Ходил по замкнутому кругу, не зная, что делать дальше. Тяжелым камнем на душе лежало понимание безысходности и отчаяния. Голову сломал, думая, как вытащить Лельку из цепких Марусиных лап, как спасти любимую. От горьких мыслей спасала усталость. Проваливался в забытье, засыпал до рассвета.
День бежал за днем, обгоняя наперед недели, годы. Тянулось вперёд время, как резина, а ничего не менялось. Свойство было такое у времени – растягиваться да сужаться. Кому как повезет.
Часто такое в былые времена случалось. Дни тягомотные доставались тунеядцам да лежебокам. Кто не любит назад оборачиваться и наперед задумываться, тянулись коровьей жвачкой, за один миг пролетали. А иным каждый новый день, как будто целая жизнь прожита. Вот такие чудеса случались.
В очередной вечер принесли ботинки Матвея к реке. Только на этот раз с собою прихватил он бутыль. С жижей запретною. Решил залпом со всем закончить. Ибо больно смотреть, как погибает любимая, теряя красоту и возможности. Всякому страданию есть предел. Его чаша переполнилась до краешка.
Перед отчаянным шагом решил надышаться и волнение унять. Не каждый день с жизнью приходится прощаться. Прикрыл глаза, вдыхая аромат свежескошенной травы. Вспомнил, как красиво пела Лелька, как задорно улыбалась. Всё забрало высосало зелье треклятое. Чарующий Лелькин голос стал скрипучим, сиплым, глаза потускнели, мелкими морщинками изрезано припухшее лицо. Может, и соскочила бы Лелька, да Маруська разве позволит.
Сквозь полусомкнутые веки Матвей заприметил дедушку с суковатой палкой в руках. Издалека было видно, что старец сердит. Он шёл на него. Размашисто, потрясая в воздухе руками. Грозился и ругался на чём свет стоит. На застывшие часы. Матвея корил за лень и трусость. За выход в бутылке и за спущенные рукава.
Напоследок отдубасил по бокам той самой палкой, подсунул под нос Матвею полное ведро раков и пошёл прочь. Вопрошая через плечо:
– Знаешь, почему ведро с этими членистоногими никогда крышкой не закрывают? Почему они не сбегают? Возможность есть. Шагни из смертельной западни – и на свободе. Но сидят пойманные узники в открытом ведре, участи своей дожидаются, только усами шевелят или трапезничают клешнею соседа.
Все в равных возможностях. Но что же происходит, как только один решит выскочить? Догадаешься, поймешь, что делать дальше, и будет тебе счастье. Жена красавица. И царству поможешь. Начни с причины.
Почесал Матвей правое колено. Оно всегда чесалось от волнения. Смахнул пот со лба и решительно направился к дому дельца. Производителя зелья приворотного. Прежде, выломав палку побольше, уже было двинулся в путь. Но, вспомнив о Марусе, нарвал в довесок охапку злющей крапивы. Наука даром не прошла.
Мимоходом пнул в треснувший бок ржавое ведро. Улетевшие в небушко раки серыми кляксами плюхались в воду, в полёте растопыривались, отцеплялись друг от друга. Почувствовав волю, наглели. Задом наперед сновали по илистому дну в поисках лакомых кусочков.
Ласковое солнце улыбалось собственным бликам, преломляясь в плавных изгибах водной глади, создавая чешуйчатую рябь в извилистых волнах. В тишину, всё больше набирая силу, врезался чарующий Лелькин голос. Песня сливалась воедино с ожившим боем городских часов на старенькой башне.
Матвей прихватил в своей мастерской кувалду, отправился на городскую площадь, что есть мочи стал лупить в сторожевой ржавый рельс, по тревоге созывая народ.
Горожане выходили из домов, стягивались к центру площади, на ходу сдирали с глаз, ломали розовые очки, хором подхватывали знакомую Лелькину песню, жмурились от лучистого солнечного света, мимоходом выливая на землю осточертевшее пойло. С радостным смехом и с поцелуями обнимали друг друга, как после долгой разлуки.
На шумиху выполз из укромного места замутивший воду иноземец. Тут-то его и настигло возмездие. Матвей намял и ему бока, хотел было заставить всё царство от грязи отмыть и украденное время людям вернуть, да не тут-то было. Иноземец пугалом растопырил руки в стороны, облапил Марусю, и тот же час за его спиной распахнулись кожистые крылья с костяными крючками. Красивое лицо обратилось в рыло со свиным сопливым пятачком. Изо рта выросли два вампирских клыка.
Нетопырь ощерил клыкастую пасть, зашипел на окруживших его людей, да так виртуозно обругал всех по Праматери. Родоначальнице всего сущего от начала веков. Что некоторым горожанам стало дурно, а иные даже в обморок попадали.
А мамки Лельки и Маруси не упустили случая завести свару. Пару минут в ступоре таращились на преображение бывшего жениха. Придя в себя, устроили потасовку. На этот раз великодушно подпихивая друг дружку к образине. По очереди, царственно даруя вожделенного в прошлое время красавца.
Лиходей заминкой воспользовался, замахал своими крыльями и тяжело, урывками, на манер летучей мыши, поднялся вместе со своею нелёгкой ношей в небушко. И был таков.
С той поры рыщет искуситель по земле в поисках новых, жаждущих иллюзий людей. Маруся у него на подхвате, говорят, ему прислуживает. Придумывает новые формулы снадобий для приворотных привычек. С годами отточила до филигранности своё мастерство. Переняв опыт от своего отца. Где-то даже переплюнула его в разы. Вредит всем подряд, никого не жалеет.
Все свои придумки пакостные испытывала на новых подружках. Научилась на нюх определять человеческие слабые места. Одним простушкой покажется. Смыв косметику с лица, покроет платочком голову да юбку до пола напялит. Глянешь – ну чисто монашка! Скромная, тихая. Жалуется, мол, муж обижает, бьёт ни за что. Расплачется для убедительности.
Для остальных, по обстоятельствам, другой имидж подбирала. Иногда для антуража отца привлекала. Такие спектакли разыгрывали, что Большой и Малый обзавидуются! Знакомилась на выбор с теми, кто духом слаб или в беду попал. Влюблённых ненавидела, жестоко с ними расправлялась. Подростков на приманки ловила.
Насыпет им на кончик языка пробовать какой-нибудь дряни. И стоит, выжидает. Как известно, аппетит приходит во время еды. Юнцы привыкают с рук кормиться, ходят за нею толпой. Добавки просят. Особенно жалует тех, кто красотою и талантами блещет. А уж тех, кто мышкой серой себя считает, себя не ценит и не уважает, щёлкает без труда как орешки.
Душу вложишь – всё сможешь.
В Богом забытом царстве, житейском государстве, жил-был паренёк. Золотой души человек – Ванечка. Близкие и дальние прозвали его Простофиля. За простоту и открытость, за наивную доверчивость. Как его только не называли. Простота, как говорят, похуже воровства будет.
Ванечка очень любил рубашки наглаженные да настиранные. Носил он их по-особому: зимой и летом пуговки не застегивал. Душа у Ванечки была широкая, не помещалась под одеждой. Так и ходил с душой нараспашку.
Никто с Ванечкой дружить не хотел. Уж больно наивный он и говорит ересь непонятную да странную. О Душе лопочет, о природе, Мироздании да о мечтах своих непутевых. Инакомыслящих боялись во все времена, а в Средневековье вольнодумцев, сильно выпирающих из общей биомассы, и вовсе на костре сжигали, ибо нечего воду мутить.
Святая инквизиция приложила немало усилий, придумывая разные способы усмирить выскочек. Женщины, ищущие знаний, были на особом счету у сановитых борцов за догмат. Для попавших на карандаш красавиц инквизиторы сочиняли особенно изощренные орудия пыток. Один стул ведьмы чего стоит! А испанский сапожок, выставленный в музее на потеху почтенной публике, одним своим видом вызывал содрогание.
Вряд ли кому-то захочется по своей воле присесть передохнуть на зловещую смертоносную мебель. Опрометчиво думать, что с течением времен хоть что-то изменилось и стало по другому. Те же самые настойчивые грабли по крепкому упрямому лбу. Люди в непонимании своем заблуждаются, привыкают к постоянству тьмы. Лучик света пугает до ужаса, заставляет сомневаться в выбранной схеме существования.
Сущность начинает метаться в поисках комфортной зоны, из которой их выбросили сомнения, стараясь втиснуться обратно в свою нишу в толпе. А иначе заклюют, безжалостно затопчут.
Жена Ванечки, Галочка берегла фигуру и нервы, а от его рассказов она впадала в депрессию и хотела кушать. Ванечка много раз приглашал её с собой на крышу, но сильно раздобревшая в теле Галочка отвечала отказом, переживала за свою репутацию. Голосила в кулак, по-бабьи подвывая:
– Будь как все или промолчи. Видел он! Мечтатель выискался! Ну что ты меня мучаешь? Стыдно мне на улицу выйти! Товарки смеются надо мной. Всем мужья нормальные достались, а мне душевный!
Ванечка выслушивал упрёки от жены, молча вытирал подолом своей рубахи её слёзки да сопельки. Иногда слабо отбивался:
– Милая, зачем сердишься? Сейчас свобода слова и мысли, а не средние века. Ну, в самом деле. Мечтать имеет право каждый! Я каждое утро благодарю Вселенную за утро, за тебя, за возможности! Котлетки у тебя очень вкусные. Ничего страшного, что подгорели, с корочкой вкуснее!
– Да ну тебя! А вдруг донесёт кто на тебя, куда надо? И так стыдно на улицу выходить! Вся округа смеётся над тобой! Вот уж кому досталось! Всем хлеб с маслом, а мне кукиш с хреновым соусом. Горе луковое наказание. Вот ещё блинчики. Накось, покушай!
– Нет, нет, тоже смотрю, очень румяные. Наверное, очень вкусные. Жаль, я уже наелся! Благодарочка тебе, моя хозяюшка, по горло сыт!
Поужинав на скорую руку, Ванечка бежал к своей мечте. Тянуло его туда неумолимо. А мечтал Ванечка летать. Хотелось, подобно вольным птицам, подняться в небо и парить на крыльях свободного ветра.
После трудового дня собирал в старенький потрёпанный рюкзачок бутерброды с Краковской колбасой, томатный сок в трёхлитровой банке, подзорную трубу и небольшое одеяло.
По пожарной лестнице забирался на крышу самого высокого дома в городе. Садился на подстилку, подставлял лицо ночному ветру. С каждым новым вдохом вбирал в себя силу пространства.
Садился истуканом по турецки. Заложив пятки на бёдра, укладывал ладони на коленки. Свернув в бублик большие и указательные пальцы. Раскачиваясь, напевал протяжные мантры. Пока жильцы не начинали на него шикать и бросаться чем под руку попало. Ванечка виновато кивал головой. Шёпотом извинялся перед потревоженными обитателями дома.
Вглядывался пристально в старенькую подзорную трубу. Затаив дыхание, наблюдал, как прячется за край Земли закатное Солнце. Как ночь укрывает засыпающий город сумеречным покрывалом. Видел, как в пустоте космического океана рождаются и умирают звезды.
Закрывал глаза и представлял себя там, на недосягаемой высоте. Летящим навстречу воздушным потокам. В мечтах гулял по Млечному пути. С шумом, до головокружения глубоко втягивал в себя воздух. Плавно выдыхал, пока в голове не начинали звенеть цикады. И он попадал в преддверие Междумирия.
Далеко под ногами оставался родной город, горы, моря, океаны, леса и поля. Постепенно земной шар уменьшался до размера кулака, затем и вовсе скрывался из виду. Оставалась только густая тьма, пронзенная огненными хвостами комет, пульсарами чёрных дыр и солнечными кляксами мерцающих созвездий.
Вот на южном полушарии неба созвездие Большого Пса. Вместо сердца сияет самая яркая звезда – Сириус. А вот охотник Орион. В его таинственной туманности сокрыта область звездообразования. Там сияет его сердце – красная звезда Бетельгейзе.
Ванечка повернул голову в сторону северного полушария звёздного неба. Там спиральная галактика Андромеды таилась под созвездием Кассиопеи. Если взгляд перевести пониже и правее, можно увидеть Большой Квадрат Пегаса. Выше от верхнего угла квадрата сияла звезда Альферац. Альфа Андромеды. А вот сосед Андромеды – Персей.
Он держит в руках голову Медузы Горгоны, звезду Алголь. Звезда светилась холодным, мрачным, кровавым светом. Ванечка зябко поёжился. Вот уж не зря прозвали эту звезду Дьявольской. От одного взгляда на Алголь веяло смертоносным холодом. Ванечка поскорее зажмурился.
Вот уж кому досталось! И по сей день достаётся. Медуза была проклята на века за неземную красоту. На неё польстился сам Посейдон, насильно воплотил свои фантазии с обворожительной девой в храме своей супруги Афины. Богиня Афина прознала об измене, впала в ярость и в праведном гневе прокляла невинную Медузу, наделив её сверхсилой, заключавшейся в ужасной способности превращать все живое в камень.
Посмевшие взглянуть в её прекрасные глаза навеки обращались в каменные глыбы. Персей смог победить несчастную красавицу. Опять же на помощь пришла оскорбленная в чувствах Афина, дав ему зеркальный щит.
Задрав голову вверх, Ванечка открыл рот от небывалой воображаемой красоты Аламак. Двойная звезда нестерпимо сияла оранжевым и голубым диском. А вот с детства знакомые Большая и Малая Медведица. А между ними притаился Дракон.
В стародавние времена, когда Миром правили боги Олимпа, огромный зверь решил бросить вызов богам и сразиться с ними. Афина пришла в ярость от такой наглости и забросила Дракона высоко в небо.
Зарвавшаяся летучая рептилия зашиблась о купол небосвода от удара. Нахал, посягнувший на Высших, Правящих Миром Богов, рассыпался яркими фракталами в космической сфере, где сияет кровавой звёздной россыпью по сей день.
Ванечка будто окунулся в глубину веков. Запечатлённые навсегда небесные обитатели оживали в пустоте его разума, двигались. Приветствуя, радостно улыбались ему, как старому знакомому. Воображениями Ванечка пробуждал легенду, связавшую воедино земной путь давно отжившей сущности с пришпиленной к небосклону звёздными иглами бессмертной душой, воплощённую в космическое тело.
Ванечка, где-то читал, что звёздой становится созданная друг для друга пара. В умных книгах пишут: у каждой твари всегда есть пара – такая же тварь. Им посчастливилось встретиться на земном пути, и даже смерть не разлучает их, потому что существо сложилось в единое целое. Небосвод, как Ноев Ковчег, вмещает в себя тех, кто пронёс факел любви до самой смерти. И теперь плывёт по космическому океану сознания.
У каждой звезды свой неповторимый характер. Кто-то пылает жаром, укрываясь туманной мантией, сотканной из ядовитого газа. Сочится струящейся ртутью. А кто-то тускло морозится едва различимым пятном на небесном полотне. Всё так же, как было в жизни. Звёздные судьбы разные у всех. Кто-то продолжает пылать иссушающей яростью, сражаясь за свою половинку. Кто-то тихо страдает, терпеливо дожидаясь своего часа.
Перед Ванечкой возник край Млечного Пути. Он ступил на его влажную от космической росы твердь, раскинув руки, пробежался, кружась и пританцовывая. От неожиданности застыл на месте. В центре Мистической Туманности стояли двое. Они обнимались, прощаясь. Несколько мгновений подержали друг друга за руки и разошлись в разные стороны.
Постепенно расстояние между влюблёнными расширялось. По пути не надолго они приостанавливались. Чтобы, обернувшись, ещё раз взглянуть на любимое лицо и, мысленно прощаясь, послать лучи улыбки. В том, что это влюбленные, Ванечка не сомневался.
А ведь Боги не всесильны. В чём-то даже немощны. Для всех существующих есть Долг и Запрет, установленный Высшим Замыслом, той сущностью или материей, которую не видел никто и никогда. Именно Ему все и всё подчиняется. Именно Он рождает Закон.
Боги тоже могут испытывать сильные чувства, влюбляться и ненавидеть. Но что делать, если Он, великолепный Ра. Находится на одном краю небосклона, а Она, нежная Луна – на другом краю. Каждый на своей орбите. Всё, что они могли – это любоваться друг другом издали, безмолвно беседуя, признаваться в любви и мечтать когда-нибудь сблизиться.
Однажды их осенило. Одновременно они решили построить мост из миллионов судеб влюбленных, из маленьких хрустальных звезд, соединив их над черной пропастью небесной сферы, навечно разделившей влюбленных.
Миллиарды лет они наблюдали, как рождались новые звезды. На небесном своде вспыхивали ярким светом соединившиеся души ушедших в Вечность. Искренне любящих друг друга земных существ.
Но таких звезд было очень мало. Боги решили помогать тем, кто не мог встретить свою пару, противились любви или были слепы и не видели любовь у себя под носом. Стеснялись давать волю чувствам. Ошибались, проводя половину жизни с чужой половинкой. Становились сухими, черствели сердцем. Переставали мечтать, верить в сказку, надеяться и ждать.
Боги принялись менять мир вокруг смертных для того, чтобы проснулось утерянное чувство. Спускались к людям, потерявшим веру и друг друга. Помогали обрести любовь. Ра зажигал огонь в груди ищущих, а Луна дарила мечту. Раскрывая в ночных снах всю красоту обретаемого Рая для любящей Души.
Боги трудились без устали не одну Вечность. И однажды последняя пара влюбленных зажгла недостающую звездочку в созидаемой дороге Млечного Пути.
Бог и Богиня бросились навстречу друг другу. Они встретились ровно посередине моста. Сама Тьма скрывала место их свидания от посторонних глаз, давая время надышаться друг другом.
Обнявшись, вглядывались в глаза друг друга. Оказалось, им не о чем было говорить. Они привыкли транслировать свои желания через расстояние, мысленно. Влюбленные решили разойтись по своим краям неба для того, чтобы любить, мечтать на отдалении. А однажды встретиться вновь, ненадолго насладится свиданием в центре небесного моста, соединяющем судьбы.
В Мире нет величины постоянной. Всё течёт и меняется, созидается и разрушается. Для того, чтобы не рассыпался Млечный Путь, Боги продолжают подпитывать его звездами, родившимися от новых влюблённых пар. Всё так же помогая смертным существам обрести любовь.
Спускаются из царства звёзд, с небесной высоты, подсказывают способы для тех, кто искренне жаждет напиться из источника Любви, кто хочет дарить Любовь и обрести её.
Как гласит легенда. Тем существам, которые ищут безрезультатно свою Любовь. Стоит только прошептать своё пожелание. С одним условием: нужно выбрать особый час. Время свидания Бога и Богини. Вложить веру и искренность в свои слова. И всё сбудется. Боги поведут их к цели. У древних магов был календарь Затмений. Знаменующий потребность переосмыслений прошлых поступков.
Особые даты помогали открыть Врата кармических коридоров. Служащих неким предбанником. Условной раздевалкой перед алтарём сбывшихся надежд. Но если тот, кто захочет распрощаться с одиночеством и возжелает изменить свою судьбу, вдруг испугается отпустить прошлое. Не усмирит свои пороки и попытается протащить к алтарю обиды и гнев. Тому придется несладко.
Ванечка судорожно вдохнул, а на выдохе прослезился, настолько трогательным было видение. Он складывал подзорную трубу, иногда краем глаза замечал девичью фигурку на балконе. Когда девушка видела, что её заметили. Приветливо махала ему, будто приглашала к себе. Зазывая рукой. Прикладывала ладонь к своему сердечку и что-то кричала. Но он не понимал, не мог ничего разобрать. До слуха долетали только обрывки слов.
Близко стоящие дома образовывали гулкий колодец. Ветер подхватывал слова, швырял с силой разбивая о кирпичные стены. Ване казалось, что девушка ругает его. Он тоже прикладывал руку к сердцу, безмолвно извинялся и поспешно отворачивался. Снова прикрывал глаза, возвращаясь в свой сказочный звёздный мир.
Захватывающее чувство удивительного восторга переполняло до края и выплескивалось со слезами счастья. Ванечка парил в мечтах уютной полудремы, наслаждался моментами восторга. Бывало, засыпал на крыше до рассвета, просыпался от зябких утренних объятий.
Спешил на работу и там делился с Антоном своими впечатлениями, по праву считая его своим другом. Торопился, рассказывал взахлёб, глотая слова, старался быстрее выплеснуть пережитые эмоции.
С блаженной улыбкой говорил:
– Всё сможет человек! Стоит только захотеть поверить в себя, и все случится само по себе. Любая мечта оживет от намерения, сложится так, как должно быть! В космос полетит и на дно морское спустится, а захочет, так до самого сердца Земли Матушки доберётся!
Антон недоверчиво сопел, а завидев зевак, ехидно вопрошал погромче:
– И ты, что ли, сможешь? А ну, давай, расскажи нам про созвездие Центавра. А правда, что там все обитатели прозрачные? А правда, что этот Кентавр отдал свою жизнь за заточенного Прометея, а боги за это вознесли его в ночное небо, увековечив в созвездии Центавра? Тебе бы ещё конусный колпачок на голову, получился бы околпаченный звездочёт!
С Антоном они подружились на работе. Антон чаще других занимал у него деньги. Брал без спросу его бутерброды. Просил сделать за него спешную работу. Антон стал захаживать к Ванечке в гости. Часто оставался ночевать, а то и на недельку погостить.
Жена Ванечки стелила ему на диване. Ваня доверял ему, как себе, ни в чём не отказывал. Всегда старался помочь по мере своих сил. Антон все Ванины истории записывал в блокнотик. Что не понимал, переспрашивал. Чтобы слово в слово, под общий хохот пересказать всем желающим.
От Ваниных слов мудрённых удивлялся, потешался народ. Слушатели крутили пальцем у виска, на смех Ваню поднимали. Подходили лишь за тем, чтобы деньжат занять, а отдавать стеснялись. Разве же можно с простачком водиться да ручкаться? Вдруг увидит кто, ещё в друзья к нему запишут и на сабантуи звать перестанут.
А Ваня чувствовал внимание, видел, как нуждаются в нем люди. С радостью старался каждому помочь. Никому не отказывал.
Однажды в уютный летний денёк, Ванечка ощутил необыкновенный прилив сил. В воздухе запахло домашними булочками. Тело стало легким, его потянуло ввысь, в небеса. Он мысленно наплевал на закон тяготения и гравитацию. Уже было протянул свои ладони навстречу ветру и даже немного помахал руками. Имитируя полет гордых птиц. Предварительно послюнив, выставил над головой указательный палец. Чтобы уловить направление ветра.
Едва оторвавшись от земли, он тут же почувствовав неподъёмную тяжесть на своих ногах. И под злорадный хохот подтянувшихся поглазеть на представление зевак, шлёпнулся обратно. Отбив свою пятую точку об потрескавшийся теплый асфальт. Сверху на него, придавив своим весом, плюхнулся начальник. Кряхтя и отдуваясь, встал на четвереньки. с большим трудом оберегая свой внушительный авторитетный животик. Поднялся, с негодованием вопрошая:
– Это куда ты собрался, левитатор? А работать кто за тебя будет? У меня план горит. Волопаса тебе в печень!
Директор не мог позволить своим сотрудникам отлынивать от работы, а тем паче непонятно куда разлетаться. Всевидящим оком узрел взмывающего в небо Мечтателя и тут же стопудовой гирей повис на уплывающих в небо Ваниных ногах.
Люди тыкали в него пальцами, с азартом обсуждали детали его позорного падения. Как гуси гоготали, обступив чебурахнувшегося Ванечку.
Часы пробили полдень. Пришло обеденное время. Толпа зевак ринулась в сторону столовой. Никому не хотелось остаться без обеда, а пообсуждать простофилю – неудачника можно и за столом.
Начальник первым по статусу, с гордо поднятым картофельным носом, продефилировал впереди гудящей, как злой улей, толпы. Все прошли мимо Ванечки, и каждый из шефствующих больно толкал или щипал его. Задевал плечом. Стараясь заставить взглянуть на себя потупившего взор Мечтателя. Чтобы украдкой, щипками да знаками выпросить денежки на обед. Насупившийся Ванечка раздавал свои кровные направо и налево, пока совсем кошель не опустел.
Всего одна монетка осталась в брючном кармане. Ванечка зажал денежку в кулаке. По очереди осмотрел всех смачно жующих. Неприятно, со свинским аппетитом чавкающих людей и решительно направился к выходу.
Коллеги хохотали ему в спину, улюлюкали и подтрунивали, дескать, ума нет, пусть ходит голодным, глупым деньги не нужны. Показывали на него масляными пальцами и с набитыми ртами продолжали обсуждать, как он красиво взлетел и еще красивее упал. Директор запустил в него обглоданной костью:
– Вали отсюда, умник! Иди работай, коли кушать не хочешь! Ишь, возомнил себя Икаром! С ним то что случилось, помнишь? Во-от! А всё потому, что гордыня. Работать не хотел, лентяюга. Сам же нам рассказывал эти легенды шмегенды. Всяк сверчок, знай свой шесток. И запомни: на твоё место двести. Только свистну – набегут желающие, в следующий раз уволю. Змееносец тебе в ноги!
Ванечку вдруг накрыло облако праведного гнева. Обостренное чувство справедливости резало душу на лоскуты. Слова клокотали в горле. Так захотелось им всё высказать. Но подумал, что слова ничего не изменят. Вся эта толпа против него. Их уже не переубедить. Он вдруг осознал, что они смеются над ним, не любят его и, самое главное, не понимают. Не поддерживают. Только используют.
Пришло понимание, что среди всех этих людей нет ни одного доброжелателя друга. Жена Ванечки сидела с Антоном за одним столом. Они хохотали громче всех.
Прозревшему мечтателю стало горько и страшно от своего одиночества. Он постарался застегнуть свою рубашку, но ничего не вышло. Хотел полы рубахи связать узлом, и тут не получилось.
Ванечка закрыл ладонями уши. Согнувшись, как древний старичок, побрел в сторону болота. Решил сгинуть в лесу дремучем, в болоте вонючем. Лишь бы только не слышать злобных насмешек. Подальше от предательства. Уходя, пробурчал еле слышно, скорее самому себе:
– Икар за другое был наказан. Он ответил за преступление Дедала, своего отца. Набросились толпой, и жена туда же. Оскалилась, как злобная горгулья. Вокруг одни предатели. Вот уж душевно поддержали, так поддержали. Благодарочка от души.
Решил побыстрее со всем покончить, с разбега сигануть в трясину. Выбрал место для разбега. Разогнался, ускорившись, подпрыгнул повыше. Да за ветку рубашкой и зацепился.
