Иннокентий А. Сергеев "Костры"

3

Она ушла.

Она сказала, что я навожу на неё тоску, и ей со мной скучно, и что я пугаю её, а до этого весело смеялась. Но вдруг умолкла и сказала: "Спасибо, что проводил".

И я остался у подъезда.

Нужно было сделать это самому, но они всегда опережают меня. Я расслабился и вновь поверил в чудо, хотя столько раз уже обещал себе ни во что больше не верить.

И в первую очередь женщинам.

И вот я иду, и ничто не клонит меня к земле, и плечи мои свободны.

Я присаживаюсь на скамейку, но тут же встаю, чтобы проверить задний карман джинсов – нет ли там денег, ведь на фантики пиво мне не продадут. И тогда замечаю, что на скамейке кто-то сидит.

– Здравствуйте,– говорю я.

Сидящий на скамейке человек молча кивает мне.

Я продолжаю поиски. Денег нет.

Но зато ещё есть сигареты. Я могу, наконец, закурить, ведь эта девушка, которой так не нравилось, когда я курил, ушла и, наверное, больше не вернётся.

Сейчас она ляжет в свою постель, а за стеной её комнаты будут спать её родители, и больше она не вспомнит обо мне.

Как это столько уже раз было, и я столько уже раз обещал себе не начинать всё сначала…

– Напрасно,– говорит человек, сидящий рядом со мной на скамейке.

– Что?– вздрогнув, говорю я.

– Она ещё не весь мир,– говорит он.

– Это я знаю,– отвечаю ему я.– Но от этого не веселее. Остальной мир ещё хуже.

– Это зависит от того, что вы от него ожидаете.

– Скоро начнёт светать. И будет рассвет.

– Да. Летом ночи недолги.

– Слишком поздно, чтобы начинать дискуссию. Давайте лучше покурим.

– Спасибо, я не курю.

Я смотрю на него с неприязнью.

– И вы тоже?

– Что?– говорит он.

– Так озабочены своим здоровьем, что боитесь закурить сигарету?

– Нет,– говорит он.– А впрочем, едва ли я смогу доказать вам обратное.

Я усмехаюсь.

– И напрасно,– говорит он.– Напрасно вы усмехаетесь. Между прочим, если бы сейчас был день, вы бы заметили, что я намного старше вас…

– Я слышу это и по голосу.

– Но это ещё не всё.

– А мне всё равно,– говорю я.– Едва ли вы сможете сказать мне что-то, что поможет мне смириться со всей той мерзостью, что творится в этом мире, и с тем, что творится вокруг.

– И с тем, что от вас ушла ещё одна девушка?

– Та, что устроит мне сцену, когда я вернусь домой, ничем не хуже каждой из них.

– Пожалуй,– соглашается он.– Но что же такого творится вокруг? Я знаю страны, где дела обстоят ещё хуже.

– Даже не начинайте перечислять.Знаете историю Игнатия Лойолы? Он был светским щёголем, и вообще, человеком далёким от религии, и знаете, что отвратило его от мира? Он был страстно влюблён в одну женщину, она же избегала его. Он, не теряя надежды, продолжал её преследовать и добиваться, и вот однажды… Она распахнула перед ним платье, и он увидел раковую опухоль, разъедающую её грудь. Россия… Или эта девушка Таня, двадцать пять лет, хочет стать богатой и уехать в Италию или в Москву, или остаться здесь, неважно…

– Зачем же вы так глупо влюбились,– говорит он.

– Да ну вас!– я выбрасываю окурок и встаю со скамейки.– Пойду-ка я лучше домой.

– Осталось только выяснить, где он, ваш дом,– говорит он.

– Я имел в виду ночлег.

– В таком случае, спокойной ночи,– говорит он.– Встретимся завтра на том же месте.

– Не думайте, что так просто сможете меня смутить.

– Вам некуда ехать,– говорит он.

И говорит что-то ещё, но, зажав уши, я бегу от него прочь.

4

Я возвращаюсь к скамейке, но человек, сидевший на ней, исчез.

Всё бессмысленно, как если бы я напился, а я до обидного трезв. Но даже трезвый, я не хочу возвращаться к той женщине, которая готова меня терпеть.

Мне не нужна её жертва.

Я не хочу терпеть этот мир, я хочу любить его, но как мне объяснить это тем, кто от рождения умеют лишь жрать, как слепые черви во тьме земли!

Или любить их такими?

Я задаю слишком много вопросов.

Сейчас должно что-то произойти, эта ночь не может кончиться так.

И, конечно же, происходит. Я заметил, что этот город услужлив как слуга-идиот. И так же идиотичен.

Напротив скамейки, через улицу, на полной скорости врезается в столб большая машина.

Внезапная тишина и эта неподвижность металла кажутся пугающе торжественными.

Я раздумываю, стоит ли мне подходить, но тут в машине начинает кричать женщина. Я подхожу.

Из машины выходит мужчина.

– Вы видели?– говорит он мне.

– Что?

– Этого столба здесь не было,– убеждённо говорит он.– Вы свидетель.

– Что?– снова говорю я.

– Его здесь не было,– говорит он и, обхватив голову руками, садится на тротуар.

Я открываю дверцу машины. Женщина, сидящая на заднем сиденье, бьётся в истерике.

Я закрываю дверцу.

– Его здесь не было,– продолжает бессмысленно повторять мужчина.

– Встаньте,– говорю ему я. Он не сразу, но повинуется.

– Сейчас мы поедем ко мне домой. Ничего страшного не произошло, так только, слегка помяли крыло. Мы попьём кофе на кухне и вместе встретим рассвет. Для меня это будет повод избежать скандала, а вам… Да не всё ли равно!

Едва ли он меня слышит.

– Вы слышите меня?

Он смотрит на меня отсутствующим взглядом.

– Вы понимаете, о чём я говорю?

– Его здесь не было.

– Да, да, его здесь не было. Сейчас мы поедем и выпьем кофе.

Женщина в машине перестала кричать, и стало тихо.

– Вы слышите меня?

Он кивает.

Я обхожу машину и сажусь за руль.

Он продолжает сидеть на тротуаре.

– Идите, чего вы ждёте?

Он садится рядом со мной на переднее сиденье. Захлопывает дверцу.

Я поворачиваю ключ зажигания, осторожно сдаю назад и, переключив скорость, выруливаю на проезжую часть.

5

– Вы удачно врезались,– замечаю я.

Он молчит. Женщина на заднем сиденье продолжает всхлипывать.

– Да?– наконец, говорит он.

– Да,– говорю я.– Вы могли повредить мотор. А ещё хуже, если бы разбились насмерть.

Женщина плачет. Я оборачиваюсь, чтобы попытаться как-то утешить её, но она с безумным ужасом вскрикивает – я отвернулся от дороги.

– Да,– говорю я, вернувшись за руль.– Чувствую, меня ждёт беспокойная ночь.

– Вы можете отвезти нас домой,– разрешает мужчина.

– Ну уж нет,– решительно возражаю я.– Я не намерен менять своё решение – в этом городе и так слишком много неразберихи. Никто не знает, что ему делать и кем быть, или хотя бы, кем притвориться, а между тем мир катится в пропасть.

– Он из неё и не поднимался,– возражает мужчина.– А этот город не хуже других.