Глава 11
Рейчел бежала по заснеженной улице, надеясь успеть, или скорее боясь опоздать. Упустить момент, когда цепочка следов вора прервется на какой-нибудь автобусной остановке и тогда след кулона с кроваво-красным рубином, в прямом смысле, навсегда будет потерян.
И дело было вовсе не в том, что у девушки только что украли артефакт пятнадцатого века, который при самом скромном подсчете мог стоить больше денег, чем принесет ее университету тот грант, на который Рейчел с легкостью променял совет попечителей.
Она ощущала за этот кулон с рубином личную ответственность. Во-первых потому что в тайне боялась себе признаться, что по неведомой для нее причине выкрала его и забыла об этом, а во-вторых, потому что это действительно все ценное, что осталось от князя.
Однако, следы привели Рейчел не к ярко освещенной остановке автобусов, а в темную подворотню меж двух высоких домов старой постройки. Выйдя к ней девушка замедлила шаг.
Необъяснимое чувство близкой опасности в тот миг забралось ей под кожу и заставило покрыться колким инеем вены.
Рейчел судорожно сглотнула, проверив телефон в кармане пальто, и решительно пошла вперёд.
Мусорные баки по одну сторону и истлевшая куча тряпья по другую. На ее пути встретился парящий зловонием канализационный бак и чей-то башмак немаленького размера.
Девушка сделала ещё несколько шагов вперед, по следам, и с удивлением обернулась.
Это был точно башмак вора!
Следы с того места, где он его потерял, менялись и теперь в снегу можно было видеть не только отпечаток подошвы, но и голой ступни.
“Неужели настолько боялся, что я догоню его, что даже не остановился чтобы обуться?!”
Рейчел прибавила шаг и очень скоро оказалась у высокой железной решетки. Дверь в ней была заперта на цепь и замок. Но цепь была настолько длинной, что отодвинув ее, можно было вполне протиснуться за ограду.
Что она и сделала.
– Эй!
Возмущённо воскликнула девушка, увидев впереди переговариваются мужчин. Вора и ещё одного.
– Верни немедленно, что взял, слышишь? Полиция уже едет! Если отдашь по-хорошему, я скажу что вызвала их случайно!
Что-то странное было в этой парочке, стоящей посреди глухого дворового колодца, в который выходили лишь кондиционерные блоки, да маленькие туалетные окна.
Снег падал на них, словно в замедленной съёмке, а свет единственного фонаря, словно назло, едва-едва освещал то место, где они стояли.
Однако, по-настоящему Рейчел испугалась только когда второй мужчина поднял на нее взгляд… а вор рухнул к его ногам безвольной тряпкой.
Оказалось, тот крепко держал его за куртку и что-то подсказывало девушке, что вовсе не шептал ему на ухо, а делал что-то иное… Что-то страшное…
Рейчел попятились назад, задышав часто-часто.
Ее сердце с такой силой ударилось о ребра, что у девушки закружилась голова…
А мужчина меж тем, шагнул к ней, издавая странные, нездоровые хрипящие звуки и Рейчел увидела как по-звериному хищно блеснули во тьме его глаза и что-то красное неровными струями очертило его подбородок.
Чуть присев и наклонившись к ней вперёд, мужчина зарычал на девушку, словно лютый зверь… И она увидела, что он действительно не мог быть человеком!
– Беги!
Раздался позади девушки странно знакомый голос, но она не смогла даже обернуться из-за парализовавшего ее ужаса.
Кто-то оттолкнул Рейчел в сторону, заставив упасть в мокрый снег – и вовремя! Как раз в тот миг чудовище в обличии человека бросилось на нее и обязательно задело бы когтистой лапой.
Но на его пути вдруг возник другой зверь. Не менее жуткий и страшный.
Рейчел непроизвольно поползла назад, пачкая светлое пальто об загаженный асфальт.
Жуткие, горящие гневом красные глаза, искаженное лицо, будто покрытое сеткой глубоких морщин и огромные хищные клыки.
Размахнувшись когтистыми лапами раз! и два! это чудовище распороло грудь другому и, схватив его за края разодранной, распахнутой настежь куртки, с оглушительным хрустом впилось тому в горло.
Жертва ещё пыталась рычать, кричать и вырываться, но существо, вступившее с ним в бой, было словно в тысячу тысяч раз сильнее.
Ночь, оглушительная тишина едва слышно прерывающаяся хрипами умирающей твари и бесшумный медленный полет ослепительно белых снежинок. Это все было так нереально, так похоже на страшный сон…
Наконец, жертва впала в агонию, в жуткой дрожи сотрясаясь всем телом и закатив глаза, а монстр все не выпускал его, насмерть впившись в шею.
Поняв, что это ее последний шанс, Рейчел кое-как поднялась и на трясущихся ногах бросилась прочь…
Но они подвели ее на втором же шаге!
Девушка поскользнулась на свежей корочке льда или может быть чьем-то мимо урны выброшенном пакете и упала лицом вперед, растянувшись на грязном асфальте, сильно ударившись головой.
В глазах ее помутнело, но Рейчел всё равно попыталась подняться снова. Но все что ей удалось, это завалиться набок и посмотреть назад.
Чудовище отбросило безжизненное тело своего противника в сторону и направилось прямо к ней.
Рейчел всхлипнула. Голова кружилась, взгляд туманился, отказываясь фокусироваться… кажется, это был конец всего.
Девушка увидела как черты чудовища начали быстро меняться. Расправляться и сглаживаться, обретая вполне человеческий вид.
Ещё пара неторопливых шагов к ней – и она уже даже не могла пошевелиться, просто смотрела на него во все глаза, узнав в ночном кошмаре рабочего, накануне встреченного ею на крыше.
Он словно выглядел немного иначе без своей формы, но все же это точно был он. Тот грубиян из лифта.
– Ты не должна была этого видеть… прости…
В его интонации Рейчел уловила страшное.
Свою обречённость… но вдруг мужчина замер на месте и обернулся. Его внимание привлекло тело вора.
Он подошёл к нему быстрым шагом и, присев рядом, запустил руки ему под куртку.
Мгновение спустя в свете тусклого фонаря алым блеснул до боли знакомый девушке камень.
– Не может быть…
Незнакомец обернулся к Рейчел и кажется поднялся… кажется.
Но девушка уже этого не увидела, потому что мир вокруг нее окончательно заволокло серой пеленой, а потом тот и вовсе стал непроницаемо черным.
И только звуки тяжелых шагов по асфальту и скрипучему первому снегу какое-то время ещё доносились до нее, пока Рейчел окончательно не погрузилась во тьму…
Глава 12
От его прикосновения к ее плечу мурашки роем рассыпались по коже. Длинные изящные пальцы лишь слегка зацепили край шелковой сорочки и потянули ее вниз…
Ткань послушно соскользнула по руке, убегая прочь от условностей, открывая изголодавшуюся по теплу душу. Горячее дыхание коснулось шеи девушки сзади и его губы, даже замершие в сантиметре от ее кожи, словно обожгли ту огнем.
– Мира, скажи мне только слово и я уйду…
Прошептал он низко, сладко, вибрациями свого бархатного голоса забираясь ей под кожу и заставляя девушку дрожать сильнее. Но нет, не от холода или страха, а от сумасшедшего, почти болезненного желания.
– О чем вы, господин? – дрожащим шепотом ответила она, чувствуя, как от волнения перехватывает горло и становится тесно в груди. – Кто я, чтобы что-то вам запрещать? Я… я никто…
Она не увидела, но буквально почувствовала, как улыбка коснулась его губ.
– Ошибаешься. Ты – целый мир. Это ты моя госпожа, а я твой слуга. И если боишься… просто прикажи мне уйти. Или прикажи остаться… и я подчинюсь твоей воле.
Девушка сильнее зажмурила глаза и до боли впилась ногтями в кожу своих же ладоней – пальцы сжатые в кулаки успели онеметь от напряжения.
Он здесь, он совсем рядом! Ее ночной кошмар, ее сладкое наваждение… И ей нужно сделать лишь шаг, чтобы он остался с ней на века. Всего шаг, чтобы упасть в его объятия и забыться в вихре чувств и сумасшедших мурашек… или взять себя в руки и поступить правильно.
Оттолкнуть его навсегда.
***
Брать отцовскую саблю строго запрещалось, но как же хотелось мальчишке коснуться ее тяжелой, украшенной рубинами рукояти.
Как сильно не терпелось пальцами провести по оттиску на кожаных ножнах, в виде колючих лоз, вплетающихся в семейный герб – щит с крылатым змеем, раскрывшем пасть в безмолвном рыке.
И, пожалуй, даже говорить не стоит о том, как мечтал маленький Стефан замахнуться ею и что есть сил рубануть дамасской сталью по чему-нибудь такому, чтобы разлетелось вдребезги или еще лучше, разрубилось на два ровных отреза!
Но отец ясно дал понять, что за такое хулиганство последует жестокое наказание.
– Ну, чего ждешь?
Нахмурив темные брови, мальчишка сложил на груди руки – точь-в-точь отец. Вон, даже прядка волос выбилась из гладкой прически и упала на лоб.
На стуле перед каминной полкой стоял долговязый паренек в поварском переднике, больше него на несколько размеров. И сабля была вот она – на бронзовой подставке прямо перед его носом, но кухаркин сын все не решался.
Только смотрел исподлобья на Стефана, и нервно дергал себя за край испачканного в муке передника.
– Помилуйте, барин. Не могу я. Ваш батюшка мне за такое руки каленым железом прижжет или еще хуже.
– Тебе что, моего слова мало? Говорю же, разрешил он! Вот ведь дурень… эх, стал бы я тебя звать, если б сам достать ее мог!
– Пустите, барин. Боюсь я, да и на кухню надо вернуться. Матушка меня тесто месить поставила. А ну как вернется и хватится… Прикажите кому другому достать, а?
– Ты это что сейчас, указывать мне вздумал?
Прищурился Стефан, а сразу после поджал губы, сказал тише обычного, подражая своему отцу в минуты гнева:
– Да я… да я тебя розгами по всему двору гнать заставлю за такую дерзость!
– Н-не надо, барин!
Затрясся паренек и нехотя обернулся к сабле.
– Помилуйте ради всевышнего!
– Давай ее уже сюда, дурила!
Дрожащие руки потянулись к драгоценной реликвии рода Санграу и Стефан застыл в нетерпении.
То же, что случилось дальше, он видел словно в замедленной съемке: вот, мозолистые пальцы кухаркиного сына коснулись заветного предмета и с легким щелчком отсоединили его от бронзовой подставки; вот, дрожь в руках паренька стала нарастать, то ли от напряжения, то ли от веса сабли…
БАМ-ТСС! – сабля выскользнула из рук обмершего от страха слуги и с оглушительным металлическим грохотом упала на каменный пол перед камином.
– Что здесь происходит?!
Словно из ниоткуда в комнате за спинами мальчишек появилась стройная темноволосая дама в бордовом платье, оголявшем ее плечи и грудь на грани пристойного, для женщины высшего сословия.
– Тетушка…
Прошептал Стефан, моментально растерявший напускную решимость.
Ионеска Санграу окинула хмурым взглядом племянника и, оскалилась, обратившись к побледневшему слуге:
– Ты… да как ты только посмел, грязный выродок, нос свой сопливый сунуть в хозяйские комнаты! Ногами немытыми на барский стул! Ты посмотри…
Взгляд ее остановился на каминной полке с пустой подставкой для сабли и на оружие, упавшее к ногам мальчишек.
Ионеска схватилась за сердце, издав звук, с каким раненная птица могла бы камнем полететь к земле, и в следующее же мгновение метнулась к камину и, насмерть вцепившись слуге в загривок своими длинными пальцами, сбросила его со стула.
– А-ха! Паршивец! Шкуру спущу! Стража! Вор! Вор!
И двери позади нее действительно распахнулись. Но вбежала в них не стража, а мать мальчика и слуга. Конюший из их замка, который совсем недавно поступил в услужение к отцу Стефана.
