Владимир Александрович Еськов "Противостояние миров. Том 1. Часть 1"

– Ярослав, собирайся домой, надвигается буря, – крикнула взволнованная колдунья, почувствовав, как в ее теле начинают ломить косточки.

Женщина с мальчиком, не спеша, шли вдоль берега к своей пещере, напевая любимую песенку мальца. В ней рассказывалось, как славный Дорлин побеждает кровожадного дракона, долгие годы разорявшего его родину.

«… Славный малый Дорлин пронзил копьем врага.

И наш народ не тронет враждебная рука…».

– Не припомню такой грозы, – ведьма посмотрела в сторону надвигающейся темноты.

– Болла, что это? – мальчик указал на поднимающийся столб воды, приобретающий форму воронки.

Все ближе и ближе приближалась черная завеса, пряча под собой живописные красоты здешних мест. Послышались первые раскатистые звуки грома, затмившие собой порывы стихающего ветра. Повсюду крутились столбы пыли, то резко вздымая вверх, а затем тихо оседали под непонятной магической тяжестью. Вскоре появились и первые капли дождя, которые, смешиваясь с поднявшейся пылью, осыпали собой двух не спрятавшихся путников.

– Смешно выглядишь, – улыбаясь, промолвила старушка своему ученику и вытерла своим рукавом грязные разводы на лице мальчугана.

Засим после небольшого затишья вновь появились шквалистые порывы ветра. Благослава, взяв Ярослава за руку, прижала его поближе к себе, пытаясь успокоиться вместе с ним, но сила ветра становилась только сильнее. Мимо путников проносились бесчисленные потоки листьев, взлетающие высоко в небо, а затем, словно пушинки, падавшие вниз, пока новый порыв ветра вновь не подхватит и не унесет их в темную линию горизонта. Неутомимый ветер только набирал обороты, внося свои коррективы всей окружающей природе. Намокшая трава пригнулась к земле сплошным ковром, спрятав в себе многочисленных мелких зверьков и птиц, не успевших попасть в свои родные убежища. Шквалистые порывы становились все сильнее, раскачивая верхушки деревьев из стороны в сторону с такой силой, что из леса доносился невообразимый треск со скрежетом, вызывая в голове самые ужасные воображения. Ярослав постоянно оборачивался назад, представляя, как на него летят вырванные с корнем деревья, но какая-то сказочно-неведомая сила удерживала крону, не давая буре разрушить местный пейзаж. Звуки грома становились все громче и громче с каждой минутой, предвещая приближение нарастающего ненастья. Где-то позади показались разгорающиеся деревья, застрявшие в нескончаемых нитях молний, освещающих образующийся хаос.

Ярослав и Благослава шли в сторону пещер вслепую, не видя перед собой знакомой дороги. Темнота охватила все вокруг, лишь непрекращающиеся вспышки молний местами освещали долину. На озере вовсю разгулялся набирающий силы и сметающий все на своем пути водяной вихрь. Рядом с ним образовывались более мелкие многочисленные столбы пыли, которые, уходя в сторону, утихали и распадались. Старуха понимала, если они сейчас не найдут укрытие, то их настигнут молнии, уже сверкающие в том месте, где путники были пару минут назад.

Внезапно колдунья остановилась и всмотрелась мальчику в глаза, пытаясь внушить ему маломальскую уверенность перед бурей, но на ее удивление в них она увидела любопытство и некое подобие азарта. Его глаза не упускали ни единой мелочи, улавливая каждое движение летящих веток, сверкающих молний и кучу ненужных мелочей. Но больше всего его взгляд был сосредоточен на высоченном вихре. Поле некоторой паузы Ярослав вытянул руку в сторону вихря и сказал:

– Болла, вверху над столбом воды вращается человек. Почему его не сдувает ветром?

– Скорее всего, здесь без колдовства не обошлось, – беспокойно ответила Благослава.

Сердце женщины стало биться сильнее. Чувство опасности за последние десять лет перестало ее покидать, но сейчас она опасалась, как никогда, понимая, что ей придется противостоять неизвестной магии.

– Мальчик мой, спрячься за тем валуном, – старушка указала в сторону огромного камня, где однажды ему уже приходилось лежать.

Вихрь перебирался из озера на сушу, сметая все на своем пути. Преграждающие ему дорогу камыши, словно пух, взмывали в небо и сливались в одно сплошное грязное месиво. Дождь утихал, на смену ему пришли крупные белые льдинки, хлестко ударявшиеся оземь, оставляя на зеленой поверхности луга белую шероховатую пелену, по которой без оглядки бежал мальчик на указанное колдуньей место.

Из укрытия Ярослав увидел превращение колдуньи в птицу, взмывшую высоко в небо. Борясь с ненастьем и собственным страхом, она оглядывалась назад, переживая за своего подопечного. Небольшой комок летел к центру урагана, увертываясь от случайных разрядов молний, непрерывно обстреливающих его с разных сторон. Пронырливая птаха смешалась с вращающейся массой и постепенно скрылась в центре бушующего смерча.

Мальчик наблюдал за надвигающимся в его сторону ураганом, сметающим все на свое пути и разрушающим не тронутый временем пейзаж. Он всем сердцем хотел помочь своему единственному другу, но не знал, как; в душе таилась надежда на чудо, но беспокойное чувство страха брало верх. Ярослав перестал ощущать время, будто все остановилось, кроме невероятных порывов ветра, беспощадно хлеставших его юное тельце, которое излучало невероятный жар. Внутренний голос ему подсказывал, что не надо бояться, все будет хорошо, выйди навстречу урагану, но в голове кружились последние слова Боллы.

Борясь с собой, юный герой вышел из-за камня и направился в сторону вихря, не замечая под босыми ногами мелкие крупицы града и примятую траву. Мальчик шел навстречу смерти с чистой душой, а его сердце обливалось горестью и обидой, проникшими с исчезновением его Боллы. Увядающие крупинки града били его полуобнаженное тело, падая и пряча под собой капризную зелень, запутывающую его детские ножки. Дорога к стихии была невероятно сложна, идя вперед, он падал, вставал и снова шел в самую гущу урагана, думая только о своей спасительнице. Рядом проносились сломанные деревья, ветки и кустарники, каким-то чудесным образом огибавшие мальчишку стороной. Холодный град начал стихать, сменяясь теплым шумным дождем, приятно шлепающим по детской коже. Теперь хорошо проглядывался постепенно утративший силу вихрь, плавно вышедший с озера на берег. От его взгляда также не ускользнул и вращающийся над ураганом человек, держащий в руке светящийся посох, но во всей этой вращающейся массе он не видел своей Боллы. На детском лице появились первые капельки слез, взявшиеся от чувства потери близкого человека. Впервые его одолел страх от непредсказуемого одиночества и неизбежности встречи с неизвестностью. Благослава для него была вместо матери, близким другом, всегда приходящая в трудную минуту на помощь. В голове мальчика была пустота, он потерял чувство реальности. Он шел в сторону смерча, не замечая с каждой минутой стихающую бурю.

На небе стали проявляться небольшие просветы ясного неба, молнии уже не сверкали, и только шум ветра прерывал тишину. На глазах мальчика происходили необъяснимые вещи, на которые он не обращал внимания. Находившийся в воздухе человек, замедляя свое вращение, медленно спускался вниз, принимая свой естественный облик. Он ни на кого не был похож: косматый, с невероятно большой бородой и множественными бородавками на лице, делавшими его смешным уродцем. Небольшой рост и длинные руки делали обычного человечка еще более забавным, скрашивая предыдущие недостатки. Его тело скрывала грязная кожаная одежда, обвязанная грубыми верёвками из дикой крапивы.

Лицо Ярослава покраснело от непрерывно текущих слез, оставляющих два небольших чистых ручейка на набухших щеках. Ему больше не хотелось жить, ощущая потерю близкого человека. Чувства отчаяния, сломленности перебороли в ребенке жизненные силы и здоровый дух. Это был первый и последний раз, когда он перестал ценить жизнь. Усталость не давала ощутить реальность и подошедшего человека, легонько положившего руку на его плечо. Ребенок вздрогнул от неожиданности, вытер прекращающиеся слезы и наконец-то разглядел своего обидчика. Шустрый уродец был ненамного выше мальчишки, небольшой горб за спиной, полусогнутые ноги и пожилой возраст тянули незнакомца к земле.

– А ты не из робкого десятка, – пробурчал старик неимоверно смешным образом. – Я бы умер со страху, наверное. Ну, если бы увидел такое зрелище.

Незнакомец шепелявил, картавил, заикался и гнусавил разом, что сбило бы с толку любого собеседника, вызвав непрекращающуюся истерику.

– Почему ты убил Боллу? – опешивши, проронил мальчишка первое, что пришло в голову.

– Я не убивал никакой Боллы, – в очередной раз выпучив глаза, ответил чужак. – Да и не мог я никого убить, мы, лешаки – безобидный народ. Так, немного попроказничаем, ну чары напустим, как сейчас, а убивать мы не убиваем, даже боль не можем причинить. Конечно, есть небольшая оговорочка, но ты, малыш, наверное меня не поймешь.

Их беседу прервал женский голос.

– Ну и досталось же мне, – в сторону собеседников шла до нитки промокшая колдунья, шлепая босыми ногами по ближайшей луже. На ней была накидка, сделанная на скорую руку из камышей и осоки, достаточная, чтобы не было видно ее наготы. – Ну и грохнулась же я. Да, давно я так не купалась.

– Болла, – мальчик бросился в сторону женщины, не обращая внимания на собеседника. – Моя любимая Болла, ты жива!

У мальчика снова потекли слезы. Только эти слезы были не от боли, а от радости. Сердце стучало с невероятной скоростью от наслаждения и объятий своего любимого человека. Он себе и представить не мог, что это когда-нибудь случится. В это мгновение он для себя извлек самый главный урок – никогда и ни при каких обстоятельствах не терять надежды. Успокоившись, они вспомнили о новом знакомом, у которого тоже выступили слезы радости.

– Как тебя зовут? – спросила Благослава у лешего.

– Шишуш я, – проговорил уродец с чудовищной шепелявостью.

У мальчика поднялось настроение от необычных звуков лешака, приводящих к непроизвольному смеху. Он старался подавлять вырывающийся хохот, но его попытки были бесполезны. Колдунья поначалу поправляла Ярослава, но, увидев, что лешака это тоже забавляет, перестала делать замечания.

– Скажи, зачем ты здесь накуролесил? – приходя в себя, спросила Болла. – Для чего тебе понадобился этот хаос?

– Бес меня попутал, – почесав свой затылок, начал Шишуш. – Эти все угодья принадлежат мне, но не так давно повадилась сюда невиданная нечисть. И давай тут беспорядки наводить: то озеро осушит и на его месте трясину оставит; то из хорошего ухоженного леса непроходимые дебри сделает, а мне больших трудов стоит назад все восстановить, как было. Как говорится, ломать – не строить.

– Как тебе, такому небольшому существу, удается творить такие ураганы? Уму непостижимо, как у тебя это получается? – Болла стояла под впечатлением от увиденного зрелища. – Знала я одного лешего, звали его тоже как-то необычно. По-моему, Шиша или Шишун.

– Ты ведь заметила, что в пределах бури не действует магия или чародейство. Наша сила подавляет любую другую магию, но только не черную, – лешак на эмоциях пытался объяснять старухе тонкости своих способностей, но это удавалось с большим трудом. – Могу добавить только одно: магия подземного мира сильней моей. Оживлять и восстанавливать намного сложней, чем просто убить или сгноить.

– То-то я шарахнулась. В вихре меня парализовало, не могла даже слово вымолвить. Мне крупно повезло, что упала в озеро, – колдунья намеренно старалась прикладывать ладони к больным местам.

– Я очень рад, что ты жива. Меня легко можно вывести из себя, натворю дел, а потом сильно переживаю, – Шишуш всячески старался быть добродушным и дружелюбным. – Надеюсь, что вы простите меня за эту выходку.

– А как ты домой добираться будешь? Наши земли больше не выдержат твоего похода, – Благослава показала лешему последствия урагана.

Картина была не из приятных. Недавно цветущий луг превратился в сплошное месиво. Повсюду стояли лужи, сломанные ветки деревьев и различный мусор устилали долину, попавшую под ураган. Цветы потеряли свое изящество и красоту, а их лепестки, словно пух, разлетелись по всему лугу, разбавляя разноцветными крапинками зеленую пелену и белые участки скопившегося града. Мелкие кустарники стали наполовину облысевшими, создавалось такое впечатление, будто их проредил неопытный подвыпивший садовник.

– Ааа, дааа, не переживайте, – только сейчас дошло до лешего, что творится в головах у новых знакомых.

Нескольких движений посоха старика хватило, чтобы все встало на свои места, но только Болла осталась стоять в смешном одеянии.

– Вот чудеса, так чудеса, – вырвалось у опешившей старухи. – Как такое может быть? Вот так сразу? На тебе, и красота…

Леший немного смутился, но чуть погодя улыбнулся.

– Я же говорил, магия все это. Внушил я вам эту бурю с ураганом. А на самом деле ничего не произошло, – сказал старичок, опять почесав свой затылок. Шишуш насторожился и добавил. – Скажи-ка мне, Болла, не ведьма ли ты случаем? Даже и не припомню вот, чтобы при мне меняли свой облик. Ты владеешь темной магией?

Леший не успел закончить свой вопрос, как его перебил ребенок.

– А где ты так научился колдовать?

У лешего глаза начали наливаться слезами. Вспыхнувшие чувства обиды или досады стали переполнять доброе сердце лешего. Мысли метались с места на место, образовывая в голове сплошной бедлам, приведший его в полное непонимание происходящего. Раньше ему не доводилось делиться своим горем, да и поговорить нечасто приходилось, но старуха и юнец неожиданно оказались хорошими собеседниками и слушателями. Шишуш стал рассказывать о гибели леса в соседних землях от рук новорожденных сил зла, беспощадно захватывающих его владения; о том, как Аббадон предложил сделку о спасении души леса взамен на душу мальчика. Он рассказывал без остановок и с мельчайшими подробностями, сопровождая рассказ обильным количеством жестов, не в силах их сдержать. Окончив рассказ, Шишуш снял небольшой амулет со совей шеи и надел на мальчика.

– Этот амулет знают все лешие, – корявыми руками он еще раз прикоснулся к своему дару и добавил. – От магии леших ты защищен, но пожалуйста, береги его, как свою жизнь, мы с этим амулетом связаны кровью. Если с ним что случится, то и мне несдобровать.

– А у тебя есть еще такой же? – Болла невзначай посмотрела вверх и продолжила. – Может, найдется и для меня, а то боюсь больше таких падений мое тело не выдержит. Не рано мальчишке отдавать, а то силенок пока маловато оберегать его?

Леший посмотрел в сторону женщины в недоумении, но ответ не заставил себя долго ждать.

– Неужели вы думаете, что я ношу несколько безделушек, на всякий случай? А вдруг кто-нибудь попросит? – на лице лешего появилось нечто, похожее на улыбку, а затем он дополнил мысль. – Думаю, вы справитесь, амулет в надёжных руках.

– Вот так всегда, молодым достается самое лучшее…, – Благослава сделала угрюмый вид, но далее, не скрывая улыбки, подошла к Шишушу и, пожав ему руку, сказала. – Мы в долгу перед тобой, возьми и от нас дар.

Колдунья приблизилась к лешаку и, нежно обняв, сказала.

– Благодарим тебя от всего сердца, – и с улыбкой добавила, – лучше ничего нет, чем доброе и искреннее слово.

– Знаете, а ведь и вправду, добрых слов я давно не слышал, – тихо произнес Шишуш, а потом удивленно спросил. – Скажи мне, Благослава, что не так с тобой? Ты выглядишь очень старо, но твои глаза далеко не старческие.

– В другой раз расскажу, – с горестью произнесла старуха, затем, сняв с руки небольшой серебряный браслетик, протянула лешему и добавила к сказанному, – это наш скромный подарок.

Лешего затронули наивность и ум Боллы, а ее кокетство даже немного забавляло его. Троица не заметила, как подкрались сумерки. Они были увлечены беседой, рассказами и байками. Болла продемонстрировала свои любимые фокусы, не оставшиеся без радостных эмоций и смеха, Шишуш тоже не остался в долгу, опять показав свою силу. Расставаясь, они обнялись напоследок и разошлись в разные стороны.

Несколько недель Благослава ходила и бурчала себе что-то под нос. Постоянно грызущие воспоминания все время терзали ее, как она поставила близкую, чуть ли не родную жизнь под угрозу, а в глубине души колдунья все-таки была рада за мальчика, проявившего мужество и не струхнувшего перед опасностью. После пережитого тетка дала Ярославу отдохнуть и развеяться, но мысли о его видениях не переставали волновать ее. Из памяти юнца их нужно было извлечь и как можно быстрее. От воспоминаний о Радиславе и Миродаре, и особенно Добрыне с друзьями, у нее выступали слезы горечи. Что с ними стало после расставания, ей было неизвестно.

Глава 2.1. Маленькая ведьмочка.

В небольшой деревеньке, вблизи долины Святочей и Воющей реки, в семье потомственных пройдох, родилась девочка, успевшая удивить свое семейство в первые часы жизни необычным даром, раскрывшимся во время тяжелых родов матери. Местные знахарки и целительницы ничего не могли поделать с недугом роженицы, забирающим ее в другой мир. С каждой минутой ее оставляла жизнь, беспощадная лихорадка съедала ее последние силы и вселяла в нее слабость и боль. Отец взял дочурку и положил ее в протянутые руки матери, чтобы попрощаться, но та из последних сил прижала к груди девочку и сразу почувствовала легкость, признаки жара стали исчезать, а боль растворялась в радостных слезах роженицы. Следуя природным инстинктам, малютка со свойственным детям голодом принялась сосать грудь матери, причмокивая от обильных глотков. Тетки, принимавшие роды, разводили руками, не понимая и видя, с какой быстротой выздоравливает молодая мама.

Летели дни, недели, не похожие друг на друга для юной целительницы. Каждый день она отчебучивала какое-нибудь чудо для жителей деревни, не переставая удивляться самой себе. В ее руках распускались завядшие цветы, рядом постоянно крутились различные животные и птицы, появляющиеся из леса, только увидев свою благодетельницу. От своих сверстников она не отличалась: вместе с мальчишками они играли, бегали на рыбалку и пакостничали, а те принимали ее за своего дружище, которая дралась и получала взбучку с ними на равных; девчонки ей немного завидовали, видя с какой легкостью она помогала своей маме нянчиться с очередным новорожденным и управляться с домашними делами. Отец уже начал путаться в именах своих детей и чтобы окончательно не спутаться, начал давать каждому прозвище. «Маленькая ведьмочка» – так окрестил отец Благославу после очередного выкинутого ею фокуса.

Слава о маленькой целительнице разнеслась далеко за пределы деревни. Жители соседних деревень и городов, утратившие всякие надежды на выздоровление, приходили за помощью к маленькой девочке, творившей с наивным простодушием ребенка невероятные чудеса исцеления.

Спокойная жизнь девочки продолжалась недолго, в ее жизни вспыли и первые завистники. Шарлатаны с бездарными лекарями, наживающиеся на чужом горе, стали появляться у ее дверей с завидным постоянством, пытаясь выведать у нее необычные секреты.

Одним из таких был верховный жрец граллов Кривда, получивший прозвище «Войнар» из-за его криков, похожих на собачий вой. Седовласый, с заостренной бороденкой, он походил на худощавого старика, который всячески пытался выделиться из своей многочисленной свиты. Хитрый, алчный предводитель, достигший своего поста предательством и жестокостью, появился с западных Орлиных гор. Хитростью он одурманил простодушный народ граллов и сверг мудрого правителя Горислава. Под главенством Кривды мирный народ граллов превратился в беспощадных завоевателей и разорителей когда-то расцветающих земель Светочей.

В те годы владения граллов находились в упадке, то могущество, которое было при расцвете Горислава, было растеряно и утрачено Кривдой. Бесчисленные грабежи и разорения деревень дали о себе знать. Запасы продовольствия иссякли, а крестьяне и ремесленники покидали свои дома, дабы не видеть больше этого ужаса. В храме жреца постоянно были пиры и застолья, заканчивающиеся кулачными боями между служителями культа, изрядно поднимая настроение своего правителя.

Потихоньку в сторону жреца стали сыпаться усмешки, имевшие дурную славу и при этом сильно унижавшие его самолюбие с достоинством. Все, за что бы он ни брался, кончалось крахом и неудачей. Военачальники и воины спивались, внося в армию Кривды полное разгильдяйство с распутством. Прислужники храма стали терять в нем свое доверие и понимание. Отчаявшись в своем беспомощном одиночестве и потерявши всякую надежду на удачу, Войнар приобрел поддержку в лице Азазеля, повелителя темных сил и грешных душ, знаменосца войск ада. Правитель тьмы снова привил ему хладнокровие и смелость убийцы, но за очень высокую плату.

Все началось с нападения на хорошо защищенный город Великий Вольномир, расположенный на границе слияния двух гор, Свет-Дол и Темь-Дол. Являясь столицей торговли и ремесла, в него вкладывались невероятно большие средства для оборонительных целей. Со всех сторон света прибывали груженые ладьи: луки со стрелами прибывали из Северо-Ореховых земель, железо и готовые клинки ввозились из дальневосточных земель, черных кузнецов, надежность которых не имела себе равных во всем мире. Каждый раз после неудачных попыток захвата город становился совершенно неприступным. И так, из года в год, Вольномир превращался в хорошо защищенную крепость, окруженную глубоким рвом, наполненным доверху водой, и высочайшими, неприступными стенами гор.

Кривда осознавал свое положение. С пустой казной и истощенными запасами продовольствия единственным шансом на спасение было завоевать Великий Вольномир с его богатством и нескончаемыми складами еды и оружия. Опьяненный своей идеей, жрец в считанные дни собрал армию и двинулся в сторону крепости. На своем пути безжалостные граллы грабили и разоряли беззащитные деревни, попутно убивая больных и стариков. Женщин и взрослых мужчин забирали в рабство, детей оправляли в свои военные лагеря, тем самым пополняя свои военные силы. Дома и хлева поджигали, оставляя с огненным пламенем стоны умирающих людей.

Крики, мольбы о помощи дошли и до жителей Великого Вольномира с их размеренной и веселой жизнью. Миродар, правитель города, постоянно устраивал праздники и отдавал дань великим богам, надеясь на их помощь и содействие. Крепкие стены и отлаженные действия воинов за время его правления приобретали только прочность и надежность.

Окружив, насколько возможно, город, войска Кривды решились на штурм. Град стрел осыпал стены крепости, унося немногие жизни обороняющихся, а попытки преодолеть ров увенчивались провалом. Первая и самая яростная атака продолжалась несколько дней. Граллы перепробовали все свои силы, но стены стояли неприступными.

Стенобитные орудия, легко пробивающие любые стены, стояли нетронутыми из-за гигантского рва, который верно вбирал в себя навсегда павших воинов-неудачников. Попытки обойти город с разных сторон тоже не приносили результатов, горы хорошо защищали тылы крепости. Опытные лучники на стенах крепости и вылазки добровольных отрядов с завидным постоянством прореживали войска граллов. Хорошо обдумав свое положение, Войнар решил отступить и поставил военный лагерь в полусутках ходьбы от Великого Вольномира.

Прошло около года. Все попытки граллов проникнуть вовнутрь крепости оставались безуспешными. Ряды воинов начали редеть от непонятной болезни, выкашивающей десятки солдат в день. Кривда был в ужасе от увиденного зрелища, как здоровый солдат в считанные минуты умирал от страшных болей в животе. Вой обезумевшего жреца доносился круглые сутки напролет, подтверждая его прозвище.

Больные, испуганные воины сбегали из армии захватчиков, кто куда, лишь бы подальше от проклятого места. Хорошо налаженный механизм в армии кровавого жреца дал сбой. Голодные, больные, истощенные граллы едва поддерживали свои силы, а во взятие крепости уже никто и не верил.

Однажды поздним вечером, проходя мимо одного из костров, жрец услышал разговор двух вояк. Один рассказывал другому о маленькой девочке, которая вылечивала почти умерших соратников.

– Я лично видел, как она своими руками оживила Дорофея.

– Да брехня все это, – отрицал второй, – на этого детину проказа напала, а от нее спасения нет, сам знаешь.

– Хорошо, скоро удивишься, – с ухмылкой произнес Викул.

К костру подсел случайный прохожий. Один из собеседников подскочил на месте и было почти бросился в сторону, как его удержала крепкая рука соратника.

– Дорон? Как такое может быть? Ты же был в руках дьявола, силы тьмы не отпускают души умерших обратно, – на лице Потапа были видны дрожащие скулы.

– Потапко, я не первый, кого спасла Благослава. Эта девочка излечивает любые болезни. То, что мы называем проказой, это не более, чем простое отравление мясом, которое хорошо проваривать надо, – улыбаясь, сказал Дорофей.

– Я слышал, она воскрешает мертвых, – поддержал разговор Викул. – Недавно трупы достали из могил, и смотрите, теперь воюют. Как ни в чем не бывало.

– Что ты мелешь? – расхохотался Дорофей. – Мертвых она не воскрешает, да и в дела богов она не вмешивается. Говорят, ей силу дал сам Троян – хранитель жизни и исцеления.

Успокоившись от смеха, Дорон едва слышно охрипшим голосом пропел:

«Великий воин гралл в сети Азазеля попал.

Мимо ловушки девочка шла, пожалела воина она.

Распутала добрыми руками хитрые сети,

И Дороня избежал ударов адской плети…».

Жрец уже слышал подобные песни. Прослушав еще пару строчек, он остановил поющего и громко позвал их командира. Через минуту у ног Кривды преклонялся их военачальник. Жрец свирепел при одном только упоминании девочки. Его сердце так гоняло кровь, что кажется она закипала в напряженных мышцах, а гнев с яростью полностью подавили здравый ум в его голове.

– Как твое имя? – спросил жрец, переполненный своей ненавистью к сидящим воякам.

– Добрыня, мой повелитель, – ответил ничего не понимающий солдат.

– Где дисциплина? Что за песни? – Войнар изо всех сил ударил Добрыню своим посохом. – Этих трех казнить, нет, четверых, чтоб больше неповадно было. На рассвете их пепел должен удобрять полевые цветы.

В ту же минуту всех четверых схватили и отвели на растерзание палачам. Верховный жрец этим проступком решил убить двух зайцев: принести жертвоприношение Азазелю и наказать провинившихся.

Вскоре по всему лагерю суетились прислужники Кривды, создавая погребальные костры. Вокруг главного костра расставляли столбы в виде шестиугольника (шесть верховных повелителей ада), на которые нанизывали черепа животных и людей. Лучшие служители Войнара надевали черные рясы с козлиными шкурами и потихоньку начинали церемониальные песнопения. У некоторых жрецов культа на головах были козлиные головы с рогами, но рясы были белые, их надевали низшие прислужники, суетившиеся рядом со своими наставниками. Пропитанные фосфором одежды мелькали повсюду, создавалось впечатление, что вдалеке передвигаются полупрозрачные привидения, медленно собиравшиеся в небольшие группы. Барабанные перепонки постепенно начинали вздрагивать от ритмичных ударов по барабанам, извещая воинов о скором ритуальном шествии. Священнослужители, имеющие верховный сан, переодевались в слуг дьявола, накинув на себя шкуры козлов и вепрей, спрятав свои лица под масками с изображением повелителей темного царства.

В воздухе веяло чем-то жутким. Вдалеке появилась дымка, обволакивающая каждое дерево, не упуская ни единого сантиметра. Рисунок звезд постепенно скрывался из виду, только огромная красная луна (Галлая) светила сквозь туман, предвещая нечто страшное. Лагерь граллов погружался в бездну, а в душах воинов притаился страх о еще неизведанном мире потусторонних сил. Серо-красная пелена тумана сгущалась, заполняя страхом последние неохваченные пустоты солдатских сердец. Горны и барабаны играли в одном ритме, зомбируя радостные эмоции и пряча их в самые потаенные места человеческой души. Возле шестов разгорались маленькие костры, рядом с которыми прыгали и танцевали одетые в грязные лохмотья колдуны.

Внутри шатра Кривды суетился человек, выискивающий в сундуке ритуальные реквизиты, необходимые для жертвоприношения. Поиск длился недолго, тряпичный мешочек оказался в самом низу сундука, в очень укромном месте, куда меньше всего хотелось бы заглядывать. Верховный жрец молил про себя о помощи, войска редели на глазах и жестоко презирали его. В лагере ходили издевательские шутки и небылицы, потихоньку въедающиеся в его подсознание и медленно съедая разум. Голова ходила кругом, мысли перемешались, самоуверенность пропала, последняя надежда была в Азазеле. Достав из мешочка пару щепоток натертых листьев дерева Роппа, на лице Войнара появилась зловещая улыбка, но в сердце притаился устрашающий холодок. Он впервые решился отправиться в царство мертвых и просить Сатану о поддержке темных сил, обещая кровавую плату в виде красивой жертвы из пленников.

Арестанты не теряли шансов выжить, зная, что граллы не охраняют их последнее пристанище. Но в этом и была вся суть замысла, трое из воинов могли спасти четвертого, но только одного, принеся в жертву самих себя. Бежать всем вместе не было смысла, их всех сразу бы переловили и сожгли на костре, но избранному давалась последняя надежда на жизнь. Его отпускали на приличное расстояние от лагеря и устраивали ритуальную охоту. Из огромного числа пленных сбегали единицы, опытные, специально обученные охотники, вылавливали беглецов в считанные часы. Ловко расставленные охотниками ловушки и обученные птицы Пересмешки не давали далеко уйти сбежавшему невольнику.

В палатку с пленниками вошел служитель храма, весь одетый в черные одеяния, сильно бросающиеся в глаза. В его руках был кувшин, наполненный до краев немного вязкой жидкостью. Разлив содержимое в кружки, он попросил выпить напиток до дна. Воины понимали, если они не выпьют добровольно, им все равно зальют его насильно и, стараясь не усугубить свое положение, каждый осушил свою кружку до дна. Затем человек в черном развернулся и ушел, оставив воинов наедине с собой.