Она вымученно улыбнулась дяде и, не глядя, нащупала руку стоявшего рядом приятеля.
Сэр Ланселот, убедившись, что с девушкой все в порядке, вернулся к Питеру. Луи, склонившись над Кристиной, продолжал допытываться:
– Точно все норм, Крис? Уверена?
– Да сядь ты уже!
Кристина дернула Луи за рукав пиджака, подняла глаза и наткнулась на внимательный взгляд карих глаз.
Питер. Его посадили напротив. Матерь Божья! Кстати, о матери…
Кристина нашла взглядом Алану – та обеспокоенно следила за дочерью.
– Все хорошо, – одними губами произнесла Кристина.
Алана облегченно улыбнулась и кивнула.
Через какое-то время девушка рискнула кинуть взгляд в сторону Питера: он ел и разговаривал с соседкой слева. Оба были увлечены беседой, и, похоже, на интересную тему. Ближайшие две недели представлялись Кристине адом.
Сассекс, поместье Солсберри, 2 ноября, 00:12
Мальчишка! Сопляк! Как он перепугался за нее, когда она подавилась! Орал на всю залу, кретин… Жених? Муж?.. Нет, точно не муж. Солсберри не упустил бы момент затащить меня на свадьбу своей протеже. Значит, жених. Судя по тому, как она свободно его касалась – жених…
Она почти не изменилась. Лишь черты лица немного заострились, пропал юношеский овал. Через пару лет она станет признанной красавицей… Хорошо, что старик утащил меня в кабинет сразу после ужина, иначе я пялился бы на нее весь вечер. Нельзя. Опасно…
Размышления прервал женский голос, раздавшийся со стороны кровати:
– Питер, дорогой, иди в постель. Что ты высматриваешь в ночи? Ложись. С этой сменой поясов без снотворного никак. Прими и заснешь.
Питер кивнул собственному отражению в окне:
– Дженни. Сконцентрируйся на Дженни.
Он снял пиджак и направился к кровати.
Сассекс, поместье Солсберри, 2 ноября, 00:23
– Крисси, что ты сидишь как замороженная? Иди в ванную – и спать.
Кристина не мигая смотрела в одну точку. Алана, раздеваясь, ходила по комнате:
– Луи симпатичный, правда? С хорошей родословной и воспитанием. И, судя по его не очень приличным крикам в зале, ты ему явно небезразлична.
Улыбнувшись, Алана остановилась напротив дочери.
– Детка, что с тобой?
Кристина подняла взгляд, в глазах стояли слезы.
– Мама, давай уедем. Я не смогу. Он…
Алана задохнулась:
– Нет, дорогая! Скажи, что это не то, что я думаю!
Кристина закрыла глаза, по ее щеке потекла слезинка.
– Неужели снова?! Крисси, прошу тебя, мы ведь говорили… Эта детская влюбленность!.. Он старый! Он карлик!
– МАМА!!!
Крик подскочившей Кристины, наверно, услышало полдома.
– Ты мне обещала! Ты клялась, что больше никогда не назовешь его так!
Алана бросилась обнимать дочь.
– Да, да, прости, милая! Прости! Я больше никогда! Я клянусь! Я никогда!
Кристина обняла мать в ответ.
– Родная, восемь месяцев было тихо. Ты не видела его, и было так спокойно. Ты ведь не вспоминала о нем, верно?
Алана отстранилась, чтобы заглянуть в лицо дочери. Кристина отвела взгляд.
– Что? Нет! Ты все это время думала о нем, только мне не говорила, да? Как можно, Крисси?
– Я не смогла.
Алана нежно обнимала дочь, будто баюкая ее. Ее голос становился все тише.
– Зачем он тебе? Детская влюбленность должна остаться в детстве. Ну спас он тебя – и спас. Четыре года прошло. Да он и сам уже не помнит. Поблагодарили и живем себе дальше. Я ведь тогда отнесла ему портсигар твоего отца – он не принял. Сказал: «Это ваша память о муже».
– Вот видишь, какой он благородный и бескорыстный.
– Ну да, ну да…
Алана спохватилась.
– Но это не повод жить четыре года только им!
Кристина кивнула.
– Я понимаю. Я просто поделать с этим ничего не могу.
– Так давай к психологу сходим! Может, это остатки той травмы? В смысле, посттравматический синдром…
Кристина отстранилась от матери.
– Какой травмы, мам?
– Ну ты тонула, испугалась. Логично предположить, что…
– Я не успела испугаться. Он сразу же прыгнул в воду, и я меньше чем через пару секунд была у него в руках. А потом он вынес меня на берег и обнимал, согревая, пока не прибежали слуги.
Алана удивленно слушала дочь.
– Погоди, про обнимал ты никогда не рассказывала. Он позволил себе тогда…
Кристина улыбнулась.
– Мама, ты смешная. Конечно же, он ничего тогда не позволил. Мы просто сидели мокрые, и он приобнимал меня, хотя ему и самому было холодно – сейчас я это понимаю. Но он согревал меня.
– А за что он тебя… приобнимал? За какие места?
– За плечи, мама.
– А за… грудь? Он тебя за грудь не трогал?
Кристина горько рассмеялась, встала перед матерью и раскинула руки.
– За какую грудь, мама?! Ее и сейчас-то практически нет, а уж в четырнадцать не было вовсе. Помнишь, как дядя Ланс тогда шутил: «У всех грудь выпуклая, а у Крисси впуклая».
– Дурак наш дядя Ланс.
Алана встала и подошла к шкафу.
– Мой тебе совет, Крисси: забудь его. Вот Луи – это да, это для тебя. Ему девятнадцать, тебе восемнадцать – самое то. А Девенпорту за тридцать. Четырнадцать лет разницы – это много, милая.
– Я хочу попробовать, мама. Ты мне поможешь?
– Попробовать что?
– Тогда я была маленькой, сейчас мне восемнадцать. Может, он обратит на меня внимание… как на женщину…
Алана во все глаза смотрела на краснеющую дочь.
– И каким же образом ты собираешься это сделать?
– Я пока не знаю, но если ты мне поможешь…
Алана почти не раздумывала.
– Хорошо, я помогу, но при одном условии: больше никаких секретов. Говоришь мне все. По рукам?
Счастливая Кристина протянула матери руку.
– По рукам.
Сассекс, поместье Солсберри, 2 ноября, 18:45
Красивая дама в сопровождении джентльмена спускалась по лестнице:
– Боже, я готова съесть целого кабана.
– Ты проспала всю ночь и полдня – логично.
– Это снотворное. Нужно было и тебе принять.
– Мне не нужно, я с утра отлично поработал.
– Пф, я бы удивилась, если б ты отдохнул.
Они закончили спуск и остановились у двери в залу. Лакей ждал знака от джентльмена, чтобы открыть им двери.
– И постарайся на сей раз вести себя прилично.
– Пф, ты постоянно забываешь, что я не одна из твоих моделек – этот мир и мой тоже.
Джентльмен поморщился, повел плечами и кивнул. Лакей открыл дверь. Пара зашла в зал: низкорослый шатен в отлично сидящем смокинге и иссиня-черная брюнетка с роскошными формами в узком алом платье: Питер Девенпорт, восемнадцатый маркиз Солтлейн, и леди Дженифер Монтгомери.
Сассекс, поместье Солсберри, 2 ноября, 19:12
– Дорогая, если ты не поторопишься – он этого просто не увидит.
– Мама, все. Кажется, я готова.
Кристина отошла от зеркала, повернулась лицом к матери и, раскинув руки, сделала пару оборотов. Алана прижала руку к сердцу – ее Крисси сегодня была хороша как никогда. Легкое светло-зеленое платье они нашли ночью на чердаке, где хранились вещи покойной хозяйки поместья. Все, что могло подойти Алане, она давно снесла вниз и хранила на случай таких приемов в этой комнате, которую дядя Ланс отвел для них, назвав «комнатой девочек Хьюберта». Ночью, когда выяснилось, что для порабощения Питера Девенпорта Кристине и надеть-то нечего, сообщницы совершили набег на чердак, где ими был обнаружен настоящий клад, в смысле, склад пусть залежалых, помятых и местами надорванных, но все еще прекрасно сохранившихся вещей почти Кристининого размера. Судя по всему, в молодости супруга дяди Ланса была схожей конституции, что очень помогло девушке сейчас. Чуть прибрав в груди и отутюжив, Алана смогла обеспечить дочери идеально сидящее, облегающее сверху и расклешенное книзу юбкой-колоколом платье, к которому идеально подошла легкая, всего сто двенадцать бриллиантов, диадема покойной тети Бэллы. После долгих и продолжительных боев победу одержала Алана, и потому на Крисси были серебристые лодочки на восьмисантиметровых каблуках.
– Мама, я должна быть ниже, а не выше. Ему будет некомфортно!
– Золотко, он же мужчина. Ему и не должно быть комфортно, ему должно быть заманчиво!
