Сарг Коврань "Властелины-1"

– А тебя откуда, Серый, выцепили? – спросил Вова.

– Из леса, – недовольно ответил я и сел на своей кровати, потеснив Вову.

– И что ты там делал? – спросил он ошеломлённо, глянув на свои часы, – Я что-то не совсем тебя понимаю. Ты вчера догнался, пришёл домой и… И?!

– Уже под утро начало нагонять похмелье, и я решил проветриться, – ответил я, – Встал едва ли не раньше родителей – за несколько минут до будильника. Вышел из дома и решил погулять по лесу. Похитили в как раз в сумерках.

– Часов в восемь, – ответил «тулуп», – Сейчас начинает светать примерно около восьми.

– Нет, несколько позже: в 7-45 я вышел из дома, и не меньше сорока минут бродил по лесным дорогам, – сказал я.

– Тебя как зовут и чем занимаешься? – спросил Вова, обратившись к «тулупу».

– Лёха, – представился «тулуп», – Лёха Васильев. Живу в Закамске. Работаю на пороховом заводе. Доработал до первого отпуска. Вот и решил подзаработать рыбалкой чуть больше, чем обычно – так-то и в рабочие дни успевал на пару часиков сходить на рыбалку. Хоть и не любитель рыбных блюд, но жрать-то что-то надо. И не одну рыбку с водичкой, а ещё б туда чего-нибудь покрошить и сыпнуть. Да и хлебушка надо бы к этой ухе, – и он с вопросом посмотрел на нас.

– Кучеряво живёшь! – с некоторой завистью сказал Вова, – Я прошлым летом тоже присматривался к рыбалке, однако так и не собрался ни разу. К тому ж для рыбалки тоже надо кое-какие снасти…

– Снасти – ерунда, – усмехнулся Лёха, – Мог бы хоть с ивовой удочкой выйти – никто бы ничего не сказал. Только едва ли поймал бы что серьёзное.

– А что с армией? – спросил Вова, – Что-то ты молодо выглядишь.

– Летом 95-го вернулся домой, – ответил он и поджал губы.

– Чечня? – спросил Вова с пониманием, так как сам прошёл через неё во время первого года службы.

– Она самая! – скривился Лёха, – Комиссовали по ранению и контузии.

– И с таким диагнозом взяли на пороховой завод?! – возмутился Вова.

– Ну, не просто так, а по блату, – усмехнулся Лёха, – Есть там в начальстве кое-какие дальние родственники. Протащили на работу, где не надо прикладывать силу.

– И где был в Чечне? – спросил Вова.

– Много где, – уклончиво ответил Лёха.

– Не боись, мы – не шпионы, – ответил Вова, – Я сам побывал в Чечне. Был там с октября 94-го по март 95-го. Был под Гудермесом в составе ВВ МВД. Сводный полк Поволжья…

– Э! – возмутился Лёха, – Вообще-то мы давали расписку о том, чтобы не рассказывать о той службе!

– Можешь ту расписку, если найдёшь, засунуть себе в жопу! – ответил Вова, – Как понимаю, нас похитили инопланетяне.

– Ну, много где побывал, – ответил Лёха под нашим вопросительным взглядом, – Ранение и контузия – под Бамутом. Ранения – не такие и серьёзные: чуть осколками посекло. Лишь три едва поцарапали и один пробил ногу. Три месяца госпиталей – и комиссовали.

– Меня тоже из-под Гудермеса отправили в госпиталь, но не комиссовали – отправили проходить службу в колонию – я в Чечне всего лишь загнил, – ответил Вова, – Правда, загнил так, что, по словам врачей, ещё б недельку – остался бы без ног ниже колен. Семь месяцев прослужил в Ижевске на вышке.

– А зовут как? – спросил Лёха.

– Владимир Бутов, – представился Вова, – Можно просто Вова. Дембельнулся в декабре 95-го. После армии потыкался в поисках работы и приткнулся в колонию в Перми. Сперва жил у армейского друга, а сейчас снимаю комнату в коммуналке в том же Закамске. Родом – оттуда же, откуда Серый… Блин, едва ли стоит тебе объяснять, откуда мы! Сейчас это такая дыра, что просто нет слов – только мат и слюни!

– Серёга Ковшов, – представился я, – Безработный, в армии не служил. Врачи нашли какую-то опухоль в голове, которую наши врачи не берутся оперировать, а платно – нет денег. Да и не факт, что выживу после той операции – могу и идиотом стать. В последний год спиваюсь. Достало уже всё!..

– Кого этот развал Союза не достал! – проворчал Лёха.

Я и Лёха встали и разделись. Ложе оказалось каким-то странным: на вид – едва ли толще пяти сантиметров, однако при нажатии было словно поролоновым. Когда садишься или ложишься на него, то оно прогибалось под нами так, словно под нами был поролон толщиной не меньше двадцати сантиметров.

Лёха снял свои безразмерные валенки, в которых оказались ещё и армейские ботинки. Под тулупом он был одет ещё в два свитера и тёплую рубашку. У меня же под фуфайкой были лишь свитер и старая простая рубашка. Вова тоже разделся – при похищении на нём кроме бушлата был ещё военный камуфляжный костюм. Он скинул куртку и остался в одной футболке неопределённого грязно-зелёного цвета.

Вова и Лёха начали выяснять, где они живут, но мне их ориентиры и даже остановки ничего не говорили – я не бывал в Закамске. Вроде бы, получалось, что они живут едва ли не в соседних домах.

– Есть что-то попить? – спросил я – меня опять начал накрывать похмельный сушняк.

– Там! – ответил Вова, – Хозяева этой конуры воспроизвели там унитаз, раковину и кран. Вода льётся лишь тогда, когда подносишь под кран руки.

Я прошёл за перегородку и попил. Вернулся на своё место и сел на лежак. Лёха и Вова тоже сходили туда и вернулись.

– Как думаете, кормить нас тут будут? – спросил Вова, – Я ж почти сутки ничего не ел. Как с тобой, Серый, поели вареников с картошкой, так и всё!..

Раздалось какое-то шипение, и около наших кроватей, около ног, открылись стены и оттуда выехали накрытые столики. Правда накрыты они были одной миской с какой-то непонятной кашей и с плоской ложкой рядом. Мы быстро сообразили и пересели к этим столикам.

Каша оказалась несколько странной по консистенции (густой кисель или клейстер), однако достаточно вкусной. Даже я съел её, хотя с похмелья обычно минимум день ничего не лезет. Под сочувственными взглядами с трудом доносил ложку до рта – в этот раз «Паркинсон» никак не хотел отпускать. После этого обеда с опаской закурили – боялись дождика от пожарной сигнализации. Дождика не было, однако под потолком приоткрылись какие-то щели, и весь дым ушёл туда. После перекура меня начало клонить в сон. Я разложил фуфайку, снял валенки и завалился на свою лежанку. Поворочался и, хоть и было тепло, накрылся фуфайкой. Последним прилёг Вова, и свет потух. Стоило прикрыть глаза, как я провалился в сон. Только засыпая, я сообразил, что нам могли подмешать что-нибудь в воду и пищу…

Глава 2. На корабле: камера 2

Мне снилось, что меня сперва раздели, а потом положили на какое-то другое ложе. Кто меня раздевал, я не видел – лишь какие-то смутные серые тени с чем-то большим за спиной (с крыльями?). Потом был провал в сон без сновидений или даже потеря сознания. В какой-то момент пошли какие-то странные сны. Мне снилось, что меня учат едва ли не всем земным языкам, а потом и какому-то неизвестному языку с совершенно иной логикой.

Не знаю, сколько продолжалась та учёба, но она наконец закончилась, и я опять провалился в сон без сновидений. Вскоре этот сон сменился сновидениями. Были какие-то мрачные сны, в которых я бродил в каком-то сумраке или даже в полной тьме. Были какие-то странные образы – какие-то серые, светлые, призрачные и страшные тёмные образы. Светлых было едва ли дюжина, тёмных – десятки тысяч, а серых было несколько миллиардов! И были какие-то призрачные образы, которые подвергались унижениям. Этим призрачным не было числа! Серые и светлые образы, включая меня, пытались защитить призрачные образы от бессмысленной жестокости тёмных образов. И это творилось не около меня, а в масштабах всей вселенной! Около меня было едва ли три мутно-светлых образа и дюжина таких же мутно-серых, но не меньше сотни ярко-выраженных серых. Только Серость ярко-выраженных серых образов пугала больше, чем далёкие откровенно-тёмные образы. Было и несколько тысяч призрачных образов, которые были вообще какими-то нейтральными. Я опять провалился в сон без сновидений…

– Какого хрена?! – меня разбудил девичий возмущённый голос, – Что он тут делает?!

– Э! – возмутился такой же девичий голос.

Я был совершенно в иной камере – более просторной. Примерно восемь на пятнадцать метров. И вместо лежанок Лёхи с Вовой в этой камере было гораздо больше лежанок, которые тоже были расположены вдоль трёх стен. Около четвёртой стены были какие-то ширмы-перегородки. Но не это бросилось мне в глаза, а то, что все лежанки были заняты голыми девчатами лет двадцати на вид. Я был в противоположном от перегородок углу. Стоило мне повернуть голову, как я увидел явно ещё спящую девушку. Та девушка спала на спине, а её ноги были чуть раскинуты и открывали мне вид на её пизду с тёмной порослью на лобке.

– Какого хрена?! – тоже возмутился я, обнаружив, что не только сплю нагишом, но у меня стояк, который ещё больше усилился от вида на пизду незнакомой девушки.

Невольно я отметил, что прекрасно вижу без очков, а голова совершенно не болела. Не было почти постоянной тянущей боли, которая временами приводила даже к потемнению в глазах. Мало того, во рту пропали коронки с мостиком – в начале одиннадцатого класса я выбил передние зубы, и мне пришлось вставлять мостик, который опирался на коронки. Пропали даже все дырки в зубах. И пропал постоянный тремор рук, который в последнее время проявлялся даже в трезвом состоянии – без похмелья и волнения. Тут же причин для волнения было более, чем достаточно. Но руки не трясло!

Несколько девушек завизжали, словно увидели нечто ужасное. Я поспешил сесть и прикрыть пах, но не смог скрыть то, что у меня стояк на грани разрядки. Теперь я был не в трёхместной камере, а в камере на тринадцать человек: три лежака, считая мой, были напротив стены с перегородками, и по пять – по бокам. От визга и крика трёх девчат проснулись и остальные. Я в шоке обнаружил, что являюсь единственным парнем на двенадцать девчат. И все мы нагишом!..

Минут десять ушло на то, чтобы успокоиться. Не только наиболее впечатлительным девчатам, но и мне. Я впал в панику от того, что они могут грохнуть меня. Опять же отметил, что нет тремора рук, хотя причин для него было очень даже много. Между делом рассмотрел своих сокамерниц. Все двенадцать были не только молодыми, но даже юными. Едва ли кому-то из них было больше двадцати лет. Впрочем, одной блондинке было явно больше двадцати лет, но меньше двадцати пяти. Двум было явно лет пятнадцать, или их развитие задерживалось: маленький рост, едва заметная грудь и жиденький пушок на лобке. И все минимум симпатичные, а половина – настоящие красавицы.

– И что будем делать? – спросила блондинка, когда вопли утихли, и слышались лишь всхлипы некоторых девушек.

Я прислушался к тому, что она сказала и невольно поймал себя, что сам мыслю и говорю на каком-то ином языке. На том же языке были все наши вопли.

– Ебаться? – с улыбкой спросила явно мулатка, которая была, как и блондинка, ближе к перегородкам, но справа от меня, – Думаю, нам ещё и предстоит за это побороться, – и она не только убрала руки от груди, но, сидя на краю лежака, закинула левую ногу на лежак и раскрыла моему взгляду вид на свою пизду.

– Этого нам не избежать, – улыбнулась блондинка и тоже убрала руки от груди, но из-за того, что она сидела несколько иначе, я не мог видеть её пах так, как у мулатки.

Раздалось шипение, и из стены вынырнули столики с кашей и ложками.

– Извиняюсь, но сперва надо поесть! – опомнилась мулатка и передвинулась к столику.

Я почувствовал, что тоже голоден, и пересел на противоположный от изголовья край. Брюнетка, пизду которой я увидел первой, с опаской пересела ближе к моему лежаку. Как понимаю, наши порции на столиках примерно метр на метр выскакивали около подножья наших лежаков. От криков, воплей и истерик некоторых сокамерниц у меня спал стояк, а чувство голода окончательно погасило его.

Я съел свою порцию каши в числе первых. В этот раз каша дополнялась напитком типа жидкого киселя, и я пил его не спеша, начиная осматриваться. Две девушки в одном со мной ряду сидели спиной ко мне, я сидел боком к десяти девушкам, пять девушек сидели ко мне боком и спиной, а пять – боком и лицом. Я обратил внимание, что у всех причёски в некотором беспорядке. Впрочем, после сна это вполне ожидаемо.

– Ну, теперь можно и познакомиться, – сказала блондинка, закончив со своей порцией и развернувшись к нам, – С кого начнём?

– С тебя! – буркнула её соседка, лежак которой был ближе ко мне.

– Хорошо, – пожала плечами Блондинка, волнующе качнув титьками и ничуть не смущаясь своей наготы, – Предлагаю не только называть своё имя, но страну, регион или штат и город или иной населённый пункт. Меня зовут Саманта Макдауэлл. До похищения жила в США, во Флориде, в городе Тампа. Предпочитаю имя Сэм. Дата рождения – второе мая 1976-го года.

– Ана Беатрис Кордейру, Бразилия, штат Амазонас, город Манаус, – представилась мулатка, сидевшая напротив Сэм, – Предпочитаю имя Ана. Дата рождения – пятнадцатое декабря 1974-го года.

– Юлия Владимировна Соколова, Россия, Удмуртия, Ижевск, – я невольно оглянулся на неё, но был разочарован – она была из числа малолеток с рыжими волосами, – Предпочитаю имя Юля. Дата рождения – пятое июня 1976-го…

– Я б тебе и пятнадцать лет не дала! – не сдержала удивления Сэм.

– Такая, уж, удалась, – проворчала Юля.

– Рина Пател, Пакистан, провинция Пенджаб, город Лахор, – представилась следующая, – Имя – Рина. Дата рождения – седьмое февраля 1980-го…

– Шу Ду, Китайская народная республика, провинция Цзянсу, город Нанкин, – представилась китаянка, как и Юля, с внешностью подростка. Даже ещё младше на вид, – Не буду обижаться и на Шу. Дата рождения – первое ноября 1966-го…

Теперь возмутились уже многие.

– Ханна Рёмер, Федеративная Республика Германия, Бавария, Фатерштеттен, пригород Мюнхена, – представилась та, пизду которой я увидел, едва проснувшись, – Называйте меня Ханна. Дата рождения – девятнадцатое июня 1974-го года.

– Сергей Юрьевич Ковшов, Россия, Пермская область, – представился я, – Можете называть меня Серёгой, – и я невольно посмотрел на резко обернувшихся в мою сторону девушек – в мою сторону резко развернулись не только Юля, но и ещё три девушки, – Дата рождения – второе мая 1976-го года, – и с улыбкой посмотрел на Сэм. Остальные тоже посмотрели на неё – наши дни рождения совпадали.

– И где конкретнее? – спросила следующая после меня девушка.

– Между Пермью и Екатеринбургом, – ответил я уклончиво.

– Галина Ивановна Романюк, Казахстан, село Фёдоровка Фёдоровского района Кустанайской области, – представилась она, – Можете называть меня Галей. Дата рождения – двадцать пятое августа 1977-го года.

– Кар Ю, Мьянма, округ Иравади, город Бассейн, – представилась следующая, – Называйте Кар. Дата рождения – четвёртое апреля 1980-го.

Теперь у нас было обратное удивление – Кар выглядела несколько старше.

– Анастасия Сергеевна Морозова, Россия, Пермь, – с улыбкой представилась следующая и, запрыгнув на свою лежанку, широко расставила ноги, – Предпочитаю имя Настя. Не обижусь на Асю и Настеньку, – это она произнесла уже с нежностью, которую явно адресовала мне, – Родилась одиннадцатого января 1981-го года…

– Извини, подвинься! – возмутилась Сэм, – Я и Ана – первые! – Настя не выглядела на этот возраст, – И ты громче всех визжала, когда увидела голого Сергея!

– Ты по возрасту едва ли будешь участвовать в этом! – добавила Шу, – Тебе ж нет даже восемнадцати лет!

– Посмотрим! – улыбнулась Настя, – Думаю, Серёжу привлечёт моя девственность и неопытность. К тому же, у нас в законе есть так называемый «возраст согласия». Это шестнадцать лет. На момент похищения мне уже было шестнадцать лет, и я согласна…

Остальным нечего было ответить, и все невольно посмотрели на следующую девушку.

– Вера Павловна Попова, Россия, Башкортостан, Уфа, – представилась несколько полноватая татарка, как я сперва отметил её для себя, – Вера. Родилась восьмого сентября 1978-го года.

– Рахма Хан, Индия, Раджастан, город Джайпур, – представилась следующая, – Рахма. Родилась одиннадцатого мая 1979-го года.

– Бьянка Гарсия, Куба, Гавана, – представилась последняя девушка, – Бьянка. Родилась восьмого мая 1975-го года. Замужем, есть трое детей. Младшей дочке едва исполнился месяц.

– Не замужем, детей нет, – с улыбкой сказала Сэм, – Жениха тоже нет. Прежний оказался наркоманом и вовремя устроил себе передоз.

– Не замужем, был парень, но расстались, – сказала Ана, и её глазки забегали, – В личном плане уже месяца два свободна. Хочется трахаться так, что готова показать мастер-класс всем присутствующим.

– Боюсь, что в ближайшую неделю мы все это покажем друг другу, – сказала с улыбкой Сэм, – Я тоже сейчас готова показать такой мастер-класс.

– Не замужем, детей нет, училась в университете, постоянного парня не было уже полтора месяца, – сказала Юля, и её глазки тоже забегали.

– Работала в маленьком магазинчике, – вмешалась Сэм, предупредив признание следующей Шу.

– В разводе, детей нет, работала за сущие гроши на швейной фабрике от рассвета до заката и больше, – призналась Шу, – Кажется, эти инопланетные похитители вытащили меня в момент самоубийства – от нищей и беспросветной жизни бросилась с моста в реку.

– Замужем, детей нет, мужа ненавижу, не работала, сидела дома, – с ненавистью ответила Рина, – Родители в традициях Пакистана в шестнадцать лет выдали меня за старика, у которого уже есть две жены, которые достали меня своими нотациями. Тоже собиралась убить себя.

– Замужем, но дело идёт к разводу, – сказала Ханна, – Домохозяйка. Была перспектива идти на низкоквалифицированную работу или даже проституткой, – она покосилась на Настю, – Уже было несколько опытов.

– Не женат, детей нет, временно безработный, – признался я и невольно покраснел.

– Не бойся, мы тут, кажется, все потенциальные самоубийцы! – с грустной улыбкой сказала Настя.

– Даже почти состоявшиеся, – сказала Шу, – Последнее, что я помню: я перелажу через перила моста, и меня ослепляет яркий свет.

– Не замужем, детей нет, студентка с перспективой отчисления, – с грустной улыбкой сказала Галя, так как я промолчал, – Из-за бесконечных долгов по предметам и денежных долгов многим знакомым пошла на панель. В день похищения пришло окончательное решение покончить с собой. Я родом из Фёдоровки, однако училась в педуниверситете на филолога в Кустанае. На момент похищения уже забила на учёбу и жила у родителей, которые пилили меня – требовали, чтобы я продолжала обучение. Только педагогика и филология – это не моё! К тому же, не хотелось возвращаться в Кустанай, где я уже отметилась в качестве проститутки.

– Дочь нищих рыбаков и в перспективе такая же нищенка, – сказала Кар, – Из-за возраста ещё не успела выйти замуж, однако на момент похищения уже не была девочкой – какие-то мерзавцы изнасиловали, подловив в порту. Перспектива – портовая проститутка. От стыда и будущего позора хотела утопиться.

– Ну, мне точно ни дети, ни муж пока не светили, однако из-за излишне строгих и ебанутых родителей тоже были мысли покончить с собой, – уже не так весело, как перед этим, сказала Настя, – Папа – военный, а мама – учительница. Хотели сделать из меня военную – чуть ли не с пелёнок готовили к военной службе: усиленная физподготовка, спортшкола, секции боевых единоборств и прочая лабуда. Ещё и завышенные требования от мамы по части русского языка, истории и обществознания, которые я ненавидела. Училась в одиннадцатом классе и мечтала побыстрее свалить от родителей…

– Не замужем, детей нет, студентка педа, но по направлению «учитель математики», – сказала Вера, – Желание учить детей было безмерным, но перспективы учительства и жизни в нищете совсем не устраивали. Запуталась со всеми взаимоотношениями. Тоже была проституткой, но попала под «крышу», из-под которой вырваться никаких перспектив не было. Похищена во время поиска промоины или полыньи на Белой.

– Примерно также, как у Рины, – сказала Рахма, – Выдана замуж в пятнадцать лет за относительно богатого старика, но без лишних жён. Родила от него двух детей, которые умерли, прожив годик и три месяца соответственно. Уже полгода не было полноценной близости.

– Как думаете, сколько уже дней мы тут? – спросила Настя.

– Не меньше недели, – ответила Сэм, – Я сперва была в другой каюте, где нас было шестьдесят человек.

– И тоже без одежды? – спросила Настя с улыбкой.