Могильников бежал от вокзала с ружьём в руках. Поезд набирал ход. Роман, Эдкевич и Элина устремились в тамбур. Суровая проводница уже собралась было закрыть дверь, как к ней кинулся Валенов и попытался уговорить ее немного подождать. Проводница не согласилась. Дама – очень немаленьких объёмов. Она встала перед Романом, как борец сумо – враг не пройдет! Но Могильников не растерялся, закинул ружье в еще открытую дверь, запрыгнул внутрь и сшиб женщину с ног. «Борец сумо» упал на бедного Валенова, придавив его необъятным животом. Рома сдавлено закряхтел, моля о пощаде.
Посадка в четырнадцатый вагон Юлианы и Киры прошла менее ярко. Но все же не без нервозности. Пока Юля шла к своей полке, фыркая и брезгливо уворачиваясь от торчащих с верхних полок ног, она все же несколько раз угодила в них лицом. Поэтому первым делом, добравшись до своего места, девушка крест-накрест брызнула парфюмом, потом перекрестилась сама, добавив: «Боже, убереги меня от чумы и холеры».
– Какие умные слова! Не тормози, проходи уже! – подтолкнула её Кира, – пробку в вагоне создала!
Юля обернулась, за ней действительно образовалась очередь из солдат и вахтовиков, которая тянулась до самого тамбура. Выражения лиц у граждан были такими, словно каждый из них уже держал наготове заточку…
Но вернемся во второй вагон, где ехал Роман Валенов. Здесь было полно детей. Огромное количество вечно плачущих и орущих карапузов от двух до 48 годиков и у каждого имелись свои проблемы. Тем, кому два – необходимо внимание. Те, кому пять – постоянно спорили друг с другом, чья машинка круче, у кого самый классный папа. Тяжелее всего было тем, у кого вместо трех веснушек на лице было четыре – с ними не хотели играть, и потому они ревели. От того что они ревели, ревели и те, кто был их младше. Мамы пытались успокоить тех, кто ревет. Их папы сбежали в вагон-ресторан. Те, кому за сорок лет не ревели, а орали на весь вагон, потому что никак не могли договориться, что лучше – карбюратор или инжектор? В итоге, большая часть группы Валенова ехала в орущем и ревущем вагоне. Плюс ко всему, ревела ещё и Лея, потому, что Миша не обращал на нее внимания.
Туристы собрались в одном купе, уселись на боковых местах. Никто не разговаривал. Все думали только об одном: «Когда же это все кончится!?». Ещё и Роман «успокоил», сообщив, что поезд прибудет на нужную им станцию «Курья нога» только в семь утра на следующий день. Значит, еще полдня и ночь им придется ехать под такой аккомпанемент. Могильников сбежал в вагон-ресторан – пить. Опять пропал Эдкевич. Сначала он пошёл за патологоанатомом, но по пути неожиданно пропал. С фотоаппаратом в руках.
В вагоне было жарко и душно, однако кондиционер не включали, впрочем, его и не было. Окна открывались лишь в двух купе, но там сидели бабушки с детьми, которым даже в жарком вагоне было холодно и откуда-то дуло, поэтому речи о том, чтобы их открыть и не заходило.
– Ребята, – наконец заговорила Элина, – раз время есть, давайте тогда нормально познакомимся?
– Я спать, – тут же произнес Дарьян с верхней полки, воткнул в уши наушники и отвернулся к стене.
Роман хлопнул ладонями по столу, открытая бутылка с водой упала на пол, вода вылилась.
– Виноват, простите, – извинился он и поднял бутылку.
– Спасибо, Роман Александрович, я даже попить не успела, – фыркнула Элина, – зачем вы по столу-то стучали?
– Хотел предложить пообедать… – развел он руками.
Лея зачем-то сдернула одеяло с третьей полки, где лежал свернутый матрас. Он, конечно же, скатился на голову Тощему, который сидел на нижней «боковушке». Мишка чихнул, все засмеялись. Лея поникла.
– Чего ржете, у меня аллергия на пыль! – завопил Худогубкин. Глаза его покраснели, Мишка принялся чихать каждые две минуты. Лея присела рядом с ним с виноватым лицом.
– Прости меня, – извинилась она.
– У меня в рюкзаке аптечка с лекарствами, кто-нибудь, достаньте, пожалуйста! – продолжал пищать Мишка, поминутно чихая и все больше краснея.
Рюкзак Тощего на багажную полку убирать не стали – он неподъёмный. Потому его положили под стол. Рядом сидела Элина, она и пришла на помощь Тощему. Девушка достала из рюкзака аптечку, вернее, достала огромный мешок, набитый таблетками и принялась доставать из него все подряд, выкладывая на полку между собой и Эдкевичем.
– Противозачаточные? – сразу заметил тот. Все посмотрели на Тощего.
– Это…Я… – замялся Мишка.
– А что, нужная вещь! – хмыкнул Валенов.
– Мазь от геморроя? – продолжал хихикать Эдкевич.
– Это на всякий случай! – занервничал Тощий.
Наконец, Элина достала таблетки от аллергии и кинула их Тощему. И вот ведь удивительные совпадения. Прямо в момент броска по проходу между купе шел парнишка с пластиковой баночкой, в которой была заварена лапша. Блистер упал прямо в бульончик.
– Извините! – поморщилась Элина, – я нечаянно! Куплю вам другую пачку.
– Купите, – спокойно ответил недовольный мальчишка в очках и всучил девушке испорченную лапшу, – сами и выбросите.
Девушка растерянно подержала в руках стаканчик, вздохнула, подняла глаза от лапши на Тощего. В этот момент Эдкевич щелкнул фотоаппаратом.
– Ты серьезно? – тут же перестала переживать и разозлилась Элина.
– Хороший кадр! – радостно ответил Эдкевич.
– Ты крышку с объектива забыл снять, фотограф, – усмехнулась девушка, и пошла выбрасывать банку с лапшой.
Между тем Кира с Юлианой сидели друг напротив друга и молчали. Юлин смартфон уже не ловил сеть, она скрестила руки, обиженная на своего Марка за то, что тот отправил ее к черту на кулички. Вдобавок ко всему на верхней полке начал храпеть сосед, а напротив, на нижней боковой полке бабулька читала книгу «Жулики Жюля Верна или сто подвигов капитана эмигрантов» и громко, раздражающе смеялась.
– Может, к ребятам сходим? Или чаю попьем, пока здесь никто не буянит? – предложила Кира. Юля отвернулась. Заяц вздохнула, взяла кружку и пошла за кипятком.
В течение дня туристы так и не смогли нормально пообщаться. Долгих стоянок не было, пришлось все время проводить в вагоне. Ревущие дети замолчали лишь к вечеру. Элина несколько раз пыталась втянуть всех в беседу, познакомиться, сыграть в карты, крестики-нолики, однако что-то постоянно ей мешало. То у Тощего глаза начнут чесаться, то у него голова заболит. То Лея заплачет из-за того, что у ее ненаглядного голова болит. В конце – концов, Эдкевич стал называть Худогубкина аптекарем, а Элину медсестрой. Валенов разглядывал карту, прокручивал маршрут в голове. Он постоянно бурчал под нос что-то, похожее на молитву и отворачивался к окну, чтобы плюнуть через левое плечо. Переживания довели Романа до того, что у него вновь обострился синдром навязчивых движений. Первым это заметил Эдкевич и предположил, что у руководителя началась «ломка».
– Дозу? – прямо спросил он у Романа. Тот выпучил глаза от возмущения. Но отвечать не стал, снова отвернулся к окну.
Могильников весь день провел в вагоне – ресторане. Выпил пива, съел тарелку солянки, зевнул, посмотрел на часы и, наконец, отправился, пошатываясь, в свой вагон. Находиться в общественном месте в нетрезвом состоянии запрещено, поэтому увидев полицейского, который шел в четырнадцатый вагон, Могильников задержал дыхание и резко «протрезвел». Пошел, как по линеечке. Он не пошатнулся, даже когда поезд резко мотнуло на стыке. Патологоанатом, что тут скажешь…
Но по какому же поводу полицейский шел в четырнадцатый вагон? Как вы помните, дорогие читатели, в вагоне, где ехали Кира и Юлиана, следовали домой и граждане, отстоявшие трудовую вахту. Несколько мужичков с красными лицами, изрядно выпив, стали приставать к девушкам. Полицейский шел усмирять дебоширов. Но когда он прибыл к месту событий, то увидел мужичков лежащими с вялыми лицами перед купе, где ехали Кира и Юля. Вагон молчал, все смирно сидели или лежали на своих полках.
Проводница находилась рядом, на ее лице был написан ужас. Юлиана забилась в угол, а Кира стояла в боевой стойке – в правой руке кружка с чаем, на лице – война.
В общем, полицейский составил на Киру протокол за нарушение порядка. Вот такая «справедливость». Бить представителей закона, даже когда они совсем неправы, запрещено. Но спускать с рук полицейскому такое, как выразилась Кира, безобразие, девушка не собиралась. Бывало, еще до того, как стала серьезно заниматься боксом, она совершала маленькие преступления – котлету из столовой могла украсть, или шоколадку с прилавка магазина. Или старшие, которые поначалу над ней издевались, заставляли воровать, или голодной очень была. Навык «ловкие руки» остался при Кире. Нет, дорогие читатели, не подумайте плохого, она – не отрицательный герой, она просто решила проучить полицейского и незаметно вытащила у него из кармана служебное удостоверение.
– А вы документики-то предъявите! – возмутилась девушка, когда служивый дал ей протокол на подпись. Тот принялся шарить по карманам. Удостоверения не нашел. Кира порвала протокол.
– Нет документа – не докажешь, что ты полицейский. Может, жулик? – спокойно констатировала девушка. Тот возмутился, пригрозил применить силу к хулиганке и уже хотел было приступить от слов к делу, но…
– Пошел отсюда, оборотень в погонах, иначе сейчас вместе с ними на полу лежать будешь! – пригрозила Кира, указала на кучку вахтовиков и одного солдата. Полицейский сглотнул слюну, ничего не ответил, отступил, помолчал, а затем развернулся и ушел.
Немного погодя, Кира выкинула удостоверение в окно и спокойно уснула, а Юля еще долго сидела, прижавшись к окну, с одной мыслью в голове: «С кем и куда я еду?!»
Ночь…
Могильников, наконец, добрался до второго вагона и долго не мог залезть на свою верхнюю полку у туалета. Роман не выдержал, решил помочь, Олег Уюкович его прогнал. Свою помощь предложил Дарьян, Могильников согласился. Устроился, но долго не мог уснуть, пытаясь найти ответ на вопрос: «Почему полки в вагонах делают для карликов?» Объяснения этому феномену не нашел, заснул, но ненадолго. То один, то другой пассажир устремлялся в туалет, дверь хлопала и будила патологоанатома. В конечном итоге, ему это надоело. Могильников рыкнул. Больше никто в этот туалет не ходил. Только в тот, что в начале вагона. Стоит заметить, что даже когда туристы на следующее утро покинули вагон, то пассажиры до конечной станции в этот туалет старались не заходить – страшно.
Перед тем, как улечься спать, Тощий заявил, что сильно ворочается во сне, и спать на верхней полке ему небезопасно. Эдкевич уступил ему нижнюю боковушку. Примерно в полночь Тощий скатился и с нее, сел в проходе, держась за руку. Лея во сне почувствовала, что Тощему плохо, проснулась. Мишка Худогубкин увидел «вспышку справа» – просыпающуюся Лею, и быстренько лег на место, отвернулся к стене. «Успел!» Мишка, конечно же, хотел, чтобы его пожалели, но Лее только дай волю!..
Станция…
Однако, сон к нему так и не пришел, а тут и поезд стал притормаживать – станция «Абдубакерово». Тощий выглянул на перрон, вполне себе оживленный, и, несмотря на позднее время, увидел, что неподалеку торгуют копченой рыбой, которую он очень любил. Решил по-быстрому «слетать» до торговки – прикупить пару рыбешек. Не обратив внимания, что поезд стоит на станции всего пару минут, он схватил бумажник, надел сланцы, в шортах и футболке устремился на перрон. Проводница открыла дверь вагона, выпустила пассажира и отошла в служебное купе буквально на минутку, поэтому остановить Тощего она не успела. Худогубкин бежал к торговке, радостно предвкушая, как сейчас вцепится в жирненький, копченый рыбий бочок и, конечно же, не услышал объявление об отправлении поезда.
И вот Михаил Худогубкин, которого друзья и товарищи зовут Тощим, стоит на перроне, в руках держит рыбу и наблюдает за тем, как последний вагон состава скрывается в темноте за семафорами…
Глава 3. Грибочки
Утро. Через час поезд прибывает на станцию «Курья нога». Все уже проснулись, позавтракали, стали собираться. Кроме Могильникова – он спит. Отсутствие Тощего пока никто не заметил.
До прибытия остается полчаса. Могильников спит. Тощего, разумеется, нет.
– Что-то Миши долго нет, вещи не собраны, постель не убрана… – забеспокоилась Лея.
– Там, со стороны Олега Уюковича, кто-то в туалете заперся уже давно. Я больше чем уверен, что это наш аптекарь, – хмыкнул Эдкевич, – не переживай!
Но в это утро нервничала не только Лея. У Валенова сердце от волнения стремилось выскочить из груди и покинуть организм. «Что-то неважное происходит, или уже произошло…» – думал он про себя.
– Роман Александрович, с вами все в порядке? – заметила Элина, заплетая косы.
Роман смотрел в окно, погруженный в свои мысли, молчал, не реагировал на вопросы.
– Роман Александрович! – громче повторила Элина. Валенов, наконец, повернулся к девушке.
– Просто не выспался, – не стал говорить о своих предчувствиях Роман, и обратился к Эдкевичу, – дойди до туалета, постучи в дверь, поторопи Худогубкина.
– Ну и фамилия у нашего аптекаря! Боитесь, чтобы он себя в унитаз не смыл? – пошутил тот и получил тычок в бок от Элины.
– Не смешно вовсе, – добавила Лея и надулась.
Самыми спокойными были Дарьян и Могильников. Первый сидел в огромных наушниках, слушал рок и дремал. Второй спал.
– И разбуди по пути Могильникова, – уже вдогонку попросил Роман.
Эдкевич тут же притормозил и испуганно посмотрел на Валенова: «Разбудить Могильникова!?»
– А что тебя смущает? – не понял реакции Валенов.
– Дайте мне хотя бы топор или «бронежилетку»! Хоть что-нибудь! – совершенно искренне запаниковал Сергей.
Роман недовольно посмотрел на парня, тот сник, кивнул головой, и медленно поволок ноги в конец вагона. Однако будить никого не пришлось. Олег Уюкович уже сидел на нижней полке, одетый и собранный, обнимал свое ружье и смотрел в окно.
– Эм, Роман Александрович, он уже собрался – доложил, вернувшись Эдкевич, чем вызвал немалое удивление у компании.
– Он же пару минут назад храпел на весь вагон! – напомнила Элина, выглянула в проход. – Удивительный человек! – она покачала головой.
– Просто он не с нашей планеты, – пошутил Эдкевич, – в этом его секрет, – и вновь отправился в конец вагона к закрытому туалету.
Пришла проводница, попросила сдать белье с места, где спал Тощий. Валенов ответил, что как только молодой человек, который спал на этом месте, вернётся, он незамедлительно все сдаст!
– Так никто тут с ночи и не спал, – удивилась проводница.
Валенов подавился чаем. У Леи затряслись руки.
– То есть? – спросила Элина.
– Как с ночи?! – закричала Лея.
Эдкевич, между тем, стучал в дверь туалета – тишина. Из другого вагона пришел проводник.
– Молодой человек, вы дверь сломаете, – буркнул он, – санитарная зона, туалет уже закрыт.
– Вы не поняли, там товарищ мой заперся! – возразил Сергей.
– Сомневаюсь, иначе проводник знал бы об этом, – недовольно проворчал мужчина и сам постучал в дверь. – Есть кто живой? Санитарная зона, выйдите пожалуйста!
В ответ – тишина. Проводник достал ключ, открыл дверь – пусто.
– Я же говорил, – усмехнулся он.
Эдкевич смутился, вернулся в купе, и увидел, рыдающую Лею. Элина подавала валерьянку по очереди то ей, то Валенову. Один лишь Дарьян был спокоен, он дремал, сидя в наушниках.
Роман тут же кинулся к Эдкевичу:
– Он в туалете!?
Сергей отрицательно помотал головой. Лея разрыдалась еще громче. Элина принялась ругаться с руководителем, упрекая его в безответственности.
– Ребята, что здесь происходит? – не понял Эдкевич.
– Оказывается, Худогубкина здесь с ночи нет! – ответил Роман. На упреки Элины он не отвечал, растерялся. К такому руководитель готов не был.
Подошел проводник, с которым Эдкевич встретился у туалета, поинтересовался, что тут происходит.
– Пассажир пропал ночью, худенький такой, тут сидел, помнишь? – ответила его толстая коллега.
– У меня в четвертом вагоне пассажиры на одной станции ночью заходили, – подумав, заговорил проводник. – Я видел у торговки с рыбой на перроне парнишку, худющего такого, высокого. Мария Изольдовна из первого вагона уже ступеньку подняла и дала желтый флажок. Отправление объявили, а тот все рыбу выбирал…
– Это точно был Миша, я уверена, – рыдала Лея, – сердцем чувствую!
– Вы понимаете, что мы на вас в суд подать можем? – набросилась Элина на проводницу, – как вы могли такое допустить?!
Проводница стала заикаться, но проводник решил не сдаваться.
– Уважаемые пассажиры, в наши обязанности не входит наблюдение за каждым, кто едет в вагоне. Ваш турист – не ребенок и должен был понимать, что поезд имеет свойство уезжать со станции! – возмутился мужчина.
– Может, выйдем и поговорим? – сурово предложил Могильников. Во всем вагоне перестали орать дети, двое даже описались. У проводника задергался глаз.
– Э-э-э-э, у меня работы много…молоко пригорает! – пискнул он и через мгновение испарился.
Лея зарыдала пуще прежнего.
– Ребята, нужно срочно сходить с поезда и начинать искать Тощего! – Элина решила не упускать момент и проявить свои командирские способности. – Роман Александрович!
– Наша станция через двадцать минут, на ней сойдём, и будем думать, как нам найти Худогубкина, – решил Валенов, посмотрев на часы.
Эдкевич хихикнул. Все посмотрели на него с серьезными лицами. Даже карапуз, которому на вид было около четырех лет, выглянул с верхней полки соседнего купе, и уставился на Сергея – мол, не вовремя ты, брат, засмеялся.
