Сарг Коврань "Властелины-1"

– Первый день или даже меньше – в одежде, – ответила Сэм, – После похищения я очнулась в камере, где нас было лишь трое. Мы едва успели познакомиться, привести себя в порядок, как вылез обед. Мы были голодны и всё съели. Кажется, нам в ту кашу подмешали какого-то снотворного – через полчаса всех нас сморил сон. Потом была камера-казарма, где прошло не меньше недели.

– Ну, я считаю, было несколько больше времени, – с сомнением сказала Настя, – Начало было почти такое же, хотя отличалось количеством. Нас в первой камере было, как и здесь, тринадцать человек. Все мы были почти одного возраста. Потом у меня была камера на сотню человек, и разброс по возрасту чуть возрос – были девочки, которым едва исполнилось четырнадцать лет, но самой старшей было без нескольких дней семнадцать. Думаю, мы провели там дней десять.

В наступившей тишине друг за другом с шипением пропали столики с нашим обедом. Я ожидал, что нас опять усыпят, однако сонливости не было. Опять возникло желание, и появился стояк. Теперь мне явно подмешали что-то вроде мифической Виагры.

– Блин, кажется, мне что-то подмешали! – проворчал я.

– Ты уверен? – спросила Сэм с усмешкой.

– А дюжина голых девчат перед тобой тут не при делах? – спросила Настя провокационно, и раскрыла моему взгляду свою промежность ещё больше. Ещё и пальчиками развела, открывая вход во влагалище. Я в первый раз отчётливо увидел настоящую девственность.

– Настя, как так можно? – возмутился я, явно краснея.

Прочитать ей мораль не позволила сорвавшаяся с места Сэм: она соскочила со своего лежака и кинулась ко мне. Остальные тоже приподнялись, готовые сорваться с места, но Сэм загородила от меня всех, подбежав ко мне и прижав к своей шикарной груди. Остальные возмутились, но Сэм была настойчивой и просто повалила меня на мой лежак, а потом буквально запрыгнула на мой член, и тут же вскрикнула от боли. Я тоже почувствовал преодоление какой-то преграды, которая пропала, и я увидел на члене кровь. Кажется, Сэм была девственницей.

– Ты врала о том, что у тебя были парни?! – возмутился я.

– Ничуть! – морщась, ответила она, – Кажется, с этим языком нам не только прочистили мозги, но и всем девчатам восстановили девственность! Продолжаем!..

Под действием неведомой инопланетной Виагры мне пришлось продолжать до тех пор, пока в нашей камере не закончились девственницы. На втором или даже третьем круге после очередного семяизвержения я почувствовал, что член начал опадать. Я лежал на своём лежаке, а девчата сменялись на моём члене.

– Девчата, я всё! – признался я, когда Сэм, которая уже была на мне в третий раз, попыталась сползти с меня, но я решил не отпускать её.

– Спасибо, Серёжа! – сказала, кажется, Настя, – Я третьего такого подхода уже не вынесу!

– Кое-кто из нас уже спит, – хихикнув, сказала Юля.

– Я бы поспала по-настоящему, но свет мешает, – сказала Галя, – И он не выключится, пока Сэм не вернётся на своё место: тут освещение работает только тогда, когда все лежат на своих изголовьях…

Внезапно свет потух.

– Кажется, не факт, – ответила Настя, – Можно и пожелать этого…

– Ничего подобного! – вяло возразила Сэм, – Нужно, чтобы все лежали головой на изголовьях. Я и Серёжа лежим головами на одном изголовье.

Пока Галя объясняла, Сэм сползла с меня, и мы с некоторым трудом улеглись на узком, шириной метр, лежаке. Лежали и обнимали друг друга. Сэм поцеловала меня и сказала:

– Давайте поспим!

– Не возражаем, – ответили почти все…

Для меня началась весёлая жизнь, о которой я мечтал в сексуальных мечтах: все двенадцать девчат были готовы трахаться в любое время. Неведомые надзиратели подмешивали мне какую-то неведомую Виагру так, что я был готов трахать своих девчат практически в любое время. Да и девчатам явно тоже что-то подмешивали из этого же рода – они тоже были готовы трахаться в любое время. После семяизвержения проходило едва ли пять-десять минут, как я опять был готов трахать следующую девушку. И при этом держался от получаса до полутора часов, доводя трёх-пяти девушек до полуобморочного состояния. Правда, через полчаса после пробуждения нам устраивали мойку: кровати исчезали в стене, а на нас лился поток тёплой воды. Для девушек за ширмами туалетов появились зеркала и расчёски. По моим внутренним часам так прошло около недели. За эту неделю я каждую свою сокамерницу выебал не меньше тридцати раз. Если после первого раза они ещё пытались как-то проявлять ревность и даже плакали, то через субъективные трое суток стали весёлыми, а на пятые сутки даже устраивали для меня и прочих лесбийские шоу. Мы даже боялись представить себе, что нас могут разлучить. И через условную неделю это произошло.

Я уснул в этот раз в одиночестве, с трудом добравшись до своего лежака от лежака Насти. Стоило мне прилечь на свой лежак, как свет потух.

– Спим! – с облегчением сказала Ханна, – После сна я буду первой!

– Как скажешь, – ответила Сэм из противоположного от меня угла, и я начал погружаться в сон…

Глава 3. На корабле: камера 3

Мне опять снилась какая-то иная реальность. В этот раз я уловил, что есть некоторое огромное здание или корабль, на котором больше сотни ярко-выраженных серых образов, пара мутно-светлых, дюжина мутновато-серых и порядка десяти тысяч призрачных образов. Сперва около меня был лишь один мутно-светлый образ, один мутно-серый и десять призрачных. Мутно-серым образом был образ Сэм. Я метнулся к светлому образу, который был на месте Насти, но невольно отпрянул – около Насти начал формироваться тёмный образ. И не настолько мутные, как прочие, а ярко-выраженный! Что называется, переведя дыхание, я начал искать остальных сокамерниц, и тоже увидел около них формирующиеся образы. Только у остальных десяти сокамерниц были такие же призрачные образы. Лишь у Сэм никого не было.

Я попытался понять, куда перенесло Вову и Лёху, и кто окружает их. Почти сразу же наткнулся на Вову, в котором был светлый образ. Если у Насти был какой-то мутно-светлый образ, то у Вовы был сияющий образ. И я уловил признаки пола у этих сущностей – у Вовы был несколько иной оттенок, чем у моих сокамерниц. Вова был в компании с одной девушкой, которая имела оттенок призрака. Нашёл и Лёху Васильева – тот имел оттенок призрака, и около него был лишь один призрачный образ. Проверил здание или корабль. На десять с лишним тысяч сущностей было лишь пять мужских образов, считая меня, которые были людьми. Все остальные были женскими образами. Все ярко-выраженные серые образы были женского пола, но несколько иной внешности – вместо фигур типичных землянок я видел нечто рафинированно-красивое. Кажется, их внешность была копией ангелов в женском обличии: высокие красивые девушки с огромными крыльями (от пяток и до метра над головой в сложенном состоянии). Только цвет волос и оперения крыльев был какой-то серый. Кажется, эти наши похитительницы были ещё и выше нас – не ниже двух метров. Впрочем, у одного из этих ярко-серых образов была рафинированная Серость. Более яркая, чем у остальных. Эта Серость была даже ярче Света Вовы.

Произошло какое-то моё перемещение, и я остался, как понимаю, в камере с одним Серым образом, а вместо остальных появились иные призрачные образы. Из прежних около меня была лишь Сэм. Изменилось моё окружение: вместо остальных одиннадцати прежних девчат было только пять новых. Невольно отследил изменения около остальных девчат. Девчата из нашей камеры попали в отдельную камеру без всяких дополнений и исключений.

Всё оборвалось визгом девушки, которая разбудила меня.

– Что случилось? – спросил другой голос по-русски, как мне показалось, с места Шу.

– Вы чего?! – возмутился сонный голос Сэм по-русски.

Только голос Сэм прозвучал не из противоположного угла, а с соседнего лежака, где спала Ханна.

– Вы кто? – раздался девичий голос тоже по-русски.

Я неохотно открыл глаза. Наша камера изменилась – стала короче. Вместо пяти кроватей вдоль боковых стен было лишь по две. Сэм переместилась на соседнюю со мной кровать, на лежак Ханны. На других лежаках были совершенно незнакомые девушки. Несколько взлохмаченные – по современной российской моде, что я видел в Перми при поездке в поисках работы.

– Пиздец! – произнесла Сэм, переняв от меня этот возглас, – Нас переместили в другую камеру!.. Чего визжишь? Голого мужика не видела?

– Нет, – выдавила девушка напротив неё – именно она закричала, увидев меня.

– Э! – возмутились почти все, кто присутствовал в камере: наши лежаки пришли в движение – начиналась мойка.

Я, как и прочие, поспешил соскочить со своего лежака. Противиться этой мойке не имело смысла. Даже за ширмами-перегородками были эти струи воды, а унитазы и раковины пропадали. При мойке струи воды били со всех сторон, и вода доходила до пояса, а потом быстро уходила в открывающиеся щели между стенами и полом. Сэм, ничуть не стесняясь меня и прочих девчат, быстро подмылась и прижалась ко мне.

– Предлагаю устроить им шоу, – сказала она достаточно громко, – Ну?..

Меня не надо было уговаривать – я после сна был со стояком. Я обнял Сэм, но её этого было мало: она увлекла меня к стене, а потом буквально запрыгнула мне на талию.

– Блин! – прорычала она от боли, насадившись на мой член, – Опять я была девственницей! За что?!.

Я развернулся и, прижав её к стене, начал двигаться в ней. Остальные девушки в шоке смотрели на нас.

Вместо обычных пяти минут мойка длилась минут двадцать, однако в этот раз вода поднялась чуть выше колен – пока я не кончил в Сэм и не вынул из неё член. Водные струи сменили струи горячего сухого воздуха. Наши сокамерницы поспешили за ширмы – явно за расчёсками. Мы чуть задержались, целуя друг друга. Раздалось шипение, и лежаки вернулись на место, потеснив нас от стены моим. Мы сели на мой лежак.

– Я схожу за расчёской, – с улыбкой сказала Сэм и оторвалась от меня, – Иначе опять буду пугалом!

Девушки вернулись на своё место и скромно сели на свои лежаки, прикрываясь от меня. Продолжали расчёсывать свои волосы. Вернулась Сэм и, критически осмотрев мою причёску, причесала меня. После этого занялась своей причёской.

– Что смотрите так, словно мы выебали вас? – спросила Сэм, закончив с причёской.

– Именно этого и хочется, – огрызнулась девушка с соседнего со мной лежака, на котором в прошлой камере была Галя Романюк.

– Серёжа? – с улыбкой спросила меня Сэм.

– Сэм, прекрати паясничать! – возмутился я, – Мы даже не знаем их имён. Предлагаю для начала познакомиться. Меня зовут… – и я представился также, как с прошлыми девчатами: фамилия, имя, отчество, местожительство, дата рождения, семейное положение, отсутствие детей и отсутствие подруги до похищения.

– Э! – возмутилась Сэм, – А я тогда тебе кто сейчас? Или то, что ты ебёшь меня минимум неделю субъективного времени – ничего для тебя не значит? Ты выебал меня уже в тридцать шестой раз и кончил в меня не меньше шестнадцати раз. Я уже дважды подарила тебе свою девственность!

– Но до похищения мы ж были одинокими! – возразил я.

Невольно я поймал себя и её на том факте, что мы в этой камере начали говорить по-русски. Кажется, это задала одна из девушек из этой камеры. И Сэм говорила по-русски так, словно это был её родной язык. Мало того, у неё был пермский говор – быстрая речь со смазанными окончаниями и гласными.

– Теперь ты кое-что значишь для меня, – ответил я, обнимая её.

Сэм сдержалась от комментариев по поводу прошлых соседок, которые были вполне уместны сейчас. К тому же, у этих девушек была та же перспектива.

– Сэм – это от «Саманта»? – спросила девушка, которая огрызалась или реально предлагала мне выебать её.

– Да, – ответила Сэм и представилась по тому же шаблону, что и я, – До похищения была свободна в личном плане, но теперь считаю Серёжу своим парнем, – закончила она.

– Как понимаю, русский язык тебе дали наши похитители? – с усмешкой спросила та же девушка.

– Д-да, – выдавила ошеломлённая Сэм, – Как вас зовут?

– Людмила Николаевна Сычёва, – ответила та, – Россия, Пермь. Родилась восьмого января 1978-го. Студентка Медакадемии. Замужем не бывала, детей нет, парень был, но перед Новым годом сплыл. После похищения тоже стала девственницей, как и все здесь присутствующие. Кажется, наши похитители не только осматривают нас, но и подлечивают – до похищения были проблемы по части сахарного диабета, а тут – ни одного приступа. Можете называть меня Людой.

– Татьяна Александровна Петрова, – представилась вторая, – Можете называть меня Таня. Россия, Пермь. Возраст на момент похищения – тридцать пять лет ровно, – мы в шоке присмотрелись к ней – её грудь никак не могла быть грудью тридцатипятилетней. Она выглядела ровесницей Сэм, – Как сказала Люда, нас не только подлечивают, но и омолаживают. К тому же, я попала в эту каюту несколько позже – меня похитили не семнадцатого, а вечером девятнадцатого февраля. Бухгалтер-кассир в Сбербанке. Вдова – муж связался с какими-то уголовниками и его года три назад грохнули. Есть шестнадцатилетняя дочь и тринадцатилетний сын. До похищения не только выглядела лет на пятьдесят, но и страдала почечной недостаточностью. Сейчас же чувствую себя лет на двадцать. Как мы уже тут успели убедиться, тоже являюсь девственницей.

– Ольга Михайловна Волкова, – представилась крикунья, которая разбудила меня, – Можно просто Оля или даже Оленька. Тринадцать лет и девять месяцев на момент похищения – родилась второго марта 1981-го года, – она выглядела вполне взрослой – иные мои знакомые по Кунгуру девушки в восемнадцать-двадцать лет выглядели младше её, – Россия, Пермь. Школьница, ученица десятого класса школы номер 76. Если кому-то что-то говорит, то это микрорайон Крохалевка. Само собой, ни мужа, ни детей нет и не было, – с улыбкой смущённо сказала она и опустила руку от груди. Мало того, ещё и чуть ножки развела.

– Ещё одна малолетка! – сказала Сэм недовольно – Настя Морозова показала себя очень требовательной в ебле.

– Елена Васильевна Константинова, – представилась следующая, довольно высокая (даже чуть выше меня) и мощная девушка, – Можно просто Лена. Родилась третьего октября 1976-го. Жила в Перми, в районе КамГЭС. Работала продавцом в магазине. Закончила в своё время после девятого класса училище по направлению «Бухгалтер». Не замужем, детей нет. Жениха – тоже. До похищения были проблемы из-за гормонов с перспективой набора лишнего веса. За время пребывания в этой комнате похудела, кажется, килограммов на десять-пятнадцать, – она была несколько полноватой, – До похищения вес был сто десять кило.

– Светлана Ивановна Колосова, просто Света, – представилась последняя, – Родилась семнадцатого февраля 1975-го. Похитили, твари, в самый день рождения, утром семнадцатого февраля. Вышла на балкон, вспышка – и я очнулась тут. Жила в Перми, у Ипподрома. Замужем, был маленький ребёнок, но умер, не прожив и сорока дней. Врачи считают, что я и мой муж сами виноваты в его смерти – раньше времени накормили кашей, из-за чего у него случился заворот кишок. Признаться, собиралась выброситься с балкона. На момент похищения не работала, а с мужем начались скандалы – смерть ребёнка отдалила нас друг от друга. Перспектив на работу – никаких: пока рожала и сидела с ребёнком, швейная мастерская – ателье закрылось. Из-за родов и без работы тоже имела лишний вес. Сейчас уже не в такой мере…

Раздалось шипение, и около подножья опять вынырнули столики с кашей, напитком и плоской ложкой.

– Обед! – объявила радостная Сэм, вскакивая с моей лежанки, – Кушаем, и Серёжа ебёт нас. Возражения есть?

– Да, – сказала Таня, – Оленька!

– Думаю, похитители подмешают всем вам возбуждающих веществ, и вы, включая Оленьку, не выдержите не только вида ебли, но и страстных стонов, – сказала Сэм, – Поверьте, каждой из нас тут подмешиваются ещё и кое-какие лекарства. Раньше у меня были постоянные тянущие и сводящие с ума головные боли. Когда я проснулась здесь, то ни разу не было ни приступов, ни даже намёков на те боли.

Я с удивлением посмотрел на неё – у неё явно тоже была какая-то опухоль.

– А у меня не только тело омолодилось, но и пропали все пломбы, а на месте удалённых зубов появились здоровые, – сказала Таня, – К тридцати пяти годам я потеряла уже пять зубов, и ещё два были на грани удаления.

– Приятного аппетита всем! – сказала Оленька, и мы принялись за наш обед.

После обеда и моего похода до раковины (пить захотелось) меня повалила на мой лежак Сэм, так как в моё короткое отсутствие никто из новых сокамерниц не изъявил желание первой лишаться девственности.

После Сэм были остальные…

Глава 4. На корабле: последняя камера

Потянулись условные дни моей практически беспрерывной ебли девчат, а потом и женщин лет до пятидесяти, которые выглядели не старше двадцати пяти лет. Камеры сменялись раз в три-семь субъективных дней, но со мной непременно были Сэм, Оленька и ещё нескольких девушек. Впрочем, Сэм и Оленька держались около меня дольше всего. Численность девчат в этих камерах колебалась от двадцати до пятидесяти пяти человек. Пятьдесят пять было лишь один раз, и я чуть не помер за ту неделю. После того количество девчат не превышало тридцати. Смена камер происходила тогда, когда больше половины моих сокамерниц получали беременность. Так длилось, кажется, до середины августа. Примерно десятого августа после очередной смены камеры я не нашёл около себя ни Оленьки, ни Сэм, но из прежней камеры была Света Царапова.

Света Царапова присоединилась к нашей троице за пару месяцев до той камеры. Света была несколько старше меня – родилась двенадцатого июля 1974-го. С ней было настолько же легко, как с Сэм и Оленькой. Мало того, у нас даже нашлись кое-какие общие темы для разговоров. К тому же, она была из Пермской области, из Пермского района, который я практически не знал.

При всякой попытке сна я пытался понять, что происходит около меня. Кажется, я уже научился находить знакомых мне людей. Впрочем, всё было не так просто. Я не мог найти Землю, и всех, кто остался там. Количество разумных существ постоянно менялось, и было не таким и большим, как при первом моём обследовании вселенной. Какие-то иные существа неожиданно появлялись в этой новой вселенной и так же неожиданно исчезали из неё. Лишь, как понимаю, не менялся состав населения нашего звездолёта.

Прошлые мои девчата были где-то не так далеко от меня, и были абсолютно спокойны – похитители кормили их какими-то успокоительными. У первых из них уже были явственные животики. Я с досады чуть ли не ревел белугой – похитители сделали из меня быка-производителя. За это время от меня забеременело около тысячи девушек. И, как я понял, я больше никогда не увижу ни этих девушек, ни, тем более, наших с ними детей. Меня пугала настоящая тьма в ребёнке Насти из первой девичьей камеры. С другой стороны, ребёнок у Сэм, который проявился в этот раз, тоже пугал – это была концентрированная Серость. Почему-то я больше боялся Серости в некоторых своих детях, а Серость у малышки Сэм ужасала меня до тремора в руках – там была ещё большая Серость, чем у ангелов, похитивших нас. Я даже знал имя той главной Серости, похитившей нас – Кейгватор.

Вова, Лёха и ещё два парня были в несколько иных условиях – у них гарем вырос лишь до десяти-пятнадцати девушек. Пополнение девушек около них было обусловлено тем, что их девушки тоже забеременели. И у них забеременевших девушек не убирали в другие камеры.

За это время мне удалось выявить некоторую статистику похищений девушек с Земли – из тысячи девчат, которых мне пришлось ебать, было очень много девушек из Пермской и Свердловской областей, а также с юга США, Кубы и островов Карибского моря. Две трети девушек было именно со Среднего Урала и точно больше восьмисот были из бывшего Советского Союза, включая Среднюю Азию и Прибалтику. Даже из густонаселённых регионов Земли было не так много девушек – было едва ли по десятку из Китая, Индии, Европы и Африки. Впрочем, может быть, похитители как-то разобрались с особенностями наших народов и подсовывали мне соотечественниц и американок.

Внезапно я отметил, что беременны практически все девушки! Похитительницы явно искусственным образом оплодотворили почти всех! Мало того, даже наши похитительницы были беременны. У детей ангелов была та же рафинированная Серость, как у нашей с Сэм малышки. От такого открытия я проснулся, не успев выяснить, от кого забеременели те, кто ни с кем не ебался на этом звездолёте.

Я проснулся без Сэм, хотя мы от страха потерять друг друга непременно засыпали, обнимая друг друга. Мы понимали, что похитителям не составит труда разлучить нас – даже после прошлых переносов в новые камеры мы просыпались на разных лежаках. И после каждой смены камер у моих сокамерниц, перешедших со мной, непременно восстанавливалась девственность.

Я сел на лежаке, осмотрелся и со стоном упал обратно: кроме Светы все новые девушки были незнакомы мне. Обычно прежние девушки были где-то на соседних лежаках. И опять была камера-казарма на тридцать девчат, в которой лежаки были не только вдоль стен, но в пару рядов между ними. В этот раз опять были какие-то малолетки или миниатюрные девушки.

– О! – радостно воскликнула незнакомка, которая лежала ногами ко мне, на параллельном со Светой лежаке, – Мужик! – она лежала ногами ко мне, которые тут же задрала вверх и показала не только пизду, но и девственность.

– Ура! – раздалось несколько радостных воплей.

– Наконец-то поебёмся по-настоящему! – воскликнул кто-то по-русски.

– Блядь! – прошипел я, падая на пол – опять началась мойка.

Света чуть замешкалась, и ко мне прильнула незнакомка, которая оказалась не только проворнее, но и ближе ко мне – её лежак был в ногах у меня, Света была у моего изголовья и не успела встать, упав с убравшегося лежака. Уже после пятой камеры я уже отказался от ритуала знакомства, но Сэм всё равно проводила подобную перекличку. За это время через меня прошли все остальные девушки, имеющие какой-то мутно-серый для меня оттенок. В этот раз ко мне прильнула последняя девушка, имеющая мутно-светлый оттенок.

– Меня зовут Аня, – сказала она со страстью, пропустив мой член между своих ног, – Аня Волкова. Я из Пермской области, из Нытвы.

– Серёга, – ответил я, обнимая её и отмечая, что у неё одна фамилия с Оленькой. Впрочем, таких однофамилиц было предостаточно – было несколько Кузнецовых, Петровых, Поповых, Смирновых и прочих распространённых русских фамилий, – Серёга Ковшов. Тоже из Пермской области…

Она вскрикнула, впустив мой член в себя и лишившись девственности. Я подхватил её и отошёл к стенке, где прижал.

После обеда и ебли мной всех девчат, я вырубился с Аней Волковой, которая настояла на повторную еблю. Пришлось пару раз прерываться на обед и очередную мойку – на тридцать девчат с двумя подходами у меня ушло тринадцать часов. С Аней же я и уснул. Чем-то меня эта девушка привлекла. Может быть тем, что тоже из Пермской области? Так таких было не меньше двухсот. Даже были те, кто жил едва ли не в ближайших деревнях. Из того же Кунгура было не меньше пяти девчат. Скорее всего, она привлекла меня незримым светом, который шёл от неё – она была третьим носителем этого Света на этом звездолёте: Вова, Настя и она. Пусть несколько тусклый, но, всё же, Свет. И с ней было как-то невообразимо легко. Так, словно мы встретились не в этой камере, а знали друг друга всегда и могли угадывать желания друг друга…

Нашей условной ночью нас существенно тряхнуло, и я серьёзно придавил Аню, которая спала у стенки. Вскрикнули и остальные девчата.

– Э! – возмущённо выдавила Аня из-под меня.