшь по дорожке, слышишь как птички щебечут. Лицо, тело, одежда твои – такие, как раньше, а ты, словно, другой и другая.

Какой и какая?

Логика нам не подскажет, что случилось: она слишком бедна и линейна.