Мой мобильник, брошенный на пассажирское сидение, несколько раз надрывался своим жужжанием и пытался свалиться на пол от вибрации, но трубку брать я не стала. Ромка перешёл все границы со своим заявлением, и это было уже не смешно, даже если в начале и заставило улыбнуться. Я и так знала, что он считает себя красавчиком и думает, что девушки от него просто падают замертво.
У меня на него иммунитет!
Но такое сказать про Матвея! Да он совсем… да что он… о себе возомнил?
Напился, не иначе. Вот протрезвеет, тогда и посмотрим, как он заговорит. Он просто распалился от нашего с девчонками разговора, и у него разыгралась фантазия. Тем более несложно его понять, учитывая, что у него давно нет девушки. Ну, да, мы с коллегами обсуждали наших офисных парней, кто кому нравится и чисто гипотетически, с кем хотелось бы оказаться в постели.
Гипотетически! Не более того.
Так вообще все делают.
Но это не значит, что мы всерьёз собирались изменять. Уж я-то особенно! У меня есть Матвей, и мы счастливы, мы давно живём вместе, собираемся официально оформить наши отношения. И то, что я не ответила на вопрос, не значило, что мне больше некого было выбрать в нашей конторе, кроме Ромки. На нём свет клином не сошёлся.
И вообще. Я же уже выбрала когда-то Матвея, и он работает в той же компании, что и я, пусть мы и нечасто пересекаемся из-за того, что трудимся совершенно в разных сферах и отделах. Но это вполне можно было бы считать за роман на работе, о котором шла речь. Разве нет?
Ромка заставил меня понервничать своими эмоциями. Всё же не даёт ему покоя наша поездка в Питер, но я не могу ничем ему с этим помочь. Ему уже давно пора понять, что та искра, что промелькнула между нами, как ему показалось, не значила ровным счётом ничего. Пролетела и растаяла.
И всё.
Я остановилась в дверях и с умилением посмотрела на любимого. Матвей спал сидя на диване и вытянув ноги, крепко обнимая подушечку, которую я обычно подкладываю под свою спину, когда мы вместе смотрим фильмы. Это так мило.
Я бесшумно подкралась по мягкому ковру и осторожно встала коленями на диван возле его ног. Протянула ладошки к лицу и поцеловала его в приоткрытые мягкие губы.
– М-м, зая, – проснулся Матвей, сонно раскрывая глаза и притягивая меня к себе руками, – ты наконец-то, вернулась.
Он сладко улыбнулся и затянул меня в ещё один нежный поцелуй тут же игриво проходясь языком по губам. Кажется, кто-то и вправду рад меня видеть.
– Я соскучился, – произнёс он, едва отрываясь от губ, – как посидели? Кто-нибудь станцевал стриптиз?
Да, пронеслось в моих мыслях, Рома устроил мне душевный стриптиз, оголив то, что мне совсем не хотелось увидеть. Но к чёрту Рому.
Матвей крепче обнял меня и завалил на диван, тут же выкинув подушечку, которая затесалась между нашими телами. Накрыл меня своей крупной, широкоплечей фигурой, почти полностью скрывая под собой. Я такая миниатюрная по сравнению с ним со своим ростом и весом, что кажусь Дюймовочкой на его фоне. Он был таким горячим ото сна, что я чувствовала это даже сквозь одежду.
– И я соскучилась, – ответила я, когда его губы переместились на мою шею. – Чем занимался без меня? Смотрел кино? – попыталась я завести вежливый диалог.
– Мечтал о моменте, когда заполучу тебя в свои объятья. Ты такая холодненькая с улицы, хочешь, я тебя согрею?
С этими словами он потянул в стороны мою блузку так, что маленькие скользкие пуговички выныривали из петелек одна за другой. А когда открылись округлости в плотном гладком бюстгальтере, начал их целовать, довольно мыча, будто заполучил нечто невообразимо вкусное к ужину.
Мне только и осталось, что застонать, когда он подхватил меня под спину своими большими ладонями и нырнул лицом в глубокую ложбинку.
– Ох, Матвей, – выдохнула я, не на шутку распаляясь, – мне бы в душ сходить… я целый день в офисе…
Он отодвинул одну мягкую чашечку и поймал губами мой сосок, отчего по телу пробежалась волна мурашек.
– Не хочу отпускать, я и так тебя ждал весь вечер, – рука, что осталась под спиной уже ловко расстегнула крючочки и бюстгальтер совсем ослаб. Матвей сдвинул его вверх и уже открытым ртом ласкал мою грудь, все больше возбуждаясь, что я чувствовала своим бедром, к которому он прижался. Я тоже уже тяжело дышала, с головой ныряя в этот его разнузданный жар желания.
Рука любимого проскользнула по моей ноге и задрала юбку выше бёдер, пальцы скользнули мне между ног, и я резко вдохнула, подаваясь навстречу этому движению. Матвей оторвался от моей груди и поднялся на колени, торопливо задрал юбку двумя руками и стянул с меня сначала тонкие, почти прозрачные чулки, будь неладен офисный дресс-код, а потом за ними и трусики-стринги.
Не желая ждать больше ни минуты, он спустил свои домашние штаны, оказавшись по ними без белья, и сразу же пристроился между моих коленей, чтобы вставить.
– Хочешь меня? – игриво спросил он хриплым голосом, прислоняя головку к моим мягким губкам внизу, но дальше не двинулся, – или хочешь всё-таки в душ?
– Тебя, – застонала в нетерпении я, – конечно, тебя! Ох!
Он втолкнулся внутрь довольно резко, но это не было неприятно, хоть и чуть суховато из-за спешки. Матвей задвигался сразу же глубоко и размашисто, постанывая на каждом движении, задышал открытым ртом от удовольствия. Я прогнулась в спине и шире раздвинула колени, желая продолжать не меньше, чем он. Громкими шлепками и шумным дыханием заполнилась просторная комната.
Когда моё дыхание участилось ещё сильней, а низ живота начало заполнять расползающееся тепло, Матвей опустился на локти надо мной и принялся целовать в губы, захватывая их по одной и смешивая наше дыхание, постанывая в них и шепча:
– Моя девочка, моя маленькая, такая…
Он ускорился, работая теперь одними бёдрами и вжимая меня в диван, я застонала громче и отрывистей, чувствуя, как сейчас моё нутро вспыхнет оргазмом. Любимый потянулся одной рукой и поднял мою ногу ближе к груди, это сделало своё дело, и я выгнулась, упираясь затылком в мягкие подушки. Внутри всё сжалось, и горячая волна разлилась по телу, отдавая ритмичной пульсацией.
– О-о-х… котено-ок, – застонал почти сразу после меня Матвей и продолжил двигаться, насладившись моими трепыханиями и конвульсиями не своём члене.
Меня уже вело от переполняющих физических ощущений, тело словно расплавлялось и превращалось в мягкий пластилин. Неосознанно я сжимала внутренние мышцы от удовольствия, и Матвей не смог продержаться сильно дольше меня. С громким протяжным стоном он кончил, вжимаясь последние разы особенно глубоко. Затем уткнул своё лицо в моё плечо, обжигая кожу горячим дыханием.
Я обнимала его и гладила по светлым, чуть вьющимся волосам и не могла нарадоваться нашей горячей близости, нашей любви. Как? Как можно этого человека подозревать в неверности? Как можно даже подумать о таком, когда он вкладывает столько чувства в наши отношения. Настоящего чувства!
– Твоя юбочка помялась, – виновато поднял глаза Матвей, чмокнул меня сладко, придётся погладить. Ты юбочку, а я тебя.
Я засмеялась, хоть под его тяжестью и дышать-то было сложно.
– Опять меня на гладильную доску хочешь нагнуть.
– Я люблю шалить. А ты разве нет, мой игривый котёночек?
– Люблю, – я улыбаясь, чмокнула его в нос. – Но лучше тебе с меня слезть, пока я не превратилась в коврик.
Посмеиваясь, довольный Матвей разъединил наши тела. Я почувствовала, как прохладный воздух забирается между влажными частями тела. Мы не пользовались презервативами уже давно, полностью доверяя друг другу. А через несколько месяцев я перестану пить таблетки, и после свадьбы мы вплотную займёмся продолжением рода.
От этой мысли моя улыбка становилась шире.
У двери в комнату в сумочке, которую я поставила на пол, зажужжал мобильный. Он продолжал это делать, пока мы нежились и целовались в полуодетом виде на диване. Потом прерывался и начинал снова.
– Ну, кто там такой назойливый? – Матвей недовольно обернулся.
– Не знаю, плевать, мы заняты, – отмахнулась я почти уверенная, что я знаю, кто это звонит.
Теперь зазвонил телефон Матвея, который лежал на подлокотнике дивана до начала нашей страсти, а теперь валялся на ковре рядом. Матвей ворчливо зарычал и встал с меня, натянул на бедра штаны и поднял с пола телефон. Нахмурился, глядя на экран, и резко ответил, приняв вызов.
– Ром, ты охренел? Ты на часы смотришь хоть иногда для разнообразия?
Громкость стояла большая, потому мне было слышно и то, как Ромка взволнованным голосом начала расспрашивать его.
– Крис дома? Она вернулась? Она трубку не берёт!
– Зачем тебе Кристина в нерабочее время? – грубо огрызнулся любимый.
– Она за руль села после шампанского! На звонки не отвечает! Дома она или нет? – его голос заставил меня вздрогнуть. Неужели и вправду так волновался, а я ведь видела десяток его сообщений, но даже читать не стала.
– Да дома она уже, отвали! – резко закончил Матвей и прервал звонок. Недовольно сунул телефон в карман штанов и посмотрел на меня с укором.
Я смущённо опустила вконец измятую юбку и надвинула на место задранный лифчик.
– Я выпила всего один бокал, и это было за час до отъезда, ничего уже не осталось. Я хорошо ела! Честно!
– Смотри у меня! – пригрозил он пальцем, – отберу ведь машину, будешь на такси домой ездить! И вообще, твой Рома уже скоро у нас в постели окажется. Осади его или это сделаю я!
Я намеренно пропустила мимо ушей угрозу насчёт Ромки.
– Это моя машина и ты не можешь её отобрать.
Матвей сжал губы, но не стал продолжать эту тему.
– Я пойду всё-таки в душ, спать уже пора ложиться. И ты давай тоже, – он махнул руками на мой растрёпанный вид, – иди переодевайся.
Когда Матвей ушёл, и в ванной зашумела вода, я всё же вытащила телефон из сумки и пролистала длинный список пропущенных звонков и непрочитанных сообщений.
Ох, Ромка. Куда же тебя несёт?
Сняв рабочую одежду, я отнесла её в ванную и бросила в корзину для белья, потом осторожно подошла к душевой дверце и уставилась на моего будущего мужа, намыливающего себя губкой.
– Матвей? – позвала я его.
– М-м? Что? – не оборачиваясь, спросил он.
– А почему ты назвал меня заей, а не котёнком, как всегда?
Глава 3 – Давай вырежем границу
– Ну, Ромочка, – Катя придвинулась ещё ближе ко мне за столом в общей офисной кухне. Выждала момент, когда все разбежались, налив кофе и набрав свежих кексов, что принесли из буфета. – Ну, пойдём со мной в кафе, пообедаем, – продолжила она, – тебе не надоело есть одни печенья и булки отсюда? Поедим нормальной еды, супчик твой любимый, Том Ям. А?
– Кать, я не голоден, – спокойно ответил я, снова делая вид, что больше всего на свете меня интересует кофе в моей кружке добытый из кофеварки, которым я две минуты назад обварил свой язык почти до состояния бесчувственного куска мяса. И теперь, когда я его заливаю в рот, всё равно ничего не ощущаю, потому даже не морщусь.
– Как ты можешь быть не голоден, два часа дня уже, а ты с семи на работе? – продолжала назойливая Беляева. Некоторое время назад я и был бы, наверное, рад её вниманию, всё же не последняя красавица в нашем офисе. Но не сейчас.
Сейчас я в засаде!
С самого утра караулил Кристину, чтобы поговорить с ней, но та, как назло, только и делала, что шифровалась и скрывалась от меня, будто совершенно не желала видеть. Несмотря на то что мы работаем над одним проектом, она умудрялась постоянно кого-то ко мне подсылать вместо себя или решать все вопросы через переписку в рабочем чате, чтобы я не задал лишних вопросов.
Хотя… я бы даже и не вопросы задавал. Скорей наоборот, хотел бы дать ей ответы, которые ей не понравятся.
– Рома! Ну, что с тобой? – Катерина сложила бровки домиком и губки надула, тёмно-розовая помада делала их визуально ещё больше, чем накачанный в них филлер.
Если бы я себя не знал, то подумал бы, что она пытается за мной приударить. Но я себя знаю, и этот мужик совсем не из приятных. Любит обижать и расстраивать красивых девушек на досуге, да так, что они потом от него, как от чумы бегают.
– Давай в другой раз, у меня живот болит после вчерашнего, – наконец-то, придумал я вменяемую отговорку. После вчерашнего празднования дня рождения главбуха пара человек вообще не пришли на работу, отравились. Торт или пирожные были несвежими, я не знаю. Катя вот жива, здорова и очень прилипчива.
– Это потому ты так внезапно сбежал? Я думала, ты меня домой проводишь, как в прошлый раз, – проговорила она чуть более сладким голосом, и я медленно перевёл взгляд на её идеально накрашенное лицо.
В прошлый раз я провожал её домой два с половиной месяца назад, и это было после дня рождения начальника отдела кадров, куда и меня по старой дружбе пригласили. Нет, в принципе было весело, потому что малинник кадровичек разбавляли мы половиной отдела разработки, и соотношение девчонок к парням стало почти два к одному. Всё лучше, чем на днюхе главбуха, где на каждые десять девчонок оказалось трое наших, особо стойких. И все угощения – сплошные торты и шампанское, так и умереть можно от диабета.
Но Катя. Она в тот раз неплохо накатила Мартини, и одну её домой отпускать было нельзя. К её счастью, я живу на соседней улице и вызвался побыть рыцарем в сверкающих доспехах. Отвёз её домой на такси и даже поднял на этаж, открыл выпавшим из её рук ключом квартиру и почти занёс её туда.
Сам я, конечно, тоже был «красавец», потому что начальник отдела кадров Глеб Семёнович, кроме Мартини для девчонок, припас ещё и вискарь для мальчишек. Но если я попал ключом в замочную скважину – значит, почти трезв!
Кроме одного НО.
В какой-то момент я очнулся в Катиных объятьях, а её язык обнаружился в моём рту. А мой в её. Ну и руки в соответствующих ситуации позициях на нужных выпуклостях человеческого рельефа. Если бы Катю не затошнило, то не знаю, чем бы это всё кончилось. Очередным поводом для сплетен это точно! Потому что Катя сразу понесла бы по офису благую весть о том, как я хорош в постели (а это так!), и на меня оглядывались бы с блеском в глазах все свободные девушки, включая главбуха, которая первой разморозила это тошнотворное «Ромочка» в момент моего трудоустройства и выдачи зарплатной карты.
В этом, конечно, ничего плохого не было… но только два месяца назад. Сейчас я бы категорически этого не хотел. Не после Питера.
– Я бы не смог тебя проводить в этот раз, – я скосил глаза на наручные часы, если Кристина не придёт сейчас за чаем, то тогда она появится не раньше пяти вечера, когда её отдел ходит всей толпой на перекус.
Катя придвинулась ещё ближе, скрипнув стулом по мраморному полу.
– Ты плохо себя чувствовал, да? – сочувственно спросила она и положила руку на моё колено. Явно не та часть тела, которая у меня вчера могла болеть, ну да ладно.
– Очень! – соврал я лишь отчасти, потому что чувствовал себя паршиво, но не физически, а морально. Меня мучила совесть, которая пришла в гости ровно в тот момент, когда выветрилось шампанское, и я понял, что же я наделал с моей бедной Кристинкой.
Как бы я ни размечтался о своём, она всё же любит Матвея. Любовь зла, полюбишь и такого горного козла, как он, но сердечко её разбивать не хотелось. Вот что это за выбор такой, а?
– Ром, а давай я за тобой поухаживаю? Пойдем, ко мне в кабинет, у меня лекарства разные есть для желудка? Быстро тебя на ноги поставим, как новенький будешь! – воодушевлённо рассказывала она мне свои планы, но я, глядя в её глаза, начал отчётливо понимать, что ставить она собралась только нужную ей часть меня, а не всего целиком.
– Я… – в мозгу вата, язык варёный, – у меня назначено к начальнику на ковёр через десять минут.
Как легко врать, когда ложь во спасение меня же любимого.
Сквозь стеклянную стену кухни я увидел Кристину, идущую по коридору прямо в мою сторону, сердце подскочило к горлу и мысли тут же заспотыкались, как пьяные. Рука, тянувшаяся к кружке с остатками ещё горячего кофе, вдруг соскользнула из-за нетвёрдой хватки, и та завалилась на бок. Бурый напиток хлынул на стол и жидким водопадом с него прямо на мои колени и, судя по вскрикнувшей и подскочившей Кате, её тоже.
– Ай, ой! Горячо! – Она уже стояла, почти отбросив стул, и пыталась стряхнуть с себя горячие капли. – Моя юбка!
Я не мог оторвать взгляд от Кристины, его к ней будто гвоздями прибили. Она словно плыла в замедленной съёмке, точёная фигурка под белой блузочкой и узкой юбкой, волосы, схваченные наспех заколкой «крабиком», и эти локоны, вечно рвущиеся на свободу. Как и моё сердце.
Ой, всё. Опять накрывает.
Машинально я нащупал салфетки на подставке, даже не переводя взгляд на Катю, и начал тереть ей что-то, где-то… мягкое.
– Ну всё, Хромов! С тебя ужин за испорченную юбку! Кофе не отстирывается!
– Хорошо, ужин так ужин! – на автомате ответил я.
– Я выберу время и место! И не увиливать! – возмутилась она моим невниманием. Чего жалуется, я вон на всё уже согласен. Потому что…
