– Вами интересовалось ФСБ по борьбе с организованной преступностью, – наконец, обмолвился он.
– Серьезные мальчики! – зевнула Немка. – Скромняшки, стесняются спросить денег, наверное, на капитальный ремонт или оргтехнику? Они к вам, случайно, не пришли пешком? Может, сломался служебный автомобиль?
– Нет, Ребекка Арнольдовна, они предлагали сотрудничество с ними.
– И Вы, наверное, согласились?
– Что вы, – робел Тятюшкин, – отказался!
– Зря, – разочаровалась Немка, – Вы обязаны выполнять свой профессиональный долг. Я в Вас разочаровалась!
– А потом пришли другие! – ещё больше распереживался прокурор. – Они заставляют сделать это, а иначе… и-на-че… – заикался толстячок.
– Другие это кто? – переспросил Маклауд.
– Сде-лать э-то, а… сделать и-на-че… сде-лать э—то… – заладил Тятюшкин.
– Расслабься! – рассмеялся Медвежонок. – Но и сделай, а то сидишь целыми днями у себя в кабинете, вон какой отрастил мамон! – и подошёл, и похлопал по чрезмерно круглому животу прокурора.
Но вдруг улыбка у лысого коренастого бандита медленно растаяла на лице в недоумении.
– Ложись! – прокричал Маклауд и повалил Немку на землю, накрыв собой.
– Это, – как-то отрешено и спокойно произнес Тятюшкин.
И черное огненное пламя окружило его, разорвав на части в сопровождении громового хлопка.
Маклауд встал первым после взрыва и по-джентельменски подал руку Немке, его одеяния как всегда были идеально белым. Телохранители на ноги поднялись не все, кого осколками убило сразу, кто-то корёжился на земле. Из горячего пламени к своим друзьям полз Медвежонок без чёрных очков, на одной единственно целой руке, от остальных конечностей остались только лохмотья.
– Подождите! – крикнул он, пытаясь максимально оторваться от земли.
Я всегда говорила, чрезмерная полнота к добру не приведет, – поучительно сказала Немка.
И белая Ауди тронулась с места, переломав остатки Медвежонка как пластиковую бутылку, попавшую под колёса.
После тяжелого рабочего дня на службе обеспечения безопасности в отделе по расследованию экономических преступлений Степан Алексеевич и Виктор Вениаминович, один с залысиной на затылке, другой в толстых квадратных очках, возвращались на своем зеленом джипе в гостиницу, где остановились в этом городе по просьбе «рыцарей круглого стола» в Москве для выполнения своих обязанностей, конечно за определенную плату. Они искали след «других», наделавших много шуму и слухов, угрожающих хрупкой стабильности. Правда, гонорар утроился «другими» за содействие в некоторых хозяйственных делах, на что они добросердечно согласились.
Внезапно на одном из перекрёстков их резко заблокировали группой крутых автомобилей.
– Немка, – произнес Степан Алексеевич, увидев выходящую из белой Ауди шикарную девушку с мужчиной одетым во всё белое. – Пойдем, поздороваемся!
– Если Магомед не идет к горе, то гора идет к Магомеду! – очень нагло произнёс с залысиной на затылке.
Резкий взмах японским мечом неожиданно возникшего в руках Маклауда отсёк голову говорящему, только тело осталось стоять, простирая руки к небу. Человек в очках пошатнулся назад, нахальность с лица унесло вечерним лёгким ветерком, оставив нарастающий испуг.
– Так и зачем вам понадобилась гора, Солнышко?
– Вам просили передать: послезавтра у Роксонского Креста в девять часов – и хотели, чтобы вы не опаздывали.
– Кто просил? – качнул лезвием Маклауд.
У ФСБэшника видно пересохло в горле, и он не мог некоторое время произнести ни слова.
– Другие! – наконец вырвалось у него из уст.
– Спокойной ночи! – помахала кокетливо ручкой Немка человеку в толстых квадратных очках.
И Маклауд насквозь проткнул его тело в области сердца.
Роксонский крест – это скульптура на плоской вершине за городом, где в девяностые года очень любили назначать встречи влиятельные люди – стрелу, на их языке. Часто расходились с миром, часто заканчивали пальбой и трупами. Пропитана она кровью молодых пацанов.
Говорят, по ночам стонут там призраки, но уже много лет пустела она – вершина смерти после разгрома на ней Немкой кровожадной последней группировки называемой – Роксонской, сделав её полновластной хозяйкой.
Как-то в день рождения Ребекки Арнольдовны на этой горе установили скульптуру, похожую на крест, в честь славы и победы в той войне. Поэтому Роксонский Крест очень символическое место для её криминальной карьеры.
В Москве всю ночь заседали «рыцари круглого стола» в дорогих костюмах и в золотых перстнях, пили дорогие виски и ром. Первое масштабное было такое собрание после объявления ими стабильности. И решали они всё тёмное время суток, долго спорили, кого поддержать в утренней стрелке. «Других» – неизвестных провороненными ими, пришедших из низов – нарушить принцип стабильности, принять их в свой круг, если они согласятся жить по их законам, или Ребекку Арнольдовну – полноправную рыцаршу, но после смерти Хавского ставшей выше и сильнее, значит опасней всему их миру. Только к шести часам утра, когда в древнее время кричали первые петухи, прогоняя нечистую силу, приняли очень трудное решение.
Рассвет выдался очень живописным, но лишён всякой природной музыки, только веретеница чёрных Хаммеров да одной белой Ауди тревожила проселочную пыль по загородным дорогам. Вершина Роксонского Креста была достаточно высока, имея два въезда с противоположных сторон. Сама скульптура креста сделана из железобетона, с достаточно округлыми формами, белого цвета с различными резными готическими символами и сквозным разрезом не до конца по центральной линии.
Наш кортеж уже ожидали несколько тонированных «бэх», два Урала с брезентовым кузовами, привёзших роту солдат, расположившихся дугой за укреплениями, готовых по одной команде открыть шквальный огонь, а в небесах замер черный вертолёт К – 90, как хищник перед броском на добычу. С BMW вышли шестеро высоких в чёрных пиджаках молодых парней, красивой походкой в ногу, они направились к Немке и Маклауду. При близком расстоянии можно было рассмотреть шрамы на лицах и волосяной части бритых голов, а на левой щеке привлекали внимание однотипные татуировки ягуара.
– Мальчики, вам бы сниматься в кино! – зааплодировала Немка. – Вы, случайно, не разговариваете хором?
Но в ответ тишина.
– Хозяин достаточно скромен для знакомств с дамой.
– Евгений Игоревич уже идёт.
Охранник у центрального чёрного автомобиля открыл дверь, из которого появились парень и девушка, она поцеловала нежно его в губы, поправила галстук, помахала Ребекке и осталась у машины – это была наша знакомая Людочка с треугольным носиком, бывшая секретарша покойного олигарха, только одета не в деловой костюм, а во что-то пышное из цветных перьев. Парень же очень деловит, хотя и молод, светлое по эмоциям лицо и высокий стан. В нём было что-то знакомое: то ли взгляд, то ли очертания – безусловно, обаятельный человек.
– Евгений Игоревич Хавский! – кто-то представил из татуированных.
О! Как интересно! – воскликнула Немка.
Молодой Хавский учтиво коснулся устами кисти Ребекки Арнольдовны.
– Я всегда мечтал об этих мгновениях! – заговорил он.
– От чего ж? – кокетничала она.
– Поцеловать руку легендарной Немке, грозе и солнечному свету здешних мест.
– Игорь Николаевич ваш отец? Он никогда не рассказывал о вас, – задалась вопросом Ребекка.
– О, да. Я его внебрачный сын, он воспользовался моей матерью и больше его никогда не видели.
– Какой подлец! – возмутилась Немка. – Не зря я его отравила!
– При многом Вам благодарен, так помогли получить наследство!
– Что же с тобой было, мой мальчик?
– Окончил военный институт, пришлось поучаствовать в горячей точке, из сослуживцев сколотил команду. Вот я и начал строить свою карьеру, но нас всегда хотели обидеть старшие, поэтому пришлось скрываться. Чтобы приблизится к отцу, а затем познакомиться, устроился в областную полицию под вымышленным именем стажёр Рогатко, – рассмеялся парень. – Там много, что узнал о Вас. Теперь после кончины отца я стал сильным и могу заявить о себе.
– Так вот кто значит – другие.
– Да, – вздохнул бывший стажёр Рогатко.
– Догадываюсь, у вас хорошие связи в ФСБ, в министерстве финансов, в военных ведомствах?
– О, мой Бог, прислуживающие субстанции! А здесь моё.
– Что значат киски на щеках у ваших друзей?
– Ягуар, так называлось подразделение, в котором служили.
– И чем мы будем с вами заниматься?
– Окончим шахматную игру. Вам шах и мат, Ребекка Арнольдовна!
И её плеча коснулось холодное, но очень острое лезвие японского меча человека в белом, оставив еле заметную красную полоску.
– Как мило, мальчики! – кокетливо ответила Немка.
– Я долго думал, какую Вам подарить смерть, – начал молодой Хавский. – Смерть легенды должна остаться красивым мифом для наших потомков.
– Браво! – захлопала в ладоши, смеясь, Ребекка Арнольдовна.
– Здесь началась сказка, здесь и завершиться.
Евгений Игоревич дал знак и к ним тронулся из-за спин солдат экскаватор. Немка сексуально провела подбородком по лезвию меча, нежно и протяжно выдохнула, послав Маклауду воздушный поцелуй. Машина с ковшом вырыла большую яму, в которую опустили белую Ауди внутри с Ребеккой Арнольдовной, а затем её закопала, сделав небольшой холмик. Маклауд возложил цветы с большими красными бутонами.
– Она поступила бы также, – сказал он молодому Хавскому.
– Да, пусть земля ей будет пухом! – ответил Евгений Игоревич. – Но нас ждут земные дела. В Москве из стариков-маразматиков круглого стола никто не догадывается, что с сегодняшнего дня «другие» объединятся с людьми Немки.
– Ты прав, – ответил Маклауд.
– Мы построим свой мир, отличный от них, справедливее и могучей, свободней и прекрасней. Где у каждого будет своя цель, своя мечта.
Маклауд только одобрительно рассмеялся.
Саймону не спалось, в голове вертелись эти цифры 970 620: «Что же они могли означать? Может часть номера сотовой связи? Тогда где же недостающий фрагмент? Кого кроме него Немка так опекала, проявила интерес? Разве, что этой восточной черноволосой девочке. Точно! Не знаю какую, но я вижу в этом логику. Эту подсказку тайно мне внушила Ребекка. Зачем?».
Были и другие предположения, но все они отпали сами собой, и он продумывал, как выкрасть ребенка: «Безусловно, она находится на Солнечной 27 дробь 2, с расположением я уже знаком. Неужели, Немка специально показала ему? Чёрт, как всё запутано! Завтра попробую туда проникнуть, хотя интуиция спешит сделать это сегодня. Всё равно мучает бессонница, до рассвета буду там».
И Александр подорвался как в армии при ночной учебной тревоге и стал быстро одеваться. Он уже обзавёлся старенькой Тойотой, угнав её у хозяев. И вот мчится на ней по ночному городу в поисках новых приключений, к которым так привык. Мир сейчас живет обычной жизнью: горят вывески, рекламные щиты, гуляют девушки с парнями, а порой одни, раздается громкий смех, а иногда пьяный бред, светятся окна в многоэтажных квартирах, кому-то как ему не спится. Вот знакомый переулок, там сзади на заднем сидении лежала Немка, и так смеялась! Всё бы отдал ради прикосновения её губ, так целоваться могут только разве ангелы. Она, бесспорно, имеет силу над ним, стоит выше его объективного сознания и подсознания, мотиваций и стремлений. Даже его будущее, теперь принадлежит ей. Без неё он – живой труп, умрет досрочно. Вот какая безбашенная любовь!
Вскоре, показался известный забор, огораживающий коттедж, и Саймон пешком решил его обойти. Складывалось ощущение, что Немки здесь сейчас нет (отсутствовала белая Ауди), и он рискнул на проникновение через сад мимо резной беседки. Сделать это получилось легко – старая военная подготовка. Обошёл дом, изучая его слабые места, через окно второго этажа забрался внутрь. В нем царила идеальная тишина.
– Жузи, Жузи – шёпотом подозвал собаку и бультерьер вышел к нему.
– Подружка моя! – погладил он за ушком, и сучка растворилась в нежности.
– Не зря Ребекка с тобой познакомила, – тихо произнес Александр, – Где девочка? Покажи мне девочку?
И псина радостно бросилась по коридору, счастливая, что может помочь своему старому знакомому, носом она открыла одну из дверей комнат и уселась охранять. Саймон тихо прошёл в спальню, где спал маленький человечек, на цыпочках приблизился к ней и сел на край кровати. Ребёнок приподнял голову и резко соскочил с постели, пристально смотря в глаза до боли знакомого ей врага, и залепетала на своём языке, похожее на проклятья. Александр достал свой нож с блестящим в ночи лезвием и дал девочке, она моментально поднесла его к горлу мужчине, взгляд налился ненавистью, заблестел пущи лезвия. Тоненькая рука напряглась, вдавливая остриё ножа в мягкие ткани шеи, Саймон даже сглотнул воздух, но не шевелился. Внезапно раздался звон падающего металла, и Александра Пимкова коснулись теплые ручки и быстрое влажное дыхание, он тоже обнял ребенка.
Жузи зарычала, кто-то подымался по лестнице, Саймон примкнул к стене.
– Что там у тебя? – голос запрашивал по рации.
– Здесь, эта белая псина буянит, совсем одичала!
– С девочкой всё в порядке?
Охранник хотел сделать шаг, но собака оскалила зубы. Девочка что-то сказала на своём.
– В порядке! – передал охранник по рации и поторопился обратно, браня начальника смены за тупость. – Ну, кто может пробраться тайком мимо такой зверюги?
Саймон, прощаясь, снова почесал за ухом Жузи, благодаря её, и тем же путём с девочкой возвратился к машине.
Уже у себя в логове убедился в своей догадке, проводя инфракрасным светом по телу спящего ребёнка уснувшего после ночного побега и печенья с чаем, 7664 высветились цифры на груди.
Солнце на небе уже приняло власть, восходя к полудню. Саймон набрал на мобильном телефоне комбинацию чисел 89706207664, раздались гудки, вскоре ответил глухой мужской голос.
– Алло… Алло… Почему не отвечаете?… Ребекка ты?
– Это Родион Быстров, – соврал Александр, – Вы знаете Ребекку Арнольдовну?
– Конечно, это моя бывшая жена!
– Тогда мне с вами надо срочно поговорить!
– С ней что-то случилось? Она жива?
– Все объясню при встрече.
