Николай Воробьев "Две дорожки в счастье. Люби! И будь любимым…"

«характер бравый, но – не стойкий!»

– Хотела просто пошалить,
«любовь, легко уносят ветры!» —
но сердцу больно, не забыть
его объятий – километры!

– Но нет его. Душа болит,
как лист ненужный: мятый, мокрый.
«Легко», – сказала, – позабыть.
Но чтоб забыть, кричу, – Ты – подлый!
Ты всё забрал: любовь, тепло.
Ты сердце смел, моё – похитить!
Но не сказал же, мне – назло,
«забыть легко», – и тем обидеть.

*
Она рыдала день и ночь,
«Любовь нечаянно нагрянет…»
Родились – после – сын и дочь,
но без отца, ветра так ранят.

Ветра так ранят, всех – дурных,
в которых гордость – выше крыши!
От слов – хороших и простых —
с обид не смазывают лыжи…
2017г.

Разрыв.

Проснулся утром от того,
от слёз солёных, прямо – в темя!
Подумал, «плачет от чего?
Любить устала? Вот так – бремя».

*
Она ревела тихо, плачь,
лишь раздражал. «Нет, не страдала» —
подумал он, «Я – не палач.
Она не любит, лишь – устала».

Одел он, молча – сапоги.
Пальто он взял не надевая.
Она вскричала, – Погоди!
Меня не любишь? Я ж – живая!

Он ей сказал, – Прости меня.
К тебе любовь во мне остыла.
В постель ложилась не любя.
Ты этим всё во мне убила.
Чужим я был тебе – чужим!
Тепла мужского лишь хотела.
В душе не стал тебе родным.
Ты лишь желала, в страсти – тело.

Она вскричала, – Не чужой!
Ты приходи в любое время, —
и тут закрыла дверь в дом свой,
тем увеличив веса бремя.

А он ушёл бродить в тиши,
и думать, «Точно б не остался.
Смешные бабы – малыши».
– Чудные! – нежно рассмеялся.
*
А дождь по крыше звонко бил,
как звонко плачут в горе бабы,
– Меня он точно не любил!
Всё делал лишь бы, или как бы…
2017г.

Клуб.
В клуб зашёл я водкой сытый
ночкой шумной и шальной.
В баре пьяный кто, кто битый,
я же трезвый – холостой.

Пьяный пир, девчонок много,
все хотят любви в ночи.
Подбежала кривоного
девочка, как жар в печи,
и полезла целоваться,
потянула страстно в холл.
– Дочка, хочешь мне отдаться
прямо тут, где грязный пол? —
я сказал, ей, чтоб отстала,
не случилось, чтоб греха.
Но она не отлипала,
лишь смеялась, – Ха, ха – ха…

*
«Ха-ха-ха», – плохая дорога.
Душу ангела не рви!
– Папа с мамой держат строго?
Что так хочется любви?
Секса хочется, молодка?
Вижу ласковый настрой.
Что проснулась в теле водка?
Не дури, не лезь – постой! —
успокоить я пытался.
Но она как жар в печи
прижигала, – Ты нарвался!
Я хочу тебя в ночи.

– Хочешь? Ладно. То понятно.
Только всё ж, иди домой.
Говорю тебе я внятно
не моя ты. Я, не твой.
Не нужны мне в пьянке девки.
Всё со временем прошло.
Говорю я без издевки.
Всё понятно? Всё дошло?

– Что тебе тут было надо,
где разврат течёт рекой,
где бардак, и пьяно стадо,
и любовь, но – со слезой? —
говорил я ей спокойно.
Но она, – Ха, ха, – опять.
Видно жизнь не била больно,
чтоб любовь, всю – проклинать!

И пошёл я шагом к бару:
выпить кофе, что-то съесть.
Но она кричит, – Мне пару
нужно ночью: на хуй сесть!
Не хочу одной остаться.
Я красива, молода.
Я хочу покувыркаться!
Ну, скажи, красавчик – Да.

– «Да» сказать, то мне не трудно.
Как два пальца! Се ля ви.
Будет ночь, и будет утро,
но не будет там любви.
Что ты хочешь? Что, объятья?
И любви, где грязный стол?
Ну, помну тебе я платье.
Засажу, я – под подол.
Что от этого? Ты счастье
испытаешь, здесь – в любви?
Нет, лишь боль, в душе ненастье.
Заревела? Не реви…

– Не реви ты пьяным горлом,
Не целуй и детским ртом.
Напилась раз гадким пойлом,
получай слова, как – гром! —
я сказал ей, чтоб очнуться,
хоть слова мои горьки.
А потом и отвернулся,
прошептал, – Меня прости.
Не того ты здесь хотела.
Так зачем же – нажралась?
Все, возьмут девичье тело,
раз доступно напилась.

*
Время двигалось кусками,
а часы как быстрый миг.
Ум, всё ж, правит головами,
но бывает в нём и сдвиг.

– Ладно, всё, пошли молодка.
Будет всё, что хочешь ты.
Будет секс, и будет водка,
но не будет – красоты, —
я сказал, забывшись в дрёме.
Надоело объяснять,
что любовь бывает в доме.
Только где его мне взять?

– Вижу, ты совсем устала.
Вон в глазах от водки муть.
Спрячь под платье, что скрывала.
Береги – девичью суть!
И очнись. Вон солнце всходит.
Говоришь, «чего пристал?»,
«всё болит, и ноги сводит?»,
«день был трудный». Я – достал?

*
Я достал? Достал, конечно,
от того что я святой.
Жизнь, она в любви беспечна,
если есть с тобой – родной.

– Ты же стала мне – родная,
раз с тобой столь говорю.
У меня душа святая,
я почти тебя люблю, —
прошептал я вдруг, малышке,
– Жизнь – она пьяна, дурна.
Получают все по шишке.
Не пришла бы лишь – война.
Мы ж с тобой не воевали?
И не станем, и – потом.
Будешь ты скучать ночами
где-то там, где отчий дом.
Там захочешь – праздник мая,