– Давайте пойдем-ка мы в парк погуляем, – предложил ей Гарри и, разумеется, получил положительный ответ.
Они молча шли по длинной аллее, она, похоже, была счастлива, а он не решался, с чего начать разговор и о чем вообще разговаривать с этой, по ходу дела, влюбленной в него женщиной, которой возраст, похоже, мог быть около сорока, но поскольку, как везде, так и в Англии, женщинам не задают сей вопрос, то точного возраста Шейлы он так и не узнал.
– Вот видишь, нам навстречу бежит вон та большая собака, – он решил зайти издалека.
– Да, это ньюфаундленд.
– Ну очень большой пес, так вот он, похоже, добрый, и никто его не боится.
– А что, ты боишься собак?
Она не то что задала вопрос, нет, она удивилась, мол, вон какой воин, а собак почему-то боится.
– Да нет, тут уже не боюсь, а приехала бы ты к нам в Россию… Там даже небольшого пуделя будешь бояться, там даже люди злые, а что до собак, то и подавно. В городах столько бродячих «друзей человека», что они сбиваются в своры, и на самом деле нередко бывает, что загрызают людей насмерть, а покалеченных-то не сосчитать, статисты сбиваются с ног.
Не зря говорят тут у вас, что, мол, русские крейзи, а ведь на самом деле так оно и есть.
– Вот как ты думаешь, Шейла, почему я уехал из своей страны?
– Ну не из-за бродячих собак ведь, должно быть, была какая-то веская причина.
– Да, ты права, причина есть серьезная, и возвращаться я не намерен, но и жениться не могу, поскольку я давно как женат, моя милая, прости.
Есть и жена, и дети.
То есть были…
Это он сказал уже сам себе.
Она не отреагировала на монолог Гарри, но, остановившись, долго смотрела в его глаза, а спустя несколько секунд улыбнулась, искренне сказав:
– Спасибо, что не врешь, как я могу тебе помочь?
– Полагаю, что помочь мне не может никто, разве что, может быть, время, долгое время.
– Но Гарри, я не вправе держать тебя на работе без соответственно оформленных документов, это немалый риск. При малейшей проблеме, а работа все же рисковая, за нелегального рабочего, чуть коснись, возможно потерять работу мне самой, а потом другую не найдешь, поскольку мое имя занесут в черный лист, а такого резюме даже врагу не пожелаю.
– Да нету проблем, Шейла, ты добрая фея, но чудес не бывает, я попробую как-то выжить, а решение проблемы – оно само придет со временем, надеюсь.
«И придет время, когда у каждого будет свой номер, а без номера сего никто не сможет ни купить, ни продать» – цитата из Священных Писаний, но ведь и чистая правда, ибо это время уже пришло.
Видишь, у меня нету страхового номера, и вот вам результат, я не имею права на работу, хотя и сама менеджер клуба меня любит и мужем стать предлагает, так вот, даже Святые Писания вроде дополнить возможно, там не говорится о том, что не имея номера, люди не смогут даже жениться… не то что купить и продать.
– Эту неделю ты вполне можешь доработать, лишних семьсот фунтов тебе не помешают.
– Ну, конечно, не помешают, еще бы.
– А после работы поедем ко мне, я хочу тебя, русский медведь.
Ну как он мог отказать такой даме в небольшом капризе…
Вечером новость о том, что Гарри не остается в клубе надолго, стала известна его восьмерым коллегам, которые уже к нему привязались, и в особенности его ровесник Билли.
Ведь этот русский «коммандос» ему давал мастер-класс по боевому самбо, рукопашному бою с элементами использования ножа, палки, цепи да и вообще всего, что может попасться под руку и решить порой исход даже безнадежного боя.
Ребята в спортзале им восхищались на самом деле, и на работе новость о его проблеме затронула всех.
– Ну раз уж нету шанса оформиться здесь, то я могу похлопотать в моем городе Шеффилде, – говорил Ден, темнокожий мужик высокого роста, в возрасте около пятидесяти.
В прошлом многократный чемпион по карате теперь стоял на двери клуба, но не из-за нехватки денег, а чисто для пребывания среди молодежи и спортивных ребят, шутил, что, дескать, будет вечно молодым, пока работает вышибалой.
– Ну конечно, поинтересуйся, старина Ден, буду тебе благодарен.
– Пока что не обольщайся, это не такая работа, как тут, а совсем другого направления, ты еще молодой, так что можешь и физически потрудиться, пока что суть да дело, перекантуешься, а о бумагах там уж точно не спросят. Грузчиком на оптовой базе пойдешь работать? У меня там знакомый хозяин, было дело, сам там трудился пару лет по молодости. Главное такую работу считать просто тренировкой, понимаешь, физические нагрузки, надо аккуратно, если следить будешь за движениями, то спину не сорвешь, а наоборот, натренируешь лучше, чем в спортзале.
Ден давал ценные указания, но он-то откуда мог знать, что этот парень даже из сугробов снежных гусеничный трактор доставал, блин, и то в тридцатиградусный мороз.
– Да ради бога, я и мясником, и трактористом работал, тут, брат, выбирать не придется, а трудиться-то надо, чтобы жить.
«Вот же судьбинушка подсуетилась, ну что делать, видимо, так ей угодно, Гарри, то ли Броня, какая разница, все тот же хрен, он про себя задумался и улетел в мыслях куда-то в прошлое, все, вот все как будто было еще вчера, но прошло и теперь, теперь он стоит там, где и в мыслях-то не бывал, разве ты, человек, можешь быть уверенным в завтрашнем дне?
Ну да, многие скажут, что могут, а я… я не могу, вот так дожил, ну полный болван, а был бы полный болван, так все-таки тут-то не стоял бы, по-английски не заговорил бы за считанные недели, видно, так было Богу угодно, но сам я этого не хотел уж точно…
Землю хотел пахать свою, черт побери, да не дали, отняли, знать, виноват все-таки был, да дьявол ногу сломит, давай лучше не думать о том, что да как было или могло бы быть, если бы… да кабы… хватит, сколько ни анализируй, яснее не станет, вот и весь развал, теперь тебе, мистер Гарри Блейд, надо выжить, это самое главное в данный момент, а там время покажет, сколько времени… хватит, остановись, вернись в реальность и в ней, в ней одной живи, и будет тебе, бродяга, легче тащить свою ношу.
Ведь правильно, и не зря же братва говорит – не грузись…»
– Эй, Гарри, ты меня слышишь?
– Да слышу, слышу.
– Нет, ты не слышишь, ты где-то летаешь, я тебе что говорил?
– Нечто об оптовом складе, я согласен.
– Что согласен?
– Брать согласен, чего еще с ним делать.
– Так ты о чем это.
– О складе, ты же говорил.
– Ясно, тебе надо выспаться, выпить аспирина и выспаться.
– Да здоров я, чего ты.
– Ты забыл, о чем мы говорили буквально пару минут назад, и говоришь, что здоров, надо у Шейлы спросить градусник, у тебя наверняка температура.
– Сам себе померь, Ден, я попросту забылся, ты и знать не знаешь, сколько свалилось на мою голову за последние пару лет, тут любой съехал бы с пути прямого по направлению в дурдом, а я, как видишь, еще тут стою, да пошутил я про склад, все в порядке, едем, как только скажешь, так и поедем. Мне теперь выбирать не приходится.
– Успокойся, мужик, живой, а значит, у тебя смерть еще впереди.
– Да, блин, вот это утешил так утешил, а все-таки прав, бесспорно, ты прав. Смерть у нас у всех еще впереди, блин, буду, как же все ловко устроено в этом мире, смерть неизбежна, а жаль.
– Да ни черта не жаль, это пока молодой, а потом как постареешь, все на свете заболит, и сам проситься будешь, к Петру чтобы поскорей отправиться, так что же про склад, берем?
– Теперь уже ты заговорил из оперы не той, а может, все же было такое желание, ну где-то в самой глубине души, а, старина?
– Да нет, брать так банк или прямо национальное хранилище, вот бы оттянулись на слитках золотых.
– Вижу, Ден, в тебе затаился настоящий гангстер.
– Да ну, куда мне под старость.
– Я не таких стариков видал, чудо природы прям, ему семьдесят, а ювелирную лавочку обчистить все же рискнул, да камер не заметил, он даже о существовании такого новшества не знал, а, кстати, интересный был старик.
– Хорошо с тобой поболтать, Гарри, делаешь успехи. Мне бы так по-русски научиться, как ты на нашем затрещал.
– Так это нужно попасть в мою ситуацию, но только в России, и тебя научат, там вообще всему быстро учить умеют.
– Ну нет, спасибочки, я уж лучше без русского языка как-нибудь тут на месте в старой доброй Англии состарюсь, поскольку, судя по твоей судьбе, хорошего там мало.
– Тебе такое и присниться-то не может, поверь мне, брат, по сравнению с Англией, там самый настоящий потусторонний мир, это я тебе говорю как эксперт, а знаешь, почему себя смею так назвать, да потому что был я там везде и всюду, и проглядел ее, и проглядел… Давай вернемся-ка мы лучше к складу, так как, брать его будем или все же работать там мне придется?
– Да, похоже, придется, поскольку у тебя другого выхода пока что ведь нет, а кушать хочется всегда.
– О да, что есть, то есть, а поговорки, наверно, по всему миру одинаковые.
– Ну, может, и не совсем чтобы одинаковые, а клонят-то в ту же сторону, к добру да мудрости.
– Народное, чего еще сказать, короче, так: «Ты, работа, нас не бойся, мы тебя не тронем», – слышал такое, это из самых недр русского народа.
– Ясно, работать ты не хочешь.
– А то ты прям так и рвешься.
– Да никто не хочет трудом зарабатывать, ну, по крайней мере, редкий кто, найдя прям-таки себя, радуется тому, что он делает ради хлеба насущного.
– Чего, я когда свою землю пахал, радовался, а вот на складе для дяди мешки таскать как-то не очень хочется, а надо, судьба, блин, буду, судьба.
– Тогда давай достоим эти дни, что Шейла согласна, а потом я организую тебе занятия, не тужи, в конце каждой недели будешь давать нашим ребятам уроки твоего боевого искусства, там пару сот урвешь и выходные пацанам посменно, если, конечно, захочешь подрабатывать по воскресным вечерам тут на двери, например.
– О чем ты, Ден, тут и базара быть не должно, я буду рад за всякую возможность подзаработать, ведь чем-то человеку надо питаться и во что-то одеваться, где-то спать и за все это чем-то платить, вот же попадалово, человек живет, пока имеет деньги, а чтобы их иметь, надо двигаться, получается вечный двигатель, да куда ни глянь, вся природа и есть тот самый мистический, всеми искомый перпетуум мобиле.
Вот же, блин, получается, мы и живем только за счет того, что зарабатываем деньги, тратим их и зарабатываем по новой, как белки в колесе, ни отнять, ни добавить.
– Да так оно и есть, но некуда деться, раз не родились мы гениями или сразу миллионерами, не судьба.
– Так вот, в это воскресенье поедешь со мной в Шеффилд, там, как и говорил, устрою тебя на работу, а дальше все по нашему плану, человеку надо быть занятым постоянно, иначе он живет просто зря.
– Мир не без добрых людей, – вздохнул бедолага Гарри и, заметив, как Шейла на него смотрит из кабины диджея, где на высоте она любила часто бывать, улыбнулся ей и заодно всему миру. «Не пропаду, где наша не пропадала…»
Были бы бумаги у него в порядке, то жизнь могла быть устроена за считанные дни, он стал бы уважаемым мистером с английским видом на жительство в кармане, стоял бы на двери хоть до пенсии, ничего не делая, получал бы свой смольник фунтов за четыре часа, будучи всегда при параде, и в ус не дул бы, а там старость и пенсия от Ее Величества Елизаветы, но, к сожалению, не судьба…
Да и на самом деле, мой дорогой читатель, неужели был бы наш герой достойным вашего внимания, останься он стоять на двери ночного клуба остаток своей жизни?
Банально по одной да той же дорожке ходил бы в спортзал, накачивая мышцы, по вечерам стоял бы на дверях клуба и прожил бы свою жизнь с менеджером Шейлой, не зная ни переживаний бродяги, ни философии отшельников, которых ему еще суждено встретить и не раз, а разных, десятилетиями черпая понемногу крохи мудрости из бытия человечного.
Ведь на то он и вышел из дома однажды, чтобы провести нас за собой по разным местам земного шара и ознакомить со всякого рода приключениями, которые его ждут на этом пути. Попадать в передряги и находить выходы из разных порой и на самом деле парадоксальных ситуаций, чтобы на исходе своих лет было бы на что глянуть и удивиться самому себе – вот же судьбинушка-то выпала, но не жалеть ни о чем.
А посему, мной уважаемый читатель, давай-ка снова на ты, ведь не зря же народная мудрость гласит, мол, будь попроще, и люди к тебе потянутся.
Легко сказать… не жалеть ни о чем…
Как это не жалеть ни о чем, вы наверняка возмутитесь, ведь он совершил почти, нет, не почти, а все грехи вплоть до смертного: крал, прелюбодействовал и порою даже чуть ли не подло лгал, но все это делал выживания ради, а не корыстных намерений для.
И все равно некто скажет: разве такой вот человек может спокойно умереть, не жалея ни о чем, им содеянном за всю свою жизнь. То, значит, это нелюдь какой-то, бесчувственная тварь, и как же его земля-то носила.
Как он это может не сожалеть ни о чем?
Может.
Да, да, может.
А потому что он уже сожалел, каялся, неистово молился и пережил достаточно, чтобы в итоге обрести покой и только благодаря тем знаниям, что он приобрел в университете жизни. Не прожив ее совсем-таки бесполезно, а на протяжении долгих лет скитаний стремясь познавать путем своего личного опыта и сравнений все новых и новых испытаний на прочность, пройдя это все, в конце-то концов все же познав весомость моральных, духовных и физических ценностей.
Раз уж человек получил душевный покой, то наверняка он его достойно заслужил, настало время, и однажды был награжден этой бесценной наградой свыше, наградой, что называется, брат, душевный покой…
Спокойствие, мой дорогой читатель, то есть высшая награда человеку грешному, который уверен, что придя однажды к Господу своему, не станет стыдиться или корчиться в муках о том, что сотворил да и скрыл, нет, он, раскаявшись, выкупил грех перед своей личной совестью, это во-первых, а посему, во-вторых, сможет встать и, чистой душой положившись на справедливость весов правосудия Божиего, смело выслушать свой приговор, каковым бы он ни был.
Все это домыслы об идеале, мой дорогой друг, а как оно будет на самом-то деле, не знает никто, а посему давайте вернемся к нашему герою Гарри, которому до душевного спокойствия еще долгий и не только тернистый путь предстоит.
Пусть все уйдя уйдут, я сам с собой останусь
Да разберусь, куда чего и как расположить,
Покаяться в неистовой молитве, преклоняясь
Пред собою, свою душу загрязненную отмыть.
Глава 2
