У первого дома, за остатками забора, валяется деревянная калитка; от неё короткая заросшая дорожка ведёт к низкому крыльцу с почерневшими деревянными ступеньками и покосившейся дверью. В одном окне нет стёкол, в другом они настолько грязные, что в них невозможно ничего рассмотреть. Сам дом одноэтажный, с чердаком, который, по всей видимости, неплохо сохранился – он заперт на замок и кажется нетронутым разрухой.
– Что ж… – произносит Александр и осторожно обходит калитку. – Подождите меня здесь, – он заглядывает через окно без стёкол; складывает руки «окошком», чтобы лучше разглядеть внутренности дома.
– Здравствуйте! Есть здесь кто? – зовёт он громко.
Оля и Валентин инстинктивно оглянулись – в тишине деревни голос Александра звучит чересчур сильно.
– Ну, что там? – спрашивает Евгений. Вместе с Никитой они неотрывно наблюдают за Александром.
Тот пожимает плечами.
– Не видно ничего, не знаю.
– Как это ничего не видно? – удивляется Евгений.
– Не знаю. Сейчас попробую посветить фонариком.
– Подожди, я к тебе.
Евгений подходит к Александру и тоже заглядывает в окно.
– Чёрт! И правда, ничего не видно, – подтверждает. – Не понимаю, как такое может быть. Сейчас же утро, светло.
Александр включает фонарик, который только что вынул из нагрудного кармана.
– Отойди-ка, – говорит он Евгению и светит внутрь.
Прямо перед ним возникла кирпичная печь с многочисленными трещинами и свисающей с потолка паутиной, направо – проход в комнату. Налево – скособоченная дверь в другую комнату. Вместо пола – потрескавшиеся и местами проломленные доски, трава.
– Мда… – протягивает Евгений. – Думаю, тут никого нет, и уже давно.
– Ладно, пошли, – коротко бросает Александр, выключая фонарик.
– Ну что? – спрашивает Оля, когда они вышли из дома.
– Ничего, – говорит Александр. – Похоже, здесь уже долгое время никто не живёт. Этого следовало ожидать, учитывая внешний вид дома, но проверить стоило. Странно, что внутри так темно… – он пожимает плечами. – Давайте теперь заглянем в соседний дом.
– Думаю, можно не заглядывать, – подаёт голос Валентин. – Он примерно так же выглядит.
И действительно, отличался второй дом только тем, что забора вокруг него вообще не было, а дверь чердака норовила отвалиться.
На перекрёстке из-за угла дома в конце улицы, по правую сторону, показалась собака.
– Смотрите-ка, кто-то тут есть, – Никита улыбнулся.
Собака не спеша пересекла дорогу и скрылась за углом последнего дома слева.
– Пойдёмте-ка туда, за собакой, – говорит Александр.
Никто не возражал, только Валентин нахмурился, но промолчал.
Здешние дома мало чем отличались друг от друга – все они выглядели так, будто многие годы в них никто не заходил. Эта часть деревни, по предположению Евгения, мёртвая и только продолжает гнить и разрушаться.
– Но, возможно, остальную деревню это не затронуло, – закончил он свою мысль. – Сейчас дойдём до перекрёстка, увидим.
Валентин скептически отнёсся к этому предположению:
– В одном ты точно прав: здесь всё мертво.
С его словами Оля невольно вздрогнула. Ей снова вспомнилась странная ночная тишина, видение светловолосой девочки в ванной, которая назвала её мамой… В голову пришла мысль, которая одновременно и напугала, и успокоила её: «Ничего не происходит просто так, всё взаимосвязано. Я должна быть здесь».
Вскоре они дошли до перекрёстка. По обе стороны от них уже нормальная просёлочная дорога, с камнями, ухабами и небольшими ямками, местами трава вытоптана. Дома выглядят намного лучше – покрашенные, с целыми окнами и ставнями, заборами и калитками, чердаками и трубами. А возле двухэтажных домов и гаражей стоят автомобили. Компания словно переместилась из одного времени в другое.
– Какой контраст! – удивляется Никита.
– Это точно, – согласился с ним Александр.
Потрясённые таким изменением, они не обратили внимания на то, что собака исчезла.
На улице по-прежнему ни одной живой души.
– Ладно, пойдём заглянем в дом, может, есть кто, – Александр указывает на видневшийся за высокой сеточной оградой угловой одноэтажный дом.
Ставни на окнах закрыты. Красивые высокие ворота – по-видимому, для проезда автомобиля.
– Смотрите-ка, звонок даже есть, – улыбаясь, говорит Александр, осмотрев ворота. Ему, как и остальным, приятна эта в некоторой степени приветливая атмосфера (по крайней мере, в сравнении с оставшейся позади).
Он уверенно нажимает кнопку звонка – доносится приятная мелодия. Александр чуть отходит назад, чтобы поприветствовать хозяина или хозяйку. Но мелодия умолкает, и вновь воцаряется тишина.
– Разве не должна залаять собака? – замечает через некоторое время Валентин, но ему никто не отвечает, словно надеются: или хозяин сейчас выйдет, или пёс обнаружит себя лаем.
Наконец Евгений произносит:
– Вообще-то да, в деревне в каждом дворе собаки.
– Кстати, – говорит Никита, – та, которую мы видели, куда-то делась.
– Попробуем ещё раз, – Александр снова нажимает кнопку звонка.
И снова звучит мелодия, потом – ничего.
– Может, эти хозяева не держат собаку? – спросил Евгений.
– Похоже, здесь никого нет. Собаку с собой забрали, – высказал догадку Никита.
– Странно, что из других домов тоже не лают, мы ведь чужаки здесь, – отвечает Валентин.
Александр выходит на середину дороги, чтобы оглядеться.
– Да, здесь слишком тихо для обитаемого места, – говорит он.
– Давайте пройдёмся по дороге, может, увидим кого, – предлагает Оля. Но при этом думает: здесь точно никого нет.
– Выбор у нас невелик, давайте пройдёмся, – говорит Александр, а потом поворачивается к Никите: – Похоже, придётся тебе ещё немного потерпеть.
– Ничего, переживу, – улыбается Никита.
И они снова идут по дороге, Александр – впереди остальных.
Дома по обеим сторонам аккуратные, кое-где машины, и некоторые такие чистые, что даже поблёскивают на солнце. Заборы и ограды деревянные и металлические, некоторые настолько высокие, что за ними невозможно ничего рассмотреть. Но дворы, которые удавалось разглядеть, удивляли чистотой и ухоженностью, заботливо разбитыми цветочными клумбами, подстриженной травой. Стены домов казались свежевыкрашенными. Но ставни везде закрыты. И ни малейшего движения, ни слабого звука. Если в той части деревни они увидели умирание, то в этой всё напоминало декорации, что ли.
Чем дальше они идут, тем больше Оля обращает внимание на беспокойное поведение Валентина. Он беспрерывно оглядывается назад и кусает губы, точно чувствует: что-то здесь не так, – и никак не может отогнать это чувство. При этом остальные как будто ничего такого не чувствуют. Как при таких странностях можно спокойно идти… Но в то же время ей хочется надеяться, что они найдут помощь, даже если шансы почти нулевые. Однако Валентин, кажется, боится – скорее что-то найдёт их. Да, именно что-то, а не кто-то. Окружающая тишина, отсутствие какого бы то ни было движения давит всё сильнее, даже то, что товарищи рядом, не успокаивает. Но лучше быть в группе, чем одному. Вчера, когда он ходил вместе с Евгением на разведку, он даже обрадовался деревне, а теперь, по-видимому, жалеет, что они её обнаружили. Что-то здесь не так… Что-то найдёт их, обязательно найдёт… Или уже нашло и выжидает. Что-то кошмарное, несущее смерть. А бежать некуда, да ведь от него и не скроешься…
Резкий звук: ударилась о камень дверь погреба у дома, мимо которого они только что прошли. В мёртвой тишине этот звук выдался оглушительным. Валентин обернулся и едва не упал, пошатнувшись.
– Боже! – рука его сама прикрыла сердце, которое, как ему казалось, едва не выскочило из груди от испуга.
Остальные тоже обернулись на звук. От неожиданности Евгений, который помогал идти Никите, сделал слишком резкое движение, Никита за ним не успел и упал, почувствовав острую боль в голени.
– А, чёрт! – заорал он, схватившись обеими руками за больную ногу. Из его глаз потекли слёзы, которых он не замечал.
Евгений и Александр бросились ему помогать.
– Отпусти ногу, не держи её, хуже будет! – кричит Евгений. – Саня, не тащи!
Александр, который помогал Никите подняться, послушно опускает его на землю.
– Господи, как больно! – стиснув зубы, кричит Никита. Ногу он отпустил.
– Похоже, импульс от падения передался в повреждённую область, но шина на месте, – говорит, кончив осмотр, Евгений. – Если бы ты продолжал держать ногу, то мог бы сдвинуть шину, и тогда было бы плохо, – кратко объяснил он.
– Сейчас-то что делать, Склифосовский? – морщась от боли, спрашивает Никита.
– Немного полежи. Когда боль утихнет, мы тебя поднимем.
– Долго лежать?
– Когда почувствуешь, что уже не так больно, скажешь.
– Хорошо.
– Сань, подложи ему под голову рюкзак пока.
Валентин, в прямом смысле оглушённый, не мигая смотрит на погреб, из которого никто не выходил.
Сердце Оли бьётся часто. Но это скорее от ситуации с Никитой, нежели от неожиданного резкого звука. В какой-то мере она даже рада, что здесь наконец произошло хоть что-то. И всё же немного не по себе. Эта внезапно отворившаяся дверь погреба всех напугала. Оля некоторое время смотрит туда, пытаясь понять, что именно случилось, но, не находя объяснений, присаживается к Никите.
– Как ты? – спрашивает она.
– Больно, но ничего, переживу, – он пытается улыбнуться.
– Хорошо, я рада, – Оля улыбается в ответ.
– Прости, друг, – виновато говорит Евгений. – Неожиданно всё произошло, я сам чуть не упал.
– Всё в порядке, – успокаивает его Никита. – Спасибо, что не упал со мной, – и теперь уже широко улыбается.
– Итак, что это, чёрт возьми, было? – спрашивает Александр, ни к кому конкретно не обращаясь. – Может, ребятишки балуются? Так я им сейчас покажу…
И он делает шаг в направлении погреба. Валентин хватает его за плечо.
– Не ходи туда!
Зрачки Валентина расширены, взгляд напряжённый, лицо бледное.
– Почему? Может, там есть тот, кто нам поможет.
– Нет там никого. Не спрашивай ничего, просто не ходи.
– Да что с тобой? Отпусти меня.
– Что не так? – спрашивает Оля, пристально глядя на Валентина.
Отпустив плечо Александра, он поворачивается к ней.
– Да всё не так! Как вы не видите?! Мы неизвестно где, вокруг никого нет, мёртвая тишина! Даже деревья в лесу неестественные!
Значит, она не единственная, кто обратил на деревья внимание. Оле хочется рассказать им, что с ней произошло. По крайней мере, один человек ей поверил бы – Валентин. Он что-то чувствует, что-то понимает и, очевидно, очень боится. Но почему он ничего не говорит? Может быть, не может подобрать подходящих слов? В любом случае его молчание не удивляет Олю, ведь она сама поступает так же. Лучше быть наедине со своим сумасшествием. Ведь могут не поверить и, скорее всего, не поверят. Вежливо предложат помощь…
Но Валентин, до того скрывавший свои догадки и предчувствия, теперь сорвался. Хмурый и всем своим видом вызывавший неприятие, он похож на загнанного в ловушку зверя.
– Здесь… что-то есть. Оно опасно, – севшим голосом говорит он.
– Да, наше положение оставляет желать лучшего, но не стоит делать такие выводы, – спокойно отвечает на это Александр. – Только паники нам и не хватало.
– Я знал, что ты не станешь меня слушать, – бросил Валентин. – Ведь это бред сумасшедшего, понятно.
– Так, спокойно! – вмешивается Евгений. – Никто из нас не считает тебя сумасшедшим. Я сам чуть в штаны не наложил, когда… – он указал на погреб. – Но Саня прав – нельзя паниковать. А вот посмотреть, есть ли там кто, стоит. Я пойду вместе с ним. А тебя прошу не наводить ещё больше страха. Местечко и так не самое приятное, в этом я с тобой согласен.
– Идите, – машет рукой Валентин.
– Будьте осторожны, – зачем-то произносит Оля.
Александр с Евгением несколько удивлённо взглядывают на неё, но потом, улыбнувшись, уверяют – будут. Сбросив с себя рюкзаки, они направляются к погребу.
– Я верю тебе, – говорит Оля, повернувшись к Валентину.
– Спасибо, – он сначала как будто облегчённо вздыхает, но уже в следующее мгновение подозрительно смотрит на неё, пытаясь понять, говорит ли она правду.
