– Хм… Поступаешь, значит… А как дальше собираешься передвигаться по Москве без средств?..
– Так у меня с собой нет. А вообще очень даже есть!.. Так получилось, товарищ сержант…
– Ну что же, Лидия Уткина, обстоятельства твои мне понятны. И то, что без денег оказалась, – сам студентом был, знаю, дело обычное. Поэтому я на первый раз делаю тебе предупреждение. Только больше не нарушай! Обещаешь?
– Обещаю!
– Ну, тогда я как лицо, уполномоченное властью, решаю тебя… отпустить. Свободна! – Сержант убрал обратно в ящик чистый листок и ручку. – Проводить тебя на улицу?
– Извините, Николай Весельчаков, но мне бы в метро… – робко проговорила девочка.
Сержант полиции Весельчаков расхохотался:
– Дяденька, дайте попить, а то так есть хочется, аж переночевать негде! – Поднявшись, он нахлобучил на голову, почти до горбатой переносицы, фуражку и указал на входную дверь: – Прошу! После вас!
Лида не стала ждать, пока ее будут упрашивать, и выскочила из зеленой комнаты, но потом ей пришлось пропустить сержанта вперед: не стоило показывать, что она хорошо ориентируется в потаенных коридорах метрополитена благодаря загруженным в память картам местности и геолокации. А добрый полицейский проводил свою подопечную по служебным проходам прямо на платформу, до поезда в сторону метро «Университет». Оказав таким образом помощь, сержант попрощался и, улыбаясь, удалился. Тут как раз подошел состав. Лида вошла в вагон, отзвучало традиционное: «Осторожно, двери закрываются…» Тронулись!
«Следующая станция – „Охотный ряд“. Правильной дорогой идем – вернее, едем!»
Что такое руфинг?
Внутри вагона было уютно и чисто. Мягкие сиденья, много поручней, чтобы держаться. Во внутренней отделке салона были использованы негорючие материалы: пластик, металл, стекло. Лиде это нравилось. Как и информационные табло типа «бегущая строка», и электронная схема маршрута движения поезда над дверьми, и экраны с трансляцией новостей мегаполиса. Всё было продуманно и технологично. Вагон двигался плавно, но быстро. За окном проносились серые стены и мелькали огни каких-то ламп.
Всё это было необычно для девочки из двадцать второго века, ведь в будущем по туннелям метро людей со скоростью пули доставляли на нужную станцию комфортабельные индивидуальные кабины. Окон в них не делали – за ненадобностью: высочайшая скорость движения всё равно не позволила бы что-либо разглядеть. На каждой станции пассажиров ожидали одновременно сотни капсул. Встал в такую, произнес название станции назначения или выбрал ее на сенсорном экране – и за считаные секунды оказался в нужном месте. А если едешь с компанией, на помощь приходит открытое в конце двадцать первого века четвертое пространственное измерение, расширяющее капсулу до нужной вместимости. Путешествие из Петербурга в Москву занимало теперь пятнадцать минут. Ведь метро превратилось в новую систему передвижения, вследствие чего были соединены между собой чуть ли не все города земного шара. Конечно, веток и станций пересадок никто не отменял, но благодаря тому, что перемещения стали чрезвычайно быстрыми, была полностью решена проблема загруженности этого нового метрополитена. На платформах задерживались только туристы, которые, как и сто лет назад, приезжали полюбоваться красотами вокзалов и станций метро.
С Лидой ехало довольно много пассажиров, некоторые оставляли на полу лужицы: это были те, кто только что спустился с поверхности, где шел дождь.
Девочка вздрогнула, когда кто-то крикнул прямо у нее над ухом! Хорошо, что рефлексы не сработали на самооборону! Иначе бы несдобровать этому высокому темноволосому юноше лет семнадцати-восемнадцати на вид.
«Первая инструкция!.. – тут же возникло в голове Лиды. – Да ясно, ясно, пошутить нельзя… Говорит, хочет познакомиться. Собственная важность тут явно в приоритете! Сообщил, что его имя – Максим».
– Я – Лида.
– Редкое имя!
– Да, про твое такого не скажешь!
– А ты колючка! Чем занимаешься?
– Да разными вещами. В метро вот еду.
– А я…
– Да я не спрашивала!
Но парня уже было не остановить! Лиде пришлось выслушать, что он спасает животных (на каком-то там сайте в интернете есть информация), что в этом году он поступил по результатам ЕГЭ аж в три вуза («А-бал-деть!»), в том числе в МГУ, на факультет вычислительной математики и кибернетики. («Хм…»)
– Только в последнее время некогда думать про учебу: всерьез увлекся руфингом…
«Такой деловой!» – отметила Лида про себя, а вслух притворилась удивленной:
– Это что за чудище?!
– Ты не знаешь, что такое руфинг?
– А зачем бы мне спрашивать?! – съязвила девочка.
Максим не обратил внимания на сарказм.
– Это проникновение на крыши и путешествие по ним. Высота! Только здесь я нахожу вдохновение. Это настоящая жизнь! Прыжки, подтягивания, зависание над пропастью, а далеко внизу твердый асфальт… Опасность! Она, знаешь ли, подстегивает, заставляет остро чувствовать полноту бытия. Когда стоишь на краю, а перед тобой весь город!.. Будто пьешь жизнь из горлышка, ни капли мимо не пропускаешь!
«Ну какой напыщенный болтун!» – Лида не сказала этого, но процедила:
– Да, точно, «счастье внутривенно»…
Максим был озадачен:
– Что, прости?
– Что-то не так у тебя на крыше, Карлсон! Жизнь, она там, где ты, вокруг тебя: в этой подземке, на улицах над нами. Тебе сколько, лет семнадцать? Ты только из детской вышел, еще нигде не был, ничего не видел, не попробовал, а уже на край просишься, стимуляторы ищешь – острые ощущения!..
Максим явно обиделся и высказал в сердцах:
– Ничего ты не поняла! И самой-то тебе сорок, что ли?!
«Станция „Университет“», – прервала молодых людей автоматическая женщина.
«Интересно, как она выглядит?» – подумала Лида. И представила молодую брюнетку с напомаженными губами в синем костюме стюардессы и берете. Брюнетка ободряюще улыбалась.
Поезд остановился. Быстро как время прошло! Не так уж интересно было говорить с этим юношей, чтобы даже станций не заметить! И тем не менее…
Лида попрощалась с невольным спутником:
– Моя станция. Пока!
– Погоди! – торопливо выкрикнул Максим. – Это и моя тоже! Я живу тут, недалеко от университета.
Пришлось выходить вместе. «Вот ведь везение!»
Семеня за девочкой по ступеням к выходу, Максим попросил:
– Ты, кстати, дай мне свой телефончик!
«Тоже мне новости!» – Лида не придумала ничего лучшего, как сказать:
– Э-э-э… А нам недавно номер телефона поменяли… И еще мы переехали! А скоро нам телефон вообще снимут – в связи с государственной необходимостью! Вот так! А мобильный у меня в ремонте. Сломался. Я его в реку уронила!
«Для разведчика это был бы провал! – рассудила Лида. – Но для девчонки в самый раз поведение, во всяком случае в глазах семнадцатилетнего юнца». – И выкрутилась:
– Ты мне лучше свой номер дай!
– Восемь, четыре, девять, пять… Есть где записать?
– Я запомню. У меня память хорошая. Как там дальше?
Молодой человек назвал последние четыре цифры, которые заняли свое место в ячейках памяти Лиды.
Между тем девочка оказалась на улице у выхода из метро. И не одна, к сожалению: назойливый парень не отставал. Наоборот:
– А давай я тебя провожу?!
– А давай – не надо! Я убежала, пока!
И действительно, Лида убежала. Возможно, с точки зрения окружающих, слишком быстро для девочки-подростка, но мало ли что: вдруг она бегунья-чемпион?! Однако всё же ей пришлось признать, что некачественно себя ведет, вызывает подозрения… «Может, со временем исправлюсь?»
Привратники и двери
Через какие-то мгновения Лида, которая наконец-то избавилась от настойчивого субъекта, уже шагала по просторному проспекту вдоль кованого забора, за которым раскинулся малахитовой зеленью замечательный фруктовый сад. Дождь кончился, и мокрая платиновая поверхность широкого тротуара сияла на солнце, отражая его свет и усиливая яркость лета. На фоне синего неба в отдалении высились жилые дома, соревнуясь друг с другом в красоте ажурных балконов, висячих садов и оснащённости антеннами сотовой связи.
Скоро девочка очутилась на обширной площадке посреди университетского сада. Перед ней на естественном возвышении красовалась дивная высотка: тридцать четыре этажа, раскинутые крылья и золотой шпиль, устремленный в центр небесного купола.
Конечно, не золотой. От солнца и ветра, дождя и снега позолота быстро пришла бы в негодность. Шпиль, звезда и колосья, венчающие Главное здание МГУ, были облицованы пластинами из жёлтого стекла, внутреннюю сторону которых покрыли алюминием. К лету две тысячи девятнадцатого года, когда Лида оказалась у здания, оно выстояло уже без малого шестьдесят шесть лет. Часть стеклянных деталей за это время разрушилась и осыпалась, в нескольких местах зияли дыры. Но, кроме девочки из будущего, снизу этого никто не замечал.
Яблони вокруг образовали аккуратные аллеи, меж которых были разбиты дорожки. Если бы век был шестнадцатый, здесь был бы царский дворец. А в двадцать первом – храм науки. С установленными наверху гигантскими измерительными приборами: часами, термометром и барометром.
«Симптоматично, – подумала Лида. – Похоже, я во всех смыслах там, где надо!»
К входу в Главный корпус МГУ вели широкие каменные ступени. Высоченные деревянные двери, украшенные изящной поковкой и стеклом, служили главным входом в величественное здание. Через него чинно и с достоинством, как казалось издали, ползли разноцветные человеческие фигурки. Но Лиде нужно было не туда. Обойдя половину строения, девочка очутилась перед неприметным служебным входом. Коричневая цельнодеревянная дверь слегка потрескалась от времени, но была довольно прочной на вид. Сюда путешественница и шагнула.
Внутри оказался длинный коридор, который вел в маленький холл с несколькими закрытыми дверями. Полы «украшал» потертый желтый паркет ёлочкой. Стены были окрашены терракотовой краской. Потолок высоченный, под ним слегка покачивались на цепях небольшие люстры со стеклянными плафонами в виде огромных шишек.
В стене слева обнаружилась ниша, закрытая перегородкой, сооруженной из дерева и стекла. На мутной полупрозрачной поверхности кто-то прилепил листы бумаги – объявления. За ними угадывался силуэт человека. В нижней части стекла на уровне груди находилось полукруглое отверстие-окошко. Проход между перегородкой и противоположной стеной перекрывал стальной турникет.
Объявления над отверстием в перегородке гласили: «Вход СТРОГО по пропускам!», «Проход с самокатами и велосипедами категорически ЗАПРЕЩЕН!», «АНТИКАСЯНУ САМВЕЛУ ХАЧИКОВИЧУ посещение здания строго воспрещено! В связи с его недостойным поведением», «Склоняйтесь к окну вахтера аккуратно – сверху прыгает КОТ».
Изучив эти инструкции, Лида убедилась в отсутствии поблизости кошек, склонилась над окошком и заглянула внутрь.
За стеклом обнаружилась миловидная старушка. Она сидела в кресле, застеленном старым серо-зеленым клетчатым пледом; перед ней на столике был раскрыт толстый разлинованный журнал, в который бабуся, видимо, записывала имена визитеров, не имевших пропуска. За кончик ее носа цеплялись круглые очки, поверх которых пожилая работница проходной взглянула на лицо в окошке и ласково спросила:
– Милочка, ты к кому?
Лиде пришлось назвать пароль:
– Я девочка из Аламбо. Приехала поступать.
Бабушка улыбнулась, словно собственной любимой внучке, и медовым голосом произнесла:
– Как хорошо, что ты добралась из такой дали, моя хорошая!
«Всё-то у этой „привратницы“ хорошо!»
– Как тебя записать? – пожилая женщина взяла ручку и занесла ее над страницей журнала на столе.
«Архаизм», – пришло в голову Лиде, а вслух она произнесла:
– Лидия Уткина.
– Хорошо, хорошо, Лидочка! Та-а-а-а-а-ак… – Бабушка старательно вывела имя и фамилию девочки между линейками круглым детским подчерком. Потом достала из ящика стола маленькую бумажку и так же медленно и аккуратно вписала в нее: «Лидия Уткина». Синяя треугольная печать на листочке уже была. – Вот, держи, моя хорошая! («Вот опять!») – старушка протянула бумажку Лиде. – Теперь тебе к Северному, Сиднею Эдуардовичу. А это твой пропуск.
Не теряй! Первым делом покажешь пропуск вахтеру: он на стуле в следующем зале сидит. Пройдешь коридором, будет дверь справа. Он мужчина старый и суровый, порядок любит. Потому сидит там и приглядывает, чтобы все правильными маршрутами следовали, в случае чего – направляет согласно имеющимся пропускам… А вот с Мальвиной тебе пропуск не поможет. Тут только характер.
Слова старушки были загадочными, но Лида не стала переспрашивать: решила, что по ходу дела разберется.
– Ну, иди, с богом, иди.
Кажется, бабушка вслед перекрестила гостью… Или померещилось Лиде?! Так или иначе, на панели турникета засветилась зеленая стрелочка, указывая вперед. Девочка прошла, оттолкнув с дороги холодную металлическую трубку, далее по коридору, приблизилась к очередной двери и потянула за массивную ручку.
В следующем помещении было довольно темно и очень тихо. Но даже в полумраке оно поражало размерами. К далекому потолку уходили колонны в виде параллелепипедов. В стенах угадывались ниши с дверями. Лида успела насчитать их в поле зрения восемь, когда ее приветствовал надтреснутый мужской голос:
– Куда?!
Девочка повернулась на звук и сделала шаг вперед. Обладатель голоса сидел за ближайшей колонной на красном стуле с металлическими ножками, упиравшимися белыми пластиковыми колпачками в стоптанные, расчерченные царапинами серые каменные плиты пола. Свисающие с узкого лица длинные «шоколадные», с небольшой сединой усы приподнялись, когда мужчина вопросил второй раз:
– Пропуск есть?!
Лида внимательнее рассмотрела этого «хозяина зала»: человек в летах, высокий и худой, сутулый, в потертом кофейного цвета костюме, чагравых ботинках, лицом оттенка пола, исчерченным, как и тот, сеточкой полосок-морщинок.
Шатен – хоть и пожилой, но густые прямые волосы, как и усы, почти без проседи.
Лида не стала дожидаться третьего окрика и протянула свой свеженький бумажный пропуск.
Вахтер долго изучал прямоугольник, держа вверх тормашками. Тщательно проанализировав документ таким образом, мужчина вернул его в нормальное положение и снова углубился в исследование.
Девочка терпеливо ожидала окончания процедуры.
Внезапно вахтер издал звук – то ли крякнул, то ли скрипнул… повернул пропуск к себе обратной стороной и принялся рассматривать ее – разлинованную, но незаполненную.
Наконец, не отрываясь взглядом от бумаги, этот странный тип задал новый вопрос:
– К кому?!
