– Я.. я по объявление.. Хозяйка дома? Ах, да.. верно.. Стало быть, она не.. Приду.. я в другой раз..
– От веть дом.. этот.. И ходют, и ходют.. Все вы.. и в другой раз.. и в третий приходют.. и на недели раз.. Чего вам тут? Как помазано.. – пьяный язык повело, старик залился бессвязно, и понять было можно одно, посетители здесь бывают и что нет терпимости им.
Слушать пьяницы бредни.. Чего доброго слов дальше зайдет.. Да, может, оно и к лучшему.. что не дома.. и не сегодня.. В другой раз тогда.. в другой.. Молодой человек стал собираться, надел пальто. А, спит, бросил на дворника взгляд украдкой. Тогда положил ему, уже уткнувшемуся головою в стол, на водку, пусть так поминает не лихом, и направился было к двери. К лучшему, к лучшему.. Не надо было.. сейчас..
В дверях стояла хозяйка. Секундой он забыл, за чем пришел.
На вид ей было около двадцати лет от роду, быть может, немногим больше. Одета она была в строгости и присущем строгости неком изяществе, во все черное. В длинных, чуть вьющихся, темных волосам в свете свечи уходили снежинки. Тонкую шею не прикрывал ни шарф, ни платок. Худоба и бледность, росчерк бровей черных. Красота безумная. Ступать ей по паркетам залов больших, а не здесь..
На него она не смотрела. Прищурив правый глаз, склонив налево голову, она смотрела как бы сквозь в ночь пришедшего. Будто ждала его. Будто знала; все равно кто-то да придет. Молодой человек пытался встретить ее взгляд, поймать, уловить хоть в мгновении, – даже иногда, казалось, почти и вот, и вот, – но тот умелькал как тень, как бархат, спадающий в полутьме. Заговорить он не мог.
– Так и будем молчать? – и, наконец, одарила гостя прямым взглядом, преисполненным спокойствием, причастным к гордости. Взгляд подобный обычно холодит, отталкивает, скажет тот, кто не видал персидских глаз.
– К чему церемониться? Вы же знаете, за чем.. и знаю я.. Снимайте пальто. Садитесь. Ступайте тихонько.. – скорбное тайное в ее темных глазах, но и выше она же, и выше..
– Я позже.. я позже приду.. не сейчас.. Но приду.. непременно.. Да чтобы первое.. – выпалил юноша, развернулся и, торопясь, вышел. Растерявшийся, он оставил свой сверток лежать на столе, как отсчитывал дворнику выпивку.
Она одернула простынь, она скрылась за ширмой. Старик так за столом и спал, укутанный ею в старую шинель. Утром он, похмельный, найдет на столе с мелочью сверток, в очередной раз уверует в Господа нашего Бога, перекрестит себя и кулек и прочтет выделенное карандашом в заметке: «Продается новая, неподержанная материя специально для мужского костюма. Цена 5 рублей за аршин».
<>
Помню.. про сновидения.. Есть, по крайней мере, замечал за собой ранее.. подобие провала, когда переход от сознательного бодрствования в глубокий сон будет скачком. Еще мгновением назад мысленно перемалываешь прожитый день, и вдруг – словно проваливаешься в яму. И летишь, летишь, и падаешь..
Сам момент перехода в бессознательное, а это, вероятно, доли секунды, преисполнен эйфории, близкой к вожделению. Состояние хочется переживать вновь и вновь.. Кто знает..
может, всему виной химические реакции пограничного толка. Физиология – как и во всем.. Вряд ли удастся описать явление точно и характерно, чтоб представить мог его ни разу не испытавший. Ровно, что описывать вкус неведомого плода. Грубовато, через какие-то пошлые сравнения будет приблизительно, тогда до сравнений скатываться не буду.. Да испытавшие узнают..
Да, вот еще.. в момент-предвестник провала феноменальна слуховая чувствительность. Звуки преображаются объемом и фактурой, вплоть до созерцания их и осязания, до цвета, до запаха..
Другой приметной особенностью таких сновидений можно считать сам их характер, собственно их сюжеты. Так вот – снится то, чего нет в реальности, но к чему человек, почем знать, влечение испытывает. Будто снами кто-то нам компенсирует отсутствующие в жизни впечатления и опыт. Процессы мозга, скажите, да – если не предаваться мистификации и верить.. что сны нам кто-то наговаривает преднамеренно, начитывает как мать в детстве. Бредни.. ну вы меня простите, у меня сна нет.. так это бредни – в прогрессивный двадцать первый век.. когда научный атеизм, широкополосный интернет.. Зачем я веду дневник..
Вещие сны, ну я не буду говорить, пророческие, они позже тесно связаны с эффектом deja vu.. Этимологически – от «весть», так вот ничего хорошего, самый известный сон из таких сулил «принять смерть от коня своего». Этих лучше не касаться, их точно лучше анализу не предавать. Ну да чаще грезится то, чего нет и не будет. Так голодным снится рог изобилие, бедным – копи царя Соломона, а праведным, вероятно, – семь смертных грехов. Мне б хоть что, а лишь бы снилось. А так это по воспоминаниям.. пишу, что помню..
Мне часто снился полет. Над мрачным городом, и над бескрайней степью.. Даже не полет вовсе, а что-то вроде парения над землей или огромных великанских шагов. И во снах всех так мог я один, и я искренне недоумевал, почему другим расстояния кажутся большими, а преграды непреодолимые. Смотрите как, просто же – разбежался, оторвался от земли и хоп, засвистели змеи рек под ногами, запетляли дороги путаные, и раз – и ты в другом месте, за километры от прежнего. Или вознесся к потолку ни с того ни с сего. А те смотрят, рты разинули. Какая глупость.. на всякий вкус вам форма самолюбования, ага.. да нет, пожалуй, не то.. но и мотив, преследовавший с детства. И тогда же, давно, где-то в детстве, ежели снится страшный, перевернись на другой бок, отвернись от него, уйди под одеяло с головой, и страшного нет, ушло страшное.. сейчас никакого нет....или вот еще..
Из прочих воспоминаний детства всплывают детерминированные сны. Слов таких я не знал, а сны были.. и что, что не назовешь, зато были.. Сны, на которые я настраивал сам, когда ложился спать. Словно заводил маленькую шарманку, игравшую только для меня и желанную именно сегодня мелодию. Сны, которые сочиняешь, когда фантазия еще не скована взрослым пресным мышлением. Что утеряно навсегда.. Утеряно и оставлено там.. там же, где непосредственность.. Ну вот теперь и сна нет.. Перебьюсь иной раз часами.. На работе – на кофе.. держат.. Помню.. спалось как под дождь с окном открытым.. предательство – окно закрыть..
Я вытянулся на животе. Я слушал кровоток в ушах.
..момент-предвестник, слух опухает, обволакивает слух, ток, ток, сток.. момент и..
..сморила сонливость глаза, как золотцем по зеленому, как по перьям, убаюкала, укачала, удитятила в веков колыбели..
<>
Ночь раскололась с грохотом. Я вскочил. Занавеска упала, что ли? То ли показалось, то ли затем скрипнуло деревом, и тяжелый, отпущенный, выдох. В темноте я сидел на краю кровати, вслушивался.
Слушал, слушал, вроде бы тихо. Пошел я в ванную – нет, перекладина на месте, да я же и не стирал, нет, крепко держится. Это все, что не спится..
В прихожей темно, я – обратно, а что-то холодно, обогреватель включить надо,.. как..
– Вечор добрый.. Здравия желаю! – кто здесь!?..как вдруг из темноты голос, и я бросил взгляд в арку кухни, откуда тот, должно быть, донесся.
В моем же собственном ротанговом кресле рядом с обеденным столом моей же кухни передо мной сидел, сказать даже, с удобством размещался, развалился в кресле здоровый мужик, по наружности лысый, скуластый, сомнительный, на свет фонарный щурится, а холщовая рубаха на нем заляпана и теперь уже серого цвета. Книзу в шароварах сидит грубого покроя, и пятки торчат босиком, ноги к себе подобрал и по-турецки. Вокруг мясистой его шеи, которая едва ли намечалась, кое-как был повязан строгий галстук, все бы хорошо, когда б не с шароварами под босу ногу.
Дверь не закрыл? Вор!
– Кто.. здесь..?
Он ухмылялся, молчал, от фонаря на желтой лысине его печаталась оконная решетка.
– Кто вы? Что вам надо? Я сейчас же.. – кричать?, нет уж, спокойно.. телефон, где телефон..
– Что вам..? – а по стенке я вскользнул под арку, рукою щупал, щупал, нож, я схватился за кухонный нож, – не подходи.. с-сидеть.. шаг, ударю..
– Погодьте.. та не кипишуйте.. – растянуто, бойко, и с тем же спокойно.., – та не надо ножичком махать..
– Кто вы? – но нож я опустил.
– Усан-упыдем-станция – мы, та профылактика.
– Какая еще..?
– Та какая е.. Еле выговорыл, ей-богу. Второгу разу не смогу. Вот те обозвали, человеку не выговарить.. Тьфу-ты, шашни, городы.. Свет гарит? – я кивнул; щелчок, и на столе вспыхнула лампа в абажуре из кремовых обоев с переливами, – та во, так-то лучче.. стало быть.. ходюм мы.. избавляем граждан от грызунов, паразитов от, а атож от..
– В подъезде висит? Оттуда?
– Та Гасподь с вами. Обижаете. Шарлатаны то – они. У нас кяаааачество – извини меня, – криво он ухмыльнулся, прищурился от удовольствия, потирая руки, «левбердон» набитым читалось с одной.
– Я никого не вызывал..
– Так и нэ треба..
– Что тогда? Парикмахерская.. течет..? Что? Вода..?
– Туды, вныз, в подвал, хде две двери? По лево – наливают, парикмаферская – направо. Сдае мужика налево, якось бабье само справа болванится. И тем, и другым сразу.. Та нееееее.. не оттудова я.. Кажите ще о честном ЖКХ.. А што жалобы есть?
– Тогда откуда?
– Та Степаном зовусь-то. Степан Плашкин. Атож и не назвался.. Негоже ж.. На службе Повешенным кличут.. со службы..
– Как?
– Степан я, буде добре.. да здравия желаю..
– Хорошо, пусть Степан.. Ну так вот, Степан.. что надо?
– Так по службе я.
– Это я понял.. Какая служба? Надо что?
– Сама что ни на есть ответственная, – трезубец вен на кулаке его вздулся, «левбердон» пошел волнами.
– Так, я, кажется, задал конкретный вопрос..
– Так и я ж кажу, профылактика.. Ходим, смотрим.. Цапать раков по оврагам. Клопов, тараканов, вшей по тюфякам ловим.. Все наше..
– Еще раз.. – я никого не вызывал.. Какая, нахер, профилактика.. Ночь, да.. вообще квартира моя..
– Атож то интересно, откуда тута взялся?
– Ага, очень интересно..
– Та господин всяко може.. Отож и тут оказался. Бывает, скажет, да как вдарит. Слох, як нагайка погана, звене, ух, хлесткий, – кулачищем замахнулся, – а дверь-то в хату затворят надобно. Атож всяко.. Жалобы е? – сальными пальцами мял он, прощупывал икру у опечаленной вяленой воблы и, прощупав к удовлетворению своему, сунул воблу обратно в карман бездонных своих шаровар, – ржава рыбеха, никака.. а брюхата.. Глянь-де, грыт, схади, Повешенный, кажут..
– Так вот, жалоб нет, Повешенный, или как там тебя.. Вон! – смело, однако, на миг, пока в голове еще прокручивались варианты развития дальнейших событий, за себя как-то даже.. и откуда такое.., и еще раз, пока не развеялось, – вон отсюда!
– Погано.. погано ж.. вашсиятельство.. И вид хворый.. Траувку заварите, спите больше.. Повешенный я, Повешенный.. та верное помните.. Так то.., Бог-судья.. то в прошлом.. Часом инше.. як сыр в масле.. Вон-де господин к костюмчику обновку справил, – и поглаживает оттого не менее неуместный галстук, – добре служится.. добре..
– Зачем-ты-здесь? – наседал я, сжимая крепко рукоять ножа.
– А вас-то шо так гложет? Спите больше.. высыпайтесь.. та на свежий воздух выгляньте.. Иль то совесть чи угрызенья сердешные? А то шо вы с ножой.. да на служиваго..
– Высыпайтесь, мать твою.. а.. – сквозь зубы процедил я; да кто бы ты.. да ты.. да, бля.. да здоровый бугай.. с сухой слюной сглотнул я родившееся было возмущение; ну-ну, несвершившийся порыв, предохранитель щелкнул.. Знакомо?
– Мней-то до них далеко, та и сам скажу.. Натож в порожнее не мусолить.. Проблемы решаем.. Проблемы есть? Та плох я по-ихнему балакать, ну да.. – выдохнул, – гоааал орынтирэд, бляха-муха.. как попугая учат, научили гаварить что перед «бляхой-мухой».. 0гасподин, бывало, как скажет, так ото..
– Это кто?
– Он-то? Та случится вам познакомиться. А може и не..
– Ну так и не надо тогда – господин да господин.. к черту!
– Негоже так про них..
– Негоже ночью в квартиру чужую ломиться!
– Ах-то, слово худое.. Так же ж сбывается, падла.. И чего душа просит, сбудется.. Тока шоб искренне просила.. к чему сама из нутра тянется.. Вот таковы и сбудутся. Сокровенные желания-с есть?
– И Деда Мороза не вызывал.. Спать.. хочу.. Все.., adios, закругляемся.. Закругляем треп.. Давай-давай, Степан, или как там тебя..? – махнул я ножом к выходу.
– Повешенный.. прозвище.. кличка.. да пристала.. – шолоховский прищур лукавый, – как угодно сами называйте. Рад здравию вашему, вашсиятельство, знакомству нашему рад. Доброй вам теперече ночи..
Я закрыл за ним дверь. Подождал с минуту, несколько раз дернул ручку.
Я проспал весь день.
«И, посмотрев на всех их, сказал тому человеку: протяни руку твою. Он так и сделал; и стала рука его здорова, как другая.» Евангелие от Луки, 6:10
<>
