– В черном бикини? – не понял Ник.
В трубке усмехнулись.
– Хорошо, специально для тебя приеду только в черных очках, бывай!
Она отключилась. Ник поднялся на трясущихся ногах. Перед его глазами возник образ чемодана. Его бока мерно раздувались – он дышал.
Когда все оказались в вертолете, Зубодеров с шумом закрыл дверь. Вертолет взмыл над курортным городом.
Глава третья. Кастинг монстров
1
Молодой человек с сомнением смотрел на неказистое объявление, размещенное в фойе театрального вуза. В нем приглашали на кастинг. И не куда-нибудь, а на кастинг фильма «Ржавые зубья». Молодого человека звали Ян. Посетив за неделю несколько десятков кастингов никому не известных фильмов, стоило удивиться встретить на неказистом листке бумаги приглашение на известную франшизу. Может, это какая-то ошибка или розыгрыш. Однако поразмыслив и вспомнив все провалы на кастингах других фильмов, Ян решил, что терять нечего и стоит пойти на кастинг, даже пускай он обернется чьей-то шуткой.
На выходе из театрального вуза он наткнулся на смазливую девицу. Та сидела на скамейке. Черная куртка, одетая на платье, не могла скрыть выдающихся прелестей, которые с трудом помещались за декольте платья. Девушка была явно расстроенная. В руках у нее была бутылка темного цвета.
Молодой человек не мог пройти мимо. Его собственная молодость не дала ему это сделать. Он попытался завязать знакомство.
– Привет, ты на каком курсе? Не говори ничего, уверен, что ты на первом. И поступила недавно. Иначе бы я тебя знал.
Девушка не реагировала. Она уставилась на черную бутылку и не слушала трескотню молодого человека.
Тогда Ян решил зайти с другой стороны. Он развернул объявление на кастинг, которое предусмотрительно сорвал с доски объявлений.
– Не хочешь на кастинг? Пойдем вдвоем – будет веселее. Может, тебе повезет, и ты получишь роль. Так здорово, ты на первом курсе, а уже есть роль в кино. Так здорово… Но ты, пожалуйста, ответь или реагируй как-нибудь, я же не знаю, согласна ты или… Могу спорить, что согласна… Хотя, может, спросим твоего джинна из бутылки. Надо, наверное, потереть бутылку?
Девушка вздрогнула и подняла на Яна свои голубые глаза.
– Из бутылки? – переспросила она.
– Ну да, ты так смотришь на бутылку, будто там сидит джинн или сам дьявол.
Ян заметил, что девушка опять вздрогнула. Его взгляд упал на бутылку, и тут ему показалось, что за стенками темного стекла промелькнуло перекошенное злобой лицо. Это было лицо разъяренного чудовища!
Ян непроизвольно отшатнулся.
– Привидится же такое, – прошептал молодой человек.
Он вновь взглянул на стеклянную бутылку, но никакого перекошенного злобой лица не увидел.
– В общем, если надумаешь, то догоняй, – сказал Ян и, сунув девушке объявление, поспешил удалиться.
Девушка проводила его взглядом, пока тот не сел в автобус.
До старой киностудии Ян добрался спустя час. Ворота были приоткрыты, старый охранник, который пил чай и смотрел телевизор, на вопрос, где здесь кастинг, ткнул недоеденным бутербродом в полуразрушенное здание. Ян с сомнением толкнул старую скрипучую дверь. Как ни странно, но в приемной толпилось с десяток людей. К удивлению Яна, некоторые даже выглядели как актеры, но большинство были явно из фанатской тусовки.
Ян разговорился со странного вида девицей, которая косплеила японского персонажа в короткой клетчатой юбочке. Ее худую шею обвивал тяжелый шарф, который можно видеть у тяжеловесных дяденек-искусствоведов.
– Вся наша жизнь это бо-оль, – растягивая слова, произнесла косплеерша. – Только через боль наш разум может обрести себя.
– Вы, должно быть, очень счастливый человек. Папа кем у вас работает? – поинтересовался Ян, больше чтобы поддержать разговор.
– Деньги – это неважно, – говорила девица, махая новеньким смартфоном в заоблачную цену, – главное – это чувствовать боль жизни. Вся наша жизнь – это страдание. Понимаете? Этого никто не понимает, а я одна это понимаю!
– Да неужели? – усмехнулся Ян. – Так папа у тебя где работает?
– Не важно. Наша душа, она соткана из страданий. Иногда я ложусь на кровать и часами могу страдать. Знаете, как это?
– Куда мне? Так кем ваш папа работает?
– У него несколько банков. При чем тут это, он всего добился сам после того, как умерли его компаньоны… Мы сейчас не об этом, я говорю о бо-оли.
Ян отошел от девицы, хотя та даже не заметила этого и продолжала излагать свои взгляды пустому пространству перед собой.
Он наткнулся на страшную деваху богемного вида с лицом, покрытым бородавками, которая смолила сигаретой:
– Читали стихи Бродова? Я без ума от его поэзии, человек пострадал за такое? Его произведения нетленны, их знает каждый, и их будут читать спустя столетия.
Ян, который о стихах Бродова имел достаточно далекое представление, хотя и слышал эту фамилию, вежливо поинтересовался, нельзя ли услышать что-либо из нетленного. Та посмотрела на Яна таким взором, словно он не знает азов азбуки.
– Извольте, – голосом пропитого грузчика сказал она и начала декламировать:
Картоха лежала,
Картоха стояла,
Она не признала,
Что было у нас.
Когда ты устала
И заорала,
Я плюнул в тебя,
Вот и весь сказ.
Деваха закончила и посмотрела вокруг, словно ожидая, что все общество разразится аплодисментами. Но, видимо, никто не оценил гениальнейшие стихи, и она крепко выругалась, что никак не вязалось с ее представлениями о мировой литературе.
– Бродов единственный, кто получил премию Цигенбаума.
– Кто это такой?
Деваха заохала:
– Вы не знаете Цигенбаума?! Великого Цигенбаума!
Ян, к своему стыду, вынужден был признаться в своем невежестве.
– Как вы можете называть себя культурным человеком, когда звучат имена таких великих поэтов Бродова и Цигенбаума.
– К сожалению, кроме Пушкина, я мало кого знаю. Нас никто и не знакомил!
Деваха скорчила мину.
– Мещанин. Что вы мне суете своего избитого поэта, когда я говорю о самом Цигенбауме.
– А где он жил?
– Он жил над Бродовым, этажом выше.
– Да-а.
– Я сейчас вам прочту из нетленного.
– Ох нет, прошу, не нужно. Мне сегодня достаточно поэзии. Больше не нужно, доктора запрещают.
– Вы просто офигеете!
– Тогда можно из ненаписанного.
Деваха не поняла иронию и начала декламировать:
На унитазе сижу,
Ковыряюсь в носу,
Палец достану,
Посмотрю на козу,
Вновь засуну,
Нарежу резьбу,
Опять достану,
Съем козу.
– Фу-у, – сплюнул Ян.
Деваха расценила реакцию по-своему.
– Чувствуете, насколько силен в этих стихах социальный подтекст. Полностью раскрыта тема протеста и несогласия.
Ян, раздумывая, как ему избавиться от этой неформалки, спросил:
– Против чего протест?
– Против всего! – веско ответила деваха, выбрасывая сигарету прям на пол мимо урны и давя ее свои тяжелым ботинком.
– Обратитесь в общество профилактики психических заболеваний, думаю, они будут рады услышать от вас эти стихи.
Деваха фыркнула и потопала от Яна.
Но к Яну уже подступился другой желающий получить роль в ужастике. Здоровенный лысый парень, который держал в руках громадное мачете.
– Эй, мужик, идиотка, что сейчас с тобой болтала, знаешь, кто она?
Ян пожал плечами.
– Честно говоря, я даже ее имени не спросил.
– Элемент разложения, она продукт разложения. Только свободная личность в смертельной конкуренции имеет право на существование. Ты не представляешь, сколько бездельников и тунеядцев в нашем обществе. Прежде всего это артисты и танцоры.
Он сжал крепче свой тесак. На его лысой голове выступили капли пота.
– Ненавижу танцоров, – сказал он. – Просто ненавижу. Им все время что-то мешает.
Он схватил за плечо одной рукой Яна.
– Только всеобщее введение «игр на выживание» поможет обществу стать здоровым. Я об этом написал манифест, и теперь меня ищут санитары.
Ян, превозмогая страх перед громадным лысым парнем, тихо ему посочувствовал:
– Полагаю, они не оценили ваши стремления.
– Я заставлю их.
