Когда он подарил мне «Школу юннатов. Твой огород», я уже сам был владельцем огорода и сада, занимался опытничеством, и потому вопрос у меня к нему был об исковерканной, забытой и недосягаемой мечте Достоевского.
– Как так случилось, Анатолий Сергеевич, что правильная мысль Достоевского о том, что нация должна расти и воспитываться на земле, на почве, вдруг стала невостребованной, чужой нашему обществу, ведь люди бегут с земли, а не тянутся к ней?!
Прозвучал горький и в то же время обнадеживающий ответ:
– Не было последователей у Достоевского. Наша литература пошла по пути французской – писать романы о любовных треугольниках, человеческих пороках и страстях. К сожалению, она нашла читателя, завоевала умы и души. Писать надуманные любовные романы или заманчивые детективы легче, чем открывать перед человеком мир природы, а уж тем более звать его к труду на земле. К тому же эти романы государством хорошо оплачиваются. И писатели бьются в очередях за право издаться, получить баснословные гонорары. Никто не думает в кабинетах власти, какое вырастет поколение и как оно будет относиться к природе, к земле, к родине. Я тоже спокойно могу писать романы о любви – и выгодно, и легко, сиди и сочиняй. Но мне важно дать детям знания об окружающем их мире, пробудить в них любовь к природе, к матушке-земле, сделать из них патриотов и граждан своей страны. Потому моя жизнь посвящена природоведческой литературе.
Всякий раз, когда мне нужна подсказка, какие удобрения полезны редиске или как спасти капусту от вредителей, я заглядываю в книгу «Школа юннатов. Твой огород». Читаю абзац за абзацем и узнаю то, что не знал, – победить, к примеру, многих врагов капусты помогает полынь. Конечно, книга полна сведений о почвах и удобрениях, о том, чем спасти овощи от болезней и засух, как сохранить урожай, и тем самым напоминает энциклопедию знаний и советов по огородничеству. Однако это не энциклопедия и не пособие по работе на огороде. В первую очередь, это доверительный и поэтический рассказ о секретах земли, о тайнах овощей и растений, о совершенствовании человека. Автор воспитан природой и землей таким – мягкого и доброжелательного тона, располагающий к себе с первых слов: «То, что я увидел на своем огороде…» Он всё время зовет за собой, увлекает, рассказывает. Во всём повествовании есть ощутимое благородство простоты, того лирического колорита, который связывает в целостную гамму жизнь природы и человека.
Закрывая последние страницы книги, я отчетливо понимал, что Онегов – искренний последователь Достоевского.
Третья книга «Школа юннатов. Живой уголок» адресована тому многочисленному отряду мальчишек и девчонок, кто разводит рыбок в аквариумах, ухаживает за хомяками и ежами, строит террариумы для лягушек и черепах, слушает пение канареек и учит разговаривать попугаев. Пройдя эту школу любви к животным, не все обязательно вырастали защитниками природы, многие уж точно стали понимать значение доброты и гуманизма. Автор, хоть и с трудом, добился выпуска книги, цели своей достиг. Мне довелось видеть и читать сотни отзывов юннатов о том, каким помощником для них стала «Школа юннатов. Живой уголок».
Между тем, читатель и не догадывался, какого морального и физического труда, каких мытарств и страданий стоили все три книги из юннатовской серии. То был труд, доходящий до полного самоотречения. Мы, слушатели радиопередачи Онегова, восхищались им. И ни у одного из нас не возникал в глубине души закономерный вопрос: а есть ли в его труде и борьбе смысл? Он вкладывает в книги много сил, энергии, времени, чтобы мир был добрее, чтобы человек берег природу и братьев наших меньших, а в действительности природа гибнет на глазах от рук чиновников и того же равнодушного человека. Поддерживая Онегова, мы думали о другом – чем нас больше, тем крепче наша борьба, тем защищеннее будет мир природы.
В период подготовки и выхода книг для юннатов я был постоянно на связи с Анатолием Онеговым, вел с ним активную переписку. За многие мои очерки в газетах о встречах писателя с сельскими жителями, о том, какую правду об истории, сельском хозяйстве и экологии он нес людям, меня крепко ругали в райкоме партии и редакции газеты. Порой я собирался уехать из района, так как сдавали нервы. В издательстве то и дело переносили выпуск моих книг о народных ремеслах, роман о природоохранном студенческом движении в стране. Мало кто тогда поддерживал во мне дух правоты дела, вел беседу на равных, подбадривал, заставлял не сдаваться, а бороться… Онегов стоял рядом – плечо к плечу. Что особенно поражало – он спасал меня в то время, когда сам нуждался в спасении. Откуда в нём было столько сил, уверенности, что правда на его стороне, что мы победим – для меня часто было загадкой. Столичные чиновники во власти били его куда крепче, азартнее, подлее. Но он стоял на своей правоте, боролся за природоведческую литературу, воспитывающую в подрастающем поколении подлинный патриотизм, и потому являлся для меня примером и непререкаемым авторитетом.
Оздоровительным лекарством для меня были его письма. Именно из этих многочисленных, содержательных и глубоко душевных посланий-откровений я узнавал, как тяжело складывалась у него борьба за серию книг «Школа юннатов».
В них отчетливо виден пагубный и издевательский натиск чиновников разных мастей, то ли не понимающих предназначение природоведческой литературы для детей, то ли сознательно вытравливающей из неё традиции, заложенные певцами природы и художниками слова Аксаковым, Сабанеевым, Кайгородовым. Убежденность Онегова, что книга должна иметь воспитательное значение, а не быть справочником, её кредо – нравственность, а не рационализм, разбивается о стену самоуверенности чиновников. На одной стороне – разговор о доброте, одухотворенности, участие сердца, на другой – план и народно-хозяйственное значение.
Из толстой колоды писем я выбираю для публикации всего три, причём, одно цитирую лишь частично. Два других письма хочется привести полностью, так как в них вскрывается ужас цензуры, тупость и злонамеренность чиновников. Но смысл полноты публикации не в обличении, даже не в отваге писателя, а в том, каким стойким борцом, подвижником и патриотом был Анатолий Онегов и в то же время душевным человеком и мудрым другом. Внимательному читателю будет интересно прочувствовать то время и ту атмосферу в стране, в которой автор сражался за «Школу юннатов» и право детей научиться любить землю.
4 октября 1984 года.
Здравствуй, дорогой тезка!
Получил твоё ругательное письмо – зря ты на меня сердишься. Все твои письма я получил, но с лета не отвечал – и не только тебе одному. Так уж устроено у меня – не могу я одновременно заниматься всеми делами. Летом я сбегаю из Москвы, чтобы хоть чуть-чуть привести себя в порядок перед осенне-зимне-весенним сезоном московских драк и ругани. Вот летом и молчу, а вместо ручки, карандаша пользуюсь топором, веслом, косой, вилами, граблями, лопатой.
И к лучшему это – придешь домой с воды или с бани (а в этом году я рубил осиновую баню – царские были липовые, а моя чуть похуже – осиновая), сядешь на лавку, пододвинешь к себе кружку с чаем, что налила жена, и молчишь ни о чём (после московской нервотрепки это самое лучшее состояние – молчать ни о чём, а затем спать сном младенца). И письма-то, которые получаешь, читаешь как-то не так, как обычно – будто и не ты их читаешь, а кто-то другой читает их для тебя, а ты уже полуспишь, а потому и не отзываешься обычной болью на чужие строки. Но это совсем не потому, что я жесток – нет, просто надо иногда давать сердцу чуть-чуть покоя – ведь эта машинка тоже не вечная.
Вот и вся причина моего летнего молчания.
А сейчас снова Москва – прибыл я сюда всего лишь 21 сентября, в дороге ещё простудился. Добирался домой трое суток на таких перекладных, о которых и на прежних российских дорогах редко слышали – ведь у нас о людишках думают не очень часто – автобусы в сторону нашей деревни вдруг перестали ходить, шоферу просто не захотелось ночевать где-то в лесу, в конечной деревушке, и мы пешочком с ночи отправляемся теперь километров за 12 до утреннего автобуса. А если с собой фотоаппаратура да ещё что-то?.. Вот наши старушки и запели Лазаря. И пришлось мне помогать им, выводить их оттуда, где не так давно били «вологодское масло» в весьма значительном количестве, и где сейчас умеют только гноить сено под надзором разных начальств и начальников.
А еще в Москве ждала куча очередных пакостей. Я ведь все пишу книги «Школа юннатов». В 1981 году передал издательству рукопись книги «Школа юннатов. Живой уголок», а в этом году весной рукопись — «Школа юннатов. Твоя ферма». «Живой уголок» мордовали 3,5 года (и ещё не кончили мордовать). А «Твою ферму» мордовать только начали.
Вот и ждали меня в Москве эти две рукописи с безобразными замечаниями и с безобразными требованиями редакции. Я ведь стараюсь и в корову, и в свинью вдохнуть жизнь, увести детей из мира рационализма, а для этого, рассказывая о тех же курах, говорю прежде всего о том, что петухи нужны были в деревнях не только для того, чтобы топтать кур – они ещё умели петь. Да ещё как петь, даже в названии некоторых пород это качество наших деревенских петухов закрепилось – например, юрловские голосистые и т. д. Вот и представь мою реакцию, когда на всё это рецензент, ученый от животноводства, перечеркивает десяток страниц подобного рассказа, где кроме песни, ещё и о веровании восточных славян и пр., и карандашом по рукописи требует: «Вместо этой лирики рассказать о народно-хозяйственном значении птицеводства». Или в рассказе о корове (для детей среднего и старшего школьного возраста!) внести подробные инструкции по отдою из быка спермы и по качественному осеменению коров. Вместе с тем повсюду требуется уйти от той высоконравственной основы России, которая никогда не расписывала половые устои нашей жизни, бой с рационализмом – удастся мне победить в стенах «Детской литературы», значит, расчищу путь и для других, и может быть, снова забьется родничок нашей русской жизни там, где к нему смогут прикоснуться детишки. А пока там только голый рационализм, наглость, методы мафиози в расправе с неугодным автором. И всё это под знаменем пионерского салюта, который высвечивает из общего болота А. Алексин – мол, у нас самая лучшая пионерская литература, у нас Гайдар и пр. А Гайдара давно уже нет – он так оставлен, для прикрытия – кругом ворочаются Дмитриевы (Эдельманы), Надеждины (тоже что-то похожее на Эдельмана) и т. д. Вот увидимся, расскажу, какие вещи они творят. И тронуть их нельзя – мол, выступаешь против монолита нашей советской культуры. Знал бы ты, сколько я писем исписал по поводу только своего «Живого уголка», где осмелился говорить о жизни, об уважении к жизни, где ушел от рационализма и утверждал порядочность. Писем, честное слово, больше, чем самой рукописи – вот как книги идут. А тут ещё поворот северных рек – пришлось снова садиться за письма в Правительство. Вот и пойми, что и от писем в этом году я устал страшно. Поэтому и молчал.
Ну, а теперь скоро увидимся – тебе послали приглашение-вызов на наш Молодогвардейский семинар. Приезжай – дело это очень стоящее. Вези свой роман – почитаем, посмотрим. М. б., в «Молодую гвардию» и покажем. А пока жму руку – не сердись на меня – поговорить с тобой очень хочется.
Твой А. Онегов.
1 февраля 1985 года.
У меня все драки с «Детской литературой», вернули мне моих «коров и петухов» с резолюцией: мол, не воспитываю я у молодежи желание работать в современных условиях… И снова ругань – а ведь знаешь, Толя, что ругаться хорошо только на уровне районной газеты – там ты хоть глаза редактора видишь. А вот ругань через ЦК КПСС иная – ты пишешь, просишь, а всё кругом молчит – словом, с почтой только и разговаривать остается.
Милый Толя, здравствуй!
Только что получил книги и письмо. За всё спасибо – долг помню.
Отвечаю на вопросы. Всё-таки лучшие письма к тебе от меня не доходят: посылал из Карелии – не получил, и теперь посылал тебе копию своего «отзыва-предисловия к возможной книге» – и снова ты не получил. А у меня копии не осталось – одну тебе, другую в издательство. Ну, да ладно.
Что это такое «отзыв-предисловие»? Это не рецензия с предложениями и замечаниями, это, можно сказать, заключение человека, определенно рекомендующего тебя читателям – когда такое «заключение» кладется на рукопись перед рецензиями, то и редакция, и рецензенты немного умеряют свой судейский пыл. Вот то лучшее, что я смог для тебя сделать. Об этом «заключении» А. Онегова тебе могут и не сказать, пришлют тебе рукопись, рецензии, но если рецензии и замечания редакций нас с тобой не устроят, то мы, отталкиваясь от моего «отзыва», деликатно потребуем (у Машковца прежде всего) большей внимательности. И выиграем это дело. Это, Толя, всё делается на всякий случай, ибо никто сегодня не отдаст кому-то с радостью те тысячи, которые положено отдать за книгу (лучше себе взять), вот и крутят вокруг рукописи всегда карусель ведьм, придуманную жидами. Вот поэтому и была создана ответная политика отстранения ведьм от ячменного зерна, из которого растет прежде всего хлеб, а не шабаш.
Так что, в случае всяких критик ты и не психуй – войну начали, к атакам подготовились – победа будет за нами.
Про хомяков ты прав, конечно, но надо выжить – вот я пять лет веду войну-противостояние с издательством «Детская литература», с Госкомом РСФСР. Ну, брошу, ну, сбегу в леса, а кто будет здесь расчищать ихние конюшни? А ведь в этих бесовских конюшнях, где воспитывается только презрение к земле, воспитывают сегодня наших детей?! Можно ли отдать кому-то то, что наши жены рождают в муках?
И ты делаешь большое дело, а впереди у тебя ещё больше Больших дел! А хомяки тоже жить хотят, учить их надо понемногу, в той степени, в какой их дебильный ум может что-то понять. А где учить не получится, давить своим авторитетом, приобретенном в ином месте. Вот выйдет у тебя книжечка, сборник на будущий год – вот и пойдет твой авторитет кверху, и хомяки, поверь мне, сразу начнут к тебе по-другому принюхиваться. Уж такова жизнь, Толя. Терпи и верь, что победа будет за нами – других путей пока нет. Помнишь – терпение и труд все перетрут! Это точно.
А вот что касается разных браконьеров, которые убивают хороших людей, то здесь уж хозяин-барин, я сам сторонник жёстких развязок (кстати, с августа, кажется, прошлого года действует закон: ты имеешь право защищаться всеми доступными тебе средствами от человека, угрожающего тебе, оскорбляющего и т. д. – посадят, но могут оправдать и в случае убийства такого нападающего).
Про статью в «Правде» – что написал туда, спасибо, чем больше писем по этому поводу, тем легче редактору, который шишек себе за эту статью набил и ещё набивает – год выжимали эту публикацию, но мы победили!
Очерки-новеллы пиши, собирай к тому же и секреты ручного всякого мастерства, а то уйдет всё вместе с последними мастерами – вот тут бы ребятишек каких к делу приспособить! Напишешь такую книгу, помогу издать! Это точно!
К тебе всё собираюсь, но нет и двух часов для продыху – я ведь зимой ничего не делал, две книги в «Детской литературе» почти похоронили, третья должна была выйти в начале года, но пока я верстки даже не видел. Будут тянуть годы.
С Гарькой дружи – он мужик мудрый! Это точно. Вот направлю вас обоих на писательский путь, тогда и на пенсию! Чтобы почта не была дырявой для книг, отправляй всё ценными бандеролями – дороже, но надежней! Учти ещё раз! Зря посылку из Индии не прибрал – в Москве бы дефицитом торганули!
К тебе приеду – это точно. Я не треплюсь.
Первую книгу «Школа юннатов» пока прислать не могу – не ругайся. Мне сейчас пришлось уже три комплекта «Школы юннатов» отдать – меня взялись поддерживать бывшие летчики во главе с Гризодубовой В. С. (помнишь: Гризодубова, Осипенко, Раскова?). Гризодубова даже матерится по телефонам из-за меня. Кричит: и в ЦК, и Госкомиздат: «Мы все разнесем за Онегова!» Подожди, что-то выяснится, какие-то книги останутся, обязательно пришлю. Вот пока и всё. Низкий поклон жене. Твой Онегов. Не психуй – они нас нарочно подзаводят, чтобы мы, если не спились, так с ума бы сошли! Заорешь, а тебя в психушку – и поминай работу в прессе! А «верблюдов» надо поддавливать молча.
Пиши почаще! Легче будет!
Пока февраль, но весна уже близко!
9 февраля 1985 года.
Здравствуй, дорогой Толя!
Письмо твоё с информацией об автобусе «Москва-Борисоглеб» получил. Спасибо. Если всё удастся, как задумал, то 30-го к вечеру буду у тебя (пока на пару-тройку дней).
Вчера в «Советской России» прочитал, что «Современник» вот-вот выпустит книгу С. В. Максимова «Литературные путешествия». У нас писатели себе в «Лавку» сии произведения не заказывают. Так что, бью к тебе челом: будет возможность, поимей книжечку (и ещё «Былины» не снимаются – тоже издательство «Современник»). Это уже прошу тебя, хотя просьбами донимать людей не обучен. Послал Гарьке сборничек Молодогвардейский «Мы и наша земля», и альманах «Рыболов – спортсмен». Скоро вам и деньги пришлют.
Ну вот пока и все вроде бы.
Я бегаю, ругаюсь, работаю. Газеты ничего моего не печатают: возвращают писульки или даже этим не откликаются. Словом, какое-то болото-молчание в ожидании Съезда СП СССР, где опять все то же дерьмо попрет дальше. Это точно, ибо светлых людей среди говорливых членов СП СССР не вижу (какие есть, вроде С. П. Залыгина), сидят по дачам кротами, — (индивидуумами), а может, и бомбоубежища себе копают втихомолку). Но верю, ибо не верить нельзя: за нами дети, а без веры им не жить!
Будь готов, главный пионер, нести эту веру детям в добро и свет.
Твой А. Онегов.
Галке поклон в ножки.
13 мая 1986 года.
Заступничество и предложение великой летчицы-героя В. С. Гризодубовой издать книгу Анатолия Онегова «Школа юннатов. Твоя ферма» партийные начальники из ЦК КПСС и Госкомиздата СССР проигнорировали напрочь. Я был свидетелем тому, как отважная летчица умела говорить наотмашь, жёстко, не стесняясь в выражениях. Её слушали, обещали и… обманывали. Сколько не бился за свой труд писатель, на какие только вредные поправки не соглашался – всё напрасно. Чиновник был непробиваем и упрям – книга о любви детей к домашним животным не нужна.
Исправить ситуацию с книгоизданием попытались и мы, борисоглебские юннаты, единомышленники Анатолия Онегова. Только наш выбор метода борьбы был куда хитрее – попробовать идти не в атаку на непробиваемых чиновников, а дипломатичным путем. Как только в «Литературной газете» появилась информация о проведении коллегией Госкомиздата СССР и секретариатом ЦК ВЛКСМ Всесоюзного конкурса на лучшую детскую книгу, итоги которого собирались подвести к 70-летию Великого Октября, я предложил коллективу школы поселка Юркино с их передовым школьным лесничеством выдвинуть книгу «Школа юннатов. Твой огород» на соискание премии.
Творчество писателя Анатолия Онегова хорошо было знакомо местным защитникам природы. В стенах Юркинской школы он не только выступал дважды, но и проводил творческие вечера по обсуждению своих книг. Потому директор школы Михаил Тихонов охотно одобрил с учителями и ребятами мою идею, и они направили в Госкомиздат рекомендацию о выдвижении книги «Школа юннатов. Твой огород» на открытый конкурс. Мы надеялись, что бесценный и горячо полюбившийся детям труд писателя будет по достоинству оценен и ему присудят премию. А раз одна книга для юннатов будет отмечена высокой наградой, то и другая будет достойна поощрения-путевки на издание.
Копия данного обращения сохранилась у меня в архиве.
Рекомендация
Госкомиздат СССР
«Всесоюзный конкурс на лучшую детскую книгу»
Дорогие товарищи!
Рекомендуемая нами на Всероссийский конкурс книга известного писателя-натуралиста Анатолия Сергеевича Онегова отвечает всем требованиям, изложенным в Положении. Она способствует формированию гражданской, высоконравственной и гармонично развитой личности. Книга «Школа юннатов. Твой огород» – это гимн труду, гимн земле! В условиях реформы она является чуть ли не единственной книгой, которая учит наших детишек земле, она учит понимать землю, постигать её силу и красоту. Это та главная позиция, с которой мы и обращаемся в жюри конкурса с рекомендацией книги А. Онегова.
Школьное лесничество нашей школы – передовое в районе, не раз отмечалось в области. Экологическому просвещению мы уделяем самое первостепенное внимание. Без любви к земле, к природе – не вырастет молодой человек патриотом, высоконравственной личностью. Только уроки земли, только культура поведения (так называемая экологическая культура) служат здесь залогом успеха. Но культура приходит вместе со знанием. Тут-то на помощь и приходят такие книги, как «Школа юннатов. Твой огород». С раннего детства они прививают основы отношений с природой. Книга и для учителей, и особенно для детей младшего школьного возраста – настоящий, честный и мудрый учебник. Очень важно и то, что эта книга, написанная прекрасным живым языком, дает практические советы, конкретно дает возможность увязать теорию с практикой. Сердечное спасибо за это писателю!
К данной рекомендации прилагаем рецензию из нашей районной газеты, с автором её мы полностью согласны («Новое время» от 23 августа 1986 г.). Примите Слово критика и как наше Слово.
А. С. Онегов – автор многочисленных светлых детских (и взрослых) книг, таких, как «Еловые дрова и мороженые маслята», «Лоси на скалах», «На лесной поляне», «Школа юннатов. Наши пернатые друзья и соседи» и т. д. Все книги писателя обращены к душе ребенка. И мы уверены – искреннее слово писателя патриота доходит до молодого читателя. А. С. Онегов – член Союза писателей СССР, заместитель председателя творческой комиссии московских писателей по природоведческой литературе.
Нельзя не сказать и о подвижнической деятельности писателя Онегова А. С. Будучи в нашем районе, он неоднократно выступал перед учителями, в СПТУ-46, в колхозах, совхозах, в библиотеке, перед аппаратом райкома партии. Гражданская позиция писателя, его гуманизм, любовь к земле, к детям заслуживают самых высоких и горячих слов. Статьи, очерки Анатолия Сергеевича Онегова мы часто читаем в журналах «Наш современник» (например, № 6, 1986 г. «Привилегия быть впереди»), «Наука и жизнь» (№ 3, 1984 г. «Скопа»), «Вокруг света» (№ 5, 1977 г. «На пасеке»), «Охота и охотничье хозяйство» (№ 7, 1985 г. «Высочайшая ответственность охотника») и многих других. В центральных газетах – «Правда» (8 января 1985 г. «У малого озера»), «Советская культура» (11 апреля 1985 г. «Мальчик Рома и жук-плавунец») и других. Писатель часто публикуется в нашей областной и районной печати. В прошлом он – ведущий радиопередачи «Школа юннатов». В нашем районе много воспитанников этой школы.
Горячо просим жюри принять нашу рекомендацию, сообщить по возможности об этом писателю, передать ему наше сердечное спасибо за его книги. Они нам очень и очень дороги!
Просьба: если возможно, будьте добры, после рассмотрения и после подведения итогов – верните, пожалуйста, книги школе!
С искренним уважением,
Директор школы М. С. Тихонов.
Педагоги – С. А. Курицына, Л. И. Чистова.
Председатель школьного лесничества В. И. Давыдов
Учащиеся школы – О. Гридюшко, Н. Сосунова, А. Рыпало, Ю. Политаев, А. Яковлев, А. Быков, А. Кузнецов, О. Дергачева, А. Гусев.
7 февраля 1987 года.
Пос. Юркино, Борисоглебский район, Ярославской области. Школа.
Наша надежда на то, что коллегия Госкомиздата СССР и секретариат ЦК ВЛКСМ поддержит нашу инициативу и писатель-натуралист Анатолий Онегов станет Лауреатом конкурса на лучшую детскую книгу – не оправдалась. Чиновник, как всегда, был бдителен, скуп, враждебен к настоящей природоведческой литературе. Нам, как и писателю, было указано – бороться с ветряными мельницами напрасно.
Анатолий Онегов не стал хоронить рукопись, вытащил её из письменного стола и разослал в журналы и газеты, которые знали толк в хорошей литературе и понимали значение воспитания любви к природе. Тотчас, без промедления, в таких популярных журналах, как «Наука и жизнь», «Нечерноземье» и других, появились главы из не вышедшей книги «Школа юннатов. Твоя ферма».
Одну из таких новелл «Деревенское стадо», опубликованную в журнале «Наука и жизнь», ребята из школьного лесничества поселка Юркино читали на уроке. Надо было видеть, сколько эмоций и неподдельных чувств вызвал вроде бы ничего не значащий рассказ о каком-то стаде коров. Ребята слушали учителя, разинув рот. А он живо и с подчеркнутым выражением читал: «Всё дело в том, что в любом, даже самом маленьком стаде всегда найдется несколько животных, которые вначале никак не желают иметь дело ни с пастухом, ни друг с другом, – эти слишком самостоятельные животные признают только себя и почему-то очень долго и упорно считают, что вся эта пастьба, все эти пастбища, выгоны и пастухи существуют только для того, чтобы они, выдающиеся личности, могли делать всё, что захотят… Ладно бы, уж они одни убегали в лес, одни отказывались идти домой или переходить с места на место, тогда бы было просто – можно было вообще не обращать особого внимания на пяток взбалмошных животных: мол, образумятся, нагуляются по лесу, придут и станут шелковыми… Но вот беда: эти самостоятельные животные были ещё и ужасно властолюбивыми – они почему-то хотели, чтобы всё стадо вело себя так же, как они.
И это тоже не было бы большой бедой, если бы всё остальное стадо не обращало на них никакого внимания. Но в том-то и беда, что тут же находились многочисленные почитатели, которые готовы были следовать за своим кумиром хоть в лес, хоть в воду».
Сдаваться, прекращать природоохранную деятельность никто из нас, единомышленников Анатолия Онегова, не был намерен. Наоборот, наш голос в защиту природы становился всё громче, а перо всё увереннее и бойчее. Георгий Корольков даже книгу про «Школу юннатов» написал. Мои друзья в московском издательстве «Советская Россия» взялись её издать. Но подготовка верстки затянулась по непонятным причинам, а пока Онегов выяснял отношения с редакторами, в стране произошел государственный переворот с расстрелом парламента, и издательство прекратило своё существование.
Много известных натуралистов прошли «Школу юннатов», и в каждом доме, где заботились о воспитании ребятишек, Анатолий Сергеевич Онегов был своим человеком. Сейчас, когда внимание всего мира привлечено к вопросам охраны природы, его книги зазвучали с новой силой.
Становление писателя
Среди писателей существовало правило: для того, чтобы вступить в Союз писателей СССР, необходимо предоставить две книги. По первой книге могли принять в качестве исключения лишь таких, как сибиряк Валентин Распутин, высочайший талант которого признало сразу всё литературное сообщество.
Требование иметь в руках изданные книги объяснялось тем, что многие молодые авторы, публикуясь в журналах и газетах, называли себя писателями. Чтобы остановить самозванцев, им разъясняли: писатель начинается не со слов «Я писатель», а когда у тебя издана книга.
Однако путь к изданию у авторов всегда был архитрудным. Нужно было пройти круги ада. Одним из условий и трамплинов в новую профессию являлось участие молодых авторов в семинарах под руководством маститых писателей. Того же Валентина Распутина опекал и продвигал классик современности, автор знаменитого романа «Память» Владимир Чивилихин.
Прежде чем издать свою первую книгу «Не оскудеет земля русская», мне пришлось семь лет ездить из поселка Борисоглебский в город Ярославль на литературные семинары, которые проводились под эгидой местного отделения Союза писателей СССР. Сами по себе семинары были интересными и полезными. Каждый молодой автор представлял на них свои рассказы, повести, стихи и подвергался конструктивному разбору-критике со стороны не только состоявшихся писателей, но и коллег по перу. Такие мероприятия помогали и анализу собственных ошибок, и творческому росту.
Беда семинаров заключалась в другом – молодой автор хоть и получал рекомендацию на издание своей первой книги прозы или поэзии, но безнадежно ждал очереди годами. Похвалить – похвалили, одобрить – одобрили и даже не раз предлагали выпустить книгу Наталье Михайловой из города Переславля-Залесского, Александра Некрасова из Большого Села, Владимира Гречухина из города Мышкина, Константина Васильева из поселка Борисоглебский, но их ожидание растянулось аж на десяток лет. Столько же времени потратил и я в мучениях и напрасных ожиданиях. Пока известный писатель, лауреат Ленинской премии Иван Афанасьевич Васильев не написал к моей книге «Жар русской печи» похвальное, трогательное предисловие. Как только я получил от него поддержку, то есть поддержку свыше, так Верхне-Волжское издательство взяло под козырек и тотчас выпустило мои очерки в свет.
Однако пока в Ярославле моя книга готовилась к печати, в Москве, в издательстве «Советская Россия», сотрудники оказались более расторопными и с опережением издали другой сборник моих очерков «Не оскудеет земля русская». Предисловие к ней написал писатель-натуралист Анатолий Сергеевич Онегов. Именно с выходом этой книги и начался мой путь в большую литературу.
Именно Анатолий Онегов первым поверил в мои творческие силы, вдохновил на борьбу и всячески помогал публиковаться. Задолго до выхода у меня полноценной книги он включил мой очерк «Остров» в экологический сборник всесоюзного масштаба «Мы и наша земля». Вышел этот социально значимый коллективный труд в издательстве «Молодая гвардия» в 1986 году. Составителями были писатели Анатолий Онегов и Эрнст Сафонов. Когда его увидели региональные и столичные писатели, то отношение ко мне резко изменилось в лучшую сторону. Пробившееся уважение зиждилось не только на признании таланта, но и на испуге, на понимании, что у молодого автора появился влиятельный заступник.
В будущем этот «испуг» крепко срабатывал и помогал мне двигаться вперед, минуя необоснованные барьеры чиновников от литературы. Как только в поддержку моих рассказов и очерков выступали такие маститые и популярные тогда писатели, как Иван Васильев, Сергей Залыгин, Василий Белов, так сразу передо мной открывались двери для публикаций в ведущих журналах страны – «Новый мир», «Наш современник», «Север», «Ладога», «Сельская новь». Но это будет потом, после того, как Анатолий Онегов выстроит небольшой, но прочный мосток в литературу.
Молодогвардейский сборник «Мы и наша земля» объединил вокруг себя многочисленный отряд молодых писателей, взявших на себя миссию бороться за сбережение и приумножение природных богатств. Все они жили и работали в разных уголках нашей громадной страны. Собрать их в единую команду, провести образовательный семинар и дать задание написать художественно-публицистические произведения на заданную тему было поручено чиновниками ЦК ВЛКСМ Анатолию Онегову и Эрнсту Сафонову. Редактором сборника назначили Петра Алешкина.
Мечта попасть на семинар в Москве, по результатам работы которого выходил важный сборник, завладела мною полностью. Я спал и видел, что найду там единомышленников, завяжу нужные литературные связи и главное – как открою книгу и увижу на её страницах свой опубликованный очерк. И когда семинар переносился с одной даты на другую, на меня находила хандра, пропадала уверенность, что семинар вообще состоится. Мне почему-то верилось, вернее, веру вселял Онегов, что московский семинар, в отличие от областного, будет результативным, многострадальный очерк, не раз одобренный к публикации, наконец-то дойдет до массового читателя.
Ожидание длилось месяцами.
Старания, забота, пробивные способности Анатолия Онегова оказались не напрасными. Из ЦК ВЛКСМ на моё имя пришло приглашение на семинар… Первым, кто его видел, прочитал, и побелел лицом от испуга, был редактор районной газеты, которого часто после моих критических статей и обширных очерков вызывали на ковер в райком партии. Вряд ли я тогда мог назвать ещё одного подобного писателя, как Анатолий Онегов, кто бы так бескорыстно и настойчиво добивался формирования семинара из тех начинающих писателей, живущих за пределами Москвы, кто делами и поступками доказал верность Отечеству, кто разделял его экологическое мировоззрение и взгляды на задачу природоохранного сборника.
