Иногда я думаю: не ради этого ли и вообще все это было?
*Ну вот уж коли я взялась промотировать свой фильм про Льва Семёновича Рубинштейна, я хочу вам показать из него кусочек. Такой типа тизер. Чтобы вы знали, на что вообще идете)
А мне кажется, что вот прям сейчас эта вся история вот сильно к месту.
Это уже из финала:
«Самая фантастическая история связана с именем собственным. Точнее, с фамилией. В Ленинграде, рассказывала мама, жил какой-то наш родственник. Очень-очень дальний. Она его и не видела.
Про него было известно только две вещи. Что он был одинокий старик. Фамилия его была – Гитлер. Уже немало.
Живет, значит, наш Гитлер в Ленинграде. Тут война, блокада. Гитлер живет в городе. Голодает, как все. Однажды за ним заезжают два вежливых военных. Везут куда-то. Заводят в светлый кабинет. Там усаживают на стул. Спрашивают:
– Правда ваша фамилия – Гитлер?
– Правда.
– Да, интересно.
– Вы хотите узнать, или я его родственник? – интересуется Гитлер.
– Да нет, думаем – вряд ли, – говорят ему, окинув его при этом взглядом. – Но может вам поменять все-таки фамилию, а? А то как бы… Вы сами понимаете…
Как же он разорался.
– Это фамилия моего отца, дела и прадеда, – орал Гитлер. – Мой дед был львовский раввин, его знал весь город. Пусть ЭТОТ меняет фамилию, если ему надо. Тем более, что это даже и не его фамилия, как я читал в газете. Ну вот вы ему лучше напишите письмо, что вот в Ленинграде живет такой-то однофамилец, таки он сразу, как миленький, поменяет фамилию… Но чтобы я менял?
В общем, старика отпустили с миром. Слишком уж он был тих и безобиден. Да и явный доходяга к тому же. Он умер, как и многое блокадники. Его похоронили, как и многих блокадников, на Пискаревском кладбище, в братской могиле. Так там Гитлер и лежит. Царство ему небесное».
«Острые предметы»
Ну вот неожиданный такой анализ. Кинематографического вообще произведения.
Сериал «Острые предметы», триллер, по роману Гиллиан Флинн, 2018 года. Создатель – Марти Ноксон, режиссер – Жан-Марк Валле. С Эми Уотсон.
Золотой глобус и 8 номинаций на премию Эмми.
И режиссер старается. Всего себя в это дело вложить. Там даже по ходу сценария – французские песни. Что для американского сериала и вообще не характерно.
Там такой, разумеется, детективный сюжет. (Мы других уже и не сымаем)) Такое расследование. С побочными вообще отклонениями. И вот я о побочных отклонениях. Мне вообще-то актуально.
Там девушка, журналистка, с нерешенными психологическими проблемами, которые она запивает с утра до ночи водкой (вот кто первый бросит в неё камень? В Эмили Уотсон?), но, правда, она это дело всегда переливает в походную кружку для воды; так вот она пытается разобраться с серией жутких вообще убийство. В родном городе.
Там этот город ещё, конечно… Вот буквально что картину пиши. В стиле Франсиско Гойи.
Но, правда, оказывается потом, что жуткие убийства – ещё далеко не самое жуткое…
И вот я, типа, до такой степени не медик. И уж точно – не психиатр. Просто вот уже до беспредела.
Меня вообще никакие естественные науки не интересуют. Хотя я и строго – из естественнонаучной семьи. Биология там, ботаника, география.
Ну вот нет у меня научного подхода! Чего-то там не завязалось. Я страстно вообще люблю: и растения, и животных. Но я их, вслед своей деревенской бабушке, люблю в их целостности. Не имею вообще стремления там, лягушек резать, на части разымать и все по отдельности рассматривать.
Ну вот я не Базаров!
Меня удовлетворяет, когда все само по себе растёт и колосится!
Ну и все!
Но вот приходится, на беду мою, в силу жизненных обстоятельств ставить уже диагнозы. Причём, имея в анамнезе исключительно романы Агаты Кристи (а я – переводчик и редактор, и вообще в детективном жанре – крупный специалист. Вот всю жизнь этим занимаюсь).
Ну ещё, правда, я там кое-что черпаю из кино. Как режиссер с высшим образованием.
И вот у меня в жизни горе, которое тянется не знаю сколько лет – и все никак не закончится.
Я в 42 года вышла замуж. За вдовца. Благородный вообще человек. И страшно заботливый. И высоконравственный. Вот не придерёшься.
И вот он правда меня всю дорогу любил. И заботился. Этого у него не отымешь. Правда, забота вся заключалась в том, что если я слегла в температуре, с гриппом, то он почищенный мандаринчик мне на блюдечке принесёт. Ещё и в виде такого цветочка.
При том, что я мандарины – вот не люблю!
Но вот человек действительно всегда был заботливый. На лекарства в аптеке тратил целое состояние. Кроме лекарств, ничего и не покупал. Предположим там, еды…
С внучкой малолетней годами играл исключительно в доктора. Ну, у них у всей семьи был такой бзик. Страстный интерес к медицине.
Я, правда, уже и не знала, куда эти все лекарства в доме складывать.
И в болезни мне мой новоиспеченный муж всегда страшно сочувствовал.
Только вот как я 15 лет назад вышла замуж, так и принялась чудовищным совершенно образом и вообще болеть. Главное, бог знает, чем. Начиная с дизентерии, как раз перед свадьбой моей дочки.
Полтора месяца помирала от диких болей в животе. Врачи по результатам ничего не нашли. Ни инфекции, ни вообще ничего.
Муж, правда, зачем-то каждый день варил мне супчик. И уверенно им меня кормил. Оклемалась я, причём, дней за пять, только уже в ЦКБ… Ну, доктор мой уже просто настоял.
И как пошла такая пьянка, так она все 15 лет и продолжалась. Безостановочно. Вот чем я только и вообще ни болела. От постоянных бронхитов – до каких-то абсцессов малого таза, плохо совместимых с жизнью, ещё и до ХОБЛ (это мне мой муж с пасынком такой диагноз поставили, который, кстати, и вообще не подтвердился, вот буквально уровень кислорода в одну секунду замерили) – до ревматоидного артрита, с дикими болями, причём по анализам – вообще ноль.
И врачи меня уже подозревают в страшном симулянтстве. На фиг я к ним и вообще таскаюсь?
А у меня при этом все болит! И что мне прикажете делать?
И стоит мне уехать на неделю на море, с братом (муж вообще никогда никуда не ездил), как до отпуска – бронхит. После отпуска – тоже бронхит. Ну, или отит. Но просто – как часы…
Я жру антибиотики пачками. Врачи и вообще теряются. Типа, не знают уже, чем мне помочь. Делают всякие дикие предположения. Ну вот у них пациент – не выздоравливает! Почему-то.
И, главное, как у меня съёмка (а я – режиссер, документалист), так у меня непременно и обязательно ОРВИ. Или я голос внезапно потеряю (Я – в прошлом радийный журналист! У меня этого и вообще не бывает! Несовместимо с профессией!) Или суставы распухнут, кроссовки не наденешь. Или давление подскочит (у меня сроду – никакого вообще «давления»).
Но каждый раз даже и красиво. С температурой, больным горлом и все дела. Впрочем, как и всякий раз, когда я нашла там себе новую работу. Например.
То внезапно вдруг – сердечный приступ. (У меня абсолютно здоровое сердце))
То у меня приступ гипертонии (я – гипотоник, вечно кофе пью) – ровно в тот вечер, когда нам надо к психотерапевту идти. Типа, спасать брак.
Как же меня это все достало!
И главное, поразительное совершенно дело. Состоящее в том, что я человек совершенно вот здоровый. Ну, насколько это сейчас бывает – и в моем возрасте. У меня и болезней-то хронических никаких нет. И никогда и не было.
Ну вот кроме вообще бронхита. Что для курильщика совершенно естественно. Или вот еще у меня поясница иногда болит. Потому что у меня там небольшой сколиоз. И вот если что-то тяжелые поднять или ноги там застудить, то бывает вообще обострение. Люмбаго. Ну вот, собственно, и все.
Потому что можете к астрологи там как угодно относиться. Но я вообще-то по гороскопу – Скорпион. А это страшно здоровые люди.
У них как-то все так устроено в организме, что они не болеют. То есть, они, разумеется, болеют. Вот как и все. Любая сезонная хрень, она и их тоже в жизни радость. Не убережешься. Когда все вокруг чихают.
Но вот у Скорпионов есть такое свойство. Они болеют обычно тяжело, вот в острой форме. Но потом категорически вообще выздоравливают. Вот организм сопротивляется так, чтобы никаких хронических неприятностей не допустить. Он лучше сразу уже помрет.
Я не знаю, почему это так. Но вот многократно проверено: на себе.
Я и болеть не умею, и удовольствия от этого не получаю, и больницы терпеть не могу. И даже если меня все жалеют. Меня это страшно раздражает.
И вот видит бог, до своего счастливого замужества я не болела и вообще никогда и ничем. Вот я, при маленьком ребёнке, за всю свою жизнь даже ни одного и бюллетеня-то на работе не взяла. Ну, может быть, пару раз. В эпидемию гриппа. За 30 лет!
Но как только я вышла замуж…
Я сразу уже стала страшно «больная»…
Вот прямо-таки классическая «старая больная жена». При том, что я на 7 лет своего мужа младше. И 42 года – это ещё не предел))
Все, чего я тем временем добилась, (а я окончила Высшие режиссёрские курсы, второе высшее образование, сняла десяток фильмов, ряд книжек перевела, работала там в промо на всяких телеканалах и т.д.), так я все это делала без отрыва от текущих болезней!
Я или это все уже игнорировала и переносила напасть на ногах, аспирина там нажравшись, либо я все это делала в перерывах между высокой температурой и постельным режимом. Ну вот как-то я ухитрялась.
И, главное, помощи ни от кого не добьёшься. Ни от друзей, ни от родственников. Вот как будто так и надо. Как будто я всю жизнь только и делала, что бесконечно болела. И лечилась. (Но, правда, есть такие люди))
Да? А кто деньги зарабатывал? Ребёнка растил? И вырастил? Кто вообще 50 лет с мамочкой-инвалидом нянчился? Это был Александр Сергеевич Пушкин?
Ну, короче, никому ничего не докажешь. Все теперь знают, что у меня – страшно преданный муж. При старой больной жене…
И вот на самом деле есть такой в психиатрии диагноз. Правда, достаточно редкий. «Синдром Мюнхгаузена» называется.
Когда человек своих близких настолько любит… И так боится их потерять… И до такой уже степени опасается стать им ненужным…
Что готов этих своих близких годами притравливать. Чем-нибудь там заражать.
Буквально что укольчики с живым штаммом стафилококка делать. (Вот это даже и не фантастика. Муж мой, глядя на какой-нибудь там фирменный шприц, с вакциной «Инфлювак», от гриппа, все сокрушался, что, мол, этот шприц сильно защищён. Ничего не добавить. Вот совершенно даже и не стеснялся))
Ну и, вероятно, кто там чихнул – так в носовом платочке домой приносить и любимому подсовывать.
(Ну, вообще-то я не знаю. Тока предполагаю. Я так никогда не делала))
Но, конечно, если затравить, то – не до смерти. Во всяком случае, не сразу. Но чтобы они все время болели.
(У моего мужа уже сразу, в отдельной комнате (ну, у нас была четырехкомнатная квартира. На Каланчевке. Культур-мультур. Жутких вообще денег стоит)) Так вот, у него уже сразу стоял в отдельной комнате деревянный такой ящичек. С ядами.
У нас же пасынок – биолог. Все с работы чего-нибудь да сопрут.
Кто там, лишнюю мышку. Компьютерную. Кто – упаковку бумаги для принтера. Ну вот у моего пасынка в лаборатории были только яды. Он их с работы и пер. Спирт там ещё, конечно…)
Главное, мой муж мне этот самый ящичек все время упорно демонстрировал. Намекая, что если там его разобьёт паралич… То было бы с моей стороны гуманно…
Паралич, правда, разбил его тещу. Я ещё ей и четыре года задницу отмывала…
Но при этом так никогда содержимым ящичка не поинтересовалась. Ни разу не открыла. А на фига?
Ну вот что я могу там увидеть? Пузырьки? При том, что я науку химию всегда видала в гробу? На третьей странице школьного учебника засыпала мёртвым сном? Ну вот зачем мне все это надо? Так я этот «ящик Пандоры» никогда и не открыла…
Но вот такие вообще бывают «близкие люди», которые – большие оригиналы. Любят там – заботиться. Им и нужно-то только одно. У моего мужа и беспредельная любовь всегда была – вот к престарелым женщинам. Лет этак 80-ти. Которые, того и гляди, помрут. Ну вот они его страшно возбуждали.
Ему нужно было, чтобы его близкие люди… Вот все подряд… Оставались дома, влежку, в плане заботы.
А он им будет почищенный мандаринчик приносить.
Правда, это в конце концов выходит даже и опасно. Потому что все зависит от того, сколько организм этого близкого и вообще выдержит. Стока болеть.
Как правило, заканчивается все же летальным исходом. А заботливый, с синдромом Мюнхгаузена даже и красиво рыдает потом на похоронах. Вот безутешно. И все ему сочувствуют.
Благородный, бл*ть, вдовец. Не повезло человеку. И уже в который раз…
И это правда, довольно редкое такое психическое расстройство. И редко даже и диагностируется. Потому что: хрен поймаешь.
Это нужно все же с поличным, за руку схватить. Обыск там в доме провести. С ордером. Обнаружить сильнодействующие яды. Типа там, в холодильнике. Или в кладовке. А кто тебе этот ордер запросто так выпишет?
И потом: человек вот долго-долго болел. То, что он по результатам умер, так это никого не удивляет. Тем более, что предметом «заботы» в в этом случае являются самые близкие люди. Предпочтительно дети там, или старики. Которые и пожаловаться-то никому не могут. Да им самим и в голову не придёт.
И в семье вообще-то царит страшная любовь. И искренняя забота.
Но на самом деле про этот самый синдром Мюнхгаузена есть кое-какие напоминания. Даже и в общем культурном пространстве.
Например, даже и в популярных сериалах. В сериале «Мост», например, скандинавском, так там просто-таки целый побочный сюжет. Потому что героиня в своё время собственную мать в этом самом симптоме заподозрила. Ну, у неё младшая сестра бесконечно болела.
Но она доказать ничего не могла, поэтому обвинила уже родителей в сексуальных домогательствах. Только бы эту свою сестру из дома уже поскорее к себе забрать.
Или ещё, как раз в вышеизложенном сериале: «Острые предметы». С Эми Уотсон.. ( Как она на съёмках дубу вообще не дала. Никакого таланта не хватит))
