Миша Димишин "Темные ночи. Роман"

– Иди к черту, – отшила его Кира, – и вообще спать давай в кабинет. Терпеть не могу твои пьяные приставания. Будешь потом храпеть тут до утра.

– Ну, – обиделся Леонид Семенович, – это уже измена супружескому долгу, – встал он с кровати и побрел из спальни в салон.

Там зазвонил телефон, но он его брать не стал.

– Это тебя, – выкрикнул он жене, – мне в такое время не звонят.

Кира подошла и сняла трубку. Звонил вахтер Пищекомбината.

– Кира Юрьевна, извините, что так поздно, – начал он оправдываться, – Тут такое дело, милиция приехала. Взяли ключи от комнаты, где холодильники, и сами туда пошли. Я не мог не дать им ключей, сами понимаете, милиция.

Внутри у Киры ёкнуло, но она сдержалась.

– Вернутся, набери меня. Я с ними поговорю, – коротко ответила она вахтеру, положила трубку на рычажки аппарата и присела на стул.

Милиционеры прошли в «Разделку», открыли холодильники. Тот, что был помоложе, поднялся, где висели туши, стал их раздвигать, осматривая пространство. Старший просто сдвинул во втором морозильнике бак с фаршем, кроме него там ничего не было.

– Пусто, – выкрикнул первый милиционер, вышел из холодильника, растер замерзшие ладони.

– Я так и подозревал. Ложный вызов, – заглянув между туш процедил старший, – Шутников у нас хватает, – захлопнул он холодильник.

– Во дворе надо бы глянуть, – младший по званию тронул грузовую дверь на улицу, она оказалась не заперта и открылась просто так.

Свет из открытой двери упал на тару под навесом. Вадим вжался в стеллаж из ящиков и едва не завалил их. Милиционер передумал выходить под моросивший дождь, остановился в проёме.

– Завтра с утра, если скажут, еще раз приедем, – сообщил он напарнику и закрыл дверь.

Чертыхая шутников-доброжелателей, милиционеры направились к проходной.

– Штрафовать надо за такие дела, на десять окладов, – мрачно бурчал старший мент.

– Не, сразу расстрел. Как в тридцать седьмом. Один на другого капнул – того «иди сюда», потом первый на второго донос пишет. И все при деле, – рассмеялся милиционер помоложе.

Они подошли к вахтеру, тот передал им трубку: увидев возвращающихся ментов, он, как и обещал, набрал Киру.

– Наша начальница, Кира Юрьевна. Поговорите с ней, – попросил их вахтер.

Старший милиционер говорить не захотел. Кире ответил младший по званию.

– Лейтенант Потапов, – четко представился он и коротко объяснил причину визита на комбинат.

– Ничего не подтвердилось, никаких трупов нет… Хотя есть, конечно, пять штук, но все хрюшки, – пошутил он, придав своему ответу мягкости.

Кира повесила трубку.

– Слава Богу, успели вывезти, – проронила она, – И опять Ашот. От него больше вреда, чем реальной пользы.

Кира отправилась в спальню, размышляя как поступить со своим замом. Ашот же в это время зашел через грузовые ворота во двор Пищекомбината, аккуратно прикрыл их. Свою Волгу он оставил, не доезжая до них метров двести. На всякий случай. Светиться на машине у Комбината он не стал.

Дождик закончился, и он, мягко ступая, направился ко входу «Разделки».

– Эй, Ашот, туда нельзя, – услышал он тихий оклик из-за сложенных под навесом ящиков.

Ашот остановился.

– Давай сюда. На комбинате менты.

Теперь Ашот разглядел в темноте фигуру Вадима, тот махал ему – срочно идти под навес.

Ашот быстро прошел к Вадиму. Сделал он это вовремя. Осветив двор прожектором, мимо ворот грузового двора проехал милицейский бобик.

– Эт чё такое было? – Ашот с подозрением посмотрел на Видима, – Ты что ли ментов вызвал?

– Нет, – протянул Вадим, – Не знаю, откуда они… Я сам тут от них зашхерился. Они в «Разделку» приходили.

Между подельниками начиналась перепалка, и неизвестно, к чему бы она привела.

– В «Разделку» говоришь? Сами унюхали и приехали? – Ашот схватил Вадима за ворот рубашки.

Тот еле вырвался.

– Да отвали ты, – оттолкнул начальника Вадим, – Ты во сколько обещал приехать? Я тут чуть не сдох тебя ждать. Пришлось самому жмурика в будку тащить. Теперь забирай его и езжай, – вынул он ключи от продуктовой будки, положил на ящик.

Он вышел из укрытия и хотел уйти, но во дворе появился вахтер Василич. Вадим ретировался.

После того, как менты уехали, вахтер решил сделать обход территории. В ночное время так полагалось делать каждый час, но в реальности никто этого не исполнял. Зачем менты приезжали и что искали, Василич не понял, следовало самому всё осмотреть.

– Примчались, караул, давай ключи, – бурчал он, – Привыкли, что власть.

Василич подошел к продуктовой будке Вадима, обошел её подергал замок задних дверей.

– Этот тоже хорош, бросил машину, а мне охраняй, – заглянул он в кабину Газика.

Затем, как и полагалось по инструкции, вахтер пошел вдоль забора и обнаружил вопиющее безобразие. Ворота были прикрыты, но висевший на них замок просто болтался. Его не замкнули.

– Вот черти. Предупреждал же: замкните ворота. Выехали, ключ сдали, управились, – вахтер нашел в связке нужный ключ, запер ворота и ушел со двора.

– Всё… Василич ворота запер. Я домой, – облегченно произнес Вадим, вышел из-под навеса и направился к забору.

Перелезть его было не сложно. Ашот последовал за ним.

– Домой, говоришь. Ну-ну. Утром менты вернутся, а у тебя жмур в будке, – едко заметил он Вадиму.

Они подошли к забору, остановились.

– А ты чё предлагаешь? – Вадим обреченно обернулся к Ашоту, – Тут ночевать до их приезда?

– Зачем ночевать, замок простой, чем-то откроем. Ну вышло так, попали мы с тобой. Напарники теперь, – дружелюбно посмотрел Ашот на безвольного товарища, – В море трупа бросим, ни одна собака не найдет, и кошка тоже.

Аргументы Ашота победили. Вадим постоял пару секунд в раздумье и сдался, они пошли в «Разделку». Там могли найтись подходящие инструменты.

Особого разнообразия орудий для взлома замков в комнате разделки мяса не оказалось. Ашот перебирал ножи, большие топоры и топорики поменьше. Наконец он выбрал огромный топор, размахнулся им, примеряясь, как им можно сбить навесной замок. Вадим всё это время, понурив голову, сидел на стуле.

– Ты чё? Этим по замку всю округу разбудим, – проронил он скептически.

Ашот отложил топор на колоду для рубки туш, открыл холодильник, где стояла заполненная на четверть промышленная кастрюля с фаршем и перевел взгляд на машину для перемалывания мяса.

– Жмурика назад надо, – потер он подбородок.

– В морозилку? Зачем? – подозревая неладное, спросил начальника Вадим.

– Щас поймешь. Пойдем, – не раскрывая свой задумки, Ашот направился к выходу. Напарник поплелся за ним.

Подошли к продуктовой будке, Вадим открыл её двери.

– Ну, так что ты надумал? Оставим его снова в холодильнике, – кивнул он на труп.

– Почти угадал, – всё еще взвешивая свое решение, глянул на мертвеца Ашот, – Переработаем его и оставим.

– Не…, – в ужасе попятился Валим, – Это без меня. Я не буду, я просто водила.

Вадим сделал шаг уйти, но Ашот поймал его за руку.

– Нет, друг. Будешь, – злобно процедил он, – Просто водил у нас нет.

Ашот резко дернул Вадима за рукав, приглашая вместе вытащить тело гебиста из будки. Сопротивляться требованию начальника развозчик продуктов не посмел. Вадиму он объяснил всё точно – в мафиозном сообществе, коим и являлся Общепит, просто водил, завхозов и поваров не бывает. Все они там шестеренки криминально-воровского механизма.

***

Водитель Слава в данный момент тоже выполнял не свойственное ему задание. Начальница не детализировала, что именно он должен исполнить. Она попросила его о доброй услуге – позаботиться о московской гостье. Пообщаться с ней, развлечь, сделать её отдых приятным.

Именно так всё и происходило. Славик и Алла Петровна освоились в уютном доме Ашота. Вместе они вращали в камине шампуры шашлыка, смеялись. Потом ужинали, пили вино. Закончилась пластинка, Алла Петровна выбрала другую.

– Никогда не думала, что так приятно бывает зимой в Сочи, – поставила она очередной диск.

– Здесь всегда хорошо, – улыбнулся ей Славик, – и сегодня уже не зима. Второе марта.

– Точно! Весна, – обрадовалась Алла Петровна, и словно для нее на заказ, в эту же секунду, зазвучала песня «Гуд бай май лав гуд бай»

– Руссос, – объявил Славик, приглашая Аллу Петровну на танец.

Она сбросила полусапожки и осталась босиком.

На полу лежала шкура белого медведя, стоять на ней приятнее было без обуви. Слава взял Аллу Петровну за талию, и они стали чувственно двигаться в медленном танце возле камина.

Демис Руссос к словам «гуд бай май лав гуд бай» брал всё более и более верхние ноты. Алла Петровна склонила голову на плечо Славы, и он её поцеловал, и расстегнул верхнюю пуговицу её кофточки.

Аура красоты, удовольствия и счастья заполнили пространство.

Так было там, в сельском доме Ашота. А на Пищекомбинате в комнате разделки мяса развивались мрачные события.

Подельники втащили туда труп мужчины, уложили на колоду, сняли с безжизненного тела одежду. Ашот включил машину для приготовления фарша, поднял огромный топор.

– Будем начинать, – протянул он Вадиму разделочный нож, тот его взял, но тут же опустил руку и обессиленно сел на стул.

– Ладно, – Ашот с ухмылкой забрал у напарника нож, – Я сам, твое дело мясорубка. Десять минут – и у тебя Жигуль.

Ашот не был злодей, маньяк и убийца. Он был всего лишь ловкий плут. Ничего кроме пижонской бравады в нем не было. Вадим – тем более, в нем не было и этого – бесхитростный простак и сама доброта. Но теперь всё изменилось. Они совершали злодейство, и после уже не смогут вернуться к себе, к тем прежним Ашоту и Вадиму. Они совершали его из страха разоблачения. Именно он рождает в людях чудовищ, они идут на подлость, на убийства.

То, что происходило в «Разделочной» Пищекомбината, было ужасно и никаких других определений этому быть не могло.

А вот происходящее в сельском доме Ашота не имело четкой оценки по шкале зла и добра. И то, и другое там происходило одновременно. Славик и Алла Петровна, раздевая друг друга, целовались, и, обнаженные, опустились на медвежью шкуру. Славик с силой двинулся к ее разгоряченному телу. Алла Петровна сладостно вскрикнула.

В тот же момент в помещении Сочинского Пищекомбината Ашот что есть силы замахнулся топором над колодой для разделки туш – огромное лезвие устремилось к мертвому телу человека.

Глава 7. В Сочи не только солнечные дни, но и темные ночи

Бывший рубщик мяса действовал весьма профессионально. В биографии Ашота имелась и такая графа. После судимости за драку в пансионате он около года занимался разделкой мяса на сочинском рынке. Именно там шустрого армянина приметил директор шашлычной, и Ашот перешел в Общепит жарить мясо на шампурах. Этим он занимался года три и постепенно вошел в доверие к самой Кире. Она расширяла сеть точек быстрого питания – чебуречных, пышечных, шашлычных – и поручила Ашоту возглавить данный участок работы. Торговля через мелкие, но многочисленные точки питания, позволяла сбыть любые количества украденных продуктов. Ашот преуспел в этом, как никто другой.

Теперь же он совершил сокрытие убийства гебиста. Кастрюлю с фаршем подельники вернули на её место в холодильнике. Его там добавилось весьма существенно, но в условиях двойного учета завпроизводством спишет это на ошибку работников.

Кости Ашот разрубил на мелкие куски и вынес в специальный контейнер. Раз в две недели их отправляли на переработку в желатин. Одежду гебешника Ашот решил выбросить в мусорный бак по дороге. Он действовал быстро и даже с азартом, Вадим же принимал в этой вакханалии пассивное участие. Даже машину для приготовления фарша выключил Ашот. Она продолжала гудеть еще пару минут после завершения работы.

– А ты боялся, – похлопал он по плечу Вадима, – Всё. Нет ничего. Можно домой.

Подельники прошли к воротам Пищекомбината, перелезли через них на улицу, добрались до машины Ашота.

– Отвези меня в бар. Домой сейчас не могу, – попросил начальника Вадим.

– Зачем в бар? У меня всё есть, – Ашот достал из бардачка Волги граненый стакан и дежурную бутылку Московской.

Сорвав пробку, он налил Вадиму полстакана водки.

– Давай, заглотни, – протянул он стакан Вадиму, – Завтра придешь к своему «Газику» скажешь, что он вчера не завелся, и ты оставил его во дворе.

– Может, вместе придем, и ты это скажешь? – в сомнении произнес водитель продуктовой будки, – Там еще и мясо надо будет получить.

– Ничего не надо, – зло оборвал Вадима Ашот, – у тебя машина барахлит. В гараж поедешь. А я буду ближе к обеду.

Ашот завел мотор, плавно отъехал от бордюра. После разговора с Кирой у него зародились сомнения. Как-то всё у него с начальницей начинало разлаживаться, и он решил в случае необходимости её прижать.

В свой деревенский дом Ашот приехал с первыми лучами солнца, припарковал машину на углу участка и тихо прошел во внутрь.

В гостиной на полу были разбросаны вещи Аллы Петровны и Славика. Дверь в спальню они не закрыли и мирно спали на хозяйской кровати. Алла Петровна прижалась к Славе, её рука лежала у него на груди.

Ашот улыбнулся, вынул фотоаппарат, сделал пару снимков идиллической картины «Утро влюбленных» и вернулся в гостиную.