Дмитрий Андреевич Соловьев "Мои вывихнутые уши"

«Неужели нельзя как-нибудь по-другому мне объяснить!? Правда, сейчас уже, наверное, поздно! Мне с ней не в кино хочется сходить, а наподдать ей хорошенько, чтобы улетела!!!»

Но в принципе я отходчивый и не злой.

Сказала бы, что влюбилась, так я бы от радости запрыгал! А то я в нашем пятом классе один такой холостой, у всех наших всякие шуры-муры!

Вообще мне больше интересны аудиокниги и настольный хоккей, ну пистолеты всякие и прочие игрушки.

Но если я ей нравлюсь, то, наверное, я красивый? Ну, хотя бы немножко, совсем чуть-чуть!

В зеркало я раньше вообще не смотрел, а сейчас внимательно присмотрелся!

Вроде так я ничего…. Правда, нос как у Буратино – длинноват немного! Ну… и уши….

Вообще-то уши так торчат наверное из-за короткой стрижки…… А когда я был лохматый, их вообще не было видно! И зачем я подстригся!? Мне и так было хорошо!?

– Опять мне эта несносная Машка сунула за шиворот какую-то смятую бумажку! И глубоко засунула, – до самых лопаток!

– Блин! Как же она царапается, спускаясь вниз по позвоночнику!

Выпускаю из-под брюк рубашку. Ерзаю лопатками, подпрыгиваю и трясусь как стиралка при отжиме. И наконец-то, на пол выпадает эта дурацкая бумажка!

Поднимаю ее что бы выкинуть в распахнутое по весеннему окно, но вовремя замечаю корявые крупные буквы – ЗАПИСКА!

Разворачиваю ее, оглядываясь, чтобы никто не увидел. Читаю:

– Давай сегодня сходим в кино.

Секретное оружие

Я шел из школы. Настроение было отличное! Две пятерки! Одна по литературе, другая по истории. Да еще к тому же Васька Клеточкин подарил мне замечательный гаечный ключ! Отличный такой! Блестящий! Никелированный и здоровый!

Нести в руке его было неудобно, поэтому я положил подарок в портфель.

Я шагал и насвистывал разные мелодии. Под ногами весело хрустел ослепительно белый снег. На голубом небе сияло солнце. Звенели голоса игравших в снежки первоклашек!

– Тра-ля-ля! – пропел я, открывая дверь своего подъезда, – Тра….., – не закончил я песню, столкнувшись в темном тамбуре с двумя пренеприятными личностями.

– Эй, мужик, – прохрипела одна из них ломающимся подростковым голосом.

– Я не мужик, а мальчик, – вежливо уточнил я.

– Еще слово скажешь, получишь в лоб! – пообещала вторая личность и нагло потребовала: – Деньги давай!

– Нету, – чистосердечно признался я, подразумевая, что для них денег у меня никогда не будет!

– А по морде? – дружелюбно предложила все та же личность.

По морде я не хотел и поэтому полез в карман, чтобы отдалить сей неприятный момент.

– Быстрее! – прошипел первый субъект с написанным (синими чернилами) на пальцах именем Вася.

– Сейчас, сейчас, что-то никак не найду, – лихорадочно шарил я по карманам.

И тут меня осенило!

– Ах, да! Вспомнил! – хлопнул я себя по лбу и склонился над портфелем: – Сейчас, ребята. Одну секундочку. Только защелку отстегну, и вы все получите.

– Ну! – нетерпеливо нагнулся ко мне второй тип по имени Сережа.

– Нашел! – сказал я и треснул его по голове гаечным ключом.

Сережа, со съехавшей от удара на нос шапкой, слепо зашатался. А я, догнав удиравшего Васю, наподдал ему коленкой чуть ниже поясницы.

– Ой, – произнес Вася и с испугу врезался лбом в дверь. Дверь со скрипом распахнулась, и тот радостно дал деру.

Сережа тихо подвывал под почтовыми ящиками, которые при падении случайно сорвал: – За что? – прогундосил он в расплющенную шапку. – Теперь точно шишка будет!………. Мы же пошутили!

Я пожал плечами и ответил:…… – Я тоже.

Шапка

Пришла зима и мама достала из шкафа кроличью шапку.

Покрутил я ее, повертел.

– Не моя – говорю – уж больно она выцветшая и мех во все стороны торчит.

У меня другая была!

– Не говори глупостей – сказала мама – ты просто за год забыл, какая у тебя шапка. Поносишь, привыкнешь.

Ну, я, конечно, ей не поверил, и только она из дома вышла, тут же подставил к шкафу стул, встал на цыпочки и заглянул на полку, где шапки обычно хранились. Все на ней переворошил, – нет другой шапки, хоть ты тресни! Может, думаю, я и в правду позабыл, как она выглядит, но все же странно, что она за год так износилась и в размерах уменьшилась.

Надел я ее на голову (еле натянул ), глянул в зеркало – Ужас! Вся она, какая то кособокая и разноцветная.

Снял я ее, еще раз оглядел. Смотрю, одно ухо у нее вроде больше выпирает, слишком мех густой и неровный, да и козырек какой то засаленный.

Для начала, решил я ее немного подравнять. Достал ножницы, изогнутые, прямых в столе не оказалось. Состриг чуток и снова на голову водрузил. Нет, вижу, слишком мало волоса снял, и вновь за ножницы.

Так стриг я ее и подравнивал, пока до кожи не простриг. Пришлось другое ухо доводить до той же кондиции (чтобы не выделялось).

Занимался я стрижкой над ванной, так что она стала к тому времени волосатой.

Ну, смыл я всю грязь в трубу стока, присел на краешек, сижу размышляю, как бы мне шапку еще облагородить.

Вспомнил, что мой друг свою шапку, из волка, вначале шампунем мыл, а затем под феном расчесывал. А чем я хуже. Открутил кран посильней, взял щетку, и давай наяривать.

После шампуня, она и впрямь стала мехом лучше, лишняя шерсть с нее повылезала, а ванная опять стала волосатой.

Ну, что ж, я так считаю, мыть так, мыть, вот и подкладка грязнущая – весь вид портит.

Налил я в шапку воды, мылом хозяйственным обработал. Стирал, стирал, драил, драил, весь вспотел – Не отстирывается!

Хорошо, что я от природы наблюдательный, видел, как мама в таких случаях поступает, сходил на кухню, чайник вскипятил и с ним в ванную заявился. Холодную воду из шапки вылил, и кипятком до самых краев залил, – пусть отпаривается.

Через десять минут смотрю, классно отпарилась, даже в размерах увеличилась, потер я ее внутри ершиком, поскоблил, нормально так подкладочку отмыл, вот только шапка стала неподъемная, настолько водой пропиталась.

Ничего, говорю, сейчас выжмем хорошенько, будет как пушинка! Ну и выжал, да так, что в ней, что-то треснуло. Выжал, и сушиться повесил.

Я полагал, что всю жидкость из нее выдавил (так старался), а оказалось не всю. Через пол часа под ней такая лужа образовалась, словно я полный чайник на пол опрокинул.

Промокнул я это озеро папиной рубашкой, она все равно грязная была, не жалко. Помял шапку как следует, из нее еще ведро воды выделилось, собирался так ее до утра на веревке оставить, да вовремя вспомнил, что при высыхании она в размерах уменьшится.

Так часто бывает, все вроде бы правильно сделаешь, а на какой ни будь мелочи опростоволосишься.

Ну, это дело поправимое, главное не опоздать, сразу на голову ее надел, примерил, вроде не уменьшилась, не успела! Но противная, мокрая, холодная, да еще за шиворот с нее капает.

Нет, говорю себе, так дело не пойдет, долго не протянешь, отыскал под шкафом волейбольный мяч, чуть подкачал его насосом, пыль прошлогоднюю сдул и шапку аккуратно на него натянул. Налезла она на мяч до половины, а дальше дело застопорилось (наверное, усыхать в размере стала), пришлось, что бы не сваливалась, шапкины уши внизу бантиком на тесемочках завязывать.

Смотрю, получилось некое подобие головы. Водрузил я это сооружение на табурет, и стал мех феном просушивать.

Сушил, сушил, не сушится, я просто выдохся весь. Фен тоже: раскалился и крак – отключился. Ну когда он перестал работать, я не очень то расстроился, даже обрадовался, во первых все это мне изрядно надоело, а во вторых, скорее всего фен не испортился, я где то краем уха слышал, что внутри у него есть металлическая пластинка, которая мотор от перегрева защищает, как нагреется эта пластина то расширяется и цепь электрическую прерывает.

Ну, коли так, решил я шапку до утра оставить в покое, зачем торопиться, все равно завтра воскресение, и в школу не надо ходить. Вот только фен подальше от родителей надо спрятать, что бы напрасно не расстраивались.

По быстрому комнату прибрал, только за стол почитать присел, как мама из гостей пришла, шапку увидела, – ужаснулась.

– Ты что, – говорит – с ней сделал?

– Чепуха – отвечаю – помыл малость, а что бы в размерах не уменьшилась на мяч надел.

Мама на меня посмотрела и говорит: – Твоя голова меньше этого мяча вдвое, не боишься, что шапка велика станет. На этом все успокоилось.

Конечно, на следующий день шапка не высохла, и на следующий после следующего – тоже. В общем, сушилась она с неделю, а как подсохла, я снова фен достал, но он, почему-то не заработал. Пришлось вентилятор приспосабливать, благо работы чуть, чуть, с гулькин нос осталось. Не прошло и часу как она распушилась.       Взлохматил я ее рукой, задумался – чего дальше с ней делать?

Сначала я взял расческу и тщательно расчесал ею шапкины уши, затем, с не меньшим усердием принялся за ее верх и тоже, как смог, расчесал его, после чего, промучившись с лохматым козырьком, я с интересом осмотрел свою работу.

Да….., время, как выяснилось, я потратил не зря.

Мех местами красивый сделался, как у норки, но только местами. Особенно хорош он стал за козырьком, словно новенький! Вот только общий вид подкачал, явно не дотягивал до стандарта. Сомневаюсь, что кто-либо видел такую страхолюдину.

Полюбовался я на нее, вздохнул. Тут и ежу ясно, придется шапку дальше до ума доводить.

В это время мама вошла, посмотрела, похвалила.

– Я – говорит, – была уверена, что ты ее совсем изуродовал, а, оказывается, ошиблась – не совсем.

Меня так ее одобрение окрылило, что я не стал работу в долгий ящик откладывать, тут же за шапку принялся.

Сперва, думал, вывернуть ее свежим мехом наружу. И так и сяк пробовал, не получается. Козырек мешает! Я его оттопырил, рукой прикрыл, вроде без него даже лучше. Ну, недолго я сомневался, взял ножницы да его и отрезал.

Стал примерять, а она как-то странно выглядит, и уши стали явно лишними, красоте мешают. Ну, раз так, никуда не денешься, надо и их отрезать, если повезет то получится вместо ушанки отличная тиролька, я о такой давно мечтал.

В общем, отрезал я ей и уши, снова примерил и сразу понял, что сзади придется тоже подрезать, чтобы красиво получилось.

Подрезал, но как-то криво, подровнял еще немного. Опять не понравилось. Теперь мех стал выпирать во все стороны, и шапка сделалась, какая то уж чересчур лохматая. Делать нечего, стал я ее стричь заново.

Стриг я ее, стриг, глянул, а она еще хуже сделалась, просто ужас, какой то.

Ладно, прикидываю, сделаю из нее замшевую. Принес опасную бритву и начал брить ее наголо. Весь вспотел, умучался, умывальник шерстью забил, но своего добился, стала она у меня похожа на ермолку, вроде как замшевую, но противно белого цвета с перхотью.

Понял я, что ее красить придется. Надел, посмотрел и решил, что надо ее поскорей папе подарить – пусть носит.

Сладкая месть

Как-то обиделся я на весь класс.

Дай-ка, думаю, отомщу. Как раз второй урок кончался. Нам в столовой завтраки приготовили.

Я со звонком сразу вниз помчался. Всех обогнал!

Подбегаю к нашему подносу. Вот здорово! Лежат на нем румяные сосиски! Чуть подкопченные! С обалденным запахом. Я такие люблю!

Посмотрел я вокруг. Никого из наших нет. Повезло!

Взял сразу три сосиски и в рот запихнул. А они вкусные, но горячие, еле прожевал.

Проглотил я их и еще три сосиски стрескал, а сам по сторонам кошусь! Вроде никто не видит!

Съел я таким макаром еще двенадцать штук. Чувствую, больше не лезет.

Коту местному, Тимофею, парочку под стол зашвырнул, тот обалдел от счастья!