Феникс. Опаленная
Марина Михайлова
Эта книга написана душой. Откровенная и чувственная, она откликнется в сердце каждой женщины. Это не просто история о несчастной больной любви, но и о проделанном пути к прощению и исцелению, через призму страданий героев. Незаурядный роман о семье, дружбе и отношениях, который учит жать дальше, несмотря на трудности, и находить силы даже там, где, казалось, можно увидеть только разрушение.
Марина Михайлова
Феникс. Опаленная
Предисловие
Это история о любви, безусловно. Но что есть любовь и где она живет? В сердце, в душе или в разуме? Какой у нее предел и как можно далеко зайти, лишившись ее? Чем готов жертвовать человек во имя любви?
Я задавала себе эти вопросы всю мою жизнь, поняв, что на них нельзя ответить одним словом или предложением. Любовь она многогранна, субъективна и в широте своей подобна вселенной. Пройдя короткий, но тернистый жизненный путь, я осознаю это чувство столь же прекрасно и вдохновляющее, равно как ужасно и разрушающее. Есть между ними тонкая грань, едва заметная, но каждому предстоит стоять на этом распутье. В этом сила и мощь, все величие и власть любви: она либо сделает тебя сильнее, либо уничтожит. Никто в целом мире не в состоянии тебе помочь и вывести на путь силы. В такие моменты ты либо сдаешься, либо побеждаешь.
Стоя на развилке этих дорог, мне куда проще казался путь поражения. Куда легче сдаться и оплакивать свою несчастную любовь, жалея себя. Но разве это не явление эгоизма по отношению к тем, кто тобой дорожит и в ком ты есть смысл жизни? Погибая сам, ты непременно потянешь на дно всех, кто тебя любит.
Так что такое любовь? Для меня это стало силой, ведущей к счастью. Силой, которая в самые тяжелые дни помогает увидеть свет сквозь тьму. Силой, которая наполняет каждую клеточку тела. Она никогда не умирает, если ей не позволить, а лишь ширится и растет внутри. И важно уметь осознать это, тогда-то и будет ждать пусть победы.
Все это невозможно понять на словах, все это нельзя сформировать в тезис и повесить в рамочку на стене, как прописную истину. Это нужно пережить, пропустить через себя и осознать. У каждого своя история и своя боль, свое счастье и радость. Каждый сам проходит этот путь. Я же хочу рассказать вам свой в надежде, что кому-то он откликнется и возможно поможет увидеть свет там, где все усеяно мраком.
Глава 1
Я росла в живописной глубинке средней полосы нашей необъятной родины. Эти места пестрили разнообразием пейзажей: от зеленых лесов до пустынных равнин, от торфяных болот до чистых сверкающих речушек, от зимы до лета. Я всегда считала его тихим раем среди бесконечной суеты этого мира. Тишина и покой этих мест, открытость и простота людей, семья и дом – моя малая родина, маленький поселок под именем «Лесное». Тут безмятежно протекало мое счастливое детство. Меня назвали в честь моей прабабушки Валерии, но все меня звали просто Лера.
Воспитывалась я в полной семье, где был папа и мама, две бабушки и два дедушки, и целая футбольная команда тетей и дядей. Это было удивительно прекрасное время, теплое и спокойное. Тогда я чувствовала себя неуязвимой и совершенно счастливой, ведь меня всегда окружали любовью, заботой и добротой.
Каждый раз, когда я вспоминаю о детстве, то сразу вспоминаю своего папу. У нас с ним была особая связь, никому не понятная душевная близость. Мы словно понимали друг друга без слов и могли часами сидеть молча рядышком друг с другом и чувствовать при этом себя абсолютно счастливыми.
Его звали Александр, он был коренастым и кудрявым мужчиной, от него мне и достались непослушные волосы и небольшой рост. Он работал в лесничестве, а по выходным мы ходили на рыбалку. Я любила выходные, ведь это было только наше с ним время, особый ритуал общения отца с дочерью, то незатейливое таинство, которое связывало нас невидимыми нитями. Мы приходили к реке, он ставил раскладной стульчик и доставал из рюкзака снасти и червей. Я никогда не боялась и не брезговала насаживать червя на крючок, это было для меня абсолютно естественным. Дальше он устанавливал рогатку на берегу, чтоб удочку можно было поставить, и мы начинали рыбачить. Я знала, что за рыбалкой нельзя шуметь и громко разговаривать, а потому всегда слушала лес, как он шепчет с ветром и как тот разносит это таинственное послание дальше. Мне воображались разные истории, будто в лесу живут волшебные создания в совершенно волшебном и красивом мире, скрытом от других глаз. Иногда мне даже казалось, что на другом берегу среди деревьев я вижу прекрасную принцессу этого сказочного королевства, словно она на миг показалась и тут же скрылась в лесной чаще. Я рассказывала все эти истории папе, и мы вместе сочиняли сказки и приключенческие рассказы. Это было только между нами, мы никому не рассказывали их, это был наш секрет. Возможно если бы мы записывали эти истории, то сейчас получится бы не плохой сборник рассказов, которые я бы с удовольствием читала своим детям на ночь.
Помню у папы была большая библиотека и он очень много читал. Буквально каждый день перед сном он лежал на диване с книгой в руках. Я знала, что это очень важно и поэтому не отвлекала его. Мама всегда говорила, что он книжный червь, а он лишь в ответ улыбался и подмигивал мне. По субботам мы ходили вечером к папиным родителям в гости. Те, в свою очередь всегда топили баню и ставили большой самовар на стол. Бабушка Тамара и дедушка Леня имели для меня всегда некую загадку: оба прошли войну, поднимали страну после разрухи, выстраивали свою жизнь несмотря на трудности и в итоге стали теми, про кого говорят: «Пример нынешнему поколению». Имея такой большой опыт за своими плечами, они были очень скромны и молчаливы. Бабушка была в прошлом учителем младших классов, но никогда не имела привычки лезть в мое обучение без моей просьбы. Дедушка был ветераном ВОВ, но про войну говорить не любил, отмахиваясь каждый раз какой-нибудь шуткой. И лишь 9 мая я могла немножко прикоснуться к истории его прошлого, на короткий миг увидеть в его взгляде печаль и в то же время горькую радость от посетивших воспоминаний; прочитать по его осанке стойкость и выдержку; почувствовать по его скупым слезам, когда он возлагал цветы на мемориал, ту боль, которую он несет в себе всю жизнь. Я смотрела как блестят на солнце его медали, гордо висевшие на груди, и понимала, что это не просто мой дедушка, добрый старик с седыми волосами, а настоящий герой, некогда прошедший ужасную войну ради своих родных, ради своей страны, во имя своей Родины, чтобы мы могли улыбаться и мечтать, жить и строить планы, любить и быть свободными. Я всегда брала его за руку, когда мы шли на парад и меня преисполняла гордость:
«Этой мой дедушка!» – думала я, широко улыбаясь прохожим.
Да, мне очень повезло быть внучкой такого отважного и храброго человека, который стал для меня примером того, что никогда нельзя сдаваться, а победив, никогда нельзя забывать о том пути что ты прошел и тех людей, которые были с тобой.
Бабушка Тамара была верной спутницей его жизни. Они познакомились сразу, как он вернулся с фронта и с тех пор всегда были вместе. Она была маленькой и худой женщиной с очень мудрыми глазами. Всегда тихая и спокойная, но в случае неприятностей ее железной выдержке и смекалке не было равных. Она была, что называется, хранительницей домашнего очага.
Папины родители были на двадцать лет старше маминых родителей, да и сам папа был старше мамы на восемь, но эта разница никогда не мешала им понимать друг друга. Словно два полюса одного магнита они тянулись друг к другу и дополняли друг друга. Если папа был тихим рассудительным мужчиной, то мама же напротив была веселой и импульсивной женщиной. Она была очень красивой и стройной женщиной, часто улыбалась и всегда была душой любой компании. В нашем доме всегда кипела жизнь, мама никогда не сидела на месте и постоянно придумывала что-то интересное. Мы часто включали магнитофон и танцевали с мамой, кружась по всей квартире. Или пекли вафли, экспериментируя с рецептами, добавляя в тесто различное варенье или приправы. Я обожала время нашего препровождения, оно всегда было наполнено радостью смехом и весельем.
Наша квартира была по соседству с квартирой маминых родителей, а по сему я жила на два дома. Это были две большие квартиры на одной лестничной клетке. И более того, это были две единственные квартиры на втором этаже двухэтажного дома. Наши двери закрывались только на ночь. А днем мы шныряли от нас к бабушке и обратно.
Бабушка Таня и дедушка Витя были работниками предприятий. Она работала в пекарне, а он на фрезере. В отличии от папиных родителей, которые были уже на пенсии, мамины родители были еще довольно молоды и суетливы. Бабушка с мамой были очень близки, кроме кровных уз их еще объединяли крепкие узы дружбы. По вечерам мы ходили с мамой к бабушке на вечерние чаепития. Взрослые занимали себя не интересными (для ребенка) разговоры, а я донимала своими капризами младшего брата мамы – Петра, который был старше меня всего на восемь лет. Был у бабушки с дедом еще средний сын, мой крестный отец. Его звали Гришей, и он жил в соседнем поселке со своей женой. Они редко приезжали, но всегда были желанными гостями в обоих наших домах.
Глава 2
Мне было пять лет, когда в моей жизни появился первый младший брат, правда двоюродный – сын Гриши и Люды. На улице вовсю гуляла осень. Холодный ноябрь стер все краски с лица земли, оставив лишь серый и мрачный оттенок. На дворе был ранний вечер. За окном лил дождь, нагоняя тоску. Мы с мамой сидели у бабушки Тани и пекли пироги.
– Вот сейчас мы с тобой еще противень пирогов с творогом сделаем и можно закругляться – бабушка стояла и месила тесто, рассуждая о кулинарных планах.
– Завтра пойду к Сашиным родителям, надо будет и им отнести пирогов да булок. Свекор болеет, надо навестить – мама обтерла руки о фартук и открыла духовку, чтобы достать готовую партию пирогов.
– Пойдешь к ним, зайди к Володе, надо бы договориться с ним насчет машины. Гриша завтра приедет, просил найти с кем доехать к Лиде в роддом.
– Хорошо, да только дома ли он будет. Я если что к Степанычу еще зайду, у него еще спрошу.
– Мам, а где Лида? Что такое роддом? – мне было очень интересно, о чем говорят взрослые
– Лида у нас скоро станет мамой, а роддом это такая больница, где взрослые рожают детей. – мама улыбнулась и дотронулась пальцем до моего носа
– А как взрослые рожают детей? – я почему-то думала, что дети сами по себе появляются в детских кроватках, как новогодние подарки. Вот вы легли спать. А утром раз и у вас уже малыш в кроватке лежит.
– Дочк, ты же помнишь у Лиды был большой животик? – бабушка решила подключиться к дискуссии – Так вот, у нее там живет ребеночек. А в больнице ей сделают операцию и достанут его.
– А как он к ней попал в животик? Он что, залез туда? – изумилась я.
Бабушка с мамой громко засмеялись, а я не понимала что такого смешного, ведь это совсем не весело, когда внутри тебя кто то живет.
– Она съела специальную семечку, детскую. И из этой семечки вырос ребенок. – сдерживая смех, пояснила мне мама.
– А, ну ладно. А когда будет маленький? Он будет жить у нас? А можно он будет жить у нас, мам, ну пожалуйста! – мне так хотелось поиграть с маленьким, я уже представляла, как нам будет вместе весело.
– Обязательно поживет с нами, а как же. Первый месяц они будут жить у бабушки. И мы будем им помогать.
Тут нас оборвал дедушка, который ворвался в квартиру и прямо в больших кирзовых сапогах вбежал в кухню. Он был очень взволнован и весь сырой, от дождя
– Мать, сейчас из администрации Галька Сучкова прибежала к нам на завод. Вся такая взъерошенная вбежала, пальто не застегнуто. Я ей говорю: «Галя, у тебя что пожар что ли?» А она мне кричит на весь цех: «Виталий, с роддома звонили. Ваша то родила! Мальчик 3800! Поздравляю, дедушка!». И вот я как был, фуфайку только накинул и к вам. Радость то какая, у меня внук родился! – он схватил со стола кувшин с водой и в один мах опустошил его полностью
– Ой, Ларис, дочк, ой, радость то какая! – всплеснула руками бабушка, глядя на маму и заплакала, но то были слезы радости.
Дальше началась безумная суета. Взрослые стали суетиться, шнырять из комнаты в комнату, собирать сумку в этот самый роддом и громко быстро разговаривать друг с другом. Мама накинула платок и пальто и побежала искать машину. Я все так же сидела на кухне, болтала ногами и наблюдала за бабушкой. Тут я поняла, что сейчас, наверное, уже никто не будет печь пироги, а тесто то уже подошло. А кто должен выручить семью как не я? И подвинув стул поближе к столу, я принялась за работу. Тесто меня не слушалось, постоянно липло к рукам, никак не хотело из бесформенного куска превращаться в пирожки. И мною было принято решение делать праздничный пирог, в честь такого важного события. Я выложила все тесто на противень, примяла его по форме и сделала углубление внутри, под начинку из творога. Начинив сие изделие, я соскребла сверху липкую массу и закрыла начинку, все это время воображая себя великим кулинаром. Когда заготовка была готова, я позвала бабушку, чтобы она поставила пирог в духовку.
Вот как вы думаете, как она отреагировала на сие экспериментальное сооружение? Нет, не верно, ругаться никто не стал, даже наоборот, скорее удивилась.
– Это что у нас такое? – она стояла, поставив правую руку на бедро, а левой почесывала задумчиво подбородок и улыбалась
– А это бабушка праздничный пирог для маленького! Он приедет и увидит какая у него сестренка молодец – я была очень горда собой.
– Ой, дед, иди-ка сюда! Смотри какой пирог у нас внучка состряпала! – весело крикнула она в большую комнату.
В кухню вошел дед, уже переодетый в домашние трико и футболку, с полотенцем на плече и помазком для бритья.
– Ну так, мать, это она в Лариску. Та тоже всегда кулинарила пока ты то к Лиде, то к Наде на минуточку выбегала – он засмеялся, чмокнул меня в щеку и сказал бабушке – Надо ставить печь, что ж делать, ребенок старался.
Так я помню тот вечер, когда мы узнали, что на свет появился мой двоюродный брат, которого назвали, как и деда – Виталием.
С первых дней, как он появился в нашей жизни, я от него не отходила. Весь месяц, что они жили у бабушки, я оттуда не вылезала. Даже уговорила родителей сделать мне отпуск от сада на неделю. Я отдала ему все свои самые лучшие игрушки и готова была отдать все свое свободное время. Но спустя положенный срок, Гриша с Лидой возвратились обратно к себе в соседнее село, забрав Виталика с собой. Я очень тяжело переживала разлуку, ведь это был мой маленький братик, маленький человечек о котором я любила заботиться. Мне было очень грустно от того, что мы все тут, все месте, а семья старшего дяди так далеко. Но время шло, и спустя год они с женой получили хорошее предложение о работе в нашем поселке и переехали поближе к семье. Счастью моему не было предела: я считала себя самым счастливым ребенком на земле.
Глава 3
Спустя два года, когда Виталику было три, а мне восемь, в нашу семью впервые пришло горе.
Это было летнее утро, обычное, ничем не отличающееся от других дней. Мы с братом остались ночевать у бабушки Тани и допоздна играли с Петей, которому было вверено с нами нянчиться, как самому старшему из детей. Ему на тот момент было шестнадцать лет.
Проснувшись утром следующего дня, я, по обыкновению, сразу со сна прошла в ванную, откуда уже умытая побежала будить бабушку с дедушкой. Но бабы Тани дома не было, в комнате был только мой дядя Гриша и дедушка. Гриша сидел на кровати у деда в ногах, тот спал.
– А где бабушка? – спросила я
– О, встала принцесса, доброе утро. Виталик еще спит? – он улыбался, но я заметила в его глазах что-то странное, от чего мне стало немного не уютно.
– Дрыхнет как сурок, он вчера бесился допоздна с Петей, вот и спят еще оба. А где бабушка?
– Ты поди к маме, она там завтрак готовит, я потом к вам и мальчишек пришлю.
Как была, прямо в пижаме, я пошла домой в соседнюю квартиру, где на кухне суетилась моя мама. Несмотря на выходной день, папы не было дома.
«Вот странно, самое утро, а бабушки с папой нет.»
– Мам, а где все? Там – я показало рукой через свое плечо на бабушкину квартиру – бабушки нет, а тут папы нет. Где они?
– Ой, доча, милая моя девочка, – она обняла меня и вздохнула – дедушке плохо стало, бабушка побежала в больницу за врачом, а папа побежал машину искать, чтоб в больницу их отвезли. – Она встала, отвернулась к плите, и я услышала, как хлюпает ее нос. Мне стало понятно, что мама плачет. Я подошла к ней и обняла ее сзади, прижавшись щекой к ее пояснице.
Бабушка не успела привести врача, дед умер от сердечного приступа за пять минут до того, как они пришли. Когда к нам в квартиру зашел Гриша и сказал маме об этом, я впервые ощутила, что такое страх, безысходность и отчаяние. Я думала сразу обо всем и обо всех. Что же теперь будет дальше? Как же бабушка теперь будет одна? Бедный Петя! Как же теперь сказать Виталику что деда больше нет? Мысли роились в моей маленькой голове, а ответов не было, лишь страх, и впервые, чувство одиночества. В моей маленькой жизни еще никто не умирал, и я не представляла, что будет дальше, я хотела убежать куда-нибудь далеко, туда где все снова хорошо и где нет смерти.
Когда домой вернулся папа, нас в квартире было трое: я, Виталик и Петя. Младший бегал и стрелял из игрушечного пистолета по всему что попадалось на пути. Петя сидел, шмыгал носом и смотрел пустыми глазами в телевизор. Я сидела рядом и держала его руку.
– Ну что, детвора, собираемся, сейчас пойдем к бабе Тамаре и деду Лене, вы пока побудете там, останетесь с ночевкой, так что собирайте вещи.
Папа погладил братика по голове, провел рукой по моему плечу и сел на корточки напротив Пети.
– Ну что, парень, держишься? – Петя тихо и неуверенно кивнул головой. – Знаешь, – папа накрыл своей рукой его ладонь. – не нужно все держать в себе. Есть в жизни мужчины моменты, когда плакать не стыдно. Сейчас именно такой.
Петя сильнее зашмыгал носом, и я увидела, как слезы потекли из его глаз. Он обнял моего отца и уткнулся лицом в его плечо.
– Вот так, легче станет. – поддерживал его папа. – Нельзя все в себе держать. – он обнимал и постукивал его по спине и от этой картины по моему телу забегали такие здоровые мурашки, что стало холодно.
С этого дня в Пете что-то изменилось, а может что-то сломалось. Его глаза больше не выражали детскую беспечность и задор. Его смех был сдержан и редок. Он перестал с нами дурачиться, стал очень серьезным. Некогда такой близкий и веселый, он отстранился и закрылся в себе. С того дня он перестал быть ребенком и превратился в серьезного и холодного мужчину. Я потеряла с ним ментальную связь, он вырос, а я осталась ребенком. В тот день умер не только мой дед. В квартире по соседству, в нашей квартире, умерло детство, но этого никто не заметил, об этом никто не успел поскорбеть.
Через три дня я вернулась домой. Все это время мы с братом были у папиных родителей. Они отвлекали нас от произошедшего, как только могли. Но горе словно не видимый шлейф висело в воздухе. И может взрослые и думают, что дети еще глупы чтобы замечать мелочи и разбираться в чувствах взрослых, но это не так – дети все понимают и так же чувствуют, с одной лишь разницей: вера в чудеса. Я воображала, что дедушка Витя стал добрым духом и летает возле нас, оберегая от бед. Так, я однажды поделилась этой мыслью с бабушкой Таней. Это было примерно около двух недель после похорон. Мы лежали в кровати, я последнее время часто с ней спала, чтобы ей не было так одиноко в пустой кровати, и я спросила:
– Бабушка, а ты веришь в духов?
– Я верю в Бога и в душу человека. Я знаю, что ты имеешь ввиду дедушку, но я надеюсь, что он сейчас в лучшем мире – она поцеловала меня в лоб и обняла.
– Бабушка, а Бог где живет, на небе?
– Наверное, дочк, кто ж его знает, там из живых никто не был. – и я услышала, как он улыбнулась
– А расскажи мне о Боге.
– Ну тут так сразу и не расскажешь все, время то уже позднее, спать пора. Мы с тобой знаешь, что, сходим завтра в церковь, я покажу тебе Библию и вот там все написано. Будешь приходить ко мне вечером, и мы будем читать, хорошо?
– Хорошо, бабуль. – я закрыла глаза и в ожидании следующего дня, уснула.
Как и было обещано, мы сходили в церковь, и я стала изучать священное писание. Так, в восемь лет я открыла для себя Бога и веру, оставшуюся со мной и по сей день. Она крепла и росла на протяжении моего жизненного пути, спасала меня и помогала жить в самые темные и трудные времена.
Глава 4
После смерти дедушки Вити, я все больше времени стала проводить с бабушкой Таней, стараясь хоть как-то закрыть ту брешь в ее душе, к тому же и Петя уехал в техникум. Некогда шумная квартира, опустела и оставлять бабушку одну среди этих стен мне не хотелось.
Лето прошло и наступила осень, пришла школьная пора. Мои школьные друзья стали потихоньку отдаляться, так как я стала все реже и с ними гулять. И лишь одна девочка, с которой мы дружили еще с детского сада, и которая была моей соседкой по парте, не покидала меня, оставаясь верным другом и чутким товарищем – то была моя подруга Рита. Вместе со мной она приходила к моей бабушке и помогала мне ее веселить. Была рядом и с внимательностью взрослого человека помогала мне преодолеть свою боль и тоску. Поддерживала в минуты отчаяния и подставляла плечо, когда на моей душе становилось до невозможности плохо, ведь плакать дома я не могла, не желая еще больше усиливать страдания мамы и бабушки.
Но окончательно я испытала силу нашей дружбы при довольно комичных обстоятельствах, воспоминания о которых вызывают во мне искренний смех. Но именно тогда-то я и поняла, что есть настоящий друг.
Зима в декабре выдалась особенно холодной, иногда от морозов мы даже не ходили в школу. А когда на улице становилось хоть на пару градусов теплее, то все стремились урвать хоть сколько времени и погулять. Мы с Ритой вышли из школы после занятий. На улице вовсю светило солнце, так и маня немного задержаться и поиграть в пустом мягком снеге. Далеко и ходить было не нужно, все дети гуляли на пришкольной территории, как у нас попросту ее называли пришколка. Задорные детские игры прервал местный задира со своими друзьями, решившими обкидать всех снегом. Вся наша шумная компания разделилась на два лагеря, началась самая настоящая бойня со снежками. Долго мы бились, доказывая каждый свою правоту, как вдруг этот самый задира предложил иной выход.
