– Входи, Лу!
Последовав приглашению, она оказалась в небольшой, но хорошо обставленной комнате. Подоконники здесь украшали цветущие орхидеи в керамических кадках, а вдоль стен все было заставлено книжными стеллажами. Нами сидела у окна с толстым потрепанным томиком в руках.
– Как ты всякий раз догадываешься, что это я? – поинтересовалась девчонка, закрывая за собой дверь. – Неужели твои волшебные книжки развили в тебе дар ясновидения?
– Увы, нет. Просто ты единственная стучишься и ждешь, пока тебе ответят – остальные вламываются сразу, – улыбнулась Нами, опуская меж страниц закладку и захлопывая книгу.
– Немного странно слышать подобные жалобы…
– …от рабыни? – подхватила Нами со смехом. – Да, такая вот я избалованная.
– Ого, а это что такое?
В комнате появился новый элемент декора – вышитая картина, повешенная на единственное свободное от книг пространство над изголовьем кровати. Искусные стежки шелковых нитей изображали дракона с шипастой головой, большими крыльями и длинными усами. Он вольготно парил среди облаков, и его чешуя блестела в лучах солнца.
– Нравится? – с гордостью сказала Нами. – Шани Суори заказала для меня такой эскиз, и я по нему за неделю это вышила – так сильно не терпелось увидеть, что получится…
– Всего за неделю? Да у тебя руки золотые, – восхищенно откликнулась Лу, любуясь красочным полотном. Она по-прежнему снисходительно относилась к сказкам, которые так трепетно любила ее подруга, но кое-в-чем они обе сходились – в страсти к драконам, этим пускай и мифическим, но прекрасным, могучим и свободным существам.
– Какое там, – смутилась Нами. – У меня от иголки теперь все пальцы в мозолях, вот, погляди… Но тебе явно пришлось тяжелее, Лу. Ты выглядишь уставшей.
– Не только выгляжу, я и внутри уставшая, – девчонка оторвалась от созерцания картины и со вздохом опустилась на бархатную подушку возле резного чайного столика. – Не думала, что скажу такое, но после всех этих тренировок я чувствую себя хуже, чем когда раньше меня хлестали плетьми.
– Ну-ну, – покачала головой Нами, гостеприимно водружая на столик вазочку с фруктами и садясь на подушку напротив. – Не преувеличивай.
– А я и не преувеличиваю. Вот представь – на теле ни единой царапины, но при этом все болит так, словно по тебе прошлось стадо слонов…
Хрустя взятым из вазочки персиком, Лу принялась в красках рассказывать подруге о своих последних уроках с шани Ниджат. Вот уже несколько недель стражница исправно приходила поздним вечером, отправлялась с ней во двор и в течение часа, который растягивался для Лу чуть ли не на годы, учила девчонку боевым стойкам и приемам, а главное – развивала ее выносливость, гибкость и силу, гоняя по двору и заставляя выполнять всевозможные упражнения. После каждой тренировки Лу чувствовала себя так, словно из нее высосали всю душу. Надо отдать должное, высокомерие женщины в отношении Лу было не таким, с которым обычно обращались с рабами – она, скорее, вела себя с ней, как с новобранцем, неумелым и несмышленым, но отчасти подающим надежды. Вероятно, надежды эти ей внушали золотые монеты, которые звенели в ее кармане после каждого урока. Лу до последнего старалась не думать о том, сколько денег тратит Хартис на ее обучение. Но прошлым вечером, после того, как за шани Ниджат в очередной раз закрылась дверь, не выдержала и озвучила наболевший вопрос.
– Пусть тебя это не беспокоит, лучик мой, – отмахнулся Хартис. Но девчонку такой ответ не устроил, о чем она прямо и заявила. Накопившаяся из-за постоянных тренировок ноющая боль в теле делала ее раздражительной и более смелой.
– Зачем все это нужно?! – возмущалась она. – Зачем мне махать кулаками, какой из меня боец, Хартис, о боги! Неужели тебе больше некуда девать деньги?!
– Тебя не должно волновать, куда я деваю деньги, – отвечал господин, прикрывая глаза и устало потирая переносицу.
– А если тебя арестуют – это тоже не должно меня волновать?! – кричала Лу, чувствуя закипающую внутри ярость. – Ты ведь знаешь, что это нарушение закона! Учить невольницу драться… Это уму непостижимо!
– Лу, остановись. Ты перечишь своему хозяину, – предупреждающе сказал Хартис. Но Лу не остановилась. Оскалилась, ощетинилась, как дикий зверек, и с вызовом бросила:
– И что ты сделаешь? Накажешь меня?
Она тут же пожалела об этом. Выражение лица у Хартиса стало каким-то… нет, при всем желании это нельзя было описать словами. Он не сказал ни слова. Просто подошел ближе, выразительно глядя Лу прямо в глаза. Ближе. Очень близко…
– Ты вся мурашками покрылась, – голос Нами вырвал ее из воспоминаний. Лу вздрогнула и с остервенением потерла плечи, пока те не начали гореть огнем.
– Прости, задумалась, – пробормотала она. – А знаешь что? Давай-ка сыграем в го.
Нами оживилась, достала из-под столика доску и две чаши с черными и белыми камнями. Лу освоила го ради подруги: остальные воспитанницы питомника, хоть и обучались основам распространенных настольных игр, таких как шахматы, маджонг и го, в повседневной жизни предпочитали им более простые развлечения – скажем, карты или кости. В глубине души Лу тоже находила го слишком заумным для себя занятием и совсем не удивлялась тому, что постоянно проигрывала. Однако она была вынуждена концентрировать все свое внимание на процессе игры, и сейчас это приходилось как нельзя кстати: больше всего на свете она желала отвлечься от странных мыслей о хозяине, которые в последнее время все чаще и чаще посещали ее.
– Лу, ау, ты здесь? – окликнула Нами, когда она непозволительно долго размышляла над ходом. – Опять задумалась о чем-то?
Девчонка покачала головой. Она начинала подозревать, что не только из-за тренировок чувствует себя такой выжатой, а еще из-за сил, которые тратила, чтобы прогнать эти странные мысли долой. Но чем больше она пыталась, тем сильнее они лезли, оккупируя ее разум, как иноземные захватчики.
– Интересно, что случится раньше – я смогу тебя победить или же ты найдешь более достойного противника и пошлешь меня к черту? – хмыкнула она, когда с горем пополам они сыграли несколько партий. Она поднялась, потому что ей следовало вернуться к работе, и подруга вышла проводить ее до дверей. – Нет, не отвечай, я хочу остаться в счастливом неведении.
– Ты уже играешь намного лучше, – утешила ее Нами, пока они шли по коридору. – Но ведь сегодня ты думала совсем не об игре, не так ли?
– Прости, пожалуйста. У меня… что-то все не ладится в последнее время. Не могу толком сосредоточиться ни на чем, плохо сплю, даже книгу, которую ты мне дала, все никак не могу дочитать. Надеюсь, ты не в обиде, что я до сих пор не вернула ее.
– О, нет-нет, не беспокойся о книге. Странно, я всегда думала, что физические нагрузки помогают крепче спать… Может, ты заболела? Если я могу чем-то помочь, только скажи…
Она с заботливым беспокойством погладила подругу по спине, но та лишь вяло улыбнулась в ответ. Нами насупилась и сокрушенно вздохнула.
– По правде говоря, в последнее время я и сама много думаю, – после паузы поделилась она. – С одной девочкой недавно поговорила, и после этого все никак не успокоюсь. Знаешь, Лу, тебе не стоит думать, что я найду себе другого партнера для игры в го, ведь для этого нужно выйти туда, наружу, а я… Мне все чаще кажется, что я просто проторчу в этом доме всю жизнь.
– Тебя это пугает?
– Нас ведь каждый день может кто-то купить. То, что новый хозяин окажется злым и жестоким – вот что по-настоящему пугает. А то, что я останусь здесь навсегда… Это не пугает, скорее… огорчает. Но я ведь хорошо живу тут, правда? Далеко не каждый свободный так живет. Чего мне еще желать? – Нами задержалась, задумчиво погладив блестящие листья пальмы, красовавшейся в горшке у основания лестницы, и смущенно поведала: – В книге, которую я сейчас читаю, есть сказка про то, как с помощью волшебства султан и бедняк поменялись телами. Я бы так хотела хотя бы на день с тобой поменяться…
– И кто я по-твоему? – расхохоталась Лу. – Только не говори, что султан! А ты тогда бедняк, получается? То-то я погляжу, в какой нищете тебе приходится жить!
Она обвела рукой роскошно обставленный холл питомника. Нами улыбнулась, но в ее лавандовых глазах затаилась печаль. Лу посерьезнела, легонько сжав плечо подруги.
– Ну не грусти, Нами. Просто пойми: завидовать мне – это и правда смешно. Неужели ты в самом деле хотела бы днями напролет мыкаться по городу, таская заказы по особнякам аристократов?
– Ты хоть где-то бываешь. Что-то видишь.
– При всем изобилии того, что я видела, поверь: по большему счету смотреть там не на что.
Нами пожала плечами, судя по всему, оставшись при своем. Лу шумно выдохнула.
– Я верю, что нас ждет что-то хорошее. Что-то… большее, чем сейчас, – ободряюще произнесла она. И тут же засомневалась: верит ли? Но слова прозвучали убедительно. Нами кивнула и улыбнулась.
Попрощавшись с нею, Лу покинула особняк. Она направлялась прочь по подъездной дорожке, когда высокий голосок вдруг окликнул:
– Эй, погоди!
Откуда-то со стороны сада вынырнула девушка, которая прежде сидела возле фонтана. Теперь в руках у нее была небольшая корзинка, доверху наполненная апельсинами. Поставив корзинку на обочине, девушка подошла к Лу, приглаживая волосы в перекинутой через плечо косе. Девчонка постаралась припомнить ее имя. Кажется, Сати.
– Привет. Как идут дела в лавке?
– Хорошо, – сдержанно ответила Лу, не понимая, почему к ней решили обратиться. Она редко разговаривала с другими воспитанницами, кроме Нами.
– Скажи, а хозяйка уже сделала заказ? Мы все надеялись сшить себе новые платья к празднику.
– Она взяла еще время на раздумья.
– Какая досада! – покачала головой девушка. – Так мы можем и не успеть.
Лу не нашлась, что ответить. Кажется, Сати не спешила отпускать ее, подыскивая тему для беседы. Осмотрелась, вспомнила про свою корзинку:
– Хочешь апельсинов?
– Нет, спасибо, – сказала Лу, чуть было не добавив «госпожа»: Сати, как и другие обитательницы «Синих звезд», выглядела холеной и держалась с достоинством. Рабыню в ней выдавали лишь светлая кожа и металлический ошейник.
– Давай посидим у фонтана? Там прохладно, – предложила она, делая шаг к воде, но Лу мотнула головой.
– Не могу, прости. У меня еще много работы.
– О, нет-нет, это ты прости, – замахала она руками. – Я совсем не хотела тебя задерживать… Может быть, дойдем вместе до ворот?
– Ладно, – пожала плечами Лу, не найдя причин для отказа.
– Знаешь, я тут думала… – Сати замялась, подыскивая слова, пока они шли по дорожке. – Ты же одна работаешь у шена Хартиса, правильно?
– Да.
– Ему, должно быть, тяжело справляться? – спросила она, накручивая кончик косы на палец. – Ну, я имею в виду с лавкой… И домом…
– Как-то справляется.
– Я тут просто подумала… Может, ему бы не помешала помощь?
Лу покосилась на нее, пытаясь понять, к чему она клонит.
– Он мог бы как-нибудь нанести нам визит, – продолжала Сати. – Мы всегда радушно принимаем гостей. Они бы с шани Суори наконец сторговались насчет шелка. Ну и заодно он посмотрел бы на нас. Может, ему бы кто-нибудь приглянулся…
Лу встала, как вкопанная. Повернулась к своей спутнице и осторожно произнесла:
– Постой… Ты что, хочешь, чтобы Хартис тебя купил?
– Я была бы счастлива, если бы это случилось, – отозвалась та без тени смущения.
– Ты шутишь?
– Почему ты так думаешь? Не я одна мечтаю о таком хозяине, как шен Хартис.
Лу вся напряглась.
– Каком это – таком?
Сати нежно улыбнулась, кокетливо теребя ткань своего платья.
– Добром… Он ведь добр к тебе, не так ли? Хорошем собой. Разумном. Богатом. Говоря по правде, все эти качества – большая редкость в любом человеке, а особенно в хозяине, которого не ты выбираешь, нет – он выбирает тебя… Ты ведь не можешь не понимать этого, Лу? Не понимать, как тебе повезло?
– Повезло? – отупело переспросила она.
– Ну конечно, – сказала девушка, становясь серьезной. – Ты ведь разговаривала с Намирой. Мы все живем тут в ожидании своей участи. То, что для тебя позади, для нас еще впереди, понимаешь? Каждый день может прийти кто-то и купить нас, но кто это будет? Будет ли он добр или жесток? Щедр или скуп? Мы этого не знаем, не выбираем свою судьбу.
Лу не могла понять, объяснялась ли ее неприязнь к собеседнице предметом их разговора, или же действительно в этой жалостливой речи сквозила некая фальшь. По крайней мере, теперь стало очевидно, с кем беседовала Нами, перед тем как погрязнуть в тревожных раздумьях о своем будущем.
– Рабы вообще ничего не выбирают, уж тем более свою судьбу, – отрезала Лу и развернулась, чтобы уйти, но Сати остановила ее, схватив за локоть.
– Ты права… но что, если появляется шанс?
– Хартис – твой шанс?
– Почему бы и нет? – Она приблизилась к ней почти вплотную, понизила голос и доверительно сказала: – Он хороший человек, и, думаю, я могла бы быть ему полезна… Поэтому ты просто намекни ему… Уверена, шен Хартис будет заинтересован. Должно быть, ему одиноко. Я могла бы скрасить его дни. И, если надо, ночи…
Она вдруг подалась вперед и шепнула Лу на ухо:
– …Да и твои тоже.
Затем отступила на шаг, заливаясь хрустальным смехом.
– Я в долгу не останусь, поверь! Так что поговори с ним, ладно?
И, развернувшись, отправилась обратно в питомник. А Лу стояла и смотрела, как развевается на ветру ее воздушное платье, как она летящей походкой скользит по дорожке, подхватывая на ходу корзинку, как уже у дверей оборачивается и машет рукой. Смотрела, и щеки у нее горели огнем. Ей вдруг совсем расхотелось возвращаться домой. Чтобы оттянуть время, всю дорогу она шла пешком и вела Дымку под уздцы, против воли прокручивая в голове эту недолгую беседу и раздраженно пиная камушки, попадавшиеся на пути.
По ожидавшей на улице повозке и группе скучающих у входа телохранителей и рабов Лу сразу поняла, что в лавке будет оживленно. Она отвела лошадь в стойло и зашла в дом со двора, тихо приблизилась к шторам с бусинами и осторожно выглянула сквозь них в торговый зал. Она увидела стоящего спиной Хартиса, рядом – Фарида, толстого седовласого старца, торговца сладостями из соседнего магазина, а напротив них – клиенток, трех молодых аристократок с веерами в руках, драгоценными камнями в прическах и блестящими пайетками на платьях, подчеркивающих достоинства их стройных фигур. Судя по всему, с основной целью своего визита девушки уже покончили – на прилавке позади них виднелись сложенные вповалку покупки, завернутые в бумагу руками хозяина, как водится, не самым аккуратным образом. Но шани не спешили уходить, с интересом слушая увлеченный рассказ Фарида. С первых же слов, донесшихся до ушей Лу, можно было без труда узнать одну из фирменных баек, которой продавец сладостей любил пичкать юных особ, вызывая у них многочисленные охи и вздохи.
История эта была сочинена им по мотивам происшествия почти годичной давности. Оно случилось на недельном празднестве, которое традиционно знаменовало конец знойной засухи и начало сезона дождей. В эти дни в город из ближних и дальних окрестностей стекалась самая разношерстная публика. На улицах шумели карнавалы и раскидывались ярмарки, играли музыканты и выступали выездные артисты, питейные и увеселительные заведения гудели без остановки и днем, и ночью. Хартис и Фарид, как и большинство других купцов, всю праздничную неделю выезжали торговать в палатках на площади, а по вечерам собирались за ужином в кабаке неподалеку, обсуждая прошедший день и собирая всевозможные сплетни. Тогда активно набирал обороты слух о некой приезжей шайке, которая уже успела засветиться в различных стычках по всему Кауру. В один из вечеров, сидя за столом с Лу, Фаридом и его помощницей Ашей в окружении выпивающих гуляк, Хартис заметил, что в кабак нагрянули подозрительные личности. Он попытался убедить Фарида уйти, но тот воспротивился – они пришли совсем недавно, и еда была еще недоедена, пиво недопито, а байки – недотравлены. Тогда Хартис отправил Ашу с Лу домой, а сам остался, чтобы присмотреть за стариком. А вскоре после этого подозрительные типы, оказавшиеся той самой шайкой, о которой ходили слухи, сцепились с кем-то из местных. Никто и опомниться не успел, как перебранка переросла в большую пьяную потасовку, которая в итоге привела к пожару, охватившему заведение и ближайшие к нему строения.
В реальности роль Хартиса в этих событиях заключалась в лишь том, что он помог старику вовремя выбраться из кабака и, защищая его, пару раз двинул кому-то по морде. Но рассказ Фарида каждый раз обрастал новыми захватывающими подробностями и в итоге распух до таких масштабов, что старик в нем едва ли не висел на волоске от гибели, а Хартис чуть ли не в одиночку скрутил всех буянивших в кабаке верзил. На этот раз последние тоже претерпели метаморфозы, превратившись в особо опасную группировку, объявленную в розыск аж в десяти городах юга. Хозяин не переставая хохотал и поправлял старика, но в глазах юных шани все явно выглядело так, будто он скромничает, и они то и дело кидали на него заинтересованные взгляды.
Лу, наверное, слишком громко и слишком обреченно вздохнула, потому что мужчина обернулся и заметил ее. Извинившись перед гостьями, оставил их и нырнул сквозь шторы.
– Лучик мой, проведала свою подругу?
Девчонка коротко кивнула, почему-то внезапно оробев. Отступила на шаг и склонила голову, не желая смотреть в лицо своего хозяина. Или не смея? «Да с какой стати? – разозлилась Лу, ощущая, как волна противоречивых чувств снова накрывает ее. – Чего я там не видела?»
– Что-то случилось?
– Нет. Все в порядке. Прошу прощения, что задержалась.
Слова прозвучали затравленно – она сама удивилась, насколько. Должно быть, Хартис тоже. Лу не разговаривала с ним так со времен своего появления в этом доме, пока еще была напугана и не знала, что ее ждет. Наверное, так и должны себя вести хорошие рабы, но Лу давно себя так не вела, а Хартис этого и не требовал.
«Добрый», сказала Сати.
«Доброта – спорная штука, – твердила себе Лу по дороге домой. – У каждой медали есть обратная сторона. Кто-то скажет «добряк», а кто-то – «простофиля». Может где-то еще доброта – это хорошо, но в нашем жестоком городе это скорее слабость…»
– Что ж, – помедлив, произнес Хартис. – Я скоро поеду в порт – сегодня должен причалить корабль поставщиков из Аумы. А ты пока побудь в лавке за старшую.
– Да, господин.
– Только ступай сначала пообедай.
