– Пленного допрашивали? – Туманов дернул клинком в сторону смотревшего на них хорунжего.
– Нет, только сделали первый привал, собирался допросить.
– Что за медальон? – спросил Туманов острием клинка поддел цепочку на груди немца.
– Это фамильное. Это…
– Я возьму его, – Туманов сдернул медальон и открыв крышку в виде сердечка внимательно осмотрел содержимое, – Хм, да у вас дурная наследственность, герр майор. Яд?
Немец отвел глаза и промолчал.
– Ну, ясно с вами, – пробурчал Туманов убирая медальон в карман, – последний вопрос: эвакуация вашей группы предусмотрена? До Сутешти пешком не близко, – он внимательно следил за реакцией майора на вопрос и увидел то, что и ожидал: вильнувший вверх-вправо взгляд и чуть дернувшийся кадык.
– Где и как? Быстро! – Туманов убедительно опустил острие клинка к паху германца и надавил, пустив пару капель крови.
– Автомобиль через три километра, на перекрестке у дома лесника!
– Кто встречает?
– Офицер штаба майор Отто фон Грюнберг…
Георга фон Веттина со товарищи оставили в винограднике, с именным кинжалом в сердце и с запиской в кармане, как и обещал Туманов. Но до этого хорунжему Котельникову вернули его документы, обнаруженные у майора и отправили самоходом в свой полк, обозначив направление и с условием лично доложить командованию о происшедшем. А Отто фон Грюнберга взяли живым и на его же автомобиле прибыли в свое расположение, сэкономив кучу времени и успев к означенному командованием сроку. Котельников добрался до полка и доложил о происшествии Дутову, последний нашел Туманова и выразил благодарность за спасение своего офицера, а так-же за то, что не было большого шума – докладывать в письменном рапорте о Котельникове Туманов не стал, чем сохранил молодому офицеру доброе имя. Вот, собственно, и вся подоплека их знакомства, которое переросло в дружеские отношения. В январе 1917 Котельников погиб от прямого попадания снаряда в штабную палатку, а через год, в январе 1918-го Дутов, встретив Туманова в Оренбурге, через который тот возвращался домой к родителям в Омск, предложил ему должность офицера для поручений при Войсковом атамане. Так они и оказались вместе. Единственное, о чём впоследствии жалел Туманов – что добирался через Оренбург, ибо выбери тогда он другую дорогу, то в январе был бы уже в Омске, и возможно родители остались бы тогда живыми, да и дом целым…
–
Туманов часто размышлял, как и почему отец не сумел оказать сопротивление убийцам? Что произошло убийство Туманов не сомневался, он это почувствовал ещё тогда, в начале января: сердце замерло в смертной тоске, а ночью, во сне, пришёл дед и молчал, потом за его спиной он увидел силуэты отца и матери, он вглядывался в них и не мог понять, что изменилось во внешности близких ему людей…потом всё исчезло, и он проснулся. Деда Василия помнил хорошо. Никто не проводил с ним больше времени, чем дед. С 3 лет он возился с ним, играя учил танцам, учил бегать, плавать, держаться в седле, заставлял носить с собой деревянный ножик, шутя боролся – Серж не чаял в нём души. Отец поощрял эти занятия, и будучи сам неплохим кулачным бойцом смотрел на результаты взросления сына несколько ревниво (в отличие от деда, успевшего повоевать в Русско-Кокандскую войну под Ак-Мечетью, отец не был военным). К 10 годам дед научил его основам кулачного боя, а к 14 сделал из него настоящего воина. Тайны и секреты родового искусства передавал осторожно, постепенно, уверяясь в том, что внук освоил ранее сказанное и показанное на «ятъ». В верховой езде и стрельбе деда он тоже радовал, клинковое и холодное оружие чувствовал продолжением своих крепких рук, рубился с азартом и каким-то наслаждением. И тогда дед научил его входить в «силу». Короткая молитва воина перед боем и широкое крестное знамение – этот ритуал был основой для получения «силы», и первый раз свалившись в боевой транс Сергей радостно засмеялся, ощутив за своей спиной тепло и свет от ушедших ранее своих пращуров. С той поры эта поддержка была рядом с ним всегда, когда он входил в «силу», и любой бой казался ему детской игрой. Дальше было всё интереснее, дед научил его справляться с болью, не бояться крови, врачевать лёгкие раны. А вот входить в «силу» через мыслеформу, в течении пары секунд, он научился сам, чем удивил своего учителя. Закончилась их тесная дружба естественным образом, 78 лет от роду дед Василий ушёл, оставив внуку всё, что смог. Его присутствие Туманов всегда ощущал, когда входил в «силу», боевой транс, а вот во снах видел редко. И предложение Дутова Туманов принял не раздумывая следуя наказу деда: У воина нет цели, только путь.
–
– Встать! Господин Войсковой атаман, по Вашему приказанию…
– Вольно всем. Здорово дневали, братья! – Дутов энергично вошел в штабную избу, где был собран отряд Туманова.
– Слава Богу!
Казаки внимательно и настороженно смотрели на атамана, на то, как он прошел к иконе и перекрестился, как сев за крепкий стол станичной канцелярии в упор посмотрел на собравшихся и улыбнулся. Заулыбались и казаки, возвращение с киргизских степей на территорию Войска вселяло уверенность и надежду на скорые перемены к лучшему.
– Доложите, что сделано, Сергей Аркадьевич.
– Состав команды отобран из казаков атаманского Конвойного полка. Оценка боевых качеств и специальных навыков проведены. Экипировка соответствует условиям выполнения поставленной задачи. Вооружение получено сообразно требованиям: винтовки, наганы, боезапас, гранаты, клинковое оружие, противогазы. Десять лошадей, плюс три заводные. Кормовой припас и денежное довольствие выписаны. По списку подготовлены требования начальникам станций железной дороги, на перевозку команды до места назначения. Всё.
Дутов слушая доклад Туманова внимательно рассматривал сформированную команду и выдержав паузу обратился к собравшимся:
– Мы вернулись в свой дом, братья, чтобы навести в нем порядок. Выгнать из него нечисть, воздать по заслугам врагам, восстановить порушенное хозяйство, прежнюю трудовую и спокойную жизнь. Ваш отряд, под началом штабс-капитана Туманова, будет командирован для выполнения задания войскового Правительства особой важности. Впредь, до убытия, отряд должен находиться в сборе и готовности к немедленному выдвижению. Суть задачи до вас доведет командир, когда этого потребует ситуация. Вне расположения вести разговоры о целях и задачах отряда запрещаю! – атаман поднялся, вскочили и казаки, принимая строевую стойку. – Есть данные разведки, что в Кувандык прибыл бронепоезд красных, и сегодня нам предстоит бой с большевиками, которых мы обязаны одолеть и открыть прямой путь на Оренбург. Это будет очередной и завершающей проверкой ваших воинских навыков и умений. Дальнейший боевой путь вашего отряда будет самостоятельным, и я уверен – успешным! На молитву!
…В том бою под Кувандыком отряд Туманова, действуя автономно, сумел сковать свободу маневра бронепоезда повредив железнодорожные пути, и уничтожив телеграфную линию обеспечил уверенное наступление основных сил казаков. Подкрепление красные вызвали уже через радиосвязь бронепоезда и бой затянулся. Потерь в отряде не было, что удивительно, хотя с каждой стороны они были до трех десятков только погибших. После боя Дутов устным распоряжением перевел отряд в личный резерв атамана Войска. Ну, резерв и резерв… поэтому, когда 13 июля вместе с конвоем Войскового атамана отряд убыл из расположения в Оренбурге на загрузку по вагонам, никто не придал этому значения.
Ход конём
(15 июля 1918)
ВСамаре Дутову удалось приватным образом встретиться с Каппелем, и представить ему Туманова в новом качестве своего офицера для поручений. Уделив положенное вежливостью время воспоминаниям совместной службы на Западном фронте, офицеры вернулись к своим служебным делам – атаман отправился знакомиться с руководством Комуча, Каппель продолжил подготовку марша русско-чешского отряда, которым он командовал, на Симбирск, а Туманов, условившись с ним о вариантах связи, скрытно повёл свой отряд на Ставрополь, начав путь в сторону Казани.
(Дутов вернулся из Самары в Оренбург 19 июля 1918 года главноуполномоченным Комуча на территории Оренбургского казачьего войска, Оренбургской губернии и Тургайской области, и вскоре по возвращении отправился в Омск – налаживать контакты с властью в Сибири. О его личном резерве никто в войске уже и не вспоминал).
Конный марш в 300 верст не предполагал особых хлопот, сплошной линии фронта, как таковой, не было, боевые действия велись в основном вдоль железных дорог, да стояли гарнизоны в крупных поселениях и городах. Тем не менее, Туманов принял решение прокладывать маршрут движения отряда вдали от трактов и населенных пунктов, используя для скрытности и маскировки леса, проезжие балки, овраги и ночное время. Почти до самого Мелекесса двигались по территории подконтрольной Комучу, обходя сам город как можно восточнее. Походный порядок был определён следующий: в светлое время авангардом впереди двигались двое дозорных, затем основной состав отряда с вьючным обозом из трёх лошадей, и арьергард из двух же верховых. Ночью порядок менялся – впереди двигался сам Туманов, следом колонной по одному весь отряд с замыкающим-дозорным. Через каждые три часа делали часовой привал, выставляя караул. Если местность была открытой, то день пережидали в первом же укрытии, а ночью навёрстывали упущенное. В попадавшихся в стороне от маршрута деревеньках по потребности разживались нехитрой снедью, отправляя двух пеших.
Железную дорогу с Мелекесса на Бугульму пересекли без происшествий, предварительно изучив режим перемещения дозорных разъездов и прикрывшись темнотой безлунной ночи. Пройдя лесным массивом восточнее Тахталов спустились к открытой местности Спасска и двинулись к Камскому устью, рассчитывая переправиться через Каму в районе Табаева-Епанчино. Но на месте планы пришлось перестраивать – дозор заметил пикеты красноармейцев на паромной переправе через Каму. Крутизна и открытость берегов, течение и ширина реки делали незаметную переправу вплавь крайне сложной, а риск обнаружения и возможного преследования подтолкнул Туманова к решению переправиться паромом. Отряд двигался без знаков различия, документы на красноармейцев были выправлены Тумановым еще в Оренбурге, поэтому в колонну одвуконь подошли к переправе, выждав, когда паром подтянулся к левому берегу и выпустил на берег пару подвод с лесом. На берегу грелись у костра два красноармейца в солдатских шапках, дымя самокрутками и накинув на плечи шинели – вечерело, от реки тянуло прохладой. Завидев приближающийся отряд караульные подобрали винтовки и оба-двое встали у дороги, с интересом наблюдая за всадниками. Пропустив скрипевшие на подъём подводы Туманов подъехал к посту и кинув руку к козырьку фуражки бодро поинтересовался:
– Как служба, товарищи?
– Здравия желаем, товарищ, – старший караула ответил на приветствие, и не удостоив ответом на вопрос бдительно поинтересовался, – Что за отряд? Куда следуете?
– К председателю местного сельского совета, товарищ. По распоряжению командования производим расквартирование частей, прибывающих на укрепление фронта. Скоро наступление, слыхали наверное? Кто местный председатель, как его найти?
– Чего так много-то вас? Вами как-раз и фронт усилить можно, – неулыбчиво пошутил второй караульный.
– В каждом поселении приказано оставить наблюдающего за выбранными помещениями. Вот у вас, если подберем подходящее – и оставим бойца.
– Ну, двигайте по улице, найдете Бикмухаметова, с ним говорите, он председатель. – караульные утратили особый интерес к всадникам, придвинувшись к затухающему костерку. Паромщик настороженно зыркнул на запыленных верховых, но ничего не спросив махнул рукой – заезжай, мол. Отряд погрузился на паром, паромщик заскрипел воротом, мотая смазанный дегтем трос, волна упруго застучала в деревянные борта.
– Как вашего председателя зовут, отец? – обратился к паромщику Туманов, протянув тому папиросу.
– Нурмухамат зовут. Только нет его в селе, на покосе он, – паромщик отвечал нехотя, сунув папиросу за ухо и продолжая крутить на ворот.
– Давай подмогнём, абзы, зачем в одну спину гнёшься, – Аюпов и Нуртдинов подошли к паромщику и вдвоём налегли на ворот.
– Рахмат, улым, не сломайте ворот, уплывем до Волги тогда… – паромщик был рад неожиданным помощникам.
Прощаясь Туманов сказал паромщику:
– Увидишь Бикмухаметова, передай ему – на обратном пути заеду, не будем сейчас его искать… – и не ожидая ответа повел коня с парома.
На берег отряд съехал уже в сумерках, быстрым аллюром пропылил через село и выехав за околицу, а за первым же поворотом свернул с дороги левее, в ближайший лесок. Теперь до самой Казани никаких преград на пути не было, оставшиеся 65 верст прошли за два дня. Туманов вёл отряд к деревне Горки, что от Казани была в 4,5 верстах, и недалеко от которой, в лесу, находилась пасека архиерейского подворья, достаточно скрытая от посторонних глаз и где могли разместиться два десятка верховых, так что для его отряда места там было с избытком.
Про пасеку Туманов в своё время узнал так. В начале июля 1914 года от отдела генерал-квартирмейстера Главного управления Генерального штаба его, в качестве специалиста по рукопашному бою, командировали в Казань, где проводили курсы для военных разведчиков. Тему преподавал князь Голицын Константин Александрович, молодой человек 21-го года от роду, всего год назад закончивший Александровский лицей. Однако, не смотря на молодые годы он был отменным бойцом, впитав с пелёнок родовую культуру рукопашного боя. Занятия вёл азартно, легко входил в кураж, был легок и быстр в движениях и имел уникальную технику удара, причем практически любой частью своего тела, чем успешно пользовался против нескольких противников. Своим коньком считал использование в бою подручных средств, легко демонстрируя это, отбиваясь пехотной лопатой от четырех рослых бойцов, вооруженных винтовками со штыками, превосходящих его ростом и весом. С Тумановым они подружились быстро, проведя несколько показательных спаррингов для курсантов. Продолжили общение уже на архиерейской пасеке, куда были приглашены лично управляющим архиерейского подворья, служившим ранее у Голицыных и случайно встретившим князя в городе. За застольем в большой гостевой избе князь тактично поинтересовался, откуда у Туманова такие навыки боя, а узнав о родовой воинской культуре сибирского рода Тумановых почтительно приложил правую руку к сердцу, в знак уважения. Расстались тогда друзьями. А через месяц начавшаяся война раскидала их по границам Империи. Сейчас Туманов рассчитывал разместить на пасеке свой отряд, так как в Казань он собирался ехать один, одному было проще провести необходимую разведку.
Град Казань
(26 июля 1918г.)
Пасека оказалась в целости и сохранности, но пустующей. Видимо гражданская война смела бывших хозяев в иные края – разбираться с этим и искать другую базу было некогда, поэтому отряд принялся обустраиваться на новом месте. Лошадей разместили в большом омшанике, избу привели в порядок для караульной надобности, в гостевом доме разместились отрядом. Выставили караул: один караульный в расположении и дозорный на подъезде, в полуверсте. Следующим утром, обговорив с Филатовым варианты связи, переодевшись в штатское Туманов убыл в Казань.
Проехав на извозчике по улицам города Туманов осмотрел место предстоящей операции – здание Государственного Банка на Большой Проломной. Обратил внимание на караул у входа, на штаб Восточного фронта большевиков с активно перемещающимися военными, затем проехал на Большую Лядскую, где стояли гостиница «Волга» с рестораном и разместившееся неподалеку управление ГубЧК. Оттуда прокатился на городскую пристань и, в конец-концов, велел везти себя на окраину города, ближе к городскому кладбищу, где уже начинался промышленный район, решив снять комнату там, подальше от суеты, проверок и неожиданных встреч. Договорившись с хозяйкой квартиры в добротном кирпичном двухэтажном доме об отдельной комнате, он рассчитался за месяц вперед, представившись коммерсантом с Симбирска, ведущим свечной и мыловаренный бизнес, и отправился уже пешком осматривать окрестности. С удовлетворением обнаружил несколько открытых склепов на пустынном городском кладбище, прошел через территорию расположенного неподалеку госпиталя, оценил небогатый автопарк из двух автомоблией: открытого легкового форда и санитарного грузовика.
Следующие два дня он потратил на подробный осмотр центра города и собственно здания Банка, близлежащих дворов и проездов. Привычно зафиксировал немалое количество штатских с военной выправкой и места их наиболее частого появления. В одно из таких мест – ресторан гостиницы «Волга» – и отправился вечером. Заказав скромный ужин с шардоне, комфортно разместился за угловым столиком и принялся ждать. Помимо редких служащих и пары лиц явно наблюдающих, масса вечерних посетителей в половине своей была представлена молодыми и не очень людьми, с осанкой и выправкой военных, которую скрыть можно было разве что под большим тулупом ямщика с поднятым воротом. В целом это не было чем-то необычным для российских городов того времени: Брест-Литовский мирный договор вернул из окопов на улицы огромное количество офицеров, прапорщиков и солдат, как постоянного состава, так и ополченцев. Дамы в зале присутствовали тоже, но скорее как прилагающийся к мужчинам фактор. Туманов ждал контакта. Об активной деятельности антибольшевистского подполья в Казани его коротко проинформировал Каппель, и вероятность того, что новое лицо в ресторане будет замечено, изучено и проверено оценивалась им в 99%. Поэтому он не удивился, когда за столик подсела дама слегка навеселе и попросив угостить папироской, очень мило попыталась завести разговор об одиночестве, о суровых сердцем защитниках отечества и чудесном летнем вечере. Туманов кожей ощутил внимательный взгляд из зала, понимая, что это оно самое и есть. Угостил папироской, налил бокал вина, вежливо улыбнулся, попрощался и не спеша двинулся на выход, коснувшись двумя пальцами кончика шляпы. За ужин он рассчитался заранее.
Ночной речной воздух обострил запахи, а реакция у Туманова и без того была всегда на уровне, поэтому когда в ближайшем дворовом проулке он уловил вкус сигары и одеколона, то бил не в полную силу – не босяки, с ними ещё предстояло работать: двоих, быстро вышедших ему навстречу, снёс одним ударом правой (первого кулаком, второго локтем и на обратном движении ещё добавил первому), а третьего круглолицего, с франтоватыми усиками, в прыжке вбил двумя ногами обратно в темный двор, не дав вытащить наган из-за пояса. Собственно, вот и всё знакомство. Затащил всех троих подальше во двор, быстро осмотрел карманы, и отбросив в сторону еще один наган и клинок в ножнах, пошёл своей дорогой.
Следующим вечером в ресторане к его столику подошёл человек лет 30-ти, держа в руках бутылку коньяка и приязненно улыбаясь.
– Почту за честь завести знакомство, – шевельнув короткими усами произнёс он, презентуя бутылку Туманову – Рядов Николай Фомич, к вашим услугам…
– Лукин Фрол Ксенофонтович, коммивояжёр, милости прошу, – Туманов указал на свободный стул.
– Рад знакомству, господин коммивояжёр, – молодой человек слегка наклонил голову, не отпуская взглядом Туманова, – но мне показалось, что вам больше подходит чин штабс-капитана, прошу меня извинить, если ошибся.
– У нас есть общие знакомые? – Туманов осмотрел зал, боковым зрением контролируя визитёра, – И чем обязан вашему вниманию?
– Теперь уже есть: та троица, с которой вы невежливо объяснились, – молодой человек слегка наклонился к Туманному и тихо произнёс – вы догадались проверить свои карманы со вчерашнего вечера?
Туманов оценивающе осмотрел фигуру собеседника.
– Не удосужился. И что же там, в моих карманах? – (вчера он уже ознакомился с неожиданной находкой, но решил подождать естественного развития событий).
– В правом боковом. Будьте любезны…
Туманов аккуратно достал из правого бокового кармана плотную картонку визитной карточки. Не торопясь, с выражением прочитал вензельное:
– «Союз защиты Родины и свободы». Лихо. Когда же это вы успели?
– Вчера, господин штабс-капитан, пока вы изволили тащить наших людей в подворотню. Что же вы так не внимательны? А если бы вас сдали с этой карточкой ГубЧК?
– Так не сдали же. Что говорит о вас, как о людях серьёзных, – Туманов улыбнулся, – штабс-капитан Туманов. Честь имею.
– Прапорщик Клепинов, Флеогонт Францевич. Честь имею.
Туманов был наслышан о структуре Савинкова и его личном телохранителе, но на встречу с последним и не рассчитывал. Разговор продолжили в квартире на Рыбнорядной улице, где оказалось что-то вроде оперативного штаба. Туманова поначалу не на шутку встревожила этакая деконспиративная откровенность Клепинова, но тот, почувствовав настороженность штабс-капитана, разъяснил ситуацию – Туманова узнал поручик Балуев, некоторое время служивший в штабе Западного фронта, где часто встречал Туманова и слышал отзывы и оценки о нем штабных офицеров. Сам он с ним не был знаком, а после ранения весной 1918 года его комиссовали. Сейчас он возглавлял боевые спецгруппы эсеров в Казани. Не вдаваясь в подробности, Туманов объяснил своё появление в Казани поручением изучить возможность штурма города Народной армией. В этот раз обговорили налаживание связи со штабом Каппеля через возможности Клепинова, а следующие два дня были посвящены составлению диспозиций сил красных, анализу имеющихся у подполья сил и средств, и (неожиданно) прибытию 1 августа в Казань теплоходом академии Генерального штаба, во главе с бывшим генерального штаба генерал-майором А.И. Андогским. Сутки пароход, с имуществом и профессорским составом академии, стоял на якоре посреди Волги, и только 2 августа началась выгрузка в реквизированные для них помещения. Силами наружного наблюдения группы поручика Балуева установили адреса выделенных под жилье преподавательского состава и профессуры помещений, и собственно учебной части академии. В течении следующих суток были налажены контакты с преподавателями и учащимися старших курсов, среди которых ожидаемо оказалось много знакомых и антибольшевистски настроенных офицеров. Немалая часть из числа последних уже была привлечена командующим восточным фронтом красных Вацетисом – бывшим полковником и выпускником академии – к работе в штабе фронта, из-за катастрофической нехватки специалистов. Через них савинковцы получили дополнительный поток свежей оперативной информации. Туманов потребовал не мешкая переправить полученные данные Каппелю, узнав о том, что последний выдвинулся с отрядом из Симбирска на Казань, и рекомендовать ему немедленный штурм города.
Время «Ч»
(Август 1918)
Туманов вернулся на пасеку 4 августа и перевёл отряд в режим постоянной готовности к немедленному выступлению. Когда состоится активная фаза операции он не знал, поэтому готовность и была обозначена постоянной. Поручив Нуртдинову, Шайдавлетову и Аюпову приобрести или увести (не важно) три подводы к концу завтрашних суток, он увез Щукина, Филатова и Поздеева на кладбище, где разместил их в открытых пустых склепах, снабдив продовольствием на сутки. Время Ч неумолимо приближалось.
О Государственном банке и его хранилищах Туманову удалось к этому моменту выяснить следующее. В Банке имелось два хранилища ценностей – верхнее и нижнее. Основной золотой запас располагался в нижнем хранилище, какая-то часть в верхнем. Охрана банка насчитывала до 40 стрелков, вооруженных винтовками и наганами, с прямым подчинением начальнику охранной службы. Прием и выдача ценностей производилась по личному распоряжению директора банка Марьина, под бдительным контролем охраны. Имелось два входа в помещения банка – парадный и рабочий, во внутреннем дворе, через который осуществляли прием-выдачу больших партий ценностей.
5 августа, с утра, Туманов встретился с Клепиновым и Балуевым, вместе уточнили состав пикетов для встречи десантов Народной Армии и корректировку предстоящей артподготовки. Вторую половину дня, предоставив событиям развиваться своим чередом, он потратил на организацию плотного наблюдения за банком, оборудовав на чердаке близстоящего дома наблюдательный пост.
В полдень стала слышна канонада, артиллерия чехословацкого корпуса уже закрепилась на высотах Верхнего Услона и брала под контроль водный путь по Волге. Народная армия Комуча, высадила десанты на пристани (https://ru.wikipedia.org/wiki/%2525D0%252594%2525D0%2525B0%2525D0%2525BB%2525D1%25258C%2525D0%2525BD%2525D0%2525B5%2525D0%2525B5_%2525D0%2525A3%2525D1%252581%2525D1%252582%2525D1%25258C%2525D0%2525B5_(%2525D0%25259A%2525D0%2525B0%2525D0%2525B7%2525D0%2525B0%2525D0%2525BD%2525D1%25258C)) и на противоположном берегу Волги, чем создала реальную угрозу для гарнизона Казани. Каппель, обойдя город с востока силами трёх рот, занял пригород, а от пристани на город начинали наступление чехи, под командованием полковника Степанова.
В банке царила суета: приезжали и уезжали автомобили с товарищами в кожанках и латышскими стрелками, бегали посыльные, нервно переминалась охрана у входа. Уже в сумерках приехали четыре грузовика с полувзводом стрелков и пулеметом, и легковая автомашина. Все заехали во внутренний двор и началась погрузка ящиков. Туманов спустился на улицу и поймав катящего домой по позднему времени, ошалевшего от выстрелов и канонады извозчика добрался до квартиры. Переодевшись в форму и собрав вещи поднял по тревоге заскучавших в склепах казаков, и рванул с ними к виднеющемуся в сумерках госпиталю. Сторожа на воротах сходу заперли в будке, припугнув начавшимся штурмом и атакой белых, и реквизировали санитарный грузовик «для нужд фронта». Туманов прыгнул за баранку, Филатов крутанул стартер и покатили, освещая брусчатку тусклым желтым светом.
На улицах города начиналась перестрелка – боевики Клепинова активно разыскивали по составленным заранее спискам большевиков и комиссаров, сводя с ними счёты, а полуэскадрон под началом Фортунатова, с группой поручика Балуева, уже пытались захватить здание штаба фронта, расположенного на той же Большой Проломной, что и банк.
К банку пробрались далеко за-полночь, и оставив машину во дворе соседнего дома стали ждать удобного момента. С чердака были видны стоящие под погрузкой грузовики большевиков во внутреннем дворике, которые с ранней зарёй выехали куда-то, в сопровождении охраны. После полудня банк затих. В городе разгорались уличные бои.
Во второй половине дня 6 августа Каппель вошёл в город с тыла, внеся неразбериху и панику в частях оборонявшихся красных. Упорно сопротивлялись только латышские стрелки, сумев затянуть оборону, но после неожиданного перехода на сторону Каппеля большей части сербского батальона майора Благотича гарнизон Казани начал сдаваться.
В это время к воротам внутреннего двора банка подъехал санитарный грузовик, с красными крестами на бортах. Не замедляя хода он распахнул ворота бампером, и развернувшись подкатил задним бортом к крыльцу. Четверо одетых в белые халаты санитаров, с противогазами на лицах и резиновых перчатках, ловко подтащили к дверям два железных бака, с нарисованными на крышках черной краской черепами, с костями крест накрест. Выбежавший на грохот ворот караульный открыв рот уставился на визитеров, а Туманов, не дав ему опомниться, перехватил винтовку и рычагом отправил ее владельца внутрь помещения. Следом ввалились остальные, втащив странные баки и захлопнув за собой дверь. Все оказались в небольшом помещении, из которого вели два выхода – один в небольшую караулку, а второй, за железной дверью с окошком – внутрь банка. Окошко тут же откинулось, и в него просунулась винтовка.
– Стоять! Всем стоять! Буду стрелять! – неуверенно прокричали в окошко.
– Зови старшего, стрелок! Быстрее, быстрее! – Туманов поставил оба бака в центр помещения, чтобы были хорошо видны.
– Кто такие? Ваши документы! – в окошке показалась усатая физиономия с наганом.
Туманов подправил маску противогаза с перчатками и спокойно произнёс:
– Слушай внимательно, начальник: через час другой тут начнётся бойня. Выбор у вас простой – можете уйти живыми сейчас, с тем, что получится унести, а можете умереть к утру, от чумы и холеры, или от пули при штурме. В баках – штаммы этой заразы, я просто открою крышки, вывалю всё на пол и уйду. Считаю до пяти: один…
Замок дверей щёлкнул на счёте «три». Трое охранников оказались сообразительными (двое воевали на германском фронте, хорошо помнили химические атаки и вспомнили, что у них-то никаких противогазов нет), поэтому двери верхнего хранилища открыли без лишних разговоров, и вместе с двумя учётчиками, оказавшимися там, помогли перетащить в грузовик 30 ящиков с золотыми слитками, оставшихся от погрузки в предыдущий караван и стоявших наособицу, и шесть мешков с монетами. Странные баки забрали тоже. После чего, захватив пару мешков с собой и закрыв двери, охрана резво дунула в открытые ворота, вслед набиравшему ход грузовиком. Пять минут спустя из дверей банка быстрым шагом вышла ещё пара фигур с объёмной сумкой и скрылась во дворах. На пасеку добрались к вечеру, успев выехать из города до выставления пикетов и патрулей Народной армии.
К вечеру 6 числа Казань была захвачена Каппелем полностью, и уже следующим утром, 7 августа, Государственный Банк был взят под охрану отрядом сербских легионеров из батальона Благотича. После недолгой и пристрастной ревизии было обнаружено исчезновение не установленного, на тот момент, количества золота.
Золотой обоз
Грузовик к пасеке подгонять Туманов не стал, вчетвером загнали его в близлежащий лесной овражек и замаскировали, закидав ветками. Следы шин грузовика на лесной дороге тщательно замели и уничтожили. Проверив телеги, которые раздобыли исполнительные казаки, сообща пришли к выводу, что придется качественно ремонтировать упряжь и усиливать подвижной состав: железные обода колес перековать на более широкие, пару ступиц заменить, борта усилить железными стяжками, и заготовить ремкомплект на марш. Этим и занялась команда. К автомобилю выставили караул.
