– Значит, правда… – из её глаз скатились слезинки и исчезли, соскользнув с щеки.
– Прости, – всё, что мог я сказать.
– Меня… никто никогда… не предавал… – она покачала головой, заглядывая в мои глаза в полумраке. – Я не знаю… что мне делать дальше. Как мне жить дальше?
Она не дождалась от меня ответа, потому что у меня кончились слова. Глядя на её слезы, мне хотелось плакать вместе с ней и убивать того, кто их причина. Жестоко и медленно, за каждую маленькую каплю, ползущую по лицу, за каждый всхлип и дрожь, за всю эту боль, что теперь выливалась мне на грудь, впитываясь сквозь кожу в сердце.
Я обнял её крепче, а Крис лишь сильнее заплакала, теряясь в моих объятьях. Моя маленькая наивная Крис. Где же ты пряталась раньше от этого жестокого мира, если тебя никто и никогда не предавал и не обманывал? В каком сказочно-цветочном уголке ты жила так далеко от всей этой боли раньше?
И что теперь мне делать с этим?
Ну… помимо убийства.
Глава 11 – Гады морские и не очень
Громкий сигнал вывел меня из задумчивости, и я поняла, что до сих стою под светофором, хоть и зажёгся зелёный. Другим водителям определённо было не до моих проблем, и они хотели попасть домой в этот вечер.
Я спешно нажала на газ и попыталась сконцентрироваться на дороге, пока не попала в аварию. Я опаздывала домой и уже очень серьёзно, сегодня Матвей ничего не писал и не предупреждал о задержке на работе, поэтому скорей всего он уже дома и перед ним стоит большой вопрос, а где же я?
А я примерно час назад проснулась в кровати у Ромы. Мало того что в кровати, так и ещё в его объятьях, прижатая к тёплой обнажённой груди. В этом немыслимом и невозможном коконе спокойствия и надёжности, в котором я уплакала себя до забытья, рассказав ему о своих душевных страданиях. Теперь к моим страданиям прибавились и угрызения совести перед Ромой за то, что вывалила на него в его ослабленном нездоровом состоянии свои проблемы и вынудила утешать, и особенно сильно перед Матвеем, потому что, по сути, я оказалась в постели у другого мужчины.
Я понимала, что это сложная и неоднозначная ситуация и я в постели у Романа оказалась не потому, что изменяю с ним своему гражданскому мужу. Не было никаких намёков ни на чувства, ни на интим. Лишь моя забота о его здоровье в знак большой дружбы, признательности и доверия. А потом мои выплеснувшиеся эмоции, которыми я не смогла с ним не поделиться, и его вечное непреодолимое желание защищать и спасать меня, даже если это совершенно не нужно. Кто мог ожидать, что это приведёт к такому странному финалу в его кровати.
И всё ведь началось именно с того, что он решил спасти меня от предательства Матвея. Пусть и своим особенным способом, рассказав мне об измене в не самый подходящий момент. Хотя… может ли для этого быть момент подходящим?
Теперь я оказалась в самой непростой ситуации в моей жизни и выхода из этого тупика я пока не видела. Может быть, стоило поговорить с кем-то опытным в подобных вещах. И это должен быть точно не Рома, потому что я даже спустя несколько месяцев после Питера я не могу поверить до конца, что он смирился со статусом друга и слабый огонёк надежды всё ещё не теплится в его сердце. Но я не могу дать ему желаемого.
Быть может, эта слабая надежда и портит нашу дружбу. Быть может, это я жестока с ним, не отталкивая до конца, но и не давая приблизиться. От этой мысли отчего-то особенно сильно защемило в груди. Я ведь заставляю страдать ещё и Рому.
А я не хочу этого! Пусть это глупо и наивно, но он мне очень нравится… нет, он мне очень дорог как человек! Я даже сама себе не могу этого объяснить, но Роман занял в моём сердце так много места, даже не будучи объектом моей любви, что стереть его оттуда теперь просто невозможно.
Ну вот! Я опять думаю о Ромке, даже опаздывая домой к мужу!
Господи, как мне во всём этом разобраться?
На стоянке опять почти не осталось мест и мне пришлось вклиниться в самом конце расчерченной площадки между двумя огромными внедорожниками, благо моя машинка довольно компактная, чтобы я смогла из неё ещё и выбраться. Нажав на брелоке блокировку дверей, я вытащила из сумки зеркальце и попыталась рассмотреть в маленький кружочек стекла, прошла ли полоса на моей щеке – отпечаток складки на Роминой подушке.
Я тут же вспомнила, как убегала от него, крепко спящего и беззащитного, бросая одного в квартире с простой только запиской о том, что мне пора уходить и, объяснениями где и какая его ждёт еда в холодильнике, чтобы он мог поужинать, когда проснётся. Сердце забилось от волнения за него, вдруг ему опять будет плохо, а он остался без присмотра и поддержки.
Но не успела я захлопнуть зеркальце, как на мои глаза легли руки.
– Угадай кто? – спросил Матвей, подкравшийся незаметно ко мне на стоянке. Будто, слыша его голос, я не догадаюсь тут же, кто это.
– Не знаю, Аркадий Валентинович, вы? – решила отшутиться я.
– Фу! Этот лысый пузан, ты шутишь? – Матвей развернул меня к себе, убирая руки с лица.
– Этот лысый пузан мой начальник, он может поджидать меня в любом месте и в любое время дня и ночи.
Матвей глянул на меня с видом, будто я перебарщиваю с шуткой. А у меня случился ступор, и я не знала, о чём дальше с ним говорить, странная пропасть начала расти между мной и любимым человеком.
– Идём со мной! – воодушевлённо улыбаясь, он потянул меня за руку, и я увидела его машину, стоящую с открытыми дверями в паре метров от нас. Он будто бы ждал меня тут весь вечер на стоянке.
– Куда?
– Это сюрприз! Поехали, тебе понравится! – с этими словами он усадил меня на пассажирское сидение, закрыл дверь и быстро уселся за руль.
Ехали мы недолго, но на вопросы он старался не отвечать, отмахиваясь словами о сюрпризе. В итоге мы приехали к смутно знакомому зданию, кажется, это было кафе или ресторан, в котором…
Матвей галантно помог мне выбраться из машины и снова потянул за руку к широким нарядным дверям. Это действительно оказался ресторан, и я начала вспоминать. Столик у окна, выходящего на небольшой садик, был тем же самым, что Матвей бронировал на наше первое свидание.
Сумбур в моей душе не просто усилился, он закипел как лава внутри вулкана и попытался выплеснуться наружу. Пока я растерянно оглядывалась по сторонам, Матвей усадил меня за столик и уселся напротив, тут же беря мои руки в свои и глядя блестящими чуть ли не влюблёнными глазами.
– Ты помнишь это место? – воодушевлённо спросил он.
– Помню, – я обвела взглядом зал, вид за окном и даже свечи на столе. Романтическая обстановка, белая роза с большим бутоном в узкой прозрачной вазе между нами. Всё точно так же, как было в наше первое официальное свидание, на которое Матвей пригласил меня после месяца ухаживаний и подарков. Такую розу тогда он подарил мне, встречая у дома. Сказал, что она самая прекрасная и единственная на всём белом свете, что заслуживает его внимания. Как и я.
В тот вечер Матвей признался мне в любви. Тогда всё и началось для нас по-настоящему.
Меня захлестнули волны теплоты и романтики, рождённые воспоминаниями, а затем и настоящий прибой любви к этому человеку. Любви, которой я жила уже не короткие месяцы, а годы. Той, что упрочила меня во мнении, что он мой избранник и половинка на всю оставшуюся жизнь. Благодаря ей же я начала называть его мужем, пусть мы и не сразу решили оформить наш статут официально, но давно стали друг для друга настоящей семьёй.
Я для него тоже уже давно была женой. Он называл меня так перед друзьями и родителями, отмахиваясь от уточнений, что фактически я пока что его невеста.
– Кристина, я люблю тебя и хочу вернуть то драгоценное чувство, что между нами было раньше и так быстро потерялось в быту и работе! – сказал Матвей, заглядывая в мои глаза.
– Матвей… – я сжала его пальцы в ответ. У меня начинала кружиться голова от этих слов.
– Я чувствую, что между нами растёт напряжение, что ты отдаляешься, забываешь о том, какие мы на самом деле. О том, как я люблю тебя! Я знаю, что это моя вина, и я уделяю тебе слишком мало внимания! Я хочу всё вернуть!
Он подозвал официанта и заказал вино и несколько блюд на ужин, тех же самых, что мы заказывали тогда. Даже десерт вспомнил мой любимый. А я смотрела на него и не могла понять, как же такое могло случиться? Как он со всеми этими чувствами мог на самом деле изменить мне?
А изменил ли? Может это всё недопонимание, глупая ошибка? Случайность, которую кто-то неправильно понял?
Как может сочетаться измена и этот влюблённый взгляд?
А Матвей продолжал говорить, почти каждую фразу начиная со слов «помнишь». А помнишь, как я… а помнишь, как ты… а помнишь, как мы…
Столько всего произошло хорошего с нами за эти годы и что можно было бы вспоминать до бесконечности с нежностью. Даже мимолётные ссоры и конфликты меркли на этом фоне.
Я опустила взгляд на его руки, держащие мои, пока он говорит. На правой, на костяшках были едва видны бледные синяки. Синяк на скуле Ромы был намного больше и заметней. Не говоря уже о том, что остался на его затылке от удара о запаску на задней двери внедорожника.
– Помнишь, мы с тобой хотели путешествовать? Давай всё бросим и поедем сейчас в отпуск? Хотя бы на недельку или даже на три дня на выходные? – продолжал Матвей, – полетим на море. Куда хочешь? Мальдивы? Бали? Таиланд? Только ты и я, и солнце вокруг. Буду купать тебя в тёплых волнах, и любить, как раньше.
– А сейчас? – внезапно даже для себя вставила я свой вопрос.
– Что сейчас? – Матвей осёкся и не понял, что я имею в виду.
– Сейчас ты меня так же любишь? Как два года назад, когда мы только начали?
Матвей посмотрел на меня, задумавшись и даже чуть наклонив голову набок, будто пытаясь понять источник этого вопроса в моей голове.
– Конечно, не так же, – решился он на ответ, – иначе. Но по-другому, не значит хуже. Я люблю тебя сильней, основательней. Это уже не легкомысленная влюблённость с бабочками в животе и звёздочками в глазах. – Он начал гладить меня по руке и продолжил объяснение, – наша любовь теперь более зрелая и крепкая, более устойчивая к невзгодам и потрясениям. Более глубокая. А после свадьбы мы с тобой возьмём настоящий большой отпуск на целый месяц, – вдруг резко сменил он тему, – и поедем отдыхать и путешествовать по разным странам, как и задумывали. Чтобы наши отношения укрепились ещё больше!
В моих мыслях застряла фраза про невзгоды и потрясения, и так и подмывало спросить его, что он под ней подразумевает. Его измену? Но в этот момент принесли ужин, и официант начал расставлять тарелки с салатами на столе. Затем другой молодой человек в форме ресторана принёс бутылку дорогого вина и начал разливать его по бокалам.
Всё отвлекало меня от того, чтобы задать самый главный вопрос, от которого будет зависеть наше свадебное путешествие по укреплению любви и доверия.
– За нас, любовь моя! – поднял бокал Матвей, и мне пришлось сделать то же самое.
– За нас, – повторила я без такого же энтузиазма, не понимая, чего я тяну и как мне выбраться из этой паутины собственных страхов и нежелания окунаться в реальность. Эта красивая романтичная сказка про нашу любовь была намного приятней.
Вино было очень вкусным и сразу же ударило в голову, заставляя мысли плыть, но расслабиться не позволяло. Моё недоверие к Матвею не могла разрушить эта романтика, слишком глубоко оно успело запустить свои щупальца в сердце. Теперь я только сильней начала метаться между тем, чтобы поверить Роме об измене или поверить Матвею о любви.
Пока Матвей ел и болтал без умолку, строя планы на свадьбу и после неё, я двигала вилкой по тарелке между листьями салата обжаренных морских обитателей, политых аппетитным соусом. Эти гады морские тоже обманчивы, думала я, на вид страшные, на вкус изумительные, но только если повар хорошо их приготовил. А если плохо, то могут стать настоящей отравой.
И вот как понять, слова Матвея для меня – это вкусное блюдо под красивым соусом, а внутри отрава, или он искренне любит меня?
Я слишком долго думала обо всём этом, слишком много сомневалась. Ужин пролетел так быстро, что я так и не успела ничего решить, и домучивая десерт только и боялась того, что сейчас придётся всё же поднять тему и испортить всё впечатление о романтическом вечере, что для меня организовал Матвей.
Я боялась его расстроить, я боялась его разозлить, я боялась, что он мне не изменял, а я зря его подозреваю. Я боялась так много всего одновременно, что мне становилось уже плохо. И дело было точно не в вине или гадах морских.
Дело было во мне.
В моей наивности и доверчивости, в моей неспособности самостоятельно решать проблемы и смотреть им в глаза, задавая неудобные вопросы. Дело было в том, что в моей жизни был всего один серьёзный мужчина, мой первый и единственный Матвей, который ворвался в неё как ураган и превратил наши встречи в полноценный роман, а потом и семейную жизнь. И из целеустремлённой заучки, которую волновала только учёба и работа, он превратил меня в настоящую женщину, любимую, желанную, умелую в постели и уверенную в своих силах в карьере. Которую он же теперь и хотел прервать рождением ребёнка и погружением в семейный быт.
В моей жизни появилось так много всего благодаря Матвею!
Имею ли я право теперь рушить всё это и отвечать ему неблагодарностью за подозрения в измене?
А ещё в моей жизни появился совершенно неожиданный фактор, который как помеха на рельсах, кажется, скоро пустит мой поезд под откос. Я уже чувствую, как на скорости приближаюсь к этой «монетке» положенной на гладь полотна. Ещё немного и произойдёт катастрофа.
И имя ей Роман.
Он зародил всё это в моей душе своими словами.
Но он не мог ничего повернуть вспять и вернуть как было до… до Питера. До измены.
Уже по дороге домой, когда за окнами машины было темно и горящие фонари превращали капельки начавшегося мелкого дождичка в сверкающие на стекле звёздочки, я выдохнула и приняла решение.
Подъехав к дому и запарковавшись, Матвей заглушил двигатель и повернулся ко мне, будто собирался ещё что-то сказать, но вдруг вместо этого притянул меня к себе и начал жадно и страстно целовать. Не обращая внимания на моё удивление и растерянность. С напором и тяжёлым дыханием, он буквально пожирал мои губы, засасывая их и проталкивая в рот язык. Я чувствовала в нём жар и электричество возбуждения. По тому, как он настойчиво вжимался пальцами в мой затылок, а второй рукой заскользил по моему бедру под юбку.
Мои руки, лёгшие ему на плечи, он воспринял совсем не как попытку отстраниться от него, а скорей наоборот как жест согласия и ответной страсти. Он уже начал подаваться вперёд и постанывать мне в рот, засасывая в поцелуй всё сильнее. Для него это был вполне логичный конец этого вечера, жаркий секс прямо в машине под окнами дома.
Но это совсем не совпадало с моим настроением и планами.
– Матвей… Матвей… – в первую же секунду, как его рот отпустил мои губы, я попыталась вдохнуть и отстраниться.
– Я тебя хочу, так хочу тебя, котёнок, ты такая соблазнительная… – его рука скользнула глубоко между ног, и он начал тереть меня там пальцами, пытаясь вызвать ответное возбуждение. Губами он припал к моей шее и начал жадно целовать её и облизывать.
Я шокированная таким напором, лишь неосознанно начала нащупывать ручку двери. Я хотела поговорить! Мне нужно поговорить с ним!
– Матвей, стой… не так… – оттолкнув его ладошкой в грудь, я открыла дверь и выбралась, видя напоследок его тёмный, ошалевший от желания взгляд.
Оказавшись на улице, я быстро огляделась вокруг, было темно и пусто из-за позднего часа. Машина стояла на стоянке крайней и за ней была стена живой изгороди, отделяющая парковку от небольшого сквера.
Матвей выбрался из машины и уже спешным шагом обошёл её со стороны капота и двинулся на меня. Я неосознанно попятилась мимо дверей в сторону багажника.
– Я не могу больше терпеть, я не хочу больше терпеть. Я так хочу тебя, а ты всё время занята и устала, – он вновь нагнал меня и принялся обнимать и целовать в шею, я чувствовала, как он засасывает и покусывает кожу, постанывая от нетерпения и оставляя на мне следы, словно ставя печати.
– Матвей, прошу… я должна… – «поговорить с тобой» я сказать не успела, потому что мой рот снова попал в плен его губ, и он заткнул его, не позволяя вырваться ни одному слову.
Глава 12 – Это просто дождь
Матвей целовал меня жадно, будто, наконец, смог заполучить долгожданный приз и теперь собирался его съесть целиком. Одна рука уже расстёгивала пуговицы на блузке и справившись всего с несколькими, уже влезла внутрь, добираясь мимо белья до груди и сразу же сжимая её, пока я пыталась хоть как-то вырваться из его хватки и поцелуя. Моя спина была вжата в боковую дверь, и выбираться было больше некуда из этой ловушки губ и рук. Когда он придавил меня собой к машине, я почувствовала бедром его каменный стояк, торчащий под брюками.
Но когда он резким движением одной руки задрал мою юбку практически до пояса и тут же сдвинул трусы набок, чтобы забраться пальцами к телу и тут же начал яростно и быстро тереть мои губы и клитор, я не выдержала и вскрикнула.
Но звук этот был непонятен даже мне, ибо был смесью стона возмущения, возбуждения и одновременно с этим страха, которые смешались в дикой пропорции, заставляя подкашиваться ноги. Я не могла понять, бежать мне хочется от этой грубой ласки или раздвинуть ноги шире. Матвей уже громко стонал, ритмично вдавливая меня в бок машины и двигая рукой.
– Какая сладкая, какая мокрая… какая моя… – я услышала, как расстёгивается молния на его брюках.
– Матвей… не надо… не хочу так, – я попыталась остановить его руки, отстраниться, да хоть что-нибудь.
– Конечно, так, конечно, хочешь… – он укусил меня за шею, а потом вдруг резко развернул и уложил животом на багажник. – Ты же вся течёшь, ты хочешь меня!
Не слушая никаких объяснений и возражений, он просто вставил мне сзади так резко и глубоко, что я вскрикнула и тут же почувствовала руку на своём лице, которой он зажал мне рот. Второй рукой он схватил за грудь и начал ритмично вдалбливаться в меня, громко дыша в плечо и раскачивая машину. На блестящую поверхность багажника упали капли, нас догнал дождь.
Его член двигался быстро и жёстко внутри, механическими движениями заставляя тело подчиняться и подыгрывать, и я уже чувствовала, как он всё мягче идёт по расслабляющимся внутренним мышцам и увлажняющимся смазкой стенкам. Моё тело реагировало так, как всегда, реагировало на секс с любимым человеком, начинало получать удовольствие. Внутренние триггеры срабатывали как надо, несмотря на то, что мы были на улице, что я была распластана с задранной юбкой на капоте машины, и нас мог увидеть любой прохожий, вышедший прогулять собачку среди ночи.
Я начала стонать в его руку на моих губах, сама не понимая, возмущаюсь я и протестую или прошу продолжать. Сознание моё сопротивлялось, но тело играло в какую-то свою игру, принимая жёсткие правила.
– Кончай, кончай, я знаю, ты хочешь, – продолжал громко и хрипло шептать он, ни на миг не замедляясь, а только жёстче и глубже засаживая свой крупный член, почти разрывая меня внутренними ощущениями.
– Нет, – зачем-то простонала я. Всё же не этого я хотела. Не так, не здесь…
– Кончай, кончай! – настоял Матвей, ускоряясь ещё больше так, что у меня звёзды перед глазами поплыли, а внутренности заныли от ударов куда-то в матку. – Кончай!
Почти прорычал он, запуская руку между моим животом и багажником, пальцами дотянулся по лобку, ниже до клитора и с силой сжал его, а потом начал тереть короткими движениями. Я вскрикнула и выгнулась в его руках, моё тело забилось в конвульсиях, высеченных самым нечестным способом, против которого не было способа противостояния.
– Да! – простонал Матвей, натягивая меня на себя ещё глубже. – Да! Да! Вот та-ак! – протянул он и, сжав зубы в конце, согнулся в спазме, кончая внутрь меня. По его члену прошла волна, выталкивающая сперму и ещё одна за ней, и ещё. Я чувствовала, как он вздрагивает внутри, каждое крохотное движение замученными стенками и входом. Как из меня течет через край, а Матвей со стоном укладывается на меня, вдавливая в жёсткий багажник ещё сильней.
