– Миллион, – Эдам твёрдо посмотрел ему в глаза.
– Что? Ты в своём уме?! – рассвирепел Майкл. – Ты и пенни за всю свою жизнь не заработал!
– Тогда я пошёл, – Эдам поднялся со стула.
– Ты такой же идиот, как твой отец! – заорал Майкл.
– Ничего другого я и не ожидал услышать. Прощай!
Он направился к двери. Дед позади шипел и брызгал слюной от гнева. Эдам взялся за дверную ручку.
– Стой! Хорошо.
Эдам замер на секунду и приподнял брови. Майкл согласился на такую сумму! Он медленно повернулся и посмотрел на него. Тот, казалось, хотел прожечь внука взглядом. Эдам не торопясь подошёл к его постели. Весь красный от злости, старик выписал новый чек. Руки его тряслись ещё сильнее.
– На! – Майкл смял чек и швырнул им во внука.
Эдам без эмоций посмотрел на скомканную бумагу под ногами и ровным голосом произнёс:
– Теперь перепиши и дай мне его по-человечески.
Майкла затрясло от ненависти. Эдам выдержал его взгляд, и Майкл понял, что придётся уступить. Он чуть не смял чековую книжку, но пересилил себя и, морщась, начал писать снова. Медленно, будто чернила не хотели ложиться на бумагу.
Наконец он размашисто расписался и протянул чек внуку, не глядя на него. Эдам взял драгоценную бумажку обеими руками. Проверил.
Действительно, дед, который всю жизнь жалел потратить на него лишнюю сотню, своей рукой выписал ему чек на один миллион фунтов стерлингов.
? 1 000 000!
Эдам не верил, что такое возможно. Но это случилось.
Его плечи расправились, мускулы наполнились энергией. Ему стало гораздо спокойнее, он даже ощутил приятную тяжесть в теле.
Эдам аккуратно сложил чек пополам, убрал в нагрудный карман пиджака, посмотрел на деда и сказал:
– А теперь… расскажи мне правду.
Глава вторая
? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ? 1
Дождь почти закончился. Редкие капли ударяли по мокрому асфальту. Люди Майкла скучали у роллс-ройса.
Эдам снял куртку, развернул стул спинкой вперёд и уселся рядом с кроватью деда.
– Правду? – старик нахмурился.
– Именно.
– В каком смысле? – Майкл недобро посмотрел на внука.
Эдам достал пузырёк с лекарством, вытряхнул из него на ладонь последнюю таблетку и закинул в рот.
– Тебе девяносто девять лет, ты ещё вчера спал с восемнадцатилетними моделями, работал по двенадцать часов в день и был словно сгусток энергии. Но вот у тебя крадут твой камень, и ты оказываешься в госпитале. Слабый, больной. И даже дышишь с трудом. Так?
Майкл раздражённо фыркнул. Эдам продолжил.
– Ты выписываешь чек на миллион фунтов мне – внуку, которого ненавидишь и который… тоже не в восторге от тебя, скажем так. Помимо этого ты готов заставить всю свою компанию работать, лишь бы я нашёл этот камень, – он сделал паузу. – Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что без него ты умрёшь.
Майкл перевёл на него холодный взгляд.
– И похоже, очень скоро. Я хочу знать, что это за камень.
В палате повисла тишина. Как бы Майклу ни хотелось избежать этой темы, ему пришлось отвечать.
– Хорошо, – проговорил он после долгого раздумья. – Я попытаюсь. Насколько смогу.
Он собрался с мыслями и начал свой рассказ.
– Это действительно наша семейная реликвия. Всё, что я сказал тебе, – правда. Мой отец бежал из России после революции. С собой он взял только жену и эту вещь. Когда они приехали сюда, ему был двадцать один год, маме – девятнадцать. Александр и Александра…
На Майкла нахлынули воспоминания. Он живо представил, как его родители, ещё совсем юные, летом 1920 года спускаются с трапа корабля, прибывшего в Лондон из континентальной Европы. Александр Воронов, с небольшим чемоданом, перехваченным обычным брючным ремнём, идёт впереди, его юная жена Александра, с чемоданом поменьше, семенит следом. Ворот белой рубашки молодого эмигранта расстёгнут, и в вырезе виден аметист, висящий на тонком кожаном ремешке…
Майкл вздохнул.
– Это всё, что осталось от его семьи. Страна была охвачена гражданской войной. Они выбрались живыми, и это самое главное, – он расправил складки одеяла дрожащей рукой. – Я всегда считал, что камень просто приносит удачу. Я был слишком молод и неблагоразумен. Вся эта история семьи, эти русские корни казались мне несущественными. И без этого дел хватало. Я хотел стать британцем, и я им стал. Даже сменил русскую фамилию Воронов на Шерл.
– Воронов?
– Да. Это наша настоящая фамилия. И я не Майкл, а Михаил. Михаил Александрович Воронов, – проговорил он по-русски.
Впервые за всю ночь Эдам улыбнулся.
– Воронов. Да, я и забыл.
– Я говорил тебе в детстве, – кивнул дед. – Шерлами русские называют чёрные турмалины. Мне нравилось слово.
– Занятно, – Эдам внимательно слушал.
– Камень достался мне, когда я в двадцать лет уходил на фронт.
Майкл хорошо помнил, как стоял перед родителями в 1940 году в британской военной форме. На прощание отец надел на него медальон с кристаллом, а он улыбался и даже не догадывался, как важен этот подарок.
– Мои родители боялись, что меня убьют, – Майкл говорил негромко, голос его стал заметно мягче.
Эдам ходил по палате, заложив руки за спину, и ловил каждое слово деда.
– Я был ранен. Мне прострелили правое лёгкое. Вот здесь, – Майкл показал на правую сторону груди. – Даже шрама не осталось, – он облизал сухие губы. – Ещё была автокатастрофа в сорок седьмом. Все погибли, а я выжил.
Эдам покачал головой.
– Я не верю в камни с магическими свойствами. Что это за минерал?
– Я не знаю, – честно ответил старик.
Эдам нахмурился.
– То есть? Ты всю жизнь работаешь с драгоценными камнями, как ты можешь не знать?
– Вот так.
– Я не понимаю, как так может быть. Ты изучал его? Пытался определить химическую формулу?
– Мы не смогли. Хочешь верь, хочешь нет. К тому же мне не хотелось лишний раз его кому-либо показывать.
– Если бы я тебя не знал, я бы поверил.
– Твоё дело. Говорю как есть.
Эдам остановился.
– И ты не попытался отыскать месторождение? Где бы их были тысячи?
– Пытался. Не нашёл.
Эдам на секунду задумался.
– Камень нашли в России?
– В Уральских горах. Говорят, раньше драгоценные камни там лежали прямо под ногами. Изумруды, рубины…
– Твои родители оттуда, правильно?
– Да. Из Екатеринбурга.
– Точно, – припомнил Эдам. – Ты говорил. Город святой Екатерины. Так, кажется?
– Ну хоть что-то ты слушал.
– И там ты искал тоже?
– В первую очередь. До девяностых годов город, да и весь регион, был закрыт для иностранцев, но начиная с 1994 года я планомерно искал. Потом сдался.
– А в других местах?
– Постольку-поскольку. Это всё-таки особое место.
– Особое? Почему?
– Это очень древняя земля. Граница между Европой и Азией. Колыбель народов в каком-то смысле. Оттуда пришли гунны, венгры, скифы… Арии, как полагают некоторые. Никто не знает, сколько там цивилизаций было до нас. Как раз в районе Екатеринбурга горы ниже, поэтому племена и народы проходили через те места из Сибири в Европу много раз.
– Перекрёсток дорог.
– Именно. На протяжении тысяч лет.
– Ты думаешь, твой камень – это какой-то древний артефакт?
Майкл вздохнул.
– Может быть.
– Как он достался нашим предкам?
– Мой дед получил его от какого-то монаха-отшельника. В самом начале двадцатого века. В 1900 году, если не ошибаюсь. Что-то такое мне говорил отец. Но это по одной версии. По другой – дед получил его от своего отца. Твоего прапрадеда. Но тот тоже принял его в дар от монаха. Я не могу сказать точно. Видишь ли, когда я был молод, меня всё это не интересовало. Я больше думал, как заработать денег, занять достойное место в обществе. Потом, когда я строил компанию, мои корни мне очень пригодились, но к тому времени отец уже был несколько не в себе. И разобраться, что правда, а что нет в его словах, было непросто.
– Монах? – повторил Эдам в задумчивости. – Почему именно он подарил твоему отцу камень? Разве монахи занимались добычей драгоценных камней?
– Я не знаю. Думаю, нет.
– Тогда не кажется ли тебе такой подарок странным?
– Разве это важно? – в голосе Майкла послышались нотки любопытства.
– Уверен, что да.
Майкл пожал плечами.
– Вопросов больше, чем ответов. Отца сейчас уже не расспросишь, – он посмотрел в окно. – Я ушёл на фронт. Однажды, во время немецкого налёта, бомба попала в наш дом. Отец был в лавке. Вернулся только за полночь. К развалинам. Моя мать погибла. Отец так любил её… Можно сказать, что в ту ночь он тронулся умом. К старости стало ещё хуже. Сидел у себя в комнате и мастерил разные брошки, подвески, кольца. Никуда не выходил и практически ни с кем не разговаривал.
Эдам прислонился спиной к стене, сложив руки на груди, и попытался мысленно разложить информацию по полочкам.
– Когда он умер?
– Кто? Мой отец? В 1975-м. За два года до твоего отца.
– И за год до моего рождения.
– Да.
Эдам вдруг резко зажмурился. Боль, ни разу не напомнившая о себе за всё время разговора, вернулась и сжала голову, словно тисками. А он уж подумал, что она не побеспокоит его до завтрашнего дня. Он с силой помассировал виски и постарался не потерять нить загадочной семейной истории.
– Значит, этот камень был найден в России. В начале двадцатого века. Ну или нашли его раньше, а семье он достался в 1900 году.
