Татьяна Адриевская "Ты (не) моя мама"

– Обещаю, милая, как только мы проведём показ, сразу же…

– Да какой показ, Влад?! – перебивает она. – Этим что, больше некому заняться?

– Некому, – вздохнул. Я так и не нашёл человека на место главного дизайнера.

– А Наталья Райнес? Они с Надей хорошо сработались. Она отказалась?

– Я не предлагал…

– Почему?

– Я собираюсь предложить Наталья Райнес место в главном филиале.

– Не поняла…

– Она будет заниматься новой коллекцией, где должна была принимать участие Алёна.

– А эта дев… Алёна будет принимать участие?

– Будет. Она хочет довести задумку Нади до конца. И представит на показе свою же разработку.

– Влад, ты в своём уме? Ей десять! Она ничего в этом не смыслит.

– Не переживай, Наталья ей поможет.

– Нельзя так потакать ребёнку. Надежда её избаловала, теперь ты туда же!

Что бы Жана сейчас не говорила, но на избалованного ребёнка моя племянница не похожа. Наоборот, она старается принимать все правила, которые ей диктует судьба и ни на что никогда не жалуется.

В этот момент в дверь кабинета постучали. Повернулся и встретился взглядом с тёмными глазами Натальи. Кивком пригласил войти.

– Мне нужно работать, – сухо объяснил жене. – Я позвоню тебе вечером.

Отключил связь и в кабинете сразу же воцарилась настороженная тишина. Наталья стояла у двери, сложив руки перед собой, и ждала моих слов. Ведь это я пригласил её. Вчера вечером, после разговора с Алёной, я долго не мог уснуть и думал, как поступить правильно. Если Надя смогла подпустить эту женщину к Алёне, на это должны были быть причины. Причём обоснованные.

– Присаживайтесь, – попросил я, показывая на кресло напротив.

Наталья не заставила себя ждать. Молча опустилась на указанное место, положив руки на стол. И я только сейчас заметил её волнение. Тонкие изящные пальцы были сжаты до белёсых вмятин на коже, дыхание казалось слишком глубоким, хоть и ровным, а глаза смотрели куда угодно, только не на меня.

– К показу практически всё готово, – проговорила она, неверно истолковав своё присутствие в моём кабинете. – Я лично присутствовала на последней примерке и…

– Вечером я разговаривал с Алёной, – перебил я, и Наталья задержала дыхание. – Племянница подтвердила мне ваши слова. И сказала, что хочет продолжить учиться у вас.

Ответом служила тишина. Я буквально слышал, как меня ломало от решения, которое я собирался озвучить. Всё внутри протестовало, бушуя необузданным штормом. Эта женщина не заслуживает даже стоять рядом с девочкой, которую уже предала однажды. Так почему же сестра считала иначе?

– Прежде чем предложить вам место в нашем главном филиале, я хочу озвучить несколько условий. Во-первых, с моей племянницей вы будете видеться только в моём присутствии. Во-вторых, не станете даже пытаться вмешиваться или как-то влиять на её жизнь. И в-третьих, ни при каких обстоятельствах не скажете правду о себе.

– Я согласна, – без раздумий ответила Наталья, посмотрев мне в глаза.

Её лицо казалось непроницаемой маской, лишь взгляд мерцал искренней благодарностью.

Я вытащил из-за стола неподписанный контракт и положил перед ней на стол.

– Тогда разработка весенней коллекции на вас.

Наталья кивнула, на её лице мелькнула тень улыбки.

– Спасибо, – ответила она.

– Благодарите Алёну, – несмотря на сдержанность, мой голос звучал прохладно. – Это в первую очередь её желание.

– Тем не менее, решение было принято вами, – прозвучало в ответ.

– Я надеюсь, что не пожалею об этом.

Под моим пристальным взглядом, Наталья забрала со стола контракт и посмотрела на время.

– Мне можно идти? Через пятнадцать минут кастинг моделей.

Я лишь кивнул, молча наблюдая, как Наталья движется к двери. Плавно, легко и грациозно. Казалось бы, наш разговор снял с неё всё напряжение. Только я отчего-то готов взорваться от злости на самого себя.

Наталья дернула ручку двери и замерла на мгновение. Обернулась и, не гладя на меня, проговорила:

– Меньше всего я хочу навредить Алёне, поверьте.

– Странно слышать подобные слова от женщины, которая бросила собственного ребёнка, – возразил я.

Её пальцы плотнее сжали металлическую рукоять. На губах зародилась грустная улыбка.

– У меня не было выбора, – тихо сказала она. – Я в любом случае потеряла бы свою дочь. Но со своей стороны я сделала всё возможное, чтобы она обрела достойную мать.

Наталья отворила дверь и вышла, поселив в моей голове ещё больше вопросов.

Глава 4

Григорий плавно свернул с проезжей части к шлагбауму нашего тихого квартала. Наконец-то мы дома. Алёна сидела рядом, спрятав руки в карманах плаща, и любопытно оглядывалась. Здесь не было ни шумного двора с кучей детворы, ни прежних друзей и одноклассников. Ей придётся начинать жизнь с чистого листа.

– Пойдём? – позвал я племянницу, как только автомобиль въехал за ворота и остановился.

Мы вышли во двор. Алёна волновалась, хоть и старалась этого не показывать. Она несколько раз поблагодарила Григория, пока он выгружал наш багаж, лишь бы оттянуть момент, когда мы войдём в дом.

Удивительно, моя жена исправно интересовалась нашим приездом, но дома её не оказалось. Я сам проводил Алёну в отведённую ей комнату и предложил осмотреться. А чуть позже, когда племянница разобрала свои вещи, позвал на обед.

В очередной раз набрал номер жены, но ответа не получил. Подавил раздражение и оставил свои попытки связаться с Жанной. Я планировал съездить на работу и принять дела от замов, но одну оставлять Алёну не хотел. Только не в первый день её приезда.

Ближе к трём вернулся Максим. Я как раз показывал племяннице территорию дома, когда сын шагнул за ворота. Он сразу не заметил нас, разговаривал по телефону, громко смеясь при этом.

– Максим! – окликнул я, махнув ему рукой.

Тот рассеянно оглянулся, вытянул над головой ладонь в знак приветствия и прервал разговор по телефону.

– Здорово, па! – пробасил сын, который и по росту и телосложению норовил со мной сровняться. А ведь только недавно под стол пешком ходил. – Я на пять минут, вещи сбросить. Ты давно приехал?

– Ещё утром. А мать где?

– Да вроде дома была, – протянул он и перевёл скучающий взгляд на стоящую в стороне Алёну. – Привет, Алён!

– Привет, – пролепетала она в ответ.

– Как тебе у нас, обживаешься?

– У вас здорово…

– Ну, лады. – Сыну не терпелось сбежать от нас. – Я побежал, у нас ирга с парнями.

– Макс, подожди. – Я отвёл его в сторону. – Во сколько вернёшься?

– Вечером планировал. – Он тут же напрягся.

– Жду к ужину.

– Па…

– Не па! К нам приехала двоюродная сестра, и я бы очень хотел, чтобы ей было тут уютно.

– Да какая она мне сестра?

– Макс! – строго оборвал я.

– Окей, я понял, – кивнул сын, скривив губы. – К ужину буду дома. Может быть, появление в нашем доме этой мелкой и к лучшему, сам теперь появляться за ужином будешь!

Максим круто развернулся и резво взобрался по крыльцу, а через двадцать минут его и след простыл. Наверное, в чём-то он прав. Я действительно слишком много работал и далеко не всегда был рядом с семьёй. Но если Жанну вполне устраивали такие условия из-за кругленькой суммы на карте, то сыну по большому счёту было плевать на то, сколько денег зарабатывает его отец.

Жена объявилась дома в шести часам. Я был в кабинете, когда она залетела ко мне, сверкая от радости. Белокурые волосы уложены волосок к волоску, на плечах красовался новенький белоснежный кардиган и бежевые строгие брюки. Видимо за время моего отсутствия, Жанна не теряла даром времени.

– Наконец-то ты дома, дорогой! – заворковала она с лучезарной улыбкой.

– Ты так соскучилась, что даже ни разу не взяла трубку, – не сдержал сарказма.

– Я была занята. Занималась оформлением Алёны в школу. А где кстати она?

– В своей комнате. И я рассчитывал, что ты встретишь племянницу в день приезда.

– Я не могла откладывать! Девочке же нужно учиться. Я подобрала ей лучшую школу! – гордо заявила Жанна, вытаскивая из сумки бумаги. – Вот посмотри! Это просто идеальный вариант, дорогой!

– Что значит, подобрала? – не понял я, забирая листки. – Мы ведь договаривались, что Алёна пойдёт в гимназию, где учится Макс.

– Да, но я долго думала над этим…

Жанна подошла ко мне со спины и заиграла пальчиками на моих плечах, разминая мышцы. За семнадцать лет брака я хорошо выучил поведение своей жены, и уже знал, что за подобными нежностями последуют уговоры. Но в данный момент кроме раздражения я больше ничего не испытывал.

– Алёна девочка способная и должна получить лучшее образование.

Стоило взглянуть на преамбулу договора, где выделялась жирная строка с названием школы, я замер.

Школа-пансион.

Час от часу не легче.

Отбросил договор на стол и поднялся.

– Я не стану это подписывать, – чётко проговаривая каждое слово, сказал я и повернулся к жене.

Наигранная улыбка медленно сползла с её губ. Тонкие дуги бровей взметнулись наверх и так и застыли, оставляя на лице жены выражение глубокого изумления.

– Но дорогой… я уже обо всём договорилась, – залепетала Жанна, нервно поправляя волосы.

– А меня ты, конечно, спросить не подумала, – заключил холодно.

– Да что тут плохого? – вскинулась она, будто я действительно не понимал истинную причину её мотивов. – Ты хоть знаешь, как сложно там выбить место? Да множество детей мечтают учиться в подобном месте!

– Я всё сказал. Алёна не будет учиться в пансионе. Даже думать об этом забудь.

– Но, дорогой…

– Я всего лишь попросил тебя оформить документы на Алёну для поступления в гимназию. А ты что сделала? Решила отправить её к чёрту на куличики, лишь бы с глаз долой?! Спасибо, что помогла. Дальше я сам.

Жанна вздохнула и, наконец, перестала изображать из себя святую невинность.

– Я решила, что так будет лучше, – устало сказала она. – Для всех нас. До сих пор не понимаю, почему ты вообще в это ввязался.

– Потому что у Нади кроме меня больше никого не было. И у Алёны между прочим тоже…

– Но разве я в этом виновата?

– А десятилетняя девочка, значит, виновата?

– Ты изначально знал моё мнение по поводу её опекунства! Кто знает, какую генетическую  наследственность она имеет. Кто её родители? Только беспробудные пьяницы и наркоманы бросают своих детей…

– Дети не выбирают себе родителей, тебе прекрасно это известно, – жёстко отвечаю я. – И Надя была для Алёны прекрасной матерью.

Некоторое время мы холодно смотрели друг на друга. Даже не верилось, что когда-то наступит такой момент, что мы так сильно не сойдёмся во мнении. Мы словно забрели в непроглядный тупик и перестали слышать друг друга.