– Именно.
– Раз тебе Аньки мало, то я ещё скажу. Ты забыл собственного отца.
Ян поморщился, отмахнулся:
– Не начинай. Это разные вещи.
– Ты любишь повторять, что вещи разные. Но ты уехал в Питер, когда был подростком. А мы с Анькой остались. Ты не испытал на себе того, что творилось в нашей приличной семье.
– Пора забыть об этом. Отца нет в живых больше десяти лет. Оставь его в покое.
– А я забыл. Но только не хочу слышать о том, как прилична наша семья! Как прилична, чёрт возьми, Анька! Я всё забыл!
Он хотел ещё сказать, чтоб Ян не смел трогать Антона! Антон его сын, и точка! Но не сказал. Не смог заставить себя. Боль металась по телу огненным столпом.
– Да что с тобой?
– Ничего.
– Да, у нас были проблемы! Но пьяный отец это не то же самое, что быть душевнобольным, чёрт возьми! Женька, да приди ты в себя!
Евгений отвернулся и стал смотреть в окно. Трудно было рассчитывать на то, что Ян уберётся прочь. Невозможно представить, что один поймёт другого. Великий соблазн – прогнать его к чертям. Евгений с ужасом понимал, что никогда не выберется из той глубокой ямы чёрного одиночества, в которой оказался так неожиданно. Шестнадцать лет он строил свою семейную жизнь, отдаляясь от кровных родственников, которые ничего в этом не понимали. И сейчас не было ни единого шанса на понимание. С чего бы? Шестнадцать лет – непреодолимая пропасть. Ян ничего не знает, он говорит о ком-то другом. И Евгений не может ему втолковать, для этого пришлось бы рассказывать с самого начала. Но на это нет сил. Всё перепуталось. Ничто не имеет значения. Жену он потерял в прошлом году, а родного брата – гораздо раньше.
– Ты собираешься идти на день рождения?
– Что?
Евгений обернулся, не понимая вопроса. Он чувствовал, что болен. Не мог разгадать, чем именно. Томился невероятной болью, не испытывая никаких желаний. А Ян уже разворачивал следующую конфету, уверенный в своей правоте.
– У Андрюши день рождения!
– Опять начинаешь?
– Надо купить подарок. Обязательно надо купить подарок. Это важно, понимаешь?
– Мне не до этого.
– Я попрошу Соню, она сделает для тебя.
– Не нужно. Я не собираюсь идти.
Ян обидчиво нахмурился, который раз за эту встречу.
– Ты странный человек. Думаешь, у Сони много времени? Она готова потратить его на то, чтобы ты спокойно пошёл на праздник. Я думаю, что в этом всё дело. Здесь определённо нужна женская рука.
– Отстань. Я никуда не пойду.
– Но у тебя будет подарок!
– Всё равно. Что это меняет?
– Это меняет всё! Без подарка идти нельзя.
– Говорю тебе, я не собираюсь идти! И подарок не нужен. Я не пойду.
Евгений убедился в том, что брат в который раз пытается опекать его. Вздохнул и ощутил себя стариком. Ему не интересен детский праздник. Он забыл, как выглядит племянник. Ему ничего не нужно. Его собственный сын погиб, а о нём никто не говорит, будто его и не было никогда. А о жене говорят, как о животном, не способном на любовь.
Здесь было о чём подумать.
Ян просидел ещё час. Выпил две чашки чаю, съел все конфеты. А Евгений курил. Они перестали говорить на больные темы. Всё сказано. Окружающая жизнь, не имеющая никакой цены. Евгений с трудом улыбался и заставлял себя разговаривать. Ян не собирался уточнять тайны жизни брата, на этот счёт у него имелось собственное мнение, которое он определённо высказал. А потом расслабился: рассказывал о своей работе; о машине, которая некстати сломалась; о школе, где учится сын; о его новой учительнице, которая ничего не понимает в географии, хотя должна преподавать этот предмет; о собаке, которую собирается купить Соня, хотя у них уже есть одна.
Евгений ничего не отвечал. Слушал, не перебивая. Отвечать нечего. У него не было сына, жены и собаки. Работа и машина перестали интересовать. Не терпелось дождаться, когда брат уйдёт. Но вот когда ушёл, стало совершенно невыносимо. Тишина мёртвой квартиры давила. Евгений налил себе водки в чашку, из которой только что Ян пил чай. На душе было тяжело, но сопротивление пропало. Появились усталость, апатия ко всему. После первой дозы алкоголя потянулся за телефоном, но отдёрнул руку. Нет, не станет больше ей звонить. Не хочет видеть его, и не надо. Он сам не хочет. Всё кончено! Ян прав, она просто дикое животное, которое не может любить.
4.
Воспоминание о чём-то давно минувшем.
Когда Евгений познакомился с Ундюгерь, она уже была беременна. За шестнадцать лет совместной жизни он никогда не спросил её о прошлом. Был уверен, что если спросит, то она расскажет прямо и правдиво. Но не спросил. Не хотел ничего знать об этом. Сразу дал понять, что знать ничего не хочет. Его ребёнок – и точка.
В юношеском возрасте Евгений сильно переболел гриппом, который вызвал серьёзные осложнения. В результате этого он не мог иметь детей. Конечно, всегда оставалась надежда на молодой организм, нераскрытые тайны природы и деньги, которые надо относить врачам и получать разнообразные процедуры. Евгений по врачам не ходил и считал стыдным выставлять напоказ эту проблему. Удобнее ничего не говорить. Не замечаешь, значит, и нет ничего, всё хорошо. Да и где найти нужного врача? В Москву ехать? Кому он там нужен без денег, без связей? Изначально провальное дело.
Когда выяснилось, что Ундюгерь беременна, молодой человек посчитал, что это судьба. Сразу же спросил у неё, собирается ли она поддерживать отношения с отцом ребёнка. Получив отрицательный ответ, заявил, что отныне и навсегда ребёнок его, и предложил перечеркнуть прошлое. Она согласилась. По-другому и быть не могло.
Первые десять лет совместной жизни он надеялся, что она забеременеет ещё раз. Считал, что их любовь и страсть сильны неимоверно, а потому должно свершиться чудо. Мало ли жизненных примеров, когда страшный диагноз не подтверждался. Но чуда не случилось. Ундюгерь больше не забеременела. И Евгений принял это с небольшой тенью сожаления. Но сильного потрясения не пережил. Не было и разочарования. К этому времени он уже ощутил на себе сложности воспитания ребёнка, постоянный страх за него и переживания. Второй раз окунуться в это он не хотел. И не понимал своих друзей, которые имели по трое или четверо детей. Утверждал, что его нервная система не потянет такой груз. Но жили они счастливо и спокойно. Антошка безмерно любил Евгения, а он безмерно любил его. А вместе они обожали Ундюгерь. Всё у них шло слаженно и хорошо. Проблемы были, но они их решали сообща, полагаясь друг на друга.
Прошлым летом Евгению показалось, что сын узнал правду своего рождения, хотя её никто никогда не поднимал. Да и не знал никто! Но всё же… Парень изменился, стал резким, грубым, лицо покрыла наглая маска безразличия к окружающему миру. Это было нелепо, глупо. В сердце шевельнулся страх, что делать? И нужно ли что-то делать, ведь ничего не известно. Но всё указывало на то, что Антон знает. Начались ссоры, скандалы из-за мелочей. Всё чаще парень заявлял: «Ты мне не отец!» И однажды Евгений не выдержал. Собрал вещи и переехал. Он не объяснился с сыном. А жене сказал, что устал от скандалов и считает, что отношение к нему несправедливо. В какой-то момент она попыталась удержать его, но ничего не вышло. Возможно, Евгений смалодушничал. Сбежал, как трусливый заяц. Он нервничал и боялся, что придётся объясняться. Если сын от кого-то узнал правду, то разговор неминуем. Но Евгению этого не хотелось. Он покрывался холодным потом и не спал ночами. Лгать, придумывать, изворачиваться. Лучше переждать смутные времена в одиночестве. Он хотел, чтобы Ундюгерь решила эту проблему с сыном без него. Стал выжидать. Надеялся, что серьёзный разговор у них состоится. А когда он состоится, то Евгений вернётся. И всё наладится. Антон станет испытывать благодарность за то, что Евгений его воспитал, не бросил мать беременной. Мысли были благородные, возвышенные и приятные.
Но ничего этого не произошло.
За пять месяцев сын скатился на самое дно, прогуливал школу, подсел на наркотики. Об этом Евгению исправно доносили родственники. Совершил девять попыток самоубийства, последняя достигла своей цели. В январе парень спрыгнул с моста и сломал шею об лёд. Об этом гудел весь город. Ужасный случай! Кошмарная трагедия!
В голове шумело и думалось плохо. Евгений, как коршун, кружил вокруг одной мысли, пытаясь разглядеть главное. Почему он ничего не сделал, чтобы защитить свою семью? И что надо было делать? Откуда всё взялось? Жили спокойно шестнадцать лет, а потом будто мир сошёл с ума. Кто рассказал Антону правду? Евгений сам её не знал! Но кто-то что-то сказал, несомненно. Кроме мамы и Аньки, никто не мог. Только они что-то подозревали и постоянно выговаривали ему, Евгению, о том, что он женился не на той женщине. Но и Антон хорош! Отчего не пришёл и не поговорил с ним? Грубил, убегал из дома! Переходный возраст? Евгений нахмурился. Он не собирался спускать мальчишке оскорбительный тон! Ярость подхватила его и обрушилась, как волна, на собственный дом. На Ундюгерь, потому что допустила это.
Евгений помнил, как пришёл к матери и попытался закрыться в комнате, чтобы собраться с мыслями. Ему не позволили. Мама рыдала и возмущалась, оскорбляя Ундюгерь, выражая к ней злую ненависть. Евгению казалось, что он оказался в аду, до того была неожиданная реакция родных. Ведь до этого он даже не подозревал, как они её не любят. В голове не укладывалось, не было слов. И он молчал. Позволял им впервые вести себя так буйно, а они старались изо всех сил, мама, Аня и Марат Прогалинский. Наконец Евгений не выдержал и спросил:
– Что случилось? Почему вы ругаете мою жену? Что она вам сделала?
Повисла пауза, во время которой Марат поспешил скрыться, а Аня ушла менять подгузник ребёнку. Мама расплакалась, и пришлось ждать, пока она успокоится. Евгений ждал, но у него уже сосало под ложечкой. Он хотел быть серьёзным, спокойным. Но выглядел так, будто попал под бурлящий ливень, оставаясь со своим мрачным одиночеством в тесной компании. Мама словно существо из другого мира. И он сам когда-то жил в том мире, и они понимали друг друга с полувзгляда, стояли друг за друга горой. Но теперь он в другом пространстве, где существуют его жена и сын, его любовь и семейное благополучие. Отчего у него было предчувствие, что мама не уменьшит пропасть, а сделает ещё непреодолимее.
– Я всё знаю! И это ужасно!
Его затошнило, и он хотел уйти на улицу под предлогом покурить, но она вцепилась в рукав его свитера и возбуждённо зашептала о том, что так жить нельзя. Надо всё прекратить, подать на развод и на раздел имущества. Надо собрать документы и показания соседей, что именно он, Евгений, привёл старую квартиру в прекрасное состояние. Надо забрать телевизор, холодильник и стиральную машину, потому что техника хорошая и новая. Но Евгения не волновали вещи, его волновало другое.
– Что ты знаешь? И откуда можешь знать?
– Об этом весь город говорит.
– Весь город? – не поверил он. И не понимал до конца, что она имеет в виду.– Но откуда?
– Жена твоя рассказала, откуда ещё?!
– Что рассказала?
– Что сынка родила не от тебя!
Мужчина промолчал. В голову ударило горячей волной, в глазах потемнело. Слишком личное. Незаметно погрузился в размышления о том, как прекрасна и неповторима жизнь, но он будто оказался в клетке и не может выбраться. То богатство радости, благословенное счастье от семьи сменилось жестоким страданием. Всё-таки он правильно предполагал! Антону донесли, что его отец другой мужчина. Евгений выглядел полным идиотом в его глазах. Он надеялся, что тайна так и останется тайной. И сейчас искренне не понимал, как жене пришло в голову откровенничать. Почему спустя шестнадцать лет? И с кем? Со всем городом?
– А кому она рассказала? Кому-то в библиотеке?
И тут выступила вперёд Аня, показавшись на пороге комнаты, трясясь от гордого нетерпения, что знает шокирующую правду. Её просто распирало от желания поделиться.
– Она мне рассказала!
– Когда?
– На днях. Мы прогуливались в парке, пили кофе. Поговорили по душам.
– Я тебе не верю! Какое ещё кофе? Ты его в жизни не пила! – сразу же отбросил он её слова и отмахнулся.
Сестра не выдержала тяжёлого взгляда старшего брата, вспыхнула и скрылась на кухне под предлогом, что нужно кормить ребёнка. А мама осталась и продолжила трудный разговор, причитая и размазывая горькие злые слёзы по щекам.
– Верь – не верь, но это так, сынок!
Евгений был потрясён. Какое-то наваждение. Ундюгерь откровенничала с Анькой? Да она всегда её презирала, за глаза называла шакалом Табаки! И тут серьёзный разговор! Подруг у Ундюгерь достаточно, есть с кем поговорить, если нужно. Но Анька! Мир точно сошёл с ума. Не верить матери нельзя. Она не может лгать! Не может лгать в глаза собственному сыну. В это Евгений свято верил.
А мама продолжала причитать. Она сразу же всем рассказала, потому что нельзя терпеть этот вероломный обман!
– Кому всем? – подавленно спросил он, постепенно осознавая масштаб бедствия.
– Только близким, только семье.
Он не смел спросить подробности. Его колотило, глаза щипало и ужасно хотелось растереть их в кровь. Понимал только одно, тайна рождения Антона уже не тайна, а достояние всего города. Сплетня. А Евгения считают рогоносцем, ведь ребёнок не его. Он пытался выдать его за своего, но не смог. Кто он после этого? Посмешище всего города!
Подлые мысли перебивались отчаянием. Да какая разница? Никому нет дела до беременности Ундюгерь. Никто не помнит её беременной. Кто-то раскрыл тайну и постарался рассказать об этом всем. Но кому это интересно, кроме мамы или Аньки? Кто ещё не любит Ундюгерь?
Никому нет дела! Никому нет дела! Подлость исходит от близких. Они могут сотворить зло без конкретной цели, лишь для сенсации и утверждения собственной личности: смотрите, они совершенно ничего не понимают в жизни!
Когда-то он предсказывал себе счастье, потому встретил прекрасную женщину, которая родила ему сына. Вероятно, это означало, что он поторопился делать выводы. С течением времени жизненный опыт должен был научить его скромности, чтобы больше не осмеливался заглядывать в будущее и видеть там счастье. Но ведь Евгений всегда боялся чужих людей. Призрачного любовника своей жены, который сделал ей ребёнка. Вдруг появится и станет предъявлять права на сына? Каких-то соседей, сослуживцев, друзей и подруг… Но судьба превзошла его ожидания. Удар последовал, откуда и не ждали. От родной матери и сестры. И ведь так уверены в своей правоте! Не допускают другого мнения, для них картина ясна. Но ведь они совсем не принимали участия в жизни Евгения и Ундюгерь. Имеют ли право вмешиваться и что-то утверждать?
– А Антону ты рассказала?
Мама замешкалась, на сморщенном лице отразилось смятение. Он не удивился, ему стало по-настоящему плохо. Высказывать простую истину не собирался. Характер матери определился для него давно, когда ещё был жив отец. Это она сказала! Она или Анька!
– Он большой уже, Жень. Ему тоже надо знать!
– Зачем? Что ты придумала?
– Как зачем? Чтобы понять, откуда корни. Человек, как дерево. Он обязан знать свою родословную.
– Я – его родословная.
– Женечка, это не так, сынок! Тем более говорят… говорят… люди видели. Люди знают! Он же жестокий! Вон что в школе устроил! Спланировал драку, а сам сухим из воды вышел. Говорят, стоял и радовался, как другому мальчишке ногами по лицу били. Разве это человек? Да он вырастет и превратился в маньяка, сто процентов! Именно такие дети становятся преступниками, которые неизвестно от кого рождены. А ты не такой. В нашем роду не было жестоких людей!
Евгений не хотел обсуждать эту тему. Его грыз дикий зверь изнутри, кроваво, больно. Он не мог закрыться от этой боли. Не стал спрашивать, откуда матери известно про школьный инцидент. Ответит, что люди сообщили. И кто все эти люди? Почему им до всего есть дело?
– Зачем ты в это вмешалась, мама?
– Так несправедливо, что ты чужого ребёнка воспитываешь! Да ещё будущего садиста!
– Он мне не чужой.
– Женя! Ты ничего не понимаешь!
– И не садист он! Прекратите, пожалуйста! Не говорите со мной об этом!
Евгений был потрясён и сломлен тем, что за него приняли решение. С ним не посоветовались, обсуждая сплетни со всеми подряд. Ему не хотелось видеть мать. Он почувствовал себя совершенно больным и уничтоженным. На следующий день нашёл комнату, первую попавшуюся, грязную, с тараканами, но с мебелью – и съехал.
5.
Ян сразу встал на сторону сестры и матери, утверждая, что они поступили так из любви к нему, Евгению, раскрыв страшную правду. Он считал, что такие вещи нельзя умалчивать, это предательство, унижение. Требовал искреннего уважения и благодарности. Ведь это семейный долг защищать друг друга! Но Евгений до конца не понимал, как это произошло. У него было много вопросов, которые он боялся озвучивать. Боялся из-за того, что подозревал ещё большую путаницу и укрывательство правды. Ундюгерь никогда не дружила с Аней. Она не могла выдать тайну без веской причины. Очень веской причины. За простым фасадом скрывались важные, страшные вещи, заслуживающие тщательного рассмотрения.
– А как же мой сын? За что его?
– Жень, это уже не твои проблемы. Тебя обманули, понимаешь? К тебе должны прийти с покаянием и извинениями. Приползти на коленях! Не ожидал, что Ундюгерь окажется шлюхой. Подозревал, конечно, но надеялся на лучшее. Я ненавижу шлюх! В том, что произошло, только её вина!
– Прекрати!
– А вдруг она вернётся к тому, от кого родила? Не думал об этом? Вдруг она и не прекращала с ним встречаться?
– Замолчи! Ты ничего не понимаешь.
Они действительно не понимали.
Евгений был слаб и уничтожен, не имел своего мнения от потрясения, которое неожиданно свалилось на него. Он знал, что не может обсуждать с семьёй свои переживания. Они били больно, но не понимали. А он не мог объяснить им, что именно потеря жены и сына для него невыносимы. Обвинения в том, что жена – шлюха, совершенно не воспринимал. Он хорошо знал Ундюгерь. И верил, что все годы семейной жизни были годами любви, преданности и верности. Но ненависть сына выбивала из колеи. Злые слова мальчика звенели в ушах. Какая-то часть его рвалась к нему, чтобы попытаться поговорить, успокоить, но тяжёлый, плотный туман лживого сочувствия, которым обволакивали его родные, не позволял, останавливал.
