«Да какие они крутые! Они просто выкручиваются, строят из себя не пойми кого».
«У нас выкручиваться значило совсем другое, – сказал Тимофей. – А тут больше выделываются как бы».
«В общем, смысл ты понял».
«Ну понял, и что хорошего? Нам ведь с этими выкруталами работать!»
«Мы будем работать для себя, уяснил? Неважно, кто будет рядом маячить. И не трясись так, я за себя постоять смогу. За тебя, значит, тоже. Тот, что нас юнатиком назвал, вообще хлипкий. Да и второму старпом запросто дважды въехал».
«Просто старпому он не смог ответить – мог работы лишиться».
«А ко мне полезет – остальных зубов лишится. Короче, не ссы!»
Тимона этот «разговор по душам», признаться, немного успокоил. Тимур… в общем-то уже Тим, то есть, по сути, он сам, был на самом деле накачанным, тренированным, сильным парнем. И драться умел – это, разумеется, было в его воспоминаниях. А те двое – да, не особые крепыши. Ну, второй еще туда-сюда. Вот только если они скорешатся и вдвоем на него полезут…
«И от двоих отобьемся, – заверил услышавший эти мысли Тимур. – Но вдвоем в открытую не полезут. Там ведь вообще вот так, всерьезку, наживать врага опасно. Лес валят лучевыми резаками, это, считай, тот же лучемет, только ближнего действия. Ну и на кой шакс выводить из себя того, кто, может, по натуре псих и вместо дерева тебя распилит?»
А вот теперь Тимону стало не спокойно, а наоборот страшно.
«А если они на нас с резаком?»
«Вместо кучи денег получить кучу дерьма в виде перешивки личности? Это нужно быть совсем прикушенным».
Да, это было понятно. Но где гарантии, что кто-то из этих двоих, а то и оба сразу, не «прикушенные»?
– А идем, познакомимся! – поднялся вдруг Тимур. – Все равно ведь придется.
И как будто их подслушали – в этот же миг на стене появился экран, с которого хмуро смотрела физиономия выкруталы с распухшим красным носом.
– Ну че, Тим, может, познакомимся? Работать-то вместе.
– Как раз об этом думал, – ответил Тим.
– А че думать? Иди, подудим. Палата номер шесть.
И экран опять стал просто стеной.
«Палата номер шесть?» – слегка обалдел Тимофей, не ожидавший, что у подобных типов может присутствовать хоть какое-то подобие чувства юмора, не говоря уже о том, что они в принципе знакомы с творчеством Чехова.
«А чего с ним знакомиться? – уловил его мысли Тимур. – Все самое главное из общих знаний закладывается в сознание до четырнадцати лет. Дальше уже каждый выбирает, куда нужно углубляться».
«Закладывается? – схватился за слово Тимон. – Это как же – насильно, что ли? Тоже какой-нибудь чип вживляется?»
«Ну почему насильно? Не хочешь – не делай. Только потом для тебя все дороги закрыты. И это не чип, обычные гипносеансы. Но может, хватит трепаться? В общем, я пошел, а ты как хочешь».
«Очень смешно! – буркнул Тимофей. – Но я так и не понял, а куда ты пошел?.. А!.. Этот кадр палатой каюту обозвал?»
«Не каюту, а жилой отсек. Это тебе не круизный лайнер!»
Шестой отсек оказался в точности таким же, что и родной восемнадцатый. Только жили в нем двое – те самые нарушители, которых на собрании отсадили к Тиму. А может, здесь жил кто-то один из них, а второй пришел в гости – свободных кают… пардон, отсеков на «Аве» хватало.
Сидели мужчины каждый на своей полке, да еще развалившись прямо по центру каждой, так что Тим в нерешительности переводил взгляд с одного на другого, думаю, к кому лучше сесть. Но хоть так, хоть эдак, садиться пришлось бы на самый краешек, сразу поставив себя в подчиненное, униженное положение.
«Хрен вам, – решил Тим. – Я лучше постою. Буду возвышаться над вами, выкруталами».
Тот, что с разбитым носом, видать тоже об этом подумал. Подвинулся к стене, буркнул напарнику: «Сядь сюда, Ник!», а когда тот лениво и медленно, будто на него уже давила двойная тяжесть, это сделал, кивнул Тиму на свободную полку:
– Че застрял? Вольно! Можешь садиться.
– Правда, что ли? – осклабился Тим. – Вот уж спасибо.
Но к освободившейся полке подошел, сел.
– А вот буреть не надо, – проворчал побитый. – И… это… меня Серш зовут. Не Серж, а Серш, уловил?
– Вполне, Серш-шш! – отчетливо прошипел Тим.
– Вот так-то. А это Ник, – мотнул Серш головой на соседа.
Тот что-то нечленораздельно буркнул. На Тима при этом он даже не смотрел.
«С этим мы точно не споемся», – подумал Тимон.
«Зачем нам с ним петь? – удивился Тимур. – А чтобы нос не воротил, разок его и своротить можно будет. Легонечко, по-свойски».
А потом Серш завел разговор. Говорил только он один, и, по сути, ни о чем. С двусмысленными интонациями и подмигиваниями намекал о том, что им вместе работать бок о бок, а работа не любит, когда кто-то буреет, а если кто выкручивается, того самого выкручивают – и так далее в том же духе.
Тиму это скоро надоело, и он сказал:
– Ты, главное, сам не выкручивайся. Тогда все нормалем будет. И своему немому приятелю это скажи.
– Это кто немой, а, юнатик?!.. – начал медленно привставать с полки Ник.
– А, нет, я ошибся, – усмехнулся Тим, – разговариваешь. Только если еще раз меня юнатиком назовешь, нос у тебя такой же, как у него будет, – мотнул он головой на Серша.
Теперь и тот поднялся с полки:
– Это ты мне его, что ли, таким сделал?
– Что ты, Серш! – приложил Тим к груди руку, растянув губы в клоунской улыбке. – Это я для примера.
– Тухлый пример, – проворчал, опускаясь на место, мужчина. – А ты, Ник, того… не бурей. Говорю же, вместе работать. И ты, Тим, улови: тронешь его – я тебя тоже трону.
– Не сильно только, хорошо? – съерничал Тим, а потом стал серьезным: – Ладно, ребята, попугали друг друга и хватит. Скажите лучше, вы знаете, к кому нас засылают? Что в нем такого страшного?
– Вы че, прикушенные? – округлил глаза Серш. – Да это полный тухляк!
И тут заговорил Ник. Тиму показалось, что мужчина едва сдерживается, чтобы не зарыдать:
– Это мы тухляк… Мы с вами тухляк!.. Потому что мы скоро сдохнем!
Неделя полета, какой бы она ни показалась Тиму долгой и скучной, подходила к концу. И чем ближе подлетал грузовик к Эстеру, тем еще тоскливей становилось у него на душе. Хотелось сказать, что ныло сердце, но нет, новое сердце работало без сбоев. По ощущениям оно вообще никак себя не проявляло, что говорило о безупречности этого механического насоса. Работает себе и работает, выполняя возложенные на него функции.
Тимон невольно подумал:
«Вот бьется внутри эта железяка, и ей хоть бы что. А когда мы сдохнем, она все равно будет биться?»
«Это не железяка, – неохотно откликнулся Тимур. – Там такие сплавы, где железом и не пахнет. Да и вообще металла в нем не больше половины».
«А ты откуда знаешь?»
«Изучал вопрос. Я ж не дебил, понимал, что рано или поздно этим кончится. А после смерти оно биться не будет, не расстраивайся, у него с мозгом связь: вырубится мозг – выключится сердце».
«Вот спасибо, успокоил! А если мозг только временно вырубится? Типа обморок там, или кома?»
«При обмороке и даже при коме, вырубается не мозг, а сознание. Говорю же, не расстраивайся, все учтено».
«Ага! Не расстраивайся… Слышал, что эти выкруталы говорили? Нам скоро звездец!»
«Слышал, – буркнул Тимур. – Но я тебе уже тоже говорил: наше дело валить лес, остальное перетерпим».
«Перетерпим? А если нас самих завалят?» – не унимался Тимон.
«Шакс! Да чего ты разнылся?! Кто нас будет заваливать – заказчик? На кой это ему? Лишиться работников, рисковать перепрошивкой личности? Если он и зверь, как все говорят, значит, будет рычать, а не горло грызть. Потерпим! Да и вообще, откуда эти два выкруталы все знают? Выкручиваются просто, нас пугают».
Однако в мыслях Тимура не было уверенности, и Тимон это почувствовал. Что, в свою очередь, почувствовал Тимур. И буркнул:
«Ну и трясись себе. Только меня не раскачивай».
Между тем грузовой звездолет «Ава» вышел на орбиту планеты Эстер. Космолетными правилами предписывалось даже на грузовых судах вблизи крупных объектов транслировать изображения с внешних камер на экраны жилых отсеков. Так что Тимон наконец-то смог полюбоваться космическими видами. И ему это понравилось – аж дух захватило! Эстер был раза в полтора больше Земли, но поскольку родную планету из космоса он видел только на фото и видео, то масштабы сопоставить не мог, а потому ему сначала показалось, что это и есть Земля: такой же огромный голубой шар с атмосферной дымкой, синевой океанов, белизной облаков, атмосферными вихрями циклонов и антициклонов… Даже цвет материков был тем же – желтовато-коричневым, с большими островами зелени, занимающими обширные пространства. Вот только очертания материков были совсем незнакомыми, и мысль о том, что это Земля, у Тимофея тотчас исчезла. Зато он увидел сразу несколько темных облачных скоплений, внутри которых что-то ярко мигало. Он бы мог и сам сообразить, что это такое, но мысль Тимура выскочила в сознании первой:
«Грозы. На Эстере они охренительно жуткие. Я смотрел визель – полный шакс! Будто небо рвется и на тебя рушится. И они тут частое явление».
«Да я уже вижу! – возмутился Тимон. – То есть, двойная тяжесть, жара, опасные хищники, прикушенные напарники, садюга-заказчик, а теперь еще и небо часто рушится?.. Звездец мы нашли работенку! Ладно хоть от дома близко и соцпакет зашибись».
«Не нравится, вали назад!» – проворчал Тимур.
Грузовик сделал над планетой пару витков, и экран заняло изображение старпома Сапова.
– Экипажу «Авы» приготовиться к сходу с орбиты и совершения посадки на планету Эстер. Первая точка – район базы «Ламус». Всем занять места согласно судовому расписанию, не занятому управлением кораблем составу принять горизонтальное положение и пристегнуться. Торможение начнется через пять минут. Кратковременный сигнал будет подан за минуту до начала маневра. Повторяю… Через пять минут «Ава» начинает снижение. Всем, кроме капитана и старшего помощника, лечь и пристегнуться.
Тимур на сей раз выполнил сказанное Саповым сразу. Тимофей тут же прочел его мысль, что лучше уж потерять свободу движений, чем ходить потом с разбитым носом и синяками – грузовики в плавности маневров даже слонам легко уступят первенство.
Но Тимона больше заинтересовало другое:
«А что значит первая точка? Мы что, несколько раз будем взлетать и садиться? На Эстере разве не единый космодром?»
Ответ, как в последнее время все чаще бывало, он уже знал, но Тимур машинально ответил:
«Заказчиков трое, значит, три раза и сядем. Можно, конечно, было бы сесть в одном месте, а нас, лесорубов, развезти на катере по точкам, но ведь нужно в каждом месте и лесом загрузиться. А его катером не перетаскаешь – деревья здоровенные и их очень много. Проще грузач подогнать сразу на погрузку».
Тимофей подумал было, что это ужасно нерационально и накладно – жечь горючее, чтобы поднимать и перегонять такую махину. И опять он понял все еще до того, как Тимур что-то сказал. А тот и не стал ничего говорить – он ведь знал то же самое, что и напарник. Все вообще шло к тому, что совершать мысленные диалоги им скоро станет вовсе не нужно. Разве что скуку развеять, если, конечно, будет время скучать. Или же просто так, по привычке.
А сейчас по поводу того, рационально ли гонять огромный звездолет по планете, Тимон уже знал, что проблемы в этом нет. Ведь в двадцать третьем веке существовали устройства-антигравы, локально уменьшающие, а то и сводящие к нулю силу тяжести. Сделав грузовик невесомым, его уже без труда можно было перемещать в любую точку планеты с помощью совсем небольших и весьма экономичных двигателей. И в связи с этим же каких-то особо специализированных мест для взлета-посадки «Аве» не требовались. Просто на каждой базе было расчищено место рядом с готовым к погрузке лесом – вот и весь тебе космодром.
Первой такой точкой, как и объявил старпом Сапов, была база «Ламус». Когда грузовик начал торможение и сошел с околопланетной орбиты, при входе в атмосферу его стало немилосердно трясти. Но стоило сбросить скорость и включить антигравы, как тряска немедленно прекратилась, и дальнейшее снижение корабля происходило исключительно плавно. А момента посадки Тим даже не почувствовал, лишь услышал голос старпома:
– Можете отстегиваться, приехали. Виттор, Свеч и Макус – на выход. Остальным оставаться на борту. Покидать судно без приказа строго запрещается. Наказание – разрыв контракта.
«Интересно, а что тогда?» – невольно подумалось Тимофею.
Тимур этого точно не знал, у него лишь имелись предположения:
«Думаю, ничего хорошего. Ладно, если дорогу сюда отплатить не заставят, но уж назад точно даром не повезут. Значит, придется тут вкалывать, зарабатывать на возвращение домой. И это будет уже совсем другой контракт, с очень и очень другими условиями. Если вообще будет. Тогда – или в рабство к лесозаготовителям, или подаваться к пиратам»
«Ты же говорил, что в двадцать третьем веке нет рабства!»
«Так это на Земле он двадцать третий, а на Эстере всего лишь первый еще», – хмыкнул Тимур.
«А пираты? Это же ты пошутил так?»
Тимур не ответил. А Тимофей не смог уловить, шуточными или нет были мысли напарника. На Эстере он сам раньше не был. А если что когда и слышал – так то ведь только слухи… Но если в них имелась хотя бы доля правда, то лес на Эстере добывали и сбывали не одним лишь законным путем.
Оказалось, что экран в отсеке можно было переключать на разные камеры, и Тимур знал, как это делается. А Тимону, конечно же, было офигительно любопытно посмотреть на Эстер уже не сверху, а находясь на его поверхности. До него лишь теперь по настоящему дошло, что он – на другой планете! В его время люди и до Марса еще не сумели добраться, а он сейчас в миллиард, наверное, раз дальше, чем тот Марс!
«Да не, поменьше, – хмыкнул слушавший его мысли Тимур. – Разница примерно в полтора миллиона раза».
«Ага, совсем фигня. Звездец!.. А ты как так быстро сосчитал? Наугад ляпнул?»
Но Тимофей уже знал, что сделал это напарник совсем не наугад. Но и в уме он астрономическими числами не жонглировал. Все это элементарно делалось через ид-чип, и Тимон, все глубже сливаясь сознанием с Тимуром, наконец-то и сам теперь мог делать это. Да и переключать экран на разные камеры он, оказывается, тоже умел. Точнее, не совсем он, а их новая с Тимуром, общая личность – Тим, которая с каждым днем становилась полнее и ярче. Это было трудно выразить словами как одному, так и другому, ведь раньше они ничего подобного не испытывали. Но если это поначалу скорее пугало, то теперь стало даже приносить удовольствие – ведь твой внутренний мир становился в два раза больше! К счастью, моральные и прочие основополагающие принципы у Тимофея и Тимура оказались близкими.
И теперь Тим наблюдал сквозь экран за чужой планетой. Правда, смотреть было особо не на что – вблизи находились лишь хозяйственные постройки и лежали многочисленные штабеля бревен удивительно красивого бирюзового оттенка. Но вот к этим бревнам подлетела пара десятков толстых, метров пяти в диаметре грязно-желтых «блинов». А дальше для Тимона все выглядело так, будто он смотрел фантастический фильм про трансформеров, потому что «блины» и в самом деле стали приобретать самые неожиданные формы. Вот только они вовсе не собирались устраивать между собой зрелищного сражения, а всего лишь принялись цеплять связки бревен, поднимать их и переносить в грузовой трюм звездолета. Конечно и этого «всего лишь» Тимону хватило, чтобы затаив дыхание смотреть, как слаженно действуют роботы и восхищаться удивительной техникой будущего. То есть, теперь уже настоящего. Теперь – и уже навсегда. К этому он тоже пока не привык окончательно.
А потом, поражаясь, с какой легкостью летающие механизмы управляются с огромными грузами, до Тимофея дошло, что на этой планете все вообще весит вдвое больше, чем на Земле. Ну да, роботы пользуются антигравами, а вот сам он почему не ощущает себя в два раза тяжелее?
«Потому что на корабле своя гравитация», – то ли подсказал Тимур, то ли Тимон прочитал из их общего сознания. И ему вдруг захотелось ощутить здешнюю силу тяжести реально. А то он уже почти час находился на чужой планете, но выглядело все так, будто он и впрямь лишь кино по телику смотрит. Вот выйти бы наружу, ступить на инопланетную почву, вдохнуть воздух иного мира…
