– Теперь для тебя. Выбирать подарок для мужчины – сущее мучение. Что вам можно подарить? Предел фантазии – носки и пена для бритья! Вот женщинам можно дарить меха, ювелирку, духи, косметику…
Остановились у витрины женского нижнего белья. Она театрально понизила голос, придала ему томный оттенок:
– Вот, нижнее белье можно подарить. Красота неземная! Кружевной гарнитур в темно-красном цвете с трусиками-стрингами.
– Это скорее подарок мужчине. Он хоть полюбуется, а ей не все равно, что у нее на шее болтаться будет.
– Стринги на шее? Ну ты и затейник!
– Ляля, ты смущаешь меня сегодня своей… раскрепощенностью, мне трудно оценивать смыслы, я как-то путаю ориентиры…
– Настроение хорошее. Как всегда, в ноябре. Волшебное.
Зашли в бутик мужской одежды. Взяли пару галстуков, рубашку, осенние перчатки. Он любит дорогую брендовую одежду, умеет ее выбирать и носить. Ему это очень идет. Она относится к одежде спокойнее, не брезгует побегать по распродажам.
Машины свои нашли не сразу: возбужденные, они не запомнили номера мест.
– Лешка, это пакет с твоим подарком для меня. Привезешь на день рождения. Сделаешь сюрприз. Мой подарок для тебя я заберу с собой. Когда подарю, ты шумно удивишься и обрадуешься. Договорились?
– Твоего видели вчера в торговом центре, с Ольгой, ходили, что-то покупали.
– Он вчера ездил выбирать ей подарок, у нее скоро день рождения. Не знала только, что с ней. Наверное, заодно, покупали и для него, он же тоже ноябрьский.
– Зря ты этому потворствуешь.
– А что, пристегнуть его к батарее наручниками или большой булавкой к своей юбке? Скандалить? Бесполезно: разозлится, замкнется, а делать будет по-своему, только втихаря. Поверь, мне это очень не нравится, но зато он отдает должное моему терпению, благодарен за понимание, испытывает чувство вины, чуть-чуть. Все это укрепляет брак.
– Говорят, они интересовались женским нижним бельем.
– Чушь! Алексей никогда не купит, а Ляля не примет такого подарка. Я могу сомневаться, что земля круглая, но в этом уверена. Купили какую-то ювелирку, стоит у него на столе в кабинете.
IV.
Приехал поздравлять ее с днем рождения. Привез увесистый букет хризантем – на длинных стеблях большие розовые шары. Она обожает эти цветы, они расцвечивают черно-белую осень, такую темную, тоскливую. Еще лучше – желтые, солнечные, но вроде на день рождения такой цвет не положен. Торжественно вручил подарок. Она сделала удивленно-радостное лицо:
– Что же это может быть? Я даже не догадываюсь. Боже мой, это же «Frey Wille»! У тебя хороший вкус! Ну-ка, откроем! Это же Ирисы, «Посвящение Клоду Моне». Я так мечтала! Откуда узнал? Браслет, кольцо. А тут еще и серьги! Ну, не стоило, какая расточительность, просто мотовство! А где кулон?
Веселились от души. Услышав шум и хохот, сын Костя объявился из своей комнаты:
– Что это вы рофлите? В чем прикол? Не догоняю.
– Ляля, ты понимаешь, что он произносит?
– Конечно, я же мать этого инопланетянина.
Ее сыну Косте 14 лет, возраст пубертата, он нелюдим, неприветлив, любит эпатировать взрослых и не любит, когда его выковыривают из его норки. Живет в своей реальности, в своем, как теперь говорят, информационном пузыре. Эскапизм нынче помолодел, раньше он был уделом умудренных. Акселерация!
Поднялась на цыпочки поблагодарить его в щеку. Он наклонился, придержал ее голову рукой и прижался лицом. Обожгло обоих. «С возвращением, Оля».
– Ну, что же ты не раздеваешься, не проходишь?
– Не могу, командировка, самолет через 2 часа, внизу ждет служебная машина. Не хотел говорить заранее, огорчать.
– Мама испекла твой любимый «Наполеон».
– Извини, новорожденная. В этот раз без меня.
Ушел. Она стояла опустошенная, прижимая к груди синюю коробку-шкатулку с подарком. «Не надо было так много смеяться. Маятник сразу качнулся в другую сторону».
Цветы поставила в большую напольную вазу, они были достойны только такой. Всю эту икебану разместила рядом с балконной дверью, остекленной в пол. Сфотографировала (сфоткала, как сказал бы сын) и отправила эту красоту Алексею на телефон.
– Спасибо. Угодил.
– Рад. Обнимаю.
– )))
Его день рождения праздновали в ресторане. Были приглашены также ее мама и дети. Сидели за столом с его родителями, братом и сестрой. Давно знакомые и любящие друг друга, они составляли отличную компанию для застолья.
Он был в ударе, сам вел торжество (не любил приглашенных ведущих, да и кто бы мог его затмить в этой роли!), ходил по залу, подсаживался к гостям, о каждом что-то рассказывал, представлял незнакомых, много шутил. Кивая в сторону их стола, сказал: «Наша семья». Эта была не самая удачная реплика, а в отношении ее так просто двусмысленная. «Лешка, пропускай слова через мозговой фильтр!» Было неловко перед его женой, обидел ее нетактичностью. Но где же здесь думать, в таком-то запале!
Для него смысл этого праздника сидела за столом с родителями. Он все время следил глазами за ее присутствием. Иногда им удавалось обменяться взглядами. Увидел, что ее покоробила его фраза про семью. «Права, как всегда. Идиот». Подсел к жене, пытаясь сгладить оплошность. Через какое-то время бросил взгляд на их стол – ее не было.
– Ляля, ты здесь?
– Нет, мы уехали. Извини, дети раскапризничались, им скучно во взрослой компании. А мама осталась, она славно общается с твоими. Поздравляю еще раз. Отличная днюха получилась.
Праздник для него потух. Ему бы уткнуться лицом в ее старую домашнюю фуфайку или что там на ней надето, вот тогда бы прогремел праздничный салют!
Наутро разбирал подарки, взял ее пакет. На маленькой прищепочке (модная фишка!) нашел небольшую открытку. «Знаешь слово, в котором целых 4 буквы Ы? ЫМЫНЫННЫК! Его и поздравляю!» Это была их шутка, давно, в той жизни.
Ноябрьские торжества плавно перетекли в предновогодние ожидания, но насладиться ими не получилось: дети принесли из школы вирус, переболели по очереди, потом мама, потом она. Алексей весь декабрь был в каких-то деловых разъездах, так что увидеться им не удавалось. Их отношения, счастливо изменившиеся со встречи в торговом центре, несколько забуксовали после его дня рождения, что-то осталось невысказанное, саднило и затрудняло дальнейшее развитие. Как попавший в обувь камешек – ходить можно, но назойливо мешает. У влюбленных есть один универсальный способ объясниться и повиниться, это – постель, там царят все понимающие и все прощающие губы и руки. Такой возможности у них не было.
Хотя бы их переписка его радовала: Ляля стала спокойнее, не ерничала, не пыталась его уязвить, не старалась побыстрее завершить общение. Из командировок Он звонил, но часто не знал, о чем говорить, вернее, боялся проговориться, произнести главное и все испортить, поэтому слушал. Она рассказывала о симптомах поразившего их вирусного заболевания, о лекарствах, которые они принимают, о школьных трудностях ее детей (конец полугодия, а тут болезнь!), о проблемах на работе. К стыду своему, он даже не вникал в суть, она с равным успехом могла говорить о повышении надоев молока или яйценоскости у кур, ему – лишь бы слышать родной голос.
– Привет! Как дела?
– Привет! Все ок. Как ты?
– Не покупай елку. Я заказал себе, родителям и тебе какое-то импортное чудо, не то елка, не то сосна. Стоит долго, не опадает, потом можно высадить в грунт.
– Здорово! Спасибо. В грунт будешь высаживать сам.
– Согласен.
– )))
– Доставка завтра. Дал твой телефон, позвонят сегодня обговорить время.
– Ок.
– Привет! Чудо на месте. По-моему, это сосна. Выглядит супер!
– Привет! С размером угадал?
– Да. В самый раз. Уже наряжаем.
– )))
– Привет! С наступающим!
– Привет! Взаимно.
– Где встречаешь?
– Ты не в курсе? Мы с мамой и Костей приглашены к твоим родителям.
– Ух ты! Не знал.
– Мой недавний вирус оставил по себе слабость и сонливость. Так что в самый раз встречать по-стариковски. Досижу до курантов и сразу в койку. А ты?
– Дома, но гостей полон дом.
– В городе? За городом?
– В городе.
– Круто!
– Извини. Нужный звонок на второй линии. Пока.
– Пока.
31 декабря где-то около 8 вечера Оля открыла дверь на звонок в квартире его родителей. Он стоял довольный, улыбающийся, нагруженный пакетами подарков. Раздеваясь, посмотрел на ее губы.
– Да у тебя герпес, мать.
– Это уже последний, даже не больно.
Обменялись подарками. Ей – духи, неизвестные, но у него хороший вкус. Открою завтра. Сегодня нет настроения. Ему – мужской парфюм, этот запах ему нравится, еще летом привезла из Вены. Что-то клонит в сон, какой же мерзкий в этом году вирус!
– Сынок, Лешенька, может, угостишься чем-нибудь?
– До тебя был твой брат, съел полтазика оливье.
– Мне бы кусочек тортика. Мам, это твой «Наполеон»?
– Нет, Олина мама испекла.
– Не ешь тортик, кабанчиком станешь. Вредно для фигуры. Съешь каких-нибудь фруктов.
– Мам, Лялька не дает мне торт.
– Не ябедничай.
– Оля, а тебе теперь не все равно, какая у него фигура? Кушай, сыночка, тортик удался.
Из разговоров Она узнала, что завтра Он с семьей улетает на какой-то горнолыжный курорт до конца каникул, до Рождества. Даже не позавидовала, так хотелось прилечь. Езжай уже! Тебя ждут в твоем доме, полном гостей. Неужели еще кому-то хочется развлекаться-веселиться, кататься на лыжах! Не смотри на меня так, герпес скоро пройдет, и я снова буду красавицей. Ну, пока. С наступающим!
– Видишь, пишет, с ней переписывается.
– Почему так думаешь? Читала его телефон?
– Нет необходимости. Он, когда ей пишет, меняется в лице.
– Я отъеду к родителям. Поздравлю с наступившим, да и забыл там кое-что. Я ненадолго.
– Да уж, пожалуйста. Перед гостями неудобно.
– К ней поехал.
– Он же сказал, к родителям?
– Так она у них.
– Да? И что она там делает?
– Новый год встречает. Там же ее мать и сын. Ее дети называют его родителей бабушка и дедушка. У них там семья.
– Высокие отношения.
– Они очень хорошие люди, но мне от всего этого тошно.
– Сынок, что-то забыл?
– Да нет, пап, хотел поздравить с наступившим.
– Вот хорошо. Спасибо. И тебя также.
– А где Ляля? Пишу, она не отвечает.
– Да что-то ей недужится, уснула в кресле.
– Ого, да у нее температура. Давай, я переложу ее на диван.
