Я даже среагировать не успеваю. Всего одно мгновение, и лицо Марка оказывается расплющенным о стол. Сдавив затылок одной рукой, Алекс удерживает Кляйса в полусогнутом состоянии.
Тот даже не сопротивляется, скосив взгляд, смотрит на меня снизу вверх и продолжает нагло ухмыляться.
Мне тоже выдержки не занимать. Накалываю на вилку дольку помидорки, отправляю ее в рот и запиваю водой из стакана.
– Отзови пса, Ириш, – хрипит Марк, – я все понял.
Делая знак рукой, велю Грозовому его отпустить. Только вместо этого Алекс сдавливает шею Кляйса еще сильнее. Лицо багровеет, дернувшаяся рука смахивает со стола одну тарелку.
Звон разбившейся о кафельный пол керамики оглушает.
– Алекс… – повторяю, поднимая на него взгляд.
Охранник мой посыл принимает. Постепенно ослабляет хватку, а затем и вовсе отпускает шею Кляйса.
Марк, хватая воздух губами, поднимается, трет горло, пошатываясь, идет на выход.
– Рада была повидаться, Марик, – посылаю в спину и кладу в рот еще одну помидорку.
– Увидимся еще…
Как только стихает звук его шагов, у меня начинается жесткий откат. Меня начинает колотить так, что я не в состоянии удержать в руках вилку. Роняю ее в тарелку с салатом и закрываю лицо руками.
– Отвези меня домой.
Глава 2.
Сидя на заднем сидении Мерседеса, скольжу слепым взглядом по проплывающему мимо городскому пейзажу. В груди разрастается тревога. Интуиция шепчет, что мы на пороге больших проблем.
Неспроста он объявился. Пришел требовать свое. Только кто ж ему теперь отдаст? Капиталы его семьи давно поделены между Шумовыми и нами, Стародубцевыми, завод продан.
Фамилия Кляйс больше не числится в списке хозяев нашего города.
Но не это самое неприятное. Я не могу отрицать факт, что этот гад все еще волнует меня. Что его развязное поведение и наглая ухмылочка заставляет сердце биться чаще.
Ненавижу мудака.
Достаю из сумки звонящий телефон и принимаю вызов.
– Ирма, ты где? Скоро будешь? – спрашивает в трубке голос Митрича.
Ясно. Значит, все уже в курсе.
– Да, скоро буду.
– Крысеныш вернулся, – после недолгой паузы проговаривает он.
– Знаю. Встретились уже.
– Как? Где? Когда? – тараторит мой крестный.
– Только что у Гиви… – отвечаю я, – Митрич, давай дома поговорим.
Присутствие Алекса меня не смущает. Он мой телохранитель во всех смыслах этого слова, и от него секретов нет. А вот говорить о подобном при водителе – моветон.
– Жду, Ирмочка, не задерживайся.
– Угу…
Отключаюсь и роняю телефон на колени. Давящая на виски головная боль поднимает волну тошноты.
– Я займусь им, – подает голос Алекс.
По спине змейкой ползет холодок. Просто я очень хорошо знаю, что Грозовой имеет в виду.
– Не надо… Пусть просто уберется из города.
Пусть живет, но где-нибудь на другом конце Света.
Ловлю внимательный взгляд Алекса в зеркале, тихо усмехаюсь.
– Роз купи мне.
Молча кивнув, он говорит Вадику, где остановиться и выходит из машины в цветочный бутик. А уже через несколько минут на мои колени опускается охапка благоухающих красных роз.
– Спасибо, – бормочу тихо, поднося бутоны к лицу.
Розы. Моя слабость. Ни дня не могу прожить без их аромата, только они в силах восстановить мое душевное равновесие.
Наполняю легкие их запахом и чувствую, как отступает головная боль, дышу ими, пока едем до дома.
Наша усадьба находится за городом. На охраняемой территории площадью почти в 20 гектаров. Помимо жилой застройки, мы владеем огромным сосновым бором, чистым озером, полем для игры в гольф, теннисным кортом, а также базой для подготовки и тренировки силовиков для наших охранных агентств.
Миновав шлагбаум, проезжаем засаженную голубыми елями аллею и останавливаемся у металлических ворот, которым позавидовал бы любой среднестатистический средневековый замок. Пережиток девяностых.
Бесшумно разъехавшись в стороны, они пропускают мой Мерседес уже непосредственно во двор нашего дома.
– Ты как? Легче стало? – помогая мне выйти, спрашивает Алекс.
– Да.
Подхватываю букет и иду в дом. Вручаю его встретившей меня на пороге Люсе, нашей домработнице и сразу направляюсь в кабинет дяди, надеясь найти там Митрича.
– Привет, – целую старика в пухлую, как у ребенка щеку и опускаюсь в объемное кресло, стоящее во главе овального дубового стола.
Митрич начинает суетиться, наливает для меня стакан воды, себе – виски со льдом. Достает из внутреннего кармана частый гребешок и причесывает заметно поредевшие за последние годы волосенки.
Смешной и безобидный на первый взгляд, но каждая собака в нашем городе знает, что Залозный Николай Дмитриевич волк в овечьей шкуре. Человек с нюхом ищейки и хваткой бульдога. Много лет был правой рукой моего отца, а после смерти родителей по наследству перешел моему дяде Олегу Петровичу Стародубцеву.
Не имея собственной семьи, живет в нашем доме и фактически является членом семьи.
Сделав внушительный глоток виски, ставит стакан на стол и закусывает долькой лимона.
– Он еще вчера засветился. Устроил дебош в Шумовском клубе.
– У Шумовых? – быстро переспрашиваю я.
Зачем он к ним пошел? Тут одно из двух – либо оказался в их клубе по чистой случайности, что неудивительно, потому что львиная доля ночных заведений нашего города принадлежит им, либо решил играть сразу на два фронта.
Ему известно, что между Стародубцевыми и Шумовыми застарелая вражда.
– Ни с кем из Шумовых не общался, – тут же добавляет Митрич, – набухался и свалил с первой попавшейся шлюхой.
На последних словах стискиваю стакан в пальцах до побелевших костяшек.
Кобель.
– Как думаешь, зачем вернулся?
– Кто ж знает, что в его дурной башке? К тебе зачем сунулся?
– Просил встречу с дядей организовать.
– Даже так? – удивляется старик.
Ослабив галстук на шее, задумчиво потирает круглый подбородок. Сомнений нет, уже завтра ему будет известен весь расклад.
Наш Митрич знает все обо всех. Без его ведома в городе вороны не каркают и кошки не родят. У него уши и глаза абсолютно повсюду. Недаром дядя называет его старой сплетницей, хотя, чего греха таить, его любопытство выручало нас не раз и не два.
– Тебе надо охрану усилить, – постукивая пальцем по столу, вдруг выдает он, – ох, не к добру все это, не к добру…
Я согласно киваю. Надо, значит, надо. Скажу Алексу, чтобы выделил в сопровождение еще одну машину. Потому что я хорошо помню, если за дело взялись Шумовы – жди беды.
Митрич доливает себе спиртного и, выглянув в окно, достает из бара еще один бокал.
– Дядька твой приехал.
Освободив кресло хозяина нашей семьи, с ногами усаживаюсь на диван. Вскоре за дверью слышатся быстрые шаги, а следом в кабинет входит мой дядя, старший брат моего отца, Олег Петрович Стародубцев.
Высокий импозантный мужчина с седыми волосами и модной бородкой.
Бросив на меня короткий взгляд, сразу проходит к своему креслу. Принимает бокал из рук Митрича и выпивает его залпом.
– Что делать будем, Олег? Сопляк встречу с тобой просит.
– Устрой. Послушаем, что скажет.
Я внутренне вся подбираюсь. Вонзаю ногти в ладони и кусаю губы.
– Может, он вину свою искупить перед нами хочет? – продолжает говорит дядя, двигая стакан Митричу, – да, Ирма?
– Я с вами!.. На встречу.
– Нет.
– Почему?
– Нечего там бабе делать.
– Но это касается меня! – упрямлюсь скорее по привычке, прекрасно понимая, что дядя никогда не меняет своих решений.
– Разговор окончен.
Встаю с дивана и, обхватив плечи руками, иду на выход.
– Подергайся мне еще! – летит в спину, но я не реагирую.
Но и хлопнуть дверью себе не позволяю, у нас так не принято.
Выхожу в холл, поднимаюсь на второй этаж и сворачиваю в коридор, ведущий в правое крыло дома, туда, где расположены мои комнаты. Малая гостиная и просторная спальня с выходом на двухуровневую террасу.
Ходом иду в ванную комнату и открываю кран. Горячая вода должна снять напряжение. Возвращаюсь в комнату и раздеваюсь догола. Собрав волосы на макушке, погружаю тело в ароматную пену с ароматом розы.
Прикрываю глаза и вспоминаю, с чего все началось.
Глава 3.
На заре девяностых, когда страна увязла в беззаконии и хаосе, власть в нашем городе поделили четыре уважаемые семьи. Четыре бизнесмена, когда-то считавшие друг друга друзьями.
Все они выходцы из силовых структур. Бывшие участковый, опер-уполномоченный по особо важным делам, прокурор и следователь районного отдела милиции.
Бывший опер Шумов Валентин Семенович и до развала Советского Союза не брезговал грязными делишками. А после, воспользовавшись ситуацией и огромными связями с криминальным миром, взял под контроль незаконный оборот оружия, наркотиков и расцветающую в городе буйным цветом проституцию.
Соответственно, все кабаки, ночные клубы, сауны и бордели были, и по сей день остаются, под его семьей.
Кляйс Кирилл Андреевич, бывший следак, тут же приватизировал крупнейший в области вино-водочный завод, а так же поставил на поток розлив паленой водки и псевдоэлитного алкоголя и снабжал ими торговые сети от Калининграда до Владивостока.
Мой отец, Стародубцев Сергей Петрович оказался дальновиднее своих товарищей. Оформив на свое имя принадлежавший тогда государству цех по огранке драгоценных камней, взял обещание с друзей не мешать ему исследовать горные породы Бурятии на предмет новых месторождений.
Был еще Князев Артур Гаврилович, взявший шефство над местной прессой и телевидением. Но как только дружеские отношения трансформировались во вражду и соперничество, и в городе стали происходить странные убийства, он с семьей бросил все и эмигрировал из России в Канаду.
