– Пятьдесят и мне не одолеть эти метры даже со Светочем.
– Тебе нужна я! Ты скажешь хоть что лишь бы владеть мной!
– Милая, ты неправа, – тихо, нежно говорил Лучезар. – Я пытался защитить тебя от правды.
– От какой?
– Мы застряли здесь надолго.
– Нет, ты просто не хочешь уходить. Желаешь, чтобы я любила только тебя. Теперь я не твоя! Ты не заставишь больше соединяться с тобой! Я не люблю тебя и не любила.
– Прекрати! – заорал Лучезар
– Нет! Слушай. Я всегда желала только Светогора! А когда было с тобой, то представляла его. Я любила своего мужа.
– Тогда моли своего мужа, чтобы он приехал сюда на твои трехлетние помины! Если нет, то будешь здесь до конца своих дней. Отсюда нет выхода. Мне самому опротивело, есть сырое мясо. Мотаться из стороны в сторону, не зная, чем заняться. Владеть тобой я и там могу! Могу и буду! И мне плевать, кого ты там любишь! Я буду брать тебя, когда захочу! Чем быстрее ты с этим смиришься, тем легче тебе будет.
Он стоял надо мной как скала, придавливая меня к земле, угнетая мою волю.
– Нет! Я лучше умру, чем буду жить так! – сбросив оцепенение, завопила. – Ты не будешь владеть мной. Ты не мой свет! – захотела встать на ноги. Лучезар отбросил на землю и уселся на меня.
– Не умрёшь! А если захочешь покончить с собой, то знай, не будет тебя, значить не будут жить твои близкие. Когда придёт Светогор, а он обязательно придёт, я убью его первым, скинув в бездну. Когда вернусь, перережу твоих детей и Белосветика в том числе. Я останусь единственным наследником, хранителем Богояра! Они ничего мне не сделают, будут молчать. Трон снова будет моим!
– Сумасшедший! – закричала я, пытаясь вырваться из-под Лучезара.
– Ты сделала меня безумцем! Даже не сопротивляйся! – и стал любить насильно…
Я лежала на траве опустошенная, слез не осталось. В сердце была пустота, тоска, горечь. Ничего не хотелось, ни жить, ни дышать. Лучезар лежал рядом на спине, и молчал, сжимая в ладони мою руку. Чувствовалось, как вся эта ситуация довила и на него. Впервые в жизни он не гордился своим поступком, сожалел о содеянном.
– Пойдём домой милая, – не выдержав угнетающей тишины, сказал он. – Что молчишь, милая? – пытаясь делать вид, что ничего не произошло. Я молчала. Мне не хотелось жить, а уж тем более говорить с ним. Твердо решила больше притворяться не буду, не буду ублажать его. Если нравится, пусть берёт каждый раз силой, забирает тело, но свою душу, чувства, больше не дам. – Ты сама виновата во всём. Зачем говоришь то, что я не хочу слышать. Меня трясёт только от одного его имени. Не уж-то я настолько тебе не мил? Ох, не поверю этому. Когда ты мне обещала дитя, ты была искренна. Ты желала этого не меньше, чем я. Никогда не ошибался в людях, вижу их насквозь. Ты желала меня, любила меня, восхищалась мной. И из-за одной лжи ты разрушила всё. Врал я ради тебя. Милая, в первые дни тебе тяжело было бы принять эту мысль, что мы можем остаться здесь навсегда. Понимаю, что тебе и сейчас не легче и это… Я вспылил. А что мне оставалось делать, если ты такое говоришь! Не молчи, – Лучезар приподнялся и склонился надо мной глядя в мои стеклянные глаза, – скажи что-нибудь.
Все мои эмоции умерли, забились в дальний угол моей души и не желали выходить. Даже гнев с яростью спрятались под лавку. Лучезар подождал еще некоторое время и сказал:
– Всё полежала и хватит! Вставай! Мы возвращаемся домой, – в приказном тоне сказал он. Я не шелохнулась. Он, взяв за плечи, усадил меня, но, только отпустив, я тут же растянулась на траве. – Ладно, – сказал Лучезар и взял на руки. – Мы отправляемся домой.
По пути назад истощенная эмоционально, я уснула.
Проснулась в нашей пещерке на плече у Лучезара, который крепко спал. Я лежала и думала о сложившейся ситуации, не зная, как действовать дальше. Простить Лучезару его обман и как ни в чём ни бывало любить его до трех лет, пока не придет Светогор. Где гарантии, что он не врёт в очередной раз. И если просто так прощу, то он решит, что ему всё позволено и будет делать всё что ему придёт в голову. Надо бежать, но как? Ничего не приходило в голову, как можно осуществить это. И я должна наказать Лучезара за свое деяние, во мне говорила жажда мести. Я обязана сделать так, чтобы он ощутил всю мою боль, слёзы моей матери, Светогора, детей, которые схоронили меня. Моя месть будет жестокой и сладкой. Но как всё это организовать? Ни одна мысль не давала действий, и я решила лежать чурбаном пока не найду решения для мести и побега.
Три дня Лучезар пытался меня расшевелить, поднять на ноги, вызвать хоть какие-то чувства. Первый раз любил, пытаясь разжечь страсть. Хотя это трудно назвать любовью в одностороннем диалоге. Я сдерживала себя, и в тоже время наслаждалась украдкой. Что ни говори, а я была его. И если убрать все обязательства, в принципе, я бы с наслаждением соединилась бы с ним. Во второй раз напоил меня своим Светочем, чтобы вдохнуть в меня жизнь и привязать к себе. Не знаю, как я удержалась не шептать ему что люблю, желаю быть только его и без разницы будем мы жить здесь долгие годы, тысячелетия или уйдём в город. Хоть где, но только рядом с ним! Я не говорю, что лежала как мёртвая. Нет, под его ласками горело огнём, стонала от удовольствия, но я не обнимала его. Мои руки, вцепившись в шкуру вармада, вырывали периодически мех. Но я должна была его наказать. Показать, что не грубая сила, не даже Светоч не смогут сломить меня. Со мной нельзя так обращаться, как он привык с другими женщинами, когда захотел, взял поиграть, а нет – забросить куда-нибудь подальше. Со мной этот номер не пройдет!
И он сдался. Видя, что даже Светоч не даёт мне отпустить обиду стал извиняться:
– Прости меня милая. Прости! Я глупец. Безумец. Я растоптал самое дорогое, что у меня есть. Ты в праве на меня сердиться, ненавидеть. Отругай меня, накажи, но только не молчи, вернись ко мне. Полюби меня вновь. Умоляю, прости меня! Больше этого не повторится. Обещаю, против воли не прикоснусь к тебе некогда, не ударю, не накажу. Очнись любимая.
В принципе я добилась своего, Лучезар извинился, а он это делает очень редко. Но мне этого было мало. Я хотела добить его, унизить, растоптать в прах, сделать из него послушного щенка, сломить, в конце концов. К тому же, как действовать, потом не знала. Впереди были ещё два года с лишним, а вдруг больше. При любом раскладе потерпевшая сторона я.
Около двух недель провалялась, тупо глазея на стены. Лучезар пытался привести меня в чувство разными способами. Поняв, что уговоры не помогают, стал действовать. Выносил на улицу, показывая различные цветы и травки, приносил жучков и гусениц. Сажал на берег реки, опуская мои ноги в воду, надеясь на моё пробуждение. Только бы вытащить меня из пропасти, пустоты. Ничего не ела. Стала худеть, что сильно беспокоило Лучезара. Хоть раз в день пытался накормить меня, пережевывая мясо, клал мне в рот, пытаясь протолкнуть его в желудок, давая следом воды. Намучился он со мной за эти дни страшно. И совсем дойдя до отчаяния, принёс меня к заливу. Посадив на траву, сам сделал длинную верёвку из шкур вармадов и водорослей, зацепил её за небольшой валун, и стал пытаться перепрыгнуть залив, показывай мне, что это действительно невозможно. Он разбегался, отталкивался от края и летел, довольно-таки далеко, преодолевая две трети пути, плюхался в воду и подхватываемый течением уносился по реке. Верёвка натягивалась, как струна, и Лучезар по ней выбирался на берег. И снова, и снова, прыгал. Глядя на него, понимала, что он не врёт, действительно нельзя перепрыгнуть. Неужто он говорит правду. Боже мой, не хочу жить здесь два года! Скорей бы они пролетели!
Привыкшая к бурной деятельности, не могла уже просто лежать. Ладно, будем жить как до этого, но править балом буду я. Наивная, так тебе и дали. Я постараюсь это осуществить. Ну, хотя бы на равных. Надо было просыпаться. Но как?
Да вот так! Проснувшись утром Лучезар, как всегда, усадив меня на колени, расчесывал мои волосы. Вдруг я встрепенулась, на моём лице озарилось счастье, проснулся рассудок и вымолвила:
– Светогор! Я тебя чувствую! – и, соскочив на пол, побежала на улицу. Бежала в сторону залива, оглядываясь на противоположный берег, нет ли там любимого, и всё звала: – Светогор, я здесь! Светогор!
Кое-как добежала до препятствия, стала метаться из стороны в сторону кликая мужа. Пока не сорвала голос. Со временем моя радость сменилась печалью и слезами. Выбившись из сил, я упала на землю, рыдая во весь голос. Ко мне подошёл Лучезар и присел рядом.
– Он был здесь на мосту, – я бросилась ему на шею. – Почему он не почувствовал меня?
– Ты приемник его чувств. Вы обмениваетесь ими, поэтому ощутила все его эмоции, – он гладил меня по волосам. – Его мысли тянула бездна и твои тоже. Они не смогли преодолеть препятствие и долететь до него.
– Лучезар, я хочу домой, к детям! Белосветик за это время совсем подростет. Дети в детстве так быстро растут. Через два года он не узнает меня, забудет.
– Он будет помнить тебя всегда, – стал успокаивать меня Лучезар, целуя в плечо, – а когда ты предстанешь перед ним, он побежит к тебе навстречу, крича: "Мама! Мама приехала!" Как когда-то Елена. Она же не забыла тебя.
– Да, не забыла, – согласилась я.
– И он будет помнить. Пойдём домой.
– Нет! – я отстранилась от него. – Я никуда отсюда не уйду, а вдруг Светогор снова здесь проедет. Тут далеко от бездны, мои чувства смогут долететь до него.
– Во-первых, в ближайшее время он точно не появится.
– Да, ты прав, но потом? – с надеждой в глазах смотрела на него.
– В принципе пока нет холодов, мы можем пожить здесь. А на зиму всё-таки придётся вернуться в нашу пещерку.
– Лучезар выкопай, пожалуйста, здесь новый дом. Мне не надо большой комнаты.
– Я не смогу этого сделать.
– Так и знала, что не захочешь! – сердито сказала я.
– Нет просто не смогу копать тут. В этом месте залегает другая порода. Она крепкая, как алмаз. Если не веришь, посмотри.
– И посмотрю!
Мы подошли к скале. Действительно чувствовалось другая текстура стены. Лучезар достал нож и ударил по скале, раздался металлический звук. Он даже поцарапал стену, но на ней не было ни следа.
– Значит, до холодов можем пожить здесь?
– Да, если желаешь.
– Я сильно хочу этого.
– Идём домой, готовиться к переезду? – Я довольно улыбнулась, покачав головой. – Как я рад, что моя девочка улыбается. – Лучезар обнял меня за талию, и мы зашагали обратно.
Через три дня обживали новое место. Лучезар к скале приделал палатку. Найдя трещины в стене, он вбил колышки с веревкой. В метрах трех от стены вбил в землю другие колышки, натянул верёвку и примотал к ним. Получился основной каркас. Между верёвками набросал шкуры вармадов и закрепил. Палатка напоминала правильный треугольник, приложенный к скале. Получилось небольшое, но очень уютное спальное место. Тут же около шалаша набросали шкуры, на которых мы ели и просто отдыхали. Вот и весь наш переезд.
Я была очень счастлива. Столько места! Тепло, лето! Свобода! Пусть и маленькая. Лучезар тут же смастерил мне удочку. Я первые пять дней рыбачила взахлёб. Переловив чуть ли не всю рыбу. Большая рыба стала отходить дальше от берега, и клев был не такой активный как в начале. Мальки сжирали всю мою приманку, на что я сильно сердилась, забавляя этим Лучезара. Он был счастлив моему оживлению. Всё-таки приятно общаться с чувственным живым человеком, а не с пустотой.
Он, как и обещал, не притрагивался ко мне. Нет, конечно, обнимал, целовал в щечку, в плечо, но не дальше. Лучезар осторожничал. Не хотел спугнуть меня, он ждал подходящего момента. Рыбача в очередной раз, болтала ногами в воде. Подошёл Лучезар и посетовал:
– Ну, кто же так рыбачит! Своими брызгами всю рыбу распугал. Прям как маленький ребёнок.
– А я и есть ребёнок по вашим меркам! – смеялась я и ещё сильнее стала плюхать ногами по воде, создавая огромные брызги.
– Пошли мой ребёнок кушать! – он взял меня за подмышки и поставил на ноги.
– Кто последний тот вармад, – сказала и побежала со всех ног к столу. Лучезар пустился вдогонку. – Я первая! Первая! – заверещала я.
– Сейчас тебя съем! – Он поднял руки вверх, изображая вармада. – Я очень голодный!
Поймав меня, стал щекотать.
– Ой, всё! Сдаюсь, сдаюсь, ты победил.
Набаловавшись, приступили к еде. Пообедав вяленой рыбкой, смотрела на Лучезара и думала: "Нашёл ребёнка. Я не дитя – а женщина, меня любить надо. Интересно, если я за беременнею, он тоже нас будет здесь держать или постарается выбраться отсюда. Когда буду в лоне, потребуется много Светоча, а у нас его не так-то много. Да и условия обитания здесь не для ребёнка. Может, стоит попробовать? Сказать Лучезару, что я в лоне, посмотреть на его реакцию, что будет делать. Если он так и будет упрямиться, то через два месяца сделаю вид что скинула.
Вот Лучезар будет горевать! Представляю. Он так долго ждал чудо, а потом вот оно счастье, раз и нету. Для него это будет ударом. Вот и отомщу ему за всё! Пусть знает, как детками угрожать, как это потерять самое дорогое на земле!
– О чем думаешь? – поинтересовался Лучезар.
– Не поверишь, но о тебе.
– Вижу, что обо мне.
– Сильно заметно?
– Очень.
Я застенчиво заулыбалась, положив рыбу, придвинулась к нему.
– Я соскучилась по тебе, – прикасаясь к его щеке, смотрела влюбленным взглядом, – желаю соединиться с тобой. Как бы я не противилась, но ты мой свет. Я люблю Лучезара.
Он не заставил себя долго ждать. Тут же накинулся на меня, стал жадно целовать и шептать страстно:
– Как долго я тебя не целовал! Мне кажется, тысячелетие назад, вечность прошла с того момента. Милая, как я скучал по тебе, желал, чтобы позвала меня к себе. Люблю! Люблю, мою Сударыню, всем сердцем, всей душой. Не бросай меня больше так. Я не выдержу одиночества, – и он стал поглощать меня, унося с собой в рай.
Лучезар светился от счастья и от меня не отходил ни на шаг. Я не отставала от него и тоже, как солнышко светилась от удовольствия, любви и думала: «Когда появится Светогор, я тоже также буду желать Лучезара. Надеюсь, что нет. Тут просто атмосфера такая. Мы с ним, как на необитаемом острове, одни. Поэтому такие взаимоотношения и чувства. А когда появятся люди, всё будет по-другому. А если нет? Вдруг я действительно люблю его, что тогда? Как мне жить дальше? Я безумно хочу убежать отсюда! В тоже время хочу остаться и любить его. Тут ничего нет кроме любви, никаких обязательств, забот, ничего – только любовь… Я боюсь своих мыслей! Это просто похоть и ничего более! Надеюсь на это».
Остывая после любовного марафона Лучезара сказал:
– Ты сегодня другая была, – поглаживая ласково, молвил он.
– Вроде как всегда. Было хуже? – настороженно спросила я. Вдруг он почувствовал мои мысли о ребенке.
– Ещё слаще, горячие! Ты уносила меня ввысь и была само совершенство.
– Может потому, – тихо подумала вслух, – что я призналась самой себе…
– В чём призналась? – Лучезар знал, про что я говорю, но хотел услышать это от меня.
– Не торопи, дай мне свыкнуться с этой мыслью, – он опять пламенно целовал меня, также обжигающе, как Светогор. «Надо бежать отсюда пока не поздно! Пока есть остатки моей любви к Светогору, – шептали в моей голове чувства к мужу, но ласки Лучезара вытесняли их всё дальше и дальше, вглубь моего подсознания.
Как бы мне не было хорошо эти две недели, решила претворить свой план с ребенком в жизнь.
На завтраке пару раз поперхнулась, за обедом с трудом проглотила кусок мяса, а порыбачив, вставай на ноги с удочкой в руках, меня так мотануло, что чуть не свалилась в реку. На ужине вроде, как будто кость застряла в горле так, что сплюнула с кровью. А вот самое интересное произошло на следующий день. Лучезар уже глядел на меня соколом, подмечая каждый мой жест. Съев один кусочек рыбы меня вроде как затошнило, но я пыталась всё это тщательно скрыть. Когда вкусила второй, то весь мой завтрак рвался наверх. Сказав Лучезару, что забыла помыть руки, направилась к воде. Чем ближе подходила к реке, тем увеличивался моя скорость, мой шаг. И вот течение уже понес мой завтрак. Вы спросите, как это всё получилось? Как доктора промывают желудок. Два пальца в рот и никаких хлопот! Отдав завтра реке, я испуганно в полголоса замолвила:
– Этого не может быть! Нет! Только не это! Не сейчас!
– Что не сейчас? – раздался голос Лучезара позади меня. Я оглянулась, испуганно смотря на него.
– Ничего, – я отвернулась и стала мыть руки, – руку подвернула, вернее палец порезала об камень.
– Об какой?
– Вот… об… – кругом не было ни одного камня.
Лучезар присел на корточки и повернул к себе. Он довольно сиял от предполагаемого результата.
– Почему сразу не может быть?
– Нет, не должно. Я же люблю Светогора… и… Лучезара тоже люблю. Так не должно быть! Так неправильно! Нельзя двоих любить. Как мне потом смотреть ему в глаза? Это будет доказательством нашей любви!
– Милая, отбрось все убеждения, правила. Скажи мне любимая эту благую весть.
Он с надеждой ждал моих слов. Я потихоньку стала улыбаться, пока не расцвела.
– Любимый Лучезар, поздравляю тебя, ты скоро станешь папой. Я подарю тебе сына!
Лучезар прослезился.
– Как я долго ждал этого момента, – он крепко сжал меня своих объятиях. – Ты не представляешь, как ты меня осчастливила. Я отчаялся и уже смирился, что природа не дарит мне детей. Ты вернула меня к жизни, благословила на отцовский долг. – Лучезар радовался сквозь слёзы. А я стала корить себя, что решила мстить на самом большом чувстве – желании иметь детей. Зная, чем это закончится, мне безумно стало его жаль. – Вот видишь Наталья, как только ты осознала, что любишь меня, так природа подарила нам ребёнка, скрепила наш союз. Я не могу передать словами все, что творится у меня на душе. Сказать, что я счастлив, значит, ничего не сказать. Я на седьмом небе от этой вести! Всегда знал, что ты мне подаришь сына.
Лучезар подождал ещё пару дней, пока мне не стало совсем плохо, чтобы окончательно убедиться, что я в лоне. Приходилось даже пару раз выходить из тела для пущей убедительности.
Лучезар пристал ко мне, как банный лист, не давая сделать шаг. Настаивал, чтобы я отдыхала, отдыхала и отдыхала.
– Я и так не работаю. Прекрати себя так вести! После Светоча мне вообще хорошо, – не выдержав стала возмущаться, от его опеки. – Так будешь обо мне заботиться на последних месяцах, когда самое весёлое начнётся!
