Родбар поджал губу.
– Староват я уже молотом махать.
– К тому же, подрастает мой брат. Он хоть и моложе меня, но смышлен и кое-что уже умеет.
Хрольв задумчиво покачивал рукой с мечом и внимательно разглядывал Агнара, будто примеривался – стоит ли рубить, или пока подождать? Он как никто понимал, что юношей, рвущихся в дальние страны, к испытаниям, впечатлениям и богатой добыче, сдерживать бессмысленно. Такова уж природа человеческой натуры, что молодость тянет из дому, к какой-то новой жизни, о которой искатель приключений даже и представления не имеет, и лишь годы способны подтолкнуть его к поиску покоя и размеренной жизни.
– Хороший меч, – многозначительно произнес он, не отрывая взгляда от Агнара, который хоть и умел сохранить душевное равновесие в любой ситуации, но здесь все-таки слегка забеспокоился. Только бога могли знать, что там на уме у правителя Нейстрии. – Ты готов ответить за качество своей работы?
– Разумеется, – бестрепетно и даже с некоторым удивлением ответил Агнар.
– Я так понял, что для себя ты сделал точно такой же клинок?
– Да.
– Ну что ж… Бери свой меч, выйдем во двор, и если покажешь себя достойно, так и быть, отпущу тебя попутешествовать.
– Покажу себя… в чем?
Хрольв довольно улыбнулся.
– В поединке, конечно.
Они вышли во двор. Распуская пояс на рубашке, Агнар поглядывал краем глаза, откуда еще стоило бы прогнать любопытных валландцев, но потом забыл об этом. Крестьяне и работники хозяйского поместья липли к любой щелочке, к любой дырочке, чтоб увидеть хоть что-нибудь из поединка – в их жизни было так мало зрелищ и так много нудной, однообразной, изнуряющей работы, что за любое зрелище хватались обеими руками.
Их можно было выгонять до бесконечности, и все равно кто-нибудь умудрился бы спрятаться и подсмотреть. Да и не хотелось тратить столько времени и сил, чтоб не потешить местных крестьян. Пусть смотрят, в конце концов.
Родбар прошелся по периметру двора лишь затем, чтоб разогнать самых рьяных зевак и очистить место для поединка. Младший брат Агнара уже успел оседлать лошадь, которую ему доверили на попечение, а теперь ждал с кольчугой и подкольчужником. Хрольв бился очень хорошо, к тому же был чудовищно силен, и в поединках не слишком-то осторожничал, поэтому схватиться с ним даже в шутку, но на боевом оружии и при этом без кольчуги было слишком рискованно. Агнар, собственно, и не собирался.
Кольчугу он набирал сам – это была его первая кольчуга и пока еще единственная. После этой работы он, как это водилось, уже мог считаться мастером, но в глубине души все же был уверен, что ему до настоящего мастерства далеко.
Хрольв тоже был в доспехах, позаимствованных у Родбара, которые оказались ему немного малы, и потому в боках были зашнурованы свободнее. Не обращая внимания на глазеющих, жмущихся к стенам слуг, он прошелся, поводя плечами, – наплечники немного жали, – и махнул молодому противнику щитом в левой руке.
– Начинай, парень.
Агнар атаковал. Он не шагнул, а, казалось, скользнул вперед вместе с ветром, так плавно и гибко, как могут только юноши. Целил он в колено хевдинга. Подобное начало схватки не раз и не два давало ему основательное преимущество – как ни странно, воину куда проще поднять щит, чем опустить его, и на какой-то миг ноги, не защищенные деревянным кругом, оказываются под прицелом меча. Молодому воину уже случалось спешивать врага, еще не успев обменяться с ним хоть парой ударов, и тут главное было уцелеть самому, то есть не просто подскочить с должной резвостью, но и отскочить так же быстро.
Однако Хрольв отразил этот удар непринужденно, будто только его и ждал. Щит нырнул вниз и вперед, чуть не ударил Агнара по лбу – тот едва успел увернуться.
– Неплохо, – едва слышно проговорил герцог. – Но надо быть осторожнее. Более опытный угадает твой ход.
И ударил сам. Ударил сверху и наискось, а молодой воин ловко подставил щит и увел косо падающий меч вбок. Но даже в этой ситуации от удара у него на миг онемела рука. Пешеход бил не в шутку.
Они обменивались ударами, кружа по узкому пятачку хорошо вытоптанной земли. Рука у Агнара была тяжелой, как у любого кузнеца, на недостаток силы он никогда не жаловался, хоть ворочая веслом драккара, хоть размахивая самым увесистым из ручников в кузнице. Но, сражаясь с Хрольвом, он впервые понял, что еще слишком молод и просто не встречался прежде ни с кем сильнее себя. Хевдинг оказался именно таким человеком.
Отражать атаки нужно было осторожнее, но разок давно не тренировавшегося молодого мастера подвела левая рука, и удар клинка пришелся по краю умбона. Деревянный круг треснул, умбон погнулся, и Агнар раздраженно отшвырнул испорченный щит. Его противник сделал шаг назад и опустил меч, ожидая, пока кто-нибудь из присутствующих притащит другой щит, целый.
– Неплохо, – сказал он. слегка отдуваясь. – Полагаю, если бы ударил прямо, меч расколол бы умбон, верно?
– Скорее всего, – ответил молодой воин, в глубине души гордясь клинком своей работы. – Но все-таки не стоит проверять. Жалко и клинка, который я с таким трудом шлифовал и точил, и умбона.
– Ты двигаешься правильно и хорошо – дядя учил, не так ли? – но удары надо наносить жестче. Даже если схватка затеяна лишь в шутку, она не для того, чтоб приучать руку к слабым ударам. Бить надо так, словно ты собираешься развалить врага от плеча до пояса, и только так. Не зевай, – и Хрольв поднял меч.
Родбар швырнул племяннику щит, тот перехватил его в воздухе за скобу и тут же подставил под удар. Хевдинг, не сумевший подловить Агнара на возможном мгновении замешательства, довольно крякнул. Отразив атаку, молодой воин тут же рубанул сам, от души. Клинок ударил о деревянную часть щита герцога, расколол его и засел в дереве. Отточенным до автоматизма движением Пешеход дернул щит вбок, а потом добавил еще и удар кулака и «яблока» меча в грудь. Хозяин селения и поместья на глазах у своих работников полетел в пыль.
Усмехаясь в бороду, то есть незаметно для окружающих, Хрольв легко вышиб у противника рукоять меча, потом без особого напряжения выдернул клинок из дерева, с любопытством осмотрел, убедился, что на нем нет ни зазубрины, и подал владельцу.
– Может случиться еще и такая неприятность, – пояснил он. – Ну, вставай.
Агнар вскочил легко, не чувствуя боли в ключице, по которой и пришелся крепкий удар. Меч в его руке взмыл, будто невесомый, да и щит поднялся, казалось, быстрее, чем это возможно. Мужчины схватились всерьез и тесно, так, что наблюдателям почти ничего не удавалось разглядеть. Один из мальчишек, самый любопытный до зрелищ, взобравшийся аж на крышу сарая, примыкающего к дому, так далеко подался вперед, что скатился с нее, чудом не свернул шею, падая на своего двоюродного братца, любовавшегося схваткой снизу, но даже относительно удачно приземлившись и сильно ушибив локоть, не оторвал взгляда от схватки.
В какой-то момент молодой воин атаковал не так сильно, как следовало бы, и герцог немедленно воспользовался его ошибкой. Он придавил клинок противника к щиту своим клинком и уже шагнул было вправо, рассчитывая вывернуть рукоять из уставшей руки Агнара. Однако тот догадался о возможной опасности еще в момент удара, потому что, само собой, сразу почувствовал – что-то пошло не так; пусть даже и не мог знать, какой ход придумает его хевдинг. Он вовремя выдернул клинок, потянув его вверх, и нырнул к земле. Упал, покатился прямо под ноги Хрольву и тем самым подсек его.
Пешеход, при своем росте и могучем телосложении весивший, конечно, весьма изрядно, тяжело грохнулся на землю. При этом он придавил молодого воина, но тут же с ловкостью, подпитываемой испугом, извернулся – такое получается даже у потерявших былую гибкость зрелых мужчин, которые не сидят у очага, постепенно врастая в кресло, а ходят, ездят верхом и даже иногда берутся за оружие. Перед глазами Агнара мелькнуло бородатое лицо хевдинга и взгляд, ставший напряженным, а потом откуда-то прилетел кулак, который молодой мастер в долю мгновения успел разглядеть во всех подробностях – даже мозоли на костяшках заметил, – и мир залило равномерной темнотой.
Правда, длилось это недолго. Странное ощущение, сковавшее мозг временным небытием, отступило, и он снова увидел двор, дом и сарай, и пыль, покрывшую его руки, и грузного Хрольва, пытающегося подняться. Тот повернулся на бок, чтоб сподручнее было оттолкнуться от земли, заметил взгляд своего молодого противника и пробормотал:
– Вот наглец! – Он уже расплылся в улыбке, и грозного взгляда не получилось.
Агнар встал с земли первым, и на этот раз именно он подал хевдингу меч, который тот выпустил из пальцев, чтоб попотчевать нахального мальчишку, да еще и понадежнее обезопасить себя от какой-нибудь необычной, неожиданной атаки.
– Наглец, – повторил Хрольв, утвердившись на ногах. Проговорил он это слово с удовольствием, как бы даже смакуя. – Просто наглец. Но быстро соображаешь. Из тебя годков через пять такой воин получится, что держись… Если выживешь, конечно. Как я тебя отпущу?!
– Конунг…
– Ну ладно, ладно. Мой отец меня тоже в свое время отпустил. И правильно. Молодые сами должны набить себе все шишки. Своего ума им не вложишь, – Пешеход хлопнул молодого воина по плечу, снова взглянул на клинок, внимательно обследовав его, убедился, что никаких зазубрин нет, и еще разок довольно улыбнулся. – Хороший меч. Да… Того серебра, которое я заплачу тебе за меч, тебе, наверное, хватит и на корабль.
– Думаю, что не стану строить свой, – улыбнулся Агнар. – И товар не стану покупать. Боюсь, торговец из меня никудышный.
– Ну, торговцы тоже нужны, – немного невпопад заявил герцог. – Не меньше, чем воины.
– Нужны хорошие торговцы, – подсказал молодой мастер.
– И хорошие воины, – прогудел Родбар, подходя к ним обоим. Протянул хевдингу большую деревянную кружку. – Утоли жажду, конунг.
Хрольв осушил кружку в три длинных глотка. Утер рукавом усы и бороду от пивной пены.
– Хорошо. Хорошее у вас пиво. Пожалуй, заночую здесь. Агнар, когда в путь?
– Через несколько дней. В Руане стоит торговый корабль, на нем и отправлюсь.
– Оставишь на меня свое поместье, – проворчал его дядя. – А я уже слишком стар, чтоб присматривать за слугами.
– Тебе надо жениться, – сказал хевдинг. – Тогда твоя молодая жена будет следить за хозяйством. И, возможно, принесет тебе в приданое собственное поместье.
– Староват я жениться, – упрямо заявил тот – и задумался.
– Не говори ерунды. Я старше тебя, но беру же Гизел в жены. Хоть она, конечно, еще девчонка, и пока научится вести дела, пройдет немало времени.
– Пусть накрывают стол! – приказал Агнар, и слуги, пребывавшие в восторге от увиденного зрелища, бросились исполнять приказ. Теперь тем для разговоров им должно было хватить надолго, по крайней мере, до ближайшей ярмарки.
Владелец поместья чувствовал оживление и одновременно едва различимое сожаление. В его душе боролись два противоположных желания – все оставить как есть и сорваться с места. Да, здесь в Валланде, вблизи Руана, в собственном сравнительно обширном владении ему было хорошо.
Вот только скучно.
И, усмехнувшись прихоти своего сердца, которое вдруг на какой-то миг затосковало по покою и новообретенной родине, поспешил следом за Хрольвом.
«Кстати, что мне мешает наведаться на север, в Согнефьорд? – подумал он и повеселел. – Конунг Харальд не изгонял меня из своей страны, и я волен вернуться. Посмотреть на родные скалы». И, успокоенный, сделал знак, чтоб на столы несли мясо.
Раннее утро застало торговый корабль уже в пути, Агнар, как и все остальные молодые мужчины, сидел за веслами. Пожилым в команде был только сам хозяин старого, но еще очень крепкого кнорра, немного более узкого, а потому более быстроходного, чем обыкновенные торговые кнорры. Собственно, это судно представляло собой нечто среднее между боевым и грузовым, и потому нетрудно было догадаться – его владелец привык плавать далеко и не гнушаться грабежа, если он оказывался выгодней торговли.
Но сейчас кнорр шел в Британию с одной-единственной целью – перехватить там такого товара, с каким не стыдно будет отправиться дальше, в один из скандинавских торговых городов. Агнара владелец корабля и товара согласился взять охотно – рабочих рук ему всегда не хватало, меч тоже был не лишним, – словом, они поладили. Теперь вещи молодого воина лежали под палубой, там же, где и все, а плащ был аккуратно сложен и пристроен под свернутым шатром у мачты. Шатер ставили очень редко, тем более, что никакой необходимости в нем не было – ночи стояли по-летнему теплые и ясные.
– Я рассчитывал добраться до Лундуна[1 - Так викинги называли Лондон.] к Майскому дню, но, видимо, опоздаю, – сказал торговец Агнару. – Жаль, этот праздник на Островах отмечается особенно широко, и даже не самые богатые таны в этот день тратят много серебра.
– Так, может, поднажать? – равнодушно спросил тот.
– Какое там поднажать. И так вроде идем с нужной скоростью.
Молодой мастер и раньше время от времени отмечал, что он, кажется, сильнее многих. Но лишь в этом походе убедился – это действительно так. Пять лет назад, добираясь до Валланда на кораблях Хрольва, он еще не мог грести наравне с мужчинами, быстро выбивался из сил и как бы ни злился на себя, все равно рано или поздно начинал сдавать, махал лопастью не в такт, – словом, приходилось звать сменщика и идти к мачте отдыхать.
Но тогда, даже работая в кузнице под присмотром своего дяди, он все-таки еще был подростком.
Пяти лет оказалось достаточно, чтоб превратить мальчишку в мужчину. Теперь на корабле торговца, – кстати, он тоже оказался уроженцем Согнефьорда, и это было приятно Агнару, – он уставал последним, если вообще уставал, и после дня гребли без возражений соглашался нарубить хвороста для костра, а то и рыбу почистить.
– Хорошо, если бы ты и дальше с нами ходил, – сказал один из людей купца, путешествовавший с ним уже много лет, слабосильный – на весла вообще бессмысленно сажать – и удивительно ленивый. Иной раз он поражал своим хитроумием даже давних соратников, особенно когда надо было избежать работы, или же выбрать работу полегче. Но торговец все равно таскал его с собой, ибо парень молниеносно делал в уме самые сложные расчеты, всегда мог сказать, что выгодно покупать, а что не выгодно, и по одному виду тюка ткани сразу умел определить, качественное полотно, или нет. – Гребешь, готовишь…
– Думаю, на этом корабле мне будет тесно, – рассмеялся Агнар. – Но немного попутешествовать можно.
– Куда же ты направляешься? Ну, в смысле, куда надеешься добраться в конце концов?
– А боги знают! Сперва в Согнефьорд, проведать родственников, а там… Куда-нибудь да занесет. Конец любого пути – это начало следующего. Так любит говорить брат моего отца.
– И он прав, – парень зевнул и почесал живот. – Может, и мне когда-нибудь захочется погулять… Хотя… У меня и так много работы, а если прибьюсь к какой-нибудь другой дружине…
– То уж там-то тебе бездельничать не дадут! – крикнул кто-то из гребцов. – Да просто пришибут за леность! – Остальные захохотали.
Кнорр торопился на восток. Воды реки корабль прошел за два дня, и утром третьего в лицо Агнару ударил пахнущий водорослями и рыбой холодный ветер. Он показался скандинаву сладостным, как ожидание счастья. Этим ветром он дышал все детство, все годы, когда учился ходить на веслах и под парусом, и позже, когда на корабле Хрольва Пешехода добирался до Валланда. Воюя за владения для своего хевдинга и обживаясь под Руаном, он почти забыл, как пахнет морской воздух, забыл ощущение соли на губах, палубы под ногами и ветра в лицо.
Корабль выскользнул из-за мыса, и кормчий переложил рулевое весло.
– Пойдем вдоль берега – так безопаснее, – объявил купец.
– Ну еще, вдоль берега! – возмутился его ленивец-помощник. Он мечтал о том часе, когда, войдя в какую-нибудь таверну на английском берегу, потребует кружку пива или эля и надолго забудет тяжелый труд на корабле. – Слишком долго. Надо напрямик.
– Напрямик ходят суда лишь большими группами!
– Чего нам бояться? Конунг Хрольв приструнил всех бандитов, их здесь и не бывает. А если поторопимся, успеем к Майскому дню, и тогда можно надеяться на действительно большую прибыль.
Мысль о прибыли заставила купца задуматься. Оно и верно, зачем еще пускаются за море решительные и тороватые – разумеется, затем, чтобы подешевле купить и подороже продать. Великолепные ярмарки, устраиваемые в Ландевике,[2 - Саксонская область Лондона.] были известны по всей Британии. В Майский день, – местные обыватели до сих пор называли этот праздник Бель-тайном, назло священникам и ревнителям христианства, – народ веселился вовсю, а заодно тратил деньги на нужные и не слишком-то нужные вещи.
Торговец отлично помнил, что везет в числе прочего товара еще и два десятка серебряных украшений. Заставить небогатых танов раскошелиться на драгоценности в будний день было раз в десять сложнее, чем в праздничный. Да еще вино к тому же. После праздника его удастся продать разве что монастырю. И то не вдруг.
Не успевшему в срок купцу предстояло потерять изрядную часть дохода.
– Поворачивай в открытое море! – хмуро приказал он.
Кормчий снова переложил рулевое весло. Квадратный парус затрепетал было, но, поймав ветер, упруго выпятился вперед. Его растянули между фальшбортами при помощи бона, и кнорр полетел вперед. Гребцы с облегчением сложили весла вдоль бортов.
Небо было пронзительно-синим, с редкими перышками облаков. Устроившись на скамье, Агнар довольно прищурился – приятнее всего на корабле было именно при таком вот устойчивом и сильном ветре, когда парусом занимаются от силы четверо, а грести, само собой, нет необходимости. Размякнув на солнце, которое припекало не скупясь, он без труда поверил, что все в его жизни будет хорошо – просто замечательно.
И верил он в это ровно полдня – до того момента, как дозорный на кнорре, бдительно и даже подозрительно рассматривавший синюю гладь английского пролива и серые полосы земли, не крикнул тревожно, показав рукой на парус, вынырнувший из-за гряды волн. Неприметный такой, бледноватый парус.
– Может, тоже торговцы? – с надеждой спросил ленивый помощник купца, и, покосившись на своего хозяина, бочком отодвинулся от него. Будто ждал, что тот кинется бить незадачливого советчика прямо здесь и сейчас.
Но тот лишь хмуро разглядывал парус. Видно его было плохо, да и намерения чужака с такого расстояния сложно было угадать: то ли в их сторону двигается, то ли в другую.
Агнар задумчиво тер ладонь правой руки – обычно перед боем она у него начинала зудеть. На этот раз ничего похожего, но, быть может, он просто отвык от ощущения кожаной оплетки рукояти меча, натирающей на коже мозоли. На всякий случай поднялся со скамьи, шагнул к мачте и поднырнул под аккуратно сложенное полотнище шатра. Наощупь без труда нашел свой плащ – в него он завернул котомку с кольчугой и кожаным шлемом. Подтянул сверток к себе поближе.
Глядя на него и остальные путники принялись искать свои доспехи.
– Рановато паниковать – еще неизвестно, будет ли он нападать, – хмуро сказал купец. Ему тоже очень хотелось верить в лучшее.
– А кто тут паникует? – спокойно возразил ему один из помощников, извлекая на свет свою кольчужку – короткую и довольно грубо сделанную. – Наоборот, с доспехом спокойнее. Чтоб не паниковать.
– Бери левее и в открытое море! – хмуро приказал торговец. Пальцы, стиснувшие фальшборт, выдавали его нервозность, но его руки сейчас никого не интересовали, и это осталось незамеченным.
– Не учи меня, – огрызнулся кормчий, причем довольно громко. Поучать викинга, сидящего у руля, было не принято, разве уж он совсем юный и неопытный, но в таком случае оставалось лишь удивляться, зачем такого посадили на кормовую скамью. – Сам знаю.
Но влево не повернул. Растянутый парус кнорра ловил в свои объятия упругий, плотный, будто поток воды, береговой ветер, которому вскоре предстояло иссякнуть и смениться другим, океанским, послабее и не таким уверенным. Пока же кормчий выжимал из ветра все, что только мог. Однако уже заранее снарядившиеся гребцы расселись по местам – встречаться с чужаком, тем более если у него недобрые намерения, не хотелось никому. Едва утихнет ветер, все сядут на весла и будут гнать вперед корабль, пока не удастся поймать парусом еще один поток.
– Ну, может, все-таки торговец?! – простонал ленивец, которому страсть как не хотелось влезать в доспех. Да и драться, конечно, тоже.
– Не ной, – коротко и раздраженно бросил Агнар. – Сними мой щит с борта.
– С чего это я твой щит стану снимать? Сам снимай…
– Делай, не то выкину тебя за борт – сплавай да узнай, торговцы они или нет.
Помощник купца сразу замолчал, нагнулся над бортом и принялся возиться там. Щит он снимал втрое дольше, чем это сделал бы любой другой скандинав.
– Поворачивают! – крикнул кто-то.
Теперь сомнений не оставалось – это охотники за легкой наживой. Издалека да по форме корабля сложно было угадать, откуда родом облепившие фальшборта люди, одно было ясно – это не викинги. По обводам и форме бортов Агнар, разок оглянувшись назад, определил, что судно скорее всего нейстрийское, но старое. Должно быть, на нем ходила команда, сколоченная еще в те времена, когда Нейстрия не принадлежала Хрольву. Тот хоть в свое время в Норвегии и нарушал возглашенный конунгом Харальдом закон – грабил, если нужны были припасы, – твердо считал, что закон следует соблюдать. Наверное, пример конунга Норвегии убедил его в правоте сего утверждения – от своих подданных Пешеход требовал еще более скрупулезного следования своим установлениям.
Так что искатели легкой наживы, должно быть, от греха подальше перебрались на один из скалистых прибрежных островков, которые никто никогда не проверял. Но теперь, лишенные возможности залезать в амбары к крестьянам, они оказались в еще большей зависимости от грабежа на море. И, наверное, спешили нагрести как можно больше, пока герцог все-таки не нашел время расправиться с ними. «Сомнительно, что Харольд долго будет терпеть таких „конкурентов“, – подумал молодой воин, затягивая ремень поверх кольчуги. – Отправит он их рыб кормить, ох, отправит…»
Ветер надувал парус от души, но преследователи явно шли быстрее.
