«Я думаю, мы должны попытаться помочь ей справиться с собой, – голос Вэла дал мне надежду. – Я нашёл вариант её лечения. Но мне необходима от вас полная поддержка. Вы не должны сомневаться в методиках доктора Беньямина. У него весьма инновационный и нестандартный подход. Но оно стоит того. Я читал рекомендации о нём, неоднократно мелькала фраза, что его пациенты прошли полную перезагрузку и несказанно счастливы теперь…»
Мама согласилась с доводами младшего брата, даже не пытаясь разобраться, что за методики, и на кой чёрт они сдались её дочери.
Мою попытку поспорить с голосами в собственной голове, пусть и реалистично звучавшими, пресёк звук приближающегося старого, судя по работе мотора, автомобиля. Я тут же спрыгнула с велика и обернулась назад. Свет фар ослепил в сгущающихся сумерках. Судя по направлению, автомобиль едет, если не из самой клиники за мной, то из хозяйственного поселения, уж точно. Могу ли я просить подбросить меня до города? Стал бы Беньямин оповещать всех рабочих о побеге заключённой? Возможно ли, что этот человек, не зная о сбежавшей больной, примет меня за случайную городскую девчонку, которая, катаясь на велосипеде за городом, не заметила, как далеко забралась, и сейчас хотела бы просто попасть домой поскорее? Очень вряд ли. К тому-же, что мешает ему спросить из какого я города и района. Информация, о которой я могу только догадываться и точно посыплюсь. Тем не менее, мне уже не скрыться. Если что, буду тупить, будто знаю пару слов на английском и не понимаю его вопросов.
Затормозивший напротив меня автомобиль оказался старым, жутким. Древняя, ржавая защитная решетка в стиле хоррора, заляпана засохшей грязью неизвестного происхождения, как и сам грузовик. Не менее пугающего вида, без возраста мужик с грязным лицом, будто дымовые шахты чистил, уставился на меня совсем необъяснимо дико. Если он сейчас просто затолкает меня в машину и отвезёт обратно, это станет наименее плохим концом моей попытки побега. Но отчего я в этом так сомневаюсь? Выглядит он реально стрёмно… Я помахала ему рукой, мол, «в помощи не нуждаюсь, у меня всё в порядке, проваливай». А вот и момент истины, – он открыл водительскую дверь. Не дожидаясь, пока он покинет грузовик, и не раздумывая, я запрыгнула на велосипед и съехала с обочины в кювет.
Едва избежав падения, я, не оглядываясь, устремилась по заснеженной скользкой траве поперёк просёлочной дороги в сторону лесополосы. Холодный сильный ветер больно ударял в лицо, глаза то и дело закрывались в попытке защититься от погодных напастей. Сообразив, что рискую ещё и потеряться, если отъеду далеко от дороги, я решила взять влево и двигаться вдоль. Заодно и посмотреть краем глаза, не испугался ли дядька моей реакции и не оправился ли восвояси.
Нет! Он едет! Реально едет не спеша по дороге наравне со мной и не собирается никуда. Оглядываясь на него, я не заметила на пути углубление, успевшее наполниться осадками, и угодила в глубокую лужу с размаху. Одной рукой смахивая с глаз грязь, другой пытаясь удержать буксующий велосипед и почти справившись, я потеряла равновесие. С грохотом приземляясь на единственный огромный горный валун в этой равнинной местности, на пороге злосчастной лужи, я одновременно расшиблась о него и промокла целиком и полностью в холодной грязной воде.
Едва встав на ноги, озираюсь в сторону грузовика. И он стоит на дороге. Огонь! вытираю грязь с лица, – больно! Рана в районе лба. На ладони – кровь. Левое запястье болит… Мизинец, похоже, в двух местах переломан и поразительно несуразно торчит вывернутым, будто, вообще, не принадлежит мне. Дьявол! Чувствую кровавые ссадины в нескольких местах под насквозь мокрой одеждой. Как скоро они загниют? Как скоро я замёрзну? Чего ждёт тот отморозок на дороге?
Ну, я хотя бы попыталась, да? Получу ответы на свои заветных два вопроса… И что? Так просто сдамся? Не смертельные же раны. А, может, Беньямин, раскусив меня, на то и рассчитывал? Куда мне, изнеженной родительской заботой, проблем не знавшей, городской девчонке выбраться из нежилой и недружелюбной местности. И так ли он не прав? Чушь! Поеду дальше! Холодно-то как…
Я подняла несчастный велик и снова осмотрела его.
Роковым поворотом в принятии решения о продолжении побега стало состояние моего железного соратника. Если вернуть спавшую цепь на место мне не составит большого труда, то справиться с жуткой «восьмёркой» на колесе, каких мне видеть ещё не приходилось, без ключей и помощи друга, я точно не смогу.
Закончив осмотр, я обречённо выпрямилась и посмотрела по сторонам, взвешивая свои шансы. С одной стороны, – жуткий тип, с неведомыми мне мотивами, лучше их и не знать, продолжает караулить меня, не пытаясь при этом даже вмешаться. С противоположной, – равнинная местность с редкими порослями дикого кустарника, переходящая в лесополосу. Держать путь в ту сторону было бы совсем недальновидно с моей стороны. Дорога ведёт к городку. Расстояние мне неизвестно, я, конечно, предположила, что оно невелико, потому как в Великобритании я не видела больших интервалов между городами. Но, судя по акценту моего маленького друга и горному окружению, ландшафт легко мог подвигнуть шотландцев не заселять свои территории тесно. И моя дистанция как раз может оказаться какой-нибудь стокилометровой. Так каковы мои шансы её преодолеть на велосипеде с погнутым колесом?
Я наклонилась, упёрла руки в разбитые колени. Отчаяние, словно звук из плохого сабвуфера, вибрировало в моей груди. Сдерживать его не было сил. Я прорычала его в замёрзшие зубы. Всхлипнула. Опять вытерла нос рукавом. И повержено вернулась к осмотру велика.
Вернуть цепь на место оказалось не так-то просто с ушибленным запястьем и сломанным пальцем. Но я справилась. А вот ехать по мокрой траве, местами и просто по грязи, с таким колесом оказалось невозможно. Я спешилась и, стараясь сдержать рвущуюся наружу истерику, двинулась в направлении треклятой психушки, толкая велик рядом с собой, когда услышала рёв автомобильного двигателя.
Грузовик уехал в сторону города, куда, видимо, и направлялся. Маленькое счастье пришло на смену гнетущему страху, когда я поняла, что одной проблемой у меня стало меньше. Надо же, как мало для счастья надо! Сначала попасть в дерьмо, а потом радоваться тому, что один из прилипших кусков отвалился.
Полная «энтузиазма», я вернулась на дорогу. Очередная попытка оседлать отнятый у маленького Густава велосипед не увенчалась успехом. Пришлось признать, что обратный путь мне предстоит осилить пешком. Но это не самое страшное. Игрушку приятеля я разломала окончательно, – если её и можно ещё как-то реанимировать, то только полной заменой колеса.
Глава 4
Жизнь или иллюзия
– Вы беспробудно проспали целый день и почти две ночи. Как вы себя чувствуете?
Доктор Беньямин выглядел на редкость увлечённым происходящим, даже не пытался скрывать, как наслаждается своей маленькой победой.
– Сносно, – я не была настроена на разговор, пусть даже он и должен был мне обещанную информацию. Не была я готова и услышать долгожданные ответы на вопросы, которые меня так волновали. А вдруг от них мне стало бы только больнее? Может, не зря он на них не отвечал всё это время: пытался сберечь мой рассудок от, возможно, неприятных сведений. К тому же я не определилась с выбором, не решила, что мне хотелось бы узнать, в первую очередь. Да и в целом, не было настроения.
– Как ваши травмы? – продолжал докучать док.
– Потрясающе! – процедила я сквозь зубы.
– Ну, разумеется!
– Так и есть! А что, выглядит разве иначе? Похоже, даже с пальцем вашим медикам удалось справиться, вон как вправили. Было бы забавно, если б он так и остался торчать крючком, – я разглядывала ладонь и то, как аккуратно мизинец примотали к безымянному пальцу. – Хотя «потрясающе» не то слово. Потрясающе было бы, если б у меня был доступ к «болотной жиже» чудесной. Тогда бы даже и шрама на лбу удалось избежать.
– Не будет у вас шрама на лбу, уверяю. Рана совсем не глубокая, – доктор проигнорировал нарочито брошенный мной «камень»: намёк на то, что я не намерена отрекаться от своих воспоминаний, и всё ещё продолжаю верить себе, а не ему. – Но что пошло не так? Почему вы вернулись?
– Всё! Всё пошло «не так», вообще-то! Я даже не могу назвать хоть какой-то свой малейший успех, который мог бы мне гарантировать счастливый финал.
– Попробуйте вспомнить главное препятствие, которое развернуло вас и заставило взять обратный курс.
– Нет необходимости вспоминать! Я вам сразу скажу. При последнем падении транспорт, который я одолжила у маленького Густава, серьёзно пострадал. А мне так и не удалось выяснить насколько далеко отсюда до ближайшего населённого пункта. Я не рискнула преодолевать пешком расстояние, масштаб которого мне неизвестен. Кстати, раз уж заговорили. Если можно, я бы хотела попросить вас поднять вопрос о компенсации нанесённого мной ущерба маленькому Густаву. Не знаю, кому вы его адресуете – моим родителям или Вэлу, кто там из них меня здесь содержит.
– Увы, это не в моих возможностях.
– А в чьих?
– Ему способны помочь лишь вы сами.
– Но как? Я сижу взаперти, в моём кармане ни копейки!
– Для решения вашего вопроса вовсе не нужна чья-либо финансовая поддержка. Вы могли бы преподнести своему другу новейший, самый продвинутый велосипед, способный на выполнение разного рода трюков. Или, скажем, такой, который способствовал бы передвижению по просёлочной местности без ощутимых проблем для вас при побеге. Судя по всему, байк вашего друга не относится ни к первому, ни ко второму из озвученных вариантов, – док склонился напротив меня, согнул руку в локте и стал перебирать свою щетину, создавая характерный звук, отчего-то так сильно меня раздражавший.
– Я будто бы понимаю, к чему вы клоните… Но не хочу в это верить… – Моё недовольство выходило за всякие границы, кажется, впервые в жизни я физически ощутила его на своём лице. Это уже ни в какие ворота не лезет! Ополоумевшей меня выставляет? – Скажите прямо. Иначе у нас не сложится разговор.
– Вы усердно настаиваете на своём, – неожиданно просто он пошёл мне на встречу, – клянёте меня, требуете доказательств и держитесь за свою правду. Но что есть та «правда», когда вы, находясь даже здесь, под контролем, продолжаете расширять границы своей реальности.
– Да прекратите вы уже! Скажите!
– Вы ближнего своего воссоздали! И вовсе не смутились абстрактности происходящего.
– Вы серьёзно сейчас говорите? Я проецирую нашу дружбу с Густавом на маленького Густава?
Невозможно даже поверить, что доктор Беньямин способен так заблуждаться.
– Я говорю о том, что нет никакого «маленького Густава» и велосипеда, уж тем более!
Убил.
– Вы за дуру меня держите? – с сомненьем я подняла бровь.
– Такого диагноза нет.
– Но вы сами интересовались нашими с Густавом уроками «верховой езды»!
– Я лишь подлил немного воды в ваш и без того уже пробившийся росток, где с вымышленным другом вы заговорить не решались. Хотел научить вас вымысел от истины отличать. А для этого вымысел стоило обличить, создать для него яркий образ, такой, который вероятнее стало бы ставить под сомненье. И что-то подсказывает мне, что достучаться до вашего благоразумия у меня получилось. Я готов предоставить и необходимые вам доказательства.
Я зажмурилась, потом потёрла кулаками глаза и промычала, растягивая слоги:
– И где же они?
– Взгляните сюда, – он повернул ко мне ноутбук, где уже транслировался какой-то ролик. – Перед вами видеозаписи с прогулок, на которых вы разговариваете и, судя по вашим движениям, «обучаете» невесть кого езде на велосипеде.
– Это с дрона что ли запись? – не поверила я своим глазам.
То, как я всё это время могла не замечать летающий рядом дрон, не самое пугающее в происходящем. Жуткое зрелище, в котором неадекватная я общаюсь с кем-то невидимым…
– Ага. Я поняла. Чуть не повелась ведь. Вы его удалили. Удалили маленького Густава с записи. Ха! Этот раунд остался за мной.
– Хм… Ну что ж… – Беньямин задумчиво почесал, опять с противным шелестом, щетину на подбородке. И, как мне показалось, не собирался настаивать на своём. Но я ошиблась, потому что он продолжил меня добивать. – Рискнём злоупотребить немного поддавшимся трезвости разумом! Найдутся, может быть, рациональные объяснения у вас и на это?
Не могу сказать, сколько времени я продолжала ещё смотреть запись съёмки, но в результате мне стало невыразимо жалко себя саму. Как песочный замок от удара волны, моя вера рухнула, растворилась потоком хлынувших слёз.
На видео, транслирующем мою неудачную попытку побега, я передвигалась бегом, держалась за руль, в самом деле, воображаемого велосипеда. Расстояние, которое я сумела преодолеть за всё время, нельзя сравнить даже и с половиной пути от поместья до хозяйственного поселения. А удвоенная скорость воспроизведения сделала этот документальный фильм «ужасов» и его восприятие ещё более горьким. Словно совершенно потерявшая голову, в бредовом припадке я бегала по поляне, беспричинно падала, спотыкаясь о несуществующие преграды, с опаской оборачивалась по сторонам, боролась с кажущимися неблагоприятными погодными условиями. Всё происходящее там со мной со стороны выглядело просто донельзя чудовищно, безумно, кошмарно.
Не было никакого побега!
Беньямин не переживал, так как даже не сомневался ни во мне, ни в моих действиях. Максимум, что могло случиться со мной там, произошло: неуклюже я сломала палец, набила пару болячек и испачкалась о траву.
Неужели он прав?
Прав во всём?..
…Или частично?
Если я не могу верить собственным глазам, кому мне тогда доверять?
…Мама! Я так хочу к маме…
– Вы не станете возражать, если я вернусь в свою комнату? – Не дожидаясь ответа, я встала и поспешила на выход, предчувствуя абсолютный упадок сил.
* * *
Что есть мой мир, моя действительность? Что правда?
Всё окружающее нас. Что, если весь этот смехотворный отрезок, гордо зовущийся Жизнью, на самом деле, всего лишь очередной спешный забег души. И любые её «результаты» – всё едино, и вовсе не важно, сколько успеет она пробежать, не важно вовсе, каких достигнет высот, продолжит род, умрёт в утробе, – что, если всё это просто игра? Игра без стратегии, не на результаты: бессмысленный симулятор, банальная развлекуха.
Стоило ли тогда стремиться, планировать, распыляться? Быть может, проще было наслаждаться каждым мигом, каждым шансом. Неужели я, действительно, настолько себя измотала, что стала создавать свою собственную реальность, свою фантасмагорию, в которой могла просто чувствовать? И ведь неоднократно я сомневалась в происходящем, сама с трудом верила в то, что происходило.
Но если так, какая вовсе тогда разница? Если смотреть на этот забег, как на один из раундов, не всё ли равно, в какой реальности будет находиться мой разум? В удобном, общепринятом для всех, или в сказочной пародии с собственными декорациями и гораздо более впечатляющими действующими лицами?
Я считала слабостью усталость и никогда даже к мыслям своим усталость не допускала… Все силы бросила на достижение поставленной задачи – получение гранта, поступление в заграничный вуз, серьёзная литература и вот это всё… Но… Я не чувствовала утомления, привыкла так жить. Ещё с детства приучилась: хочешь жить – умей вертеться. Был ли смысл в такой философии, если она привела меня к тому, что я имею? Я «расслаблялась», изучая сложные музыкальные композиции, и мне казалось, я делаю правильно. Кто диктует правила? Надо ли их придерживаться? Есть ли понятие «плохо и хорошо», может, оно нам тоже кем-то навязано?
С апломбом собственного успеха под знойным южным солнцем, фактически обнажённая, я повстречала кого-то, очевидно, крайне привлекательного. Был ли хоть шанс у меня в таких условиях сохранить трезвость ума? А эта музыка в его исполнении, его молчаливый загадочный вид, рассвет, кактус на память и обещание встретиться вновь – добили меня уже окончательно.
Что дальше? Какой-то наркоман в кубе! Кэт не приметила в нём никакой привлекательности. А я, напротив, дорисовала мысленно необходимые мне характерные черты. На концерте высмотрела и облюбовала одного из десятка байкеров, уверила себя в том, что из всей толпы слушателей как-то особенно на меня смотрит именно он. Выискивала для себя каждый раз объект, чтобы быть в него влюблённой. И находила! В самолёте я проснулась, держась за руку престарелой женщины. Но продолжала убеждать себя в его присутствии в моей жизни, в его существовании. В результате, и среди знакомых Валентина нашла себе объект для воздыхания. Периодически вероятно стала дорисовывать его визиты в свою комнату для пущей убедительности, как маленькая глупая мечтательница.
Вот к чему вёл меня Беньямин, когда последовательно разбирал причину отрицаемой мной обиды за выходку О’Дойлов. На гонках не было никакого Феликса. Я лично налепила его образ на случайного победителя. Такое страшное появление Феликса во время просмотра ужастиков О’Дойлы даже не заметили. А я нашла резон избавиться от вымышленного образа на первый учебный триместр.
Стоило же мне немного расслабиться, как сорвавшиеся каникулы стали очередной причиной призвать желанную фантазию вновь.
А там, выходит, в абсолютном своём одиночестве я заигралась. Навоображав увлекательных, захватывающих событий, невероятный мифический образ своего главного героя, окончательно свихнулась. О чём всё это время и пытался корректно донести до меня доктор Беньямин. А я столь отчаянно сопротивлялась.
Впервые за долгое время я потянулась к скрытому под рубашкой кулону без страха быть замеченной. Вероятно, я сама же его и купила в честерской лавке с разным барахлом.
Что теперь? Как жить дальше? Вообще, стоит ли? Учиться, вернуться в кампус, встретиться с родителями. Смогу ли я смириться? Просыпаться каждое утро, помнить тот мир, свои впечатления, что ярче каждого из любых других, и мириться с фактом, что всё это было только выдумкой?
Мне станут задавать вопросы, другим придет в голову, и того хуже, меня пожалеть. Как с этим всем мириться? Кого из близких в мои «проблемы» уже посветили? Это же просто жесть! Нет! Я не смогу, не вынесу всего этого. Во всяком случае, не сейчас.
Для начала мне самой следует принять настоящее. Постараться даже из памяти выкинуть образы и фантазии, хотя не думаю, что такое возможно, но я должна приложить все усилия. Должна вернуть ясность сознания. И только после этого думать о том, чтобы выйти хотя бы на контакт с родными.
Но как же больно!
Кажется, я жизнь готова отдать только за то, чтобы быть уверенной, что Феликс существует, где-то есть, жив и счастлив, а нам быть вместе просто не судьба.
Хотя… Может, и ни к чему мне учиться жить с мыслью, что нет его в природе? Быть может, если он проекция моей больной фантазии, мне следует его просто вернуть? Что дурного в том, если Феликс станет, скажем, посещать меня регулярно ночами?
Воспоминания о наших последних проведённых вместе часах мигом заставили кровь лихорадочно устремиться по венам.
Да это же по-настоящему потрясающий бонус! Жить, стремиться, что-то делать, делать то, что надо. И находить отраду в ночи. И не просто во сне. А в собственном мире грёз! Непосредственно созерцать и наслаждаться собственной иллюзорной реальностью. И никаких угроз со стороны Гинеи, раз уж на то пошло.
Глава 5
Возвращение,
или
Он знает теперь, что ты существуешь
– Хотелось бы упомянуть ваш прогресс, – довольный собой, приподнимая полы пиджака, доктор Беньямин разместился за столом в кресле, приглашая и меня устроиться напротив. – Последний вывод, что вы сделали в практическом задании, поразительно близок к истине.
– Близок к истине? Значит, решение неверное? Чему же тут радоваться? – пожала плечами я, усаживаясь.
– Не удивляйтесь! Истина – понятие абстрактное. Зачастую приблизиться к ней, означает успех. Не говоря о ценности ошибок.
– Субъективно рассуждаете, как по мне, – скептично пробубнила я. – А на ошибках ещё надо учиться.
– Ха! Весьма точно. Я доволен вами, – заключил он бессмысленный поток своих лестных высказываний. Будто его слова способны были меня хоть как-то подбодрить. – Но ваше настроение сегодня не столь радушно.
– Ничего необычного, всего-то не выспалась.
– Третья неделя пошла с момента вашего озарения, – аккуратно завёл он более щекотливую тему, которую корректно обходил стороной всё это время. – У меня успело сложиться, как мне кажется, справедливое, впечатление, будто в вашем поведение заметны кардинальные перемены. Возможно, вы готовы поделиться со мной переживаниями?
