Алабама выдохнула, ей подали полотенце, и она утерла лицо. Она была красива, с латиноамериканскими чертами лица. У нее были свои пухлые губы (что сейчас было большой редкостью) и черные, как воронье крыло, волосы. Алабама перекинулась парой фраз с актрисой, игравшей роль Венди, к ней уже спешили гримеры, чтобы стереть фальшивую кровь, текшую из резиновой раны.
Высокий человек, подавший Алабаме полотенце, похвалил девушку.
– Алабама, вы замечательно сыграли. Просто чудесно.
Высокий улыбчивый человек с круглым добрым лицом был продюсером кинофраншизы «Ржавые зубья». Он также низменно играл главную роль маньяка почти во всех фильмах кинофраншизы ужасов. Это был сам Силантий Зубодеров.
– Мне тоже понравилось, спасибо, что выбрали меня на главную роль, – искренне поблагодарила Алабама. – Жаль, что съемки закончились.
– Ничего страшного, – сказал Зубодеров. – Надеюсь, что ты еще сыграешь в одном из следующих фильмов «Ржавые зубья».
– Но разве франшиза не закончена? – спросила молодая актриса.
– Кто ее закончит? – рассмеялся Зубодеров и тряхнул своими светлыми волосами.
Алабама растерянно посмотрела на него.
– Да, но я видела пресс-релиз на столе у мистера Вандерблюма. Там говорилось, что «Ржавые зубья» завершены, – девушка остановилась, лицо Зубодерова озаботилось.
– Деточка, ты, наверное, что-то путаешь?
– Нет, мистер Зубодеров, мистер Вандерблюм вызвал меня, чтобы поговорить о следующих проектах, и как раз вошла секретарша и принесла ему подготовленный пресс-релиз. Он объявит о завершении кинофраншизы сегодня в пять часов на пресс-конференции, посвященной дальнейшему развитию киностудии «Советский Техас».
– Вот как? Мне он ничего не сказал. Извини, мне нужно поговорить с этим мистером Вандерблюмом. Вот недобитый буржуй!
– Мистер Зубодеров! – позвала уходящего исполнителя роли маньяка-убийцы Алабама. Она догнала его на выходе из павильона. Актер остановился и с высоты своего громадного роста благодушно посмотрел на девушку. Алабама и без того была небольшого роста, а рядом с Зубодеровым выглядела как Дюймовочка.
– Да, Алабама?
– Мистер Зубодеров, если вы все-таки будете снимать продолжение «Ржавых зубьев», то, пожалуйста, возьмите меня в новый фильм.
Зубодеров ласково погладил девушку по голове.
– Милочка, тебе нужно строить карьеру. А на одних ужастиках карьеру не построишь.
– А как же Петр Кущин, Егор Прайс, Крис Ли, они все играли в самых первых фильмах про «Ржавые зубья» и получили множество наград.
– Деточка, сейчас их уже никто не помнит. Петр Кущин, кажется, то ли завхоз, то ли сторож, Прайс одно время был директором банка, а сейчас продает гробы, Крис Ли вообще открыл аптечную лавку. Поэтому нет, строй свою карьеру в других фильмах. Чтобы играть в фильмах ужасов, нужно жить в них.
– Ну пожалуйста? – простонала девушка, выпятив нижнюю губку и наполнив глаза слезами.
Доброе сердце Зубодерова дрогнуло. Он порылся во внутреннем кармане пиджака и подал молодой актрисе свою визитку.
– На, возьми, если я забуду, то ты мне напомни, что я пообещал тебе роль в новом ужастике.
– Спасибо.
Девушка прижала картонную карточку к своей груди и смотрела вслед уходящему Зубодерову.
3
Пентхаус Вандерблюма находился на самой вершине небоскреба. Зубодеров, казалось, целую вечность поднимался на лифте. Через прозрачные стены перед исполнителем роли маньяка распахивался эффектный вид на весь город. Солнце стояло, высоко освещая белоснежные здания. Небоскребы блестели зеркальными окнами. Небо было чистым и без облаков.
Лифт остановился, двери разъехались в стороны, и Зубодеров вступил в приемную. Двустворчатая красная дверь вела в покои его денежного высочества директора кинокомпании, на которой происходили съемки двадцатой части «Ржавых зубьев». Кресло секретарши пустовало. Хрупкая молоденькая старлетка сидела в одном из громадных кресел. Она с испугом поглядывала в сторону двухстворчатой двери. Было видно, что она сильно волнуется. Худенькие ручки мяли сумочку, лежавшую на коленях. Кроме девушки и Зубодерова в приемной никого не было.
Зубодеров вежливо поздоровался с молодой актрисой.
– Вас Ирина зовут? – вспомнил знаменитый актер. – Директор на месте?
Девушка заулыбалась, обрадовавшись, что знаменитый актер знает ее имя.
– Я давно здесь сижу. Меня вызвали к директору, зачем – не знаю. Боюсь, вдруг уволят, – сказала она, бросив боязливый взгляд на дверь. Она понизила голос и шепотом поделилась своими опасениями: – Я узнала, что сегодня всех молодых актрис вызывали в кабинет Вандерблюма.
– С какой целью?
– Говорят, он предлагал им контракт. Говорят, необычный контракт.
– Вот как?
Зубодеров покачал головой.
– Давайте зайдем вместе, и вам не будет так страшно. Вместе спросим, что ему нужно от вас?
Девушка обрадовалась.
– Спасибо, с вами мне ничего не страшно.
– Вот и хорошо.
Ирина взяла под руку актера, и оба вступили в покои кинобосса.
Вандерблюм стоял спиной к вошедшим и разговаривал по телефону.
– …Алабама! Ее имя Алабама! Она идеально подойдет для соединения. Это то, что вам нужно! Можете переводить деньги! Я вам еще один экземпляр присмотрел. Да… связь как всегда. Нет, полиция ничего не узнает.
Зубодеров и Ирина остановились. Помещение было двухэтажным пентхаусом – конструкцией из стекла, висячих лестниц, дорогой мебели и произведений искусства.
Вандерблюм закончил разговор, положил трубку и повернулся. Увидев стоявших пред ним актеров, он сморщился.
– Давно вы здесь? – спросил кинобосс.
Зубодеров не дал и рта раскрыть Ирине.
– Мы только что зашли. Вашей секретарши не было.
– Ага… – произнес Вандерблюм.
Это был поджарый человек в больших затемненных очках. Его седые волосы были зачесаны набок. Он походил на пока еще не пожилого плейбоя. Легкие брюки и рубашка были известной фирмы. На ногах были мокасины без носков.
Кинобосс скрестил загорелые руки на груди. Его глаза смотрели то на Ирину, то на Зубодерова. Он, видимо, не поверил словам актера.
Зубодеров нарушил молчание.
– Вы вызвали Ирину и хотели обсудить что-то, – сказал актер.
Кинобосс растянул губы в улыбку.
– Так, безделица, ничего серьезного, – сказал Вандерблюм. Он хохотнул и, показав пальцем на девушку, гаркнул: – А вы, видимо, струсили? Да? Ведь признайтесь, подумали, что вас уволят?! Ведь правильно?!
Ирина смущенно улыбнулась.
Кинобосс расхохотался как мальчишка. Жестокое выражение на его лице исчезло. Он уже справился с неожиданным появлением актеров, которые подслушали часть его телефонного разговора.
– Милочка, ничего в этом страшного нет, просто хотел предложить вам выгодный контракт. Впрочем, если он вас не интересует, то контракт просто уйдет к другой актрисе. Желающих много.
Ирина робко спросила:
– Можно мне тогда уйти?
Зубодеров подержал девушку:
– Думаю, пускай Ирина уходит, а мне хотелось бы обсудить с вами…
Но Вандерблюм не дал Зубодерову заколотить свою мысль. Он со смехом обнял за плечи Ирину и Зубодерова. Он был уже демократичным и отзывчивым рубахой-парнем:
– Ребята, я не могу вас отпустить просто так. Я же тогда нарушу репутацию радушного хозяина и демократичного начальника. Так идемте со мной и выпьем по бокальчику, а после делайте со мной что хотите.
Вандерблюм увлек своих гостей в комнату без окон. Ее дизайн был выполнен в китайском стиле. Посередине комнаты стоял длинный стол со стульями. На блестящей столешнице лежала замысловатого вида серая шкатулка. Бока ее украшали восточные узоры и барельефы фантастических животных. Пока Вандерблюм колдовал у бара, мужчина и девушка разглядывали странную шкатулку. Размером она была со стандартную обувную коробку. На крышке значились иероглифы, очень похожие на японские символы.
– Заинтересовались моей китайской головоломкой? – спросил кинобосс. – Это мой полосатый сундук.
Он протянул бокалы гостям.
– Девушке шампанское, заметьте, это сам «Алмаз», лучшее шампанское – тысяча рублей одна бутылка. Дорого? Я привык жить дорого. Господину Зубодерову коктейль «Тайга», а мне простой виски. Знаете, люблю жить дорого, но не терплю излишеств… по отношению к себе.
Девушка отпила. Шампанское и правда было хорошим.
– Так это китайская головоломка, – указала Ирина на шкатулку. – Она китайская?
Вандерблюм сделал глоток из стакана.
– Она просто так называется. Неизвестно, кто ее сделал и откуда она. Но предыдущий владелец называл ее китайской головоломкой.
Зубодеров нагнулся над крышкой. Иероглифы лишь напоминали китайские или японские письмена, но идентифицировать их принадлежность было сложно. Ирина коснулась пальчиком металла, из которого была сделана шкатулка.
– Кто-нибудь решил головоломку?
Вандерблюм поставил стакан рядом со шкатулкой.
– Насколько я знаю, никто не мог открыть ее, сколько ни старались, – сказал кинобосс. – Все, кому я показывал головоломку, считали, что она сделана из цельного куска металла.
Алик Век по-прежнему сидел и писал. Будто вовсе он и не рвался к балкону с целью прекратить свою жизнь. Лицо его было озарено, он весь ушел в работу.
Ирина протянула руку к ряду символов на крышке шкатулки, но Вандерблюм перехватил ее руку, заметил:
– Давайте предоставим мужчине попытаться решить эту задачу.
Зубодеров пожал плечами:
– Не любитель я решать загадки.
– Неужели вы не любите тайны и загадки?
Зубодеров покачал головой.
– Я больше люблю ответы, чем вопросы.
Вандерблюм погрозил пальцем и широко улыбнулся. Сейчас он походил на довольного бизнесмена с рекламы инвестиций.
– Думаю, вы что-то конкретное имели в виду, когда говорили про ответы?
– Да, я слышал, что вы закрываете франшизу.
Вандерблюм взял стакан со стола и позвенел льдом, который плавал в напитке.
– Хорошие новости быстро расходятся. Откуда такая информация?
– Неважно, это правда?
Кинобосс закинул голову назад и рассмеялся.
– Ах, Алабама, Алабама, противная девчонка. Наверное, она увидела пресс-релиз, – сказал Вандерблюм, когда закончил смеяться. – Впрочем, вы все равно узнали бы.
Он сделал большой глоток из станка и снизу вверх посмотрел на Зубодерова.
– Да, было принято такое решение.
– Но почему? Мы собираем хорошую кассу! У нас куча поклонников по всему миру!
