И никто из них не мог предположить, что совсем скоро вся подноготная их сотоварищей предстанет перед ними без фальшивых масок. А улыбки на лицах в выпускном альбоме перестанут казаться искренними.
Позднее Влад вспоминал, что одноклассники начали расходиться ближе к десяти. Артем Коренев еще призывал необремененных обязанностями или семьей «продолжить банкет», переместившись в другое заведение. Но Влад постепенно начал отступать к выходу – попрощался с Леной Капашиной, спешившей домой, подошел к Кириллу Яровому. Потом злился на себя за глупость, потому что разговора не вышло: Влад пытался выдавить из себя что-то ободряющее, а Кирилл, кажется, смотрел на него чуть ли не отвращением.
Влад искал поддержки у Павла, пытаясь прервать общение с Кириллом, но тот, казалось, прирос к своему месту, ведь за все время даже не вышел в уборную. А когда, наконец, Павел встал, взглядом указав Владу на двери, к нему подошла Аня. Павел заметно смутился, а Влад закатил глаза – незаметно уйти не удалось. Хуже всего, что и перед ним вдруг неожиданно возникла Вика Глебова. Та самая девушка, предпочитавшая в школе готический стиль, а теперь заменившая его на образ женщины-вамп. Влада, правда, ее внешность больше пугала, чем притягивала. От неожиданности он даже отшатнулся, решив, что они случайно столкнулись, но внезапно понял, что Вика обращается именно к нему.
– Владик, – Вика немного растягивала слова, думая, вероятно, что звучит это сексуально, – Ты планировал сбежать?
Владиком его могла назвать только мама. Каких только производных ласкательных его имени она не употребляла, но позволялось это только ей. И никому больше – ни коллегам на работе, как бы хорошо они к нему ни относились, ни девушкам, как бы замечательно к ним ни относился сам Влад.
После этих слов Вика повела плечом и слегка дотронулась до его руки. Возможно, Влад должен был испытать волнение и восторг. Но он внутренне насторожился: такие сложные девушки совершенно не в его вкусе. А в поведении Вики существовал явный подтекст, но какой?
– Я хотела тебя увидеть, – вкрадчиво добавила Вика. – Может, мы сможем пообщаться в более неформальной обстановке?
Ого! – подумал Влад, не спуская с Вики удивленного взгляда. После чего приблизился к ней и приобнял за плечи. Теперь они не стояли лицом к лицу: Влад стоял рядом с ней, дружески похлопывая по руке, чувствуя под пальцами шершавые стразы.
– Вика, я тоже рад тебя видеть. Но, думаю, всем пора по домам.
Вика повернулась к нему всем телом, пытаясь вновь предстать в лучшем виде. Но теперь ее глаза блестели от негодования – произвести нужного впечатления ей не удалось.
– Если ты думаешь, что я много выпила, ты ошибаешься! Ты всегда мне нравился, поэтому предлагаю встретиться в более неформальной обстановке! Не как с одноклассником…
А с кем? – хотел закричать Влад: если мы и встретимся в другое время, от этого мы не перестанем быть одноклассниками. И, во-первых, Влад действительно решил, что Вика перебрала с алкоголем. А, во-вторых, его разбирал смех. Он правильно расслышал – Вика сказала, что он ей всегда нравился? С улыбкой присматриваясь к Вике, он силился распознать в ее словах шуточные нотки. Ведь это не может быть правдой! Возможно, это только сейчас ей так кажется? Потому что ей никто не нравился в классе! Она вела себя так, будто ненавидела всех вокруг. Хотя у человека в подростковом возрасте сложно отличить напускную строптивость от искреннего неприятия жестокого взрослого мира.
Влад это знал по своим клиентам. Ребята, вступившие в пубертатный период, приходя к нему в кабинет, вели себя либо очень скромно, либо всем своим видом показывали, что все это глупые родители таскают их по врачам. И не понимали, что речь идет, прежде всего, об их здоровье, а не о вещах, противоречащих их сущности. Девочки резко садились в кресло, с недовольством отвечали на его просьбы сесть повыше и неизменно складывали руки на груди, словно отгораживаясь от всего вокруг. А когда Влад интересовался, что их беспокоит, смотрели на него снисходительно и с некоторым недоумением: «Ничего не беспокоит! У меня ничего не болит! Это все мама придумала…»
Приходилось находить такой тон и такие слова, чтобы расположить к себе, дать понять – к ней Влад, как врач, будет относиться по-особенному бережно.
«Давай все-таки посмотрим, – говорил он, не дотрагиваясь до инструментов, и добавлял: – Я всегда обращаю внимание на улыбку девушки. Ты отлично выглядишь, будет жалко, если потом даже улыбнуться не сможешь на свидании. Наверняка ж есть молодой человек?»
«Мне четырнадцать!» – отвечала молодая девица, краснея.
«Я думал, ты старше, – удивленно восклицал Влад. – Правда, четырнадцать?»
Похоже, с Викой сейчас надо вести себя примерно так же – успокоить, выказать дружескую симпатию, найти подходящий комплимент. Но это ли ей надо?
В школе она Влада, казалось бы, не замечала. Но сидела за партой позади него, отчего Влад всегда чувствовал себя неуютно: ему казалось, что Вика прожжет его спину взглядом.
– Ты же знал, – прищурилась Вика, – Ты боялся подойти?
Влад нахмурился.
– Я должен знать? О чем?
– Та записка. Ведь струсил?
Теперь Влад кое-что начал понимать. Однажды он обнаружил в своем рюкзаке сложенный вчетверо лист бумаги. Рисунок черной ручкой: похожие на темные кляксы сердца, целующиеся профили – без слов и подписи. В этом, оказывается, был тайный смысл. То есть так Вика выражала свои чувства? Влад тогда даже особо не разглядывал рисунки, только удивился, как могло это попасть ему в рюкзак. А вот как – видимо, Вика, сидящая за ним, незаметно положила ему в карман во время урока.
Но не это удивило Влада сейчас: Вика была уверена, что в свои шестнадцать он поймет ее посыл и ответит ей? А он… струсил?
Владу стало смешно. Это ж какое раздутое самомнение у Вики сейчас, если в выпускном классе она верила в свою привлекательность! Густо обведенные черным карандашом глаза, алые губы, которые на всех учителей действовали как красная тряпка на быка. «Глебова, приведи родителей в школу! Глебова, ты не на панели, а в школе!» Взывать к совести эпатажной ученицы было бесполезно – Глебова смотрела на учителей с омерзением. И ничего не менялось – родители не приходили, и внешность оставалась прежней. И у одноклассников, включая Влада, возникало единственное желание – Вику умыть, а никак не пригласить на свидание. А она была уверена, что они просто трусливые незрелые мальчишки?
Влад понимал, что смех надо подавить – всеми силами. Иначе эта женщина расцарапает ему лицо. Неужели Вика уверена и в том, что теперь она, раскрыв карты, предоставляет Владу возможность наконец проявить себя?
Много лет она была уверена, что он просто не решился. Зато теперь-то уж они взрослые люди, и Влад своего не упустит.
Увидеть Павла позади Вики стало настоящим спасением.
– Влад, – прогремел басом Павел, – Нам пора! Мы уже опаздываем, дружище.
За много лет Влад научился понимать Павла: у того на лице ни один мускул на лице не дрогнул, он выглядел явно озабоченным тем, что им пришлось задержаться.
– Вик, прости, – суетливо заторопился Влад, поднимая к глазам циферблат часов, – Черт. Действительно. Всем пока! – он взмахнул двумя руками и покрутился на месте, отступая к выходу. На Вику, так и застывшую в позе обольстительницы, он старался не смотреть.
Павел решительно направлялся на улицу, не оборачиваясь. Он шел быстро, резко повернул за угол и остановился в тени деревьев, где их точно не могли видеть выходившие из ресторана.
– Прикинь, что заливала мне эта сумасшедшая, – рассмеялся Влад, – Вика, оказывается, хотела меня осчастливить этим вечером, а ты прервал нас в самый неподходящий момент!
Он обернулся и замолчал на полуслове, увидев озабоченное лицо друга.
Павел поднял на него усталый взгляд:
– Лучше б я не приходил сюда.
– Этот вывод ты сделал после разговора с Аней?
Павел промолчал.
– Пойдем, – выдохнул Влад, – Напьемся.
Глава 3
Услышав с утра звонок телефона, Влад понял, что такого похмелья он давно не испытывал. Гудок ворвался в его сон, телефон настойчиво подрагивал и гремел на тумбочке, не давая шанса опять заснуть. Влад долго лежал, ожидая, что вот сейчас все прекратится. Мелодия, установленная Владом и некогда радующая, раздражала и вызывала мучительную головную боль. Казалось, что сейчас раннее утро и не прошло этих нескольких часов сна. Как поздно они разошлись, подумал Влад. Как много же они выпили вчера, с отвращением вспомнил он.
В два часа ночи Павел почему-то решил вызвать такси. До этого они пили коньяк, обсуждая политику, скандальных журналистов и их смелые высказывания, вызывающие смех заголовки в новостях, новые и старые музыкальные группы. Но ни одним словом никто из них не вспомнил о встрече одноклассников. Павел, видимо, осмысливал последний разговор с Аней и не решался в чем-то признаться Владу. Таковы уж были их отношения: Влад в душу не лез, считая, что, уж если Павлу надо будет высказаться, он это сделает.
Или Влад узнает об этом чуть позже – когда поймет, что Павел отвлекся и этими мыслями не тяготится. И то, что он вчера, абсолютно нетрезвый, отправился домой, говорило о том, что Павел места себе не находил после встречи с бывшей девушкой.
Еле разлепив глаза, Влад поднес экран телефона к лицу и попытался сфокусироваться на времени.
– Але, – прохрипел он в трубку и прокашлялся.
– Сейчас десять, – тем же хриплым голосом объявил из трубки Павел. – И я бы тебя не разбудил…
– Так зачем разбудил? – Владу казалось, что он опять засыпает.
– Потому что в восемь мне позвонила Аня! – пожаловался Паша, – А сейчас мне позвонил Артем Коренев.
– Чего это они названивают? – пробурчал Влад. Покрутившись под одеялом, он примостился на боку и пристроил возле уха телефон: – Что случилось? Нам теперь от них не отделаться?
– Похоже на то, – мрачно ответил Павел. – Нина Алексеевна вчера попала в больницу… С ней все в порядке, – поспешно добавил он, – Если не считать сотрясения и сломанной руки.
– Как это произошло? – Влад все-таки открыл глаза и сосредоточился на своих ощущениях. Голова не болела. На пробежку Влад сегодня не соберется, – сил нет. Надо принять ледяной душ, выпить кофе и, как говорится, жизнь наладится.
– Поскользнулся, упал, очнулся – гипс, – ответил Павел и громко зевнул. Влад поморщился и тоже зевнул. – Артем призывал навестить Нину в больнице!
– Всех призывал? Всех двадцать человек? – с сарказмом поинтересовался Влад. – Мы пойдем? Или ограничимся заботливым телефонным звонком?
– Совести у тебя нет, – пожурил его Павел. – Можем сходить. Только давай не в больницу? Я не очень люблю больницы: у меня там начинается то ли клаустрофобия, то ли паранойя…
– То ли шизофрения, то ли анорексия, – поддержал его Влад.
– У меня скорее ожирение начнется, – парировал Павел, и тут же чем-то зажевал в трубку. Влад скривился от хруста, но решил, что надо встать и отправляться на кухню – проснулось и у него чувство голода.
– Нина на больничном сейчас, – продолжал Павел, – Она с завтрашнего дня будет дома. Давай сходим к ней на неделе? Я могу под тебя подстроиться.
Влад сел на кровати и присмотрелся к настольному календарю, где разными цветами были обведены даты. Друзья договорились о дне и времени, попрощались, а по дороге на кухню у Влада снова зазвонил телефон. Услышав в трубке женский голос, он расплылся в улыбке.
– Привет. Конечно, приезжай.
Влад включил кофеварку и огляделся. Значит, он будет завтракать не один.
Нина Алексеевна их встретила на пороге своей квартиры. Влад не помнил, чтобы он когда-то видел свою классную руководительницу в халате. Причем они заранее предупредили, что зайдут ее проведать.
– Простите, что я в таком виде, – улыбнулась Нина, – Я второй день в постели, врачи настаивали поберечься. Вот я и воспользовалась незапланированным отпуском – лежу, книги читаю.
Не считая темных кругов под глазами и руки в гипсе, Нина Алексеевна не производила впечатление человека, только вернувшегося из больницы. Будто немного уставшая или только проснувшаяся, она подождала, пока ребята снимут обувь, и предложила пройти в комнату.
– Нина Алексеевна, вернитесь в постель, пожалуйста, – пробасил Павел, – Мы сделаем чай.
Он подтолкнул Влада вслед за с учительницей в комнату, а сам отправился на кухню.
Квартира Нины Алексеевны не знала мужского присутствия. Разыскивая в навесных шкафчиках чай, Павел понимал это все более отчетливо. Ни одной девушке в своей квартире он не позволил бы эти вязаные крючком скатерти, бабочки и цветы на емкостях для сыпучих, кружевные занавески. Фигурки животных с умильными мордашками, стоящие тут и там, нагромождение сувениров, продающихся в любом ларьке для туристов, раздражали его.
Но больше всего поразили Павла мягкие игрушки. Вероятно, все эти предметы подарены учениками, но тут приходила в голову одна только мысль: лучше бы дарили конфеты, шампанское. Потому что такие подарки «на память» захламляли и без того небольшую квартиру Нины Алексеевны.
Павел помнил, что с мужем она давно развелась и сама воспитывала сына.
– А сколько лет… – Павел с трудом вспомнил, как звали сына Нины Алексеевны, – Ване?
Нина просияла. Ей льстило то, что Павел вспомнил о ее сыне.
– Двадцать четыре. Но он уже женился, и у меня есть внучка. Ей шесть месяцев, – выпалила Нина на одном дыхании, расплываясь в улыбке.
– Поздравляем! – вступил в разговор Влад. Он помнил, что, когда они заканчивали школу, Ваня пошел в первый класс. И часто приходил к ним в аудиторию на переменах. А тут, гляди-ка, уже женился, родил ребенка.
– Только мы с тобой все никак не женимся, – весело заметил Павел, пододвигая себе стул. Видимо, он подумал о том же, о чем и Влад.
– Я пока не спешу, – парировал Влад, подавая Нине кружку с чаем.
– Может, пора? – вступила в разговор Нина Алексеевна.
– Нет! – хором ответили друзья и переглянулись.
Нина засмеялась, но тут же гримаса боли исказила ее лицо. Павел вспомнил, зачем они здесь, и подскочил.
– Нина Алексеевна, воды? – забормотал он.
– Нет, Пашенька, – Нина подняла на него измученный взгляд, – пройдет. Голова немного побаливает.
– Нина Алексеевна, как же так? – поинтересовался Влад. – Артем сказал, что вы упали?
– Да, – не очень уверенно ответила Нина, отхлебнув чая. – Упала. Головой ударилась.
Она рассказала, как приехала «скорая». Краснея, поведала, какой приятный мужчина травматолог, осматривавший ее. Пока она говорила, взгляд Павла блуждал по комнате.
– О, – протянул он, – это же мы.
Без разрешения он поднялся со стула и подошел к групповой фотографии в рамке, стоящей на стареньком комоде. Поднес к лицу, рассматривая.
Этот снимок был у каждого его одноклассника, и у него самого. Конечно, он давно не видел эту фотографию, как и многие другие, оставшиеся после школьных лет, потому что все его тетради и дневники, а также памятные альбомы хранились у родителей дома.
А тогда, в выпускном классе родительский комитет решил приглашать фотографа, который бы периодически снимал ребят в течение всего года: на уроках, на переменах и школьных вечерах. Павел хорошо помнил и тот день, когда был сделан этот кадр.
Едва выглянуло весеннее солнце, решили снимать на улице. Никаких стандартных поз и постных вытянутых лиц. «Дурачьтесь, прыгайте, веселитесь», – призывал их тогда фотограф. Но все так или иначе встали в рядок, самых высоких попросили отодвинуться на второй ряд или присесть спереди, чтобы не загораживать остальных.
Павел отметил, что на снимке улыбается Кирилл Яровой, а Лешка Исаков, показывая прямо в камеру язык, облокотился на его плечо. Вика Глебова, как всегда, с непроницаемым лицом стоит отдельно от всех – темные волосы, обведенные черным карандашом глаза, сжатые губы. Аллочка смотрит как всегда распахнутыми наивными глазами, а Лена Капашина еще не истязала себя в спортзале и выглядит не просто пухленькой, но и очень неуверенной в себе девушкой.
Павел, прямо перед съемкой, на перемене, опять с Аней поссорился. Глаза на фотографии у девушки припухшие, заплаканные. Зато сам он выглядит беззаботным и веселым. Довел любимую, оставив ее в истории грустную и подавленную, а самому – все нипочем! К тому же на других фотографиях они стояли вместе, а здесь Аня держит под руку свою подругу Лену. Павел же стоит особняком за другими ребятами.
Почему он так ревновал ее? Ни одна девушка не вызывала в нем подобные эмоции, как Аня. Потому что он был молод и несдержан? Или просто никого больше не любил? И это правда – ни одни отношения после нее не длились дольше полугода.
В его раздумья ворвался голос Влада.
– Какой ты щекастенький, – засопел он над ухом у Павла, тоже разглядев его среди одноклассников.
– Я не щекастенький, – возразил Павел, – А накачанный.
– В щеках? – не унимался Влад.
– На себя посмотри! – парировал Павел, – Что за дурацкая прическа?
Тут Влад не мог не согласиться. Его волосы были поделены на пробор ровно посередине и намного длиннее, чем он носил сейчас. На снимке Павел и Влад не стояли рядом – в школе они почти не общались, став друзьями много позже.
