– Испугался? Не молчи, а то я подумаю, что мне попался немой. И тогда придется все начинать с самого начала.
Колька никак не мог представить в этом существе женщину. Нет, это было что-то непонятное для его восприятия. А самое главное, даже если она его и спасла, то для чего? А, кстати, от кого? Кто-то, очень тяжелый, проломил своды этого подземного мира. Опять непонятно. На острове живет множество людей. Они занимаются хозяйством, ловят рыбу, учат детей в школе и, наверное, любят друг друга. И где же между ними смогло бы спрятаться до сегодняшней ночи нечто огромное и тяжелое. А вопрос женщины прозвучал вполне человечно. Более того, когда Колька поднял голову, он увидел на ее лице настоящую улыбку. Хотя можно ли точно что-то увидеть в такой темноте. Да и как может соответствовать улыбка прозвучавшему далее непонятному пояснению, завершенному вопросом:
– Мне придется принести тебя в жертву. Иначе ничего не получится. У меня нет иного выхода. Ты согласен?
Где ты, Надя? Нет, совсем не страх, а захватывающий со всех сторон ужас почти мгновенно разошелся по всему телу. Сразу представились древние обряды принесения жертв богам, мучения, которые с трудом может выдержать нормальный человек, выбранный в жертву. Хотя были, конечно, и добровольцы. Таких было, пожалуй, даже больше, чем тех, кого вели насильно. А он сразу закис. Но, с другой стороны, тогда все обреченные знали, ради чего их сдают в жертву.
– Отпустите меня! Мне очень нужно! – но это только в мыслях.
Очевидно, что его просто так не отпустят. Скорее убьют или еще хуже – действительно, принесут в жертву. А как это? Еще немного и он мог побежать. Куда? А имеет ли это значение? И чем больше ужас вымораживал его внутренности, тем сильнее накатывалось откровенное равнодушие. Колька и сам чувствовал, и понимал, что придуманный и задаваемый им вопрос совсем не соответствует поднятой женщиной теме:
– А вы кто такая?
Насколько он теперь понимал, повторение будет бестактным. Поэтому надолго воцарилось молчание, обоюдно принятое обеими сторонами. Позже накатила самая настоящая и стойкая обида. Его в считанные часы лишили всего: комфорта, товарищей, работы и даже любви. А теперь затащившая его сюда женщина еще и смеется. И, все-таки, никак не хочется называть ее старухой. Хотя и растет возмущение неестественным для нее заразительным и, главное, громким смехом.
– Ну ладно, не сердись, – раздался примиряющий голос, – я не скажу тебе всего. Лишь столько, сколько будет достаточно, чтобы ты понял ужас своего положения.
Опять она рассмеялась. А Колька ждал. Упорно всматриваясь вокруг, но так и ничего не находя в этой сумрачной пустоте. Пожалуй, кроме ее лица. Оно, то появлялось, то исчезало. И только лицо, все остальное оставалось скрыто.
– Ты хочешь узнать, кто я? Женщина в лохмотьях, такая, какой ты видишь меня сейчас? Которая очень многое может, но все равно, не будет ничего делать. Или ей не дадут что-то делать. Были времена – я знала богов, я выполняла их волю. А потом пришло время, и они начали выполнять мои указания. Они, то объединялись против меня, то…
Женщина загадочно замолчала. Впрочем, молчание длилось недолго.
– Не всех богов. Их было слишком много. Ты думаешь, я отдам тебя на заклание? Нет. Я даже дам тебе проводника. Но я не смогу объяснить тебе все и сразу. Я потеряла себя. Мне нужна память прошлого, мне нужна та связь между прошлым и настоящим, без которой не сохранится… Нет, поверь, я совсем не безумна. И, в то же время, не могу объяснить тебе многие вещи. Ты будешь, просто вынужден, познавать на ходу, часто без всякой надежды на подсказку со стороны. Ты должен найти то, чего мне недостает. Чего? Пожалуй, что и я сама до конца не знаю. Возможно, ты даже будешь умирать. Быстро и скоротечно или мучительно и больно. И я ничем, слышишь, ничем не смогу тебе помочь. А, сейчас я хочу дать тебе возможность немного, слышишь, совсем немного, отдохнуть. А потом – в дорогу. Она начнется здесь. А где закончится? Об этом никто не знает.
Ну, где же ты, Надя? Кольке жутко захотелось снова на свой продавленный телами и скрипучий диван, чтобы ложась на спину, тихонько поерзать и положить свою голову ей на колени. Скорее даже просунуть голову под ее руками. Она обязательно будет отмахиваться и ворчать, что он мешает ей работать. Ведь нужно так много сделать. А чем он мешает? Ведь ее работа на столе, а он никак не вырывает из ее рук ручку. Он же не кричит и не воет. Даже пока не храпит. Наверное, и она признавала эти аргументы. Надя, как всегда быстро, смирялась с ситуацией, а ее левая рука машинально начинала поглаживать его волосы. А потом, то ли ей тоже хочется поучаствовать в начинающейся игре, то ли она начинает понимать, что просто так Кольку с дивана не прогнать… А что же он, есть ли у него выбор?
И тогда ее руки с головы Кольки начинают уходить куда-то вниз. Но это пока ничего не значит. Но когда в сторону отлетела ручка, ее губы, вначале на чуть-чуть, а потом все дольше и дольше начинают прижиматься к его лицу, а в ее глазах загорается что-то хитрое, шаловливое, нахальное и настойчивое.
– Ты же живой, – как-то неуверенно пытался сблизить себя с действительностью Колька.
Конечно, он живой. Непонятно только, надолго ли? В объятии воспоминаний Колька начал проваливаться куда-то на самую недостижимую глубину. А потом он уснул. Ему всегда крайне редко снились сны. И потому он всегда посмеивался, когда его сослуживцы пытались трактовать то, или иное сновидение. А сейчас и у него в голове мелькало что-то непонятное и многоцветное. Оно накатывалось волнами, его было то мало, то много. Так много, что черепная коробка начинала растягиваться в разные стороны, и Колька начинал бояться, что его голова лопнет от напряжения. К нему приходили неизвестные ему люди. Одни громко ругались, другие предлагали вернуть его домой. Женщины то били его по щекам, а то и, принимая совершенно бесстыжие позы, показывали перед ним целое представление.
Сон прошел с приходом утра, как только по лицу проскочили первые любопытные лучи солнца. Колька лежал на песчаном пляже. Полоса самого чистого в мире песка вдавалась глубоко в сушу. Он сразу вспомнил свой сон, в котором ему пришлось бежать среди большой группы, даже толпы, одетых в лохмотья людей. Женщины тащили за руки своих детей, а мужчины больше всего заботились о своих луках и копьях. Почему? Колька не мог заговорить ни с одним из бежавших людей. Он видел только общую цель – подножие холма, над которым нависла мрачная скала. Не сразу обнаружилась причина – короткая молния проскочила над головой и, воткнувшись в мокрую землю, зашипела. Мгновенный взгляд вверх выявил источник этих молний. Над толпой бегущих людей плыла огромная овальная лодка. Оттуда шел шум, громкие крики и, периодически именно из нее вылетал какой-нибудь предмет.
– Где я?
Колька вскочил. Там, где он находился, было все не так. Набегающие на берег волны вызывали умиротворение в душе. В глазах – ярко синяя вода, блестевшие на противоположном берегу горные кряжи и салатного цвета деревья. Единственное, что явно портило вид – появление облезлой собаки, лениво семенящей вдоль кромки озера. Не доходя до Кольки метров пять, она круто развернулась и, обходя лежащего человека по радиусу, остановилась прямо у воды. Теперь собака так и продолжала стоять, будто бы осознанно наблюдая, как волны лениво подкатывают к берегу, перенося по своей поверхности солнечные блики. Колька присмотрелся, было такое впечатление, что они упрямо продолжают свою игру на песке.
Наконец, словно наглядевшись на воду, собака повернулась к Кольке. Его передернуло – на него смотрел самый настоящий человеческий взгляд.
– Ты… – промямлил Колька.
Собака почти по-человечески кивнула головой. В таких случаях так и хотелось добавить – «молча». Колька долго разглядывал своего проводника. Даже до нормальной дворняги собака не дотягивала. Ее непритязательный вид вызывал неприязнь, граничащую с отвращением. А ведь им придется ходить, жить или, точнее, работать вместе. Или выполнять указания той женщины. Долго ли? И когда это начнется? Словно отвечая на Колькин вопрос, собака мягко потянула его за штанину в глубину острова. Почему-то жутко не захотелось уходить от берега. Тем более, что когда Колька оглянулся, сзади красивой дугой, похожей чем-то на мост, в заливе встала радуга. Но это великолепие неумолимо оставалось позади. Прошло не так много времени, и пройденный ими большой холм полностью заслонил картину залива и расположенных за ним гор.
Бег по кругу
– Не спеши! – хотя чего ей кричать, она все равно не поймет.
Колька огляделся. А может, как раз она и все понимает. Да и знает, похоже, гораздо больше, чем он. Его взгляд вернулся к собаке. Она продолжала бежать впереди, периодически забирая куда-то в сторону и оглядываясь при этом на Кольку. После этого она снова выходила на прямой и долго не меняющийся курс.
Впрочем, путь был не таким уж и далеким. Всего через полчаса, перевалив через два холма, они достигли места, откуда великолепно просматривалась водная гладь озера. Кольке вдруг стало ясно, куда его ведут. Ведь всего в сотне метров спуск вниз обрывался глинисто-песчаным гребнем, спускавшимся прямо к озеру. Туда, где левой частью каменного кольца опоясывала полукруглый залив двухзубцовая скала. Собака, приседая на согнутых лапах, проскочила по гребню и уверенно вошла в пещеру. На самом входе она развернулась и коротко, и громко тявкнула на спускающегося следом по скату Кольку. Так, словно напоминала о том, что он должен делать. Его слова:
– Подожди, я не успеваю, – явно не имели никакого смысла.
Пещера, в которую они попали после спуска, оказалась и впрямь сквозной. Полной неожиданностью для Кольки стала внезапно наступившая темнота. Только впереди блекло светилось окно – проход к озеру. Колькина попытка задержаться, была на корню пресечена лаем собаки. Пришлось быстро пройти по коридору.
Колька еще ничего не видел, но зато чувствовал, что вокруг начались какие-то изменения. Пока он шел по проходу, на него все больше наползало чувство тревоги. Наконец, перед глазами открылось водное пространство. Теперь по озерной глади усердно били молнии. Они ничем не отличались от своих сестер в других местах, где Кольке приходилось их видеть. Зато чудовищная частота вызывала ужас. Еще немного и словно сговорившиеся ударить в одно место, многочисленные молнии буквально подняли воды озера на дыбы, разом вскипевшие верхние массы устремились паром вверх, а во все стороны полетел страшный и почему-то непрекращающийся грохот. Он сдавил голову, парализовал движения и, придавив сверху, заставил упасть на каменистый пол. Наконец, Колька потерял сознание.
– Тебе не холодно? Ты не думай, если будет нужно, я тебя согрею.
Надя шла, тесно прижавшись к его локтю. Колька с удовольствием ощущал ее присутствие. Не хотелось шевелиться. Лишь медленно шагать. Правда, руку приходилось периодически поворачивать таким образом, чтобы лучше чувствовать ее грудь. Причем хотелось сделать это, совсем, незаметно. Но когда он исподтишка кидал на Надю взгляд, он видел ее ехидные и веселые глаза. И они улыбались. Словно каждый из них понимал, что если надо, она сама подсунет свою грудь именно так, как надо. Почему они так долго смеялись? Наверное, все поняли и без всяких ненужных слов. Было непонятно только одно, зачем Надя начала его тормошить?
Когда вместе с рычанием кто-то стал дергать его за воротник куртки, Колька очнулся. Его проводник не давал лежать. Опять приходилось вставать и идти. Причем абсолютно тем же путем. Но лишь теперь, когда они снова начали приближаться к уже знакомой ему скале, Колька увидел каменное навершие расположенного рядом мыса. Прямо перед ним проглядывалась цепочка высоких столбов, каждый из которых был перевязан многочисленными цветными лентами. Почему Колька их раньше не видел? Может быть, в прошлый раз он был излишне увлечен спуском вниз?
В остальном дорога полностью повторилась. Все, то же самое. И снова Колька терял сознание, чтобы оказаться на том же песчаном пляже. Только Надя больше не приходила. Может она просто устала или он ей внезапно надоел. Или достигшее своего предела напряжение окончательно вытеснило все мысли из его головы. А затем снова повторилось пробуждение, поход, пещера. Только исчезли высокие столбы, а по пещере часто приходилось идти по щиколотки или даже по колено в воде. Но он шел. А еще ему было очень жаль свою спутницу – при очень высокой воде собаке приходилось двигаться вплавь.
Каждый раз, проходя мимо до мелочей знакомых столбов, он чувствовал как что-то незримо и непонятно меняется вокруг него. Ну, разве это так важно, что недалеко от берега появился маленький перелесок или то, что многозубчатая скала стала явно намного выше? Да и цвет камня здорово поменялся. Колька зачарованно что-то ждал. И, кажется, оно, наконец, произошло. После очередного переноса из пещеры он очнулся в совершенно другом месте. Колька в первый момент даже обрадовался. Ему просто осточертело это движение по кругу. Правда, он и сам не ожидал, что при этом его так расстроит отсутствие собаки. Колька долго крутил головой во все стороны, и успокоился только тогда, когда сзади послышалось знакомое потявкивание. И, уж совсем не ожидая такого от себя, Колька сильно прижал к себе оставшееся для него единственным спутником существо.
Кто бы мой подумать, что едва он распрямится, как ему в глаза бросится донельзя доверчивый взгляд. Колька улыбнулся. Они долго шли, только уже не один за другим, а рядом. По крайней мере, там, где позволяла тропа или дорога. Колька настойчиво пытался понять, что означает это повторяющееся хождение по нескончаемому кругу. Хотя круг закончился. А что это может означать? И кому можно адресовать этот вопрос?
Колька покрутил головой. Взгляд обошел окрестности и вернулся назад. Едва глаза человека встретились с собачьими, как Кольке захотелось рассмеяться. Настолько легко и без всяких трудностей в круглых глазах животного читалось сострадание к сопровождаемому человеку.
Первые трудности
В первый раз Колька расположился на ночлег, не чувствуя одиночества. А когда он вначале услышал, а потом и почувствовал, как его спутница приближается к его ногам, в сердце пришла неожиданная теплота. Стало спокойнее и уютнее. Захотелось чего-то большего, и Колька решительно наклонился и перетащил собаку поближе к себе. Так в обнимку они и уснули. Когда утром пришлось просыпаться, собаки рядом не оказалось. Брошенный по сторонам обеспокоенный взгляд увидел ее бегающей вокруг деревьев. Потом она подбежала ближе, уселась перед мужчиной и довольно высунула язык.
Сегодня проводник вел Кольку к полуразрушенным скалам, издалека напоминавшим огромные зубья неведомого существа. Недоверие практически исчезло, и Колька всего лишь старался не отпускать свою спутницу из виду. Впрочем, особого внимания от него не потребовалось – едва они поднялись по крутой тропе вверх, перед ними раскрылся узкий вход в пещеру. Сразу представился очередной переход, совсем также, как и раньше. Действительно, внутри открылся достаточно широкий проход, объем которого был заполнен чем-то очень похожим на туман. Колька не стал медлить. Он словно с размаху нырнул во влажную белую смесь со странным и неприятным запахом.
Быстрый выход с другой стороны, завершился к удивлению Кольки громким шумом, мгновенно разорвавшим тишину. Глаза медленно привыкали к новому месту. Наконец, четко обрисовался берег, на котором у подножия небольшой скалы сидели полуголые раскрашенные люди. А перед ними заходился в бесноватой пляске высокий человек. Вокруг него в прямом смысле развивалась части одежды. Фантастически нелепую униформу дополняли развесистые оленьи рога на голове.
– Шаман, – сразу понял Колька.
Почему его никто не видит. Тем более, что Колька произносил слова вслух. Ведь здесь такое количество людей на берегу. Но, только всмотревшись в лица, Кольке стало ясно, что они одурманены. Может, обкурились, а может, приняли какой-то наркотический порошок. По крайней мере, разговаривать и выяснять ситуацию, было не с кем и не у кого. Разве что, только у самого шамана. Но тот, войдя в раж, бил и бил в конструкцию, напоминающую кривой барабан. Шаман дергался, он, словно начинал, прямо здесь, умирать и все больше уходить ногами в землю. Этой картине придавали еще больший ужас нависающие сверху мрачные и низкие облака.
Внезапно свет со всех сторон начал заливать ритуальную площадку. Огромная птица с золотисто-белым оперением зависла над людьми, прикрывая собою мрачный полусумрак небес. Неуемная сила потащила Кольку вверх. И немедленно в ступни ног, так, как будто не было никакой обуви, вцепилось что-то холодное. Пару минут шла борьба между непонятными силами, а затем Кольку, словно сорвавшуюся с крючка рыбу, выбросило куда-то далеко вперед.
Кажется, что прошла целая вечность. Кто-то тряс Кольку за плечи и громко кричал ему в лицо. Наконец, он пришел в себя. Колька даже попытался вскочить, но тут же больно ударился о косяк дверей. Перед ним на корточках сидела та же самая женщина, которая, по ее словам, принесла его в жертву.
– Что это было? – с трудом раздвигая губы, промямлил Колька.
– Я и сама не знаю.
Женщина склонилась над Колькой, жесткой ладошкой растирая ему лоб. Ей явно хотелось что-то объяснить. Но ее последующие слова только больше путали, не допуская никакой возможности внесения ясности в происшедшие события.
– Я только хотела, чтобы ты попал в нужную точку. Но что-то не получается. Так я растеряю весь запас энергии. Происходит что-то не то. А ведь мне нужно совсем другое. Да и ты устал.
В мозгу у Кольки появилась мысль, что совсем скоро от него отстанут, и появится возможность вернуться назад, к своим товарищам. Пусть он их толком и не знает. Но зато они, однозначно, свои. А вдруг она потом его найдет и опять заставит бегать по кругу через ту же пещеру. Пусть даже у него появятся спутники. Только сейчас он вспомнил о своей проводнице. Он отчаянно крутил головой, но собака бесследно исчезла. Но ведь она не его. Тут возмущаться не будешь.
– Не думай об этом, – слова прозвучали, как выплеснутое сбоку ведро холодной, даже ледяной, воды, – ты мне нужен. Пока отдыхай.
Вот и пошли трудности. Но он не может их, ни оценить, ни предложить пути преодоления. Да его они и не волнуют. Ему хочется совершенно другого. Ему хотелось громко наорать на эту женщину. И ведь даже плевать, что ее возможности и силы в сотни, а может и в бесконечное число раз выше, чем у него самого. Он перед ней хилое и убогое существо. Но уже нет никаких сил сдержать накопленное за многие часы, а может и дни, раздражение. Колька поискал глазами – женщина словно растаяла в прохладном воздухе. Раздражение само по себе стало пропадать. Засыпающий человек долго ощущал, как кто-то гладит его по голове.
– Надя, почему у тебя стали такими жесткими руки? Если бы ты только знала, как я устал.
И, может быть, это глупо – обижаться на волков. Может оказаться, что они тут совершенно не причем. Или, по прихоти некоего режиссера, они, все-таки, участвуют в этом странном представлении? А пришедшие во сне волки как-то миролюбиво скалили свои пасти. А один из них даже лизнул Кольку в лицо. Пришлось вытирать мгновенно образовавшуюся липкую пленку. Как только очистились глаза, перед Колькой вместо волков появилась женщина. Только это была уже не та спасшая его старуха, а какая-то другая женщина. Необычно огромная копна развевающихся волос прикрывала ее плечи. Женщина развернулась, и, словно не давая разглядеть ее голое тело, в Кольку резко ударили две вспышки ее глаз.
Глава 2. ВПЕРЕД И НАЗАД
Страх пробуждения
Колька проснулся явно не в том месте, где он уснул. Вокруг лежала почти та же степь, только теперь перехваченная маленькими, но частыми перелесками. Видимо женщине надоело выделять ему спутницу в виде собаки. Напрасно Колька крутил головой, выискивая взглядом, в общем-то, небольшое животное. Ничто не говорило об его присутствии. Вот оно, настоящее и безоговорочное одиночество.
Как обрадовался Колька, когда увидел вдалеке колонну людей. Самых настоящих. Конечно, представлялось странным их медленное движение и почти одинаковый рост. Но, на первый взгляд, это виделось не таким уж и важным. Чем ближе приближался Колька к целенаправленно идущим людям, тем больше вопросов возникало в его голове. Оказалось, что люди были почти одинаково одеты. Свободные штаны и такая же рубаха вместе с завязанными в общую косичку волосами не позволяли оценить даже пол идущих.
– Подождите, я с вами!
От нетерпения Колька почти бежал, не отрывая взгляд от колонны. Кто бы они ни были, это были люди. А он за непонятное количество дней или даже часов буквально изголодался по ним, по общению, даже по виду. Иногда вкрадывалось сомнение, что идущие люди говорят на другом языке. Ведь они вполне могли оказаться обычными экскурсантами. Но любые сомнения и неподходящие мысли забивались ускорением движения. И только вблизи колонны Колька начал притормаживать.
– Вы что, глухие?
Но люди только шли строго друг за другом, без всякого стремления опередить идущего перед ними человека. Впереди колонны и вокруг нее не было никого, кого можно было бы определить старшим или направляющим. Колька не слышал ни одной команды, ни на каком языке – десятки построенных в колонну и следующих в непонятном направлении людей молчали. Рядом с ними к впечатлениям Кольки добавилось еще одно обстоятельство – у всех были пустые, словно прищуренные глаза. Но ему нужны люди.
– Да стойте, вам говорю!
На вид мимо него шли самые настоящие китайцы. Они несли в приподнятых руками по краям передниках по охапке камней. Стало ясно видно направление движения людей. Как раз на берегу, не доходя совсем немного до крутого склона, похожие на китайцев люди как по команде разворачивались и шли укладывать свою ношу в виде длинных каменных полос. Колонна шла бесконечным потоком с небольшими разрывами. Куда потом девались люди, было совершенно непонятно. У Кольки было вполне обоснованное подозрение, что они просто притаились где-то здесь на острове или рванули куда-нибудь на материк.
– Эй, вы, там! Покажитесь!
Так и не сумев разобраться в увиденном, и словно окончательно потеряв связь с окружающим миром, Колька круто повернул прочь. Внутри него все больше росло чувство, что он находится внутри огромного, непонятного и, наверное, становящегося все более страшным сна. Самое главное, что ничего толком не происходило. Чья-то воля просто гоняла его по кругу. Может быть, его пытались куда-то вывести. Но почему об этом нельзя сказать громко и внятно.
Впрочем, до настоящего времени путешествие по острову представлялось не более, чем странной прогулкой. Но встреча с колонной людей, которых Колька назвал китайцами, привела к появлению постоянно усиливающегося чувства опасности. Даже встреченные ранее волки были всего лишь кратковременным явлением. А сейчас Колька все с большей настороженностью начал всматриваться в окружающие холмы, деревья, скаты. Одним словом во все то, что могло скрывать потенциальную угрозу.
– А-у! Я здесь!
Интересно, а кто-то слышит его? Он шел уже несколько часов, а ничего живого, достаточно крупного размера не бросалось ему в глаза. За ним по пятам, а скорее всего, обгоняя его при каждом удобном случае, следовала только наступившая в этом мире тишина. Отчаяние менялось местами с полным равнодушием. И как раз в этот момент ему на плечо легла тяжелая рука. Колька подпрыгнул от неожиданности, но он не успел даже повернуться, как раздался неприятный свиристящий голос:
– Стань моим и все сразу закончится. Покинь навсегда свой мир. И ты станешь бессмертным.
Развернувшись к говорившему, Колька ясно разглядел невысокого плотного человека. Очень крупная лысоватая голова неестественно переходила через тонкую шею на узкие плечи. Даже более, чем очевидная лысина лежала на голове в виде самой настоящей дуги, выгибаясь вниз. Лицо словно выдвигалось центральной частью вперед. Колька почему-то не сомневался, что со временем у этого плотного человека будет морда крокодила. К неприятному лицу еще можно было привыкнуть, но к глазам…
– Именно так, – видимо обладатель вытянутого лица легко проникал в мысли человека, – с твоей точки зрения я далеко не красавец. Поверь, что и среди моих людей, друзей, родственников и знакомых, ты будешь выглядеть как самый настоящий урод.
Последнее высказывание нисколько не обидело Кольку. Вполне возможно, что на это повлияло отсутствие на дороге свидетелей. Обладатель лысой головы долго всматривался в Кольку, словно хотел понять его нынешнюю реакцию, и затем продолжил:
– Случайно ты попал в круговорот событий, в которых тебя быть не должно. Но дело сделано. Я предлагаю тебе свою защиту. Тебе ведь страшно?
С последними словами плотного мужчины из-за туч показался край солнца. Его лучи ярко осветили долину. А то, что еще недавно казалось дугообразными возвышениями на голове человека, стало все больше напоминать очень толстые у основания короткие рога.
– И, все-таки, странно, как вы боитесь своих же создателей. Мы специально сделали вас уродливее, чем мы. Но, и это странно, не только вы, но и другие существа считают вас более удачной модификацией жизни. Как вы там называете старых женщин. Да-да, старая карга необдуманно послала юношу на подвиг.
Вряд ли с человеческих позиций это кудахтанье можно было назвать смехом. Но плотный человек, и это, несомненно, был чрезвычайно доволен. Даже его красные глаза на короткое время превратились в подобие фиолетовых. Наконец, кудахтанье прекратилось, и вернувшиеся к прежней окраске глаза продолжили изучение Кольки.
– Мы поможем ей. Нам это нисколько не помешает.
В последних словах прозвучало явное ехидство, замешанное на презрении. После очень короткого кудахтанья человек развернулся и неспешной походкой двинулся вдаль. Напрасно Колька делал одну за другой безуспешные попытки уйти куда-нибудь в сторону. Чья-то воля, словно цепь, держала его на привязи, жестко регулируя направление движения.
Город возник самым неожиданным образом. Совсем так же, как и этот плотный человек. В голове с трудом укладывалось понимание, как огромные и многоэтажные здания могли незаметно разместиться в степи. Но вблизи все оказалось не таким уж и громадным, да и домов оказалось не так уж и много. Колька ожидал увидеть множество людей, но им попался всего один человек. Причем на входе в первое же здание Он был чем-то очень похож на первого встречного. Только ростом он был, заметно, повыше. Пожалуй, он был более худым. Хотя это мог обеспечить обычный визуальный эффект.
– Она? – не обращая внимания на Кольку спросил подошедший.
Неожиданно пришло настоящее раздражение. О чем-то говорят, а он как последний дурак ничего не может понять. Но зато он понимал все слова без всякого перевода. И почему они не говорят на своем языке? А он у них есть? Кольку начинало всерьез тяготить его положение ребенка, терпеливо ожидающего окончания разговора двух взрослых. Он уже хотел, так и заявить об этом вслух, но его первый знакомый остановил:
– А вы и есть для нас ребенок. И спорить бесполезно. И думаю, что будет абсолютно правильно, если взрослые наметят сами пути движения младшего поколения.
Опять это неприятное кудахтанье. Кольке уже не хотелось что-то утверждать, говорить и даже спрашивать. Минут десять на его глазах продолжались переговоры, только теперь они проходили на совершенно непонятном тягучем и даже мягком языке. Наконец, высокий закивал своей лысоватой головой. А Кольку опять повели. Точнее какая-то сила потащила его в сторону от маленького города.
Обреченный
– Ты что, так ничего и не понимаешь? Тебя загнали в такое место, откуда никто не возвращается.
Голос шел словно со всех сторон. Он мог принадлежать любому невидимому существу, дереву и даже одному из лежащих здесь в изобилии камней.
Колька осмотрелся. А голос продолжал:
– Тебе просто хаотично бросали в разные времена, но ты упорно входил в разрывы между событиями. Был ли у тебя умысел? Сомневаюсь.
Скоро голос затих. На короткие мгновения воцарилась полная тишина, а потом задул сильный ветер. Видимо он дул с озера и потому его порывы приносили с собою неприятные и холодные капли.
– Ну что! Добро пожаловать, это по вашим воззрениям, прямиком в ад. Ну, или, по крайней мере, что-то очень похожее на него.
