– А что же вы вплели в мой воротничок?
– Именно то, что тебе сейчас так нужно. Сама скоро поймешь. Ну все, мне пора отдыхать. Иди. И что бы ни случилось, помни: жизнь стоит того, чтобы ее жить. Она прекрасна. Просто открой глаза.
***
Отель «Санта Лючия» встретил Иру ослепительным светом люстр. Она вошла в холл и боковым зрением заметила в зеркале, что на ней по-прежнему кружевной воротничок. Остановилась, сняла солнечные очки, улыбнулась отражению и вдруг будто впервые заметила и непослушный локон, выбившийся из наспех завязанного хвоста, и длинные тени от ресниц, и милую родинку около уха.
– Белиссима! – услышала она мужской голос.
Ира поняла, что не одна разглядывает себя в зеркале. В кресле сидел мужчина и с восторгом смотрел на нее.
– Грацие, – ответила она с улыбкой и, прикоснувшись к воротничку, пошла в номер.
«Что ж, все мы – нити одного большого кружева жизни», – думала Ира. Впервые за последние несколько месяцев ей стало легко дышать. Она вдруг заметила, что мигрень исчезла, а в окно заглядывала лучистая Венеция, игриво подмигивая и приглашая на танец.
Алёна Стимитс. ЗВЕЗДА
– Евгения Андреевна, вы же Звезда! Ну хлестните его наконец! Ведь он – негодяй! Влез в окно вашей спальни, – режиссер вскочил со стула и, отчаянно жестикулируя, начал бегать по сцене. Он уже не просто говорил, а умолял. Сверкал глазами. Излучал флюиды нетерпения и гнева.
Шел третий час репетиции. Женечка – молодая актриса и восходящая звезда провинциального театра, на которую дирекция возлагала особые надежды, сегодня отчего-то проваливала свою роль самым что ни на есть жалким образом. На все увещевания она упрямо твердила:
– Рафаэль Викторович, я не могу его ударить! Он же замдиректора, руководящий состав. Зарплата, премия…
Режиссер опять забегал, нервически заламывая руки:
– Женечка, ну какой руководящий состав? Вы посмотрите на него повнимательнее, – он чуть подтолкнул к актрисе невысокого, круглолицего, в меру упитанного мужчину, одетого в костюм мышиного цвета, – Казанова же! Ну?
Рафаэль Викторович сделал многозначительную паузу. Неужели рассчитывал на то, что Женечка вдруг прозреет, признав в лысоватом персонаже, которого ей так бессовестно подсунули, героя-любовника? Самого Казанову!
Увы, чуда не произошло – девушка сконфузилась, расстроилась, и, переминаясь с ноги на ногу, вся бледная, пробормотала:
– Ой, что-то мне нехорошо, можно я присяду? Это, наверное, у меня от голода.
– Людмила Аристарховна, принесите что ли нам чаю с сахаром, – крикнул Рафаэль Викторович куда-то за сцену, – Женечке плохо стало. Ну что, меняем тогда, Пал Петрович? – режиссер вздохнул и вопросительно посмотрел на «Казанову». Тот молча кивнул. – Терентьеву поставим на главную. Ох и дуры эти девки с их диетами!
Прибежала Людмила Аристарховна, сунула звезде под нос кружку с горячим питьем, но Женечка уже совсем поплыла, съехала со стула и завалилась на пол.
– Скорую вызывайте! – испугалась Аристарховна. – Этого нам еще тут не хватало.
Все засуетились: Пал Петрович начал куда-то звонить, Рафаэль Викторович умчался за аптечкой, актрисы окружили девушку и запричитали. Кое-кто радовался – у звезд полно завистников.
Очнулась Женечка в лодке. Было совершенной загадкой, как она в ней оказалась. Странная посудина мерно рассекала воду своим длинным носом, а на корме стоял человек непонятной наружности и горланил какую-то песню.
«Гондола!» – вдруг осенило Женечку. Сама по себе данная ситуация уже вызывала уйму вопросов, но даже не это было главным. Другое беспокоило девушку. А вот что – она пока не могла понять.
Евгения осмотрелась. Лодка выглядела как-то уж чересчур помпезно: бархат, покрывающий сиденья, позолоченные украшения, ковры под ногами. «Ну и кич!» – безо всякого романтизма подумала Женечка. Затем она оглядела себя. Брючный костюм, в который она была одета, куда-то исчез. Вместо него появилось бежевое атласное платье, тяжелая юбка которого волнами спускалась вниз, полностью закрывая ноги. И еще корсет – он едва позволял дышать. В руках Женечки была маска, но не обычная – прикрывающая глаза, которую она как-то примеряла в театре для одного спектакля – а круглая, на все лицо. Почему-то без выреза для рта. С внутренней стороны маски была вшита большая бусина. «La Moretta» – промелькнуло в голове у Женечки.
Она все еще находилась в недоумении.
«Как я попала на эту репетицию? Да еще и генеральная, с костюмами и, судя по всему, в павильон вбухали кучу денег. Очень натуралистично. Наши такое не осилят. Так, стоп! Кажется, я поняла, что не так. – Женечка еще раз прислушалась к себе. – Я… я думаю на итальянском!»
В языках она не разбиралась, но в своей догадке была совершенно уверена. В их доме с детства пел Челентано – бабушкин кумир. Уж эти-то «чао» и «ариведерчи» ни с чем не спутать.
«Это что же получается? – ужаснулась она. – Неужели мне в голову вмонтировали чип, и теперь я – агент тайной разведки? Нет, бред! – тут же возразила сама себе девушка. – Такое случается только в фильмах».
В этот момент лодка пришвартовалась.
– Приехали, синьорина! – крикнул гондольер, очевидно, обращаясь к Женечке. Она поднесла маску к лицу и обхватила губами бусину. Тьфу, ну и придумал режиссер! А говорить-то как? Может, роль второстепенная?
Женечка выбралась из фальце наружу, сунула лодочнику несколько монет и ступила на берег. Огляделась. Никаких других актеров рядом не было. «Надо хоть мужика в лодке спросить», – спохватилась Женечка, но гондола уже маячила где-то посередине канала.
«Зайду в кофейню, выпью шоколаду, – пронеслось в голове у девушки, и она уверенно пошла вперед. – А тут симпатично».
Женечка проходила мимо небольших, но изысканных казини. Был вечер. Из окон домов доносилась музыка, смеялись женщины, где-то пьяно пел хор мужских голосов. Вдруг справа от девушки мелькнула чья-то тень, и тут же перед ней материализовался какой-то тип в треуголке и черном плаще. Высокий и тощий. Его лицо тоже скрывала маска.
– Белла! Белиссима! – прошелестел незнакомец.
– Вообще-то, я Женя. А Белла – моя дублерша, Терентьева. Но она совсем играть не умеет, – Женечка забылась и выпустила бусину изо рта. Противная маска тут же слетела с лица и упала на землю. Ну и ладно, дурь какую-то придумали, дышать нечем.
– О, как ты прекрасна! – тип в треуголке все больше погружался в роль. – Губы твои – словно спелые ягоды, мочки ушей твоих…
– Да подождите вы, – нетерпеливо перебила его Женечка. – Рафаэль Викторович здесь? Что за пьесу репетируем?
Мужчина, казалось, ее даже не услышал. Он продолжал скрипеть каким-то неестественно гнусавым голосом:
– Это я, Джакомо. Моя гондола здесь. Бежим! – актер вцепился девушке в запястье.
Женечка брезгливо отдернула руку и отошла на шаг назад. Ненормальный какой-то. Я ему про Фому, а он мне про Ерему.
– Никуда я не побегу, – категоричным тоном заявила она. – и нечего ко мне приставать. Вы кто? Мы «Казанову» репетируем, а вашу постановку я вообще впервые вижу.
– Я и есть Казанова, – выпалил наглый тип. – Разве ты не узнаешь меня, белла?
С этими словами он поднял Женечку на руки и бросился к пришвартованной гондоле. По-молодецки запрыгнул в лодку, бережно усадил девушку на сиденье и отвязал трос.
«Нет, это уже совсем на пьесу не похоже, больше на похищение!» – испугалась Женечка.
Чем бы врезать наглецу? Осмотрелась – оружия не было. Тогда звезда схватила весло и с неистовством огрела им «маньяка». Нет, не так. Она думала, что огрела, а на самом деле промазала.
«Блин, промазала! Ну все, сейчас точно убьет», – тоскливо подумала похищенная и приготовилась дать последний отпор.
«Казанова» развернулся, шагнул к Женечке и с каким-то даже восторгом проговорил:
– О, белла, ты всегда непредсказуема. Вот за это я и люблю тебя, – он потянул маску со своего лица и…
…и пользуясь моментом, Женечка сконцентрировалась, зажмурилась и двумя руками, что есть силы, толкнула злодея прямо в воду. На этот раз удачно – тот с шумом свалился. Она ощутила брызги холодной воды на своем лице. Еще брызги. Еще. Еще. Да что же это такое, в конце-то концов?
– Женечка, очнитесь. Как вы? – знакомый голос донесся откуда-то издалека. Девушка открыла глаза. Перед ней, прямо на полу, сидел Пал Петрович со стаканом воды в руке. – Да не пугайтесь вы так! Это я, Казанова. Узнали?
– Еще один? – чуть слышно проскулила Женечка. Затем размахнулась и со всей дури врезала «руководящему составу» в лице Петровича по щеке.
– Не надо Терентьеву, не звоните! – обрадованно засуетился откуда-то взявшийся режиссер. – Я же говорил: Звезда!
Татьяна Парамонова. МОЯ ВЕНЕЦИЯ
Вероника сегодня в школу не пошла. Конец мая – уроки по расписанию еще есть, но годовые оценки проставлены. Завтра у нее день рождения. Надо придумать, что надеть, скинуть друзьям адрес ботанического сада, в котором будет биологический квест и угощение. К тому же мама обещала помочь выкрасить часть волос в зеленый цвет. Для этого, правда, пришлось поднажать на учебу, такое было условие – чтобы голова к лету позеленела, количество пятерок должно превышать количество четверок.
А послезавтра начнется лето. Они с дедом поедут на дачу. На три месяца. Какое счастье! Там можно собирать насекомых. В прошлом году удалось добыть больше семидесяти штук. Первым был березовый пилильщик, найденный под сиренью – дохлый, но прекрасно сохранившийся. После этого Вероника начала внимательно смотреть вокруг себя, и экспонаты стали сами попадать в руки.
Родители привезли сачок, так понравилось им ее новое увлечение. Но сачок сразу же отправился в сарай. Вероника и не думала никого ловить и убивать. В том-то и дело, хотелось собирать только тех насекомых, которые распрощались с жизнью без ее участия. Она осматривала поленницу дров, – там однажды нашелся шершень, раздвигала траву под душистыми цветами, – в результате несколько видов отлично сохранившихся шмелей с брюшками разных цветов пополнили ее коллекцию.
Вероника вспоминала все это, разбирая свои прозрачные пластиковые коробочки. Она выбрасывала остатки сухих прошлогодних растений и жуков, которые не пригодились для большой коллекции, висящей теперь в раме на стене. Через открытую дверь было слышно, как родители о чем-то перешептывались на кухне. «Родители» – так мысленно называла Вероника маму и Влада, отчима. В их голосах звучала еле скрываемая радость. Из обрывков фраз она поняла, что речь идет о завтрашнем подарке.
«Не может быть! Неужели наконец-то подарят щенка?! Мама несколько лет не соглашалась, но ведь завтра мне уже двенадцать! И мы сразу поедем на дачу! И будем гулять со щенком в лесу и ходить на речку!» – от этих мыслей Вероника даже про насекомых забыла.
Она пошарила за стоящими в шкафу коробками с обувью и вытащила новенький красный поводок с заклепками, который там тайно хранила. Поводок был куплен на карманные деньги в прошлом году, но тогда не пригодился.
Когда мама ушла в магазин, Вероника отправилась к Владу – выспросить, о чем они секретничали, но он только улыбался: «Это сюрприз!» Стало понятно, что она не ошиблась, и девочка закружилась по квартире, напевая себе под нос.
***
На следующее утро Вероника проснулась рано и пошла искать сюрприз. Живое существо сложно спрятать в квартире, но она никого не нашла. «Наверное, у родителей в спальне», – подумала она и вернулась к себе. Ждать, когда все проснутся.
И вот, наконец, они пришли к ней в комнату. Мама держала в руках небольшую коробку. У Вероники оборвалось сердце. В такой упаковке мог поместиться только очень крошечный щенок, но она все еще надеялась, возможно там кто-то карликовый…
В коробке оказался конверт, щедро засыпанный конфетами «Рафаэлло». Может быть, в конверте адрес, по которому надо забрать щенка?
– Открывай скорее, читай! – мамины глаза ждут, как дочка отреагирует на подарок.
– Что это? Какие-то билеты на самолет? Зачем? – Вероника возвращает коробку маме.
– Глупышка! Это же путешествие! Завтра мы втроем улетаем в Венецию! На две недели! Влад там несколько раз бывал, он все нам покажет. Ура?
По выражению лица Вероники родители понимали, что не ура.
– Ну в чем дело? – мама не могла сдержать досады. – Любой ребенок обрадовался бы поездке в Италию! Ты же давно никуда не ездила, а там каналы, мостики, катание на гондолах!
– В Венеции нет никакой фауны, кроме чаек. Что я там буду делать две недели? Если бы, например, на Мадагаскар… А давайте дня на три, а потом я с дедом на дачу?
– Не обсуждается, у Влада отпуск две недели и строго по графику! Сегодня праздник с ребятами, завтра с утра – вылет. Собирайся.
И еще мама напомнила, что покупка щенка не планируется. У Вероники бассейн, английский, и в следующем году ей поступать в математический класс, короче, не до собаки…
А Влад только молча развел руками. Вероника знала, что он такие вопросы не решает.
***
– Дедуль, это я…
– Солнышко, сам тебе звонить собирался! Поздравляю, ты уже совсем большая!
– Подожди, у меня две новости: плохая и очень плохая. С какой начать?
– Что случилось? – встревожился дед.
– Собаку не подарили – это раз! И увозят меня в Венецию – это два!
– Ну не переживай, всего на две недели…
– Значит, ты знал?! – Вероника расстроилась еще больше.
Однако, выслушав деда, она понемногу успокоилась. Действительно, лето впереди большое, успеет пожить на даче. И оказывается, ее ждет там новенький велосипед. И, да, она помнила, что сосед, дядя Дима, разрешает ей кормить и менять воду его Вольту. Овчарка, хоть и цепная, относится к девочке хорошо, дает погладить себя по крупной голове и даже может лизнуть руку. Но, конечно, это совсем не то, что свой собственный щенок…
***
Перелет был трудный, с пересадкой. Влад так хотел порадовать девочку и стряхнуть ее плохое настроение, что взял водное такси от аэропорта до отеля. Но эффект получился обратный: Веронику сильно укачало. Она почти не могла идти, когда ступила на берег, казалось, что набережная под ногами то расходится, то дыбится горой.
Понемногу привыкнув к тверди брусчатки, Вероника загляделась на красивые старинные здания, к подножию которых вплотную подходила вода. Балкончики, нависающие над каналами, рисунки на стенах домов. Их захотелось сразу рассмотреть. «Не рисунки, а фрески», – поправил Влад.
Они двинулись к отелю, пробираясь сквозь толпу туристов. Вероника катила чемодан, стараясь не отставать. Непривычный вид улиц-рек не давал сориентироваться, казался сказочным. А в сказках лучше не теряться. Да, точно! Не открывать двери незнакомцам, не убегать одной из дома, не называть адрес встреченному в лесу волку. Вероника не могла сообразить, чем сказочная Венеция ее пугает.
Поняла она это только, когда вся семья вышла поужинать и погулять перед сном. По-прежнему было многолюдно, туристы куда-то деловито шли. Некоторые празднично одеты, другие в футболках и шортах, но все в приподнятом настроении и болтают на разных языках. Вероника смотрела на толпу во все глаза, а подойдя ближе к воде вдруг обнаружила, что каналы почти нигде не огорожены. Не слишком широкий тротуар обрывается, и вот она – зеленоватая полупрозрачная стихия, пугающая своим болотным запахом и как будто манящая: «Прыгай!» Нет: «Падай!» В этот момент Вероника даже не осознала, она почувствовала – вот же в чем причина страха: та легкость, с какой здесь, в Венеции, можно свалиться в воду, поддаться ее власти.
Ладони внезапно стали влажными. Она сразу вспомнила свой старый секрет. Когда-то давно, в Москве, когда ей было лет шесть или семь, они с мамой вдвоем спустились в метро. Там она услышала странное объявление. Сейчас не вспомнить, как звучали слова, но смысл напугал: «Если вы приблизитесь к краю платформы, то можете упасть на пути…» И что-то еще о том, как надо лечь между рельсами, если упали, а поезд приближается.
Маленькую Веронику тогда охватила паника, стало трудно дышать. Ни слова не говоря, она крепко сжала мамину руку. С тех пор она надолго разлюбила метро. Когда надо было спускаться в подземку, ни о чем другом не могла думать, ей казалось, что край платформы очень близко, а темная глубина так и ждет, когда ты потеряешь равновесие. В голове постоянно звучало пугающее предостережение.
Однажды в метро дед заметил ее испуганный взгляд и спросил, в чем дело. Не отпуская теплой родной руки, Вероника, как могла, поделилась с ним своими опасениями. Дед казался спокойным: не удивлялся, не смеялся, просто объяснил, что так всегда говорят для того, чтобы соблюдалась техника безопасности. А еще он сказал, что, благодаря таким объявлениям, никто как раз на пути и не падает. Вероника поверила и успокоилась. А к своим двенадцати годам уже и забыла об этом. Сейчас вот вспомнила.
«Интересно, почему здесь, в Европе, не подумали об ограждениях? И как быть в сумерках или в темноте?» Вероника понимала, что для местных это привычно и даже удобно – ведь лодки и гондолы могут причаливать в любом месте, но она все равно старалась держаться подальше от «края платформы».
***
Со следующего утра началась экскурсионная суета. Вероника обрадовалась, когда они первым делом пошли на большую площадь, где город казался ей более безопасным. Отлично, пусть это будут соборы и музеи. Только она сразу же потянула родителей в лавку, где продавались сувениры и другая необходимая туристам мелочевка.
– Вероничка, сначала идем смотреть средневековую живопись! – сказала мама. – Успеем купить твоим друзьям магниты.
Но девочка уже рылась в коробке с футлярами для телефонов.
– Вот, нашла! – Вероника вытянула за веревочку прозрачный пластиковый водонепроницаемый чехол и примеряла, подойдет ли к ее телефону.
