На следующий день Оленька встретилась с дедом и, пригрозив ему тем, что расскажет бабушке обо всех его приключениях, уговорила помочь внуку и найти интересный, не очень сложный маршрут. Эскимос подумал и вспомнил про своего старого знакомого со странным именем Леший, который живет ныне в далеком таежном поселке Закус. Он встречает тургруппы и выводит их на маршрут. Контакты Лешего дед внучке дал и обмолвился, что Куприянов попросил его найти туриста – «шпиона», который по возвращению доложит ему обо всех оплошностях руководителя. Заметив недобрый взгляд Оленьки, Эскимос сразу же поднял руки, мол «сдаюсь», и сказал, чтобы они с Ромой не волновались. Дело в том, что…
Студент геологического факультета Государственного университета имени Снежаны Подснежниковой Дарьян Покровский уже в четвёртый раз шёл пересдавать зачет по минералогии к преподавателю, которого все за глаза звали Эскимосом. Да, да, именно, дорогие читатели – дед Оленьки Петроградской преподавал минералогию в университете. Уважаемым был человеком, доктором наук.
А Дарьян – откровенный мажор, почти с самого детства рос в достатке. Почему «почти»? Помните историю, про ненормального патологоанатома, который открыл стрельбу в центре города по уткам? Так вот, Олег Уюкович Могильников – его настоящий отец. История, из-за которой парень не знает о существовании своего отца, долгая, о ней вы узнаете позже, дорогие читатели. Главный герой комедии, её автор, полагает, что в данный момент вы должны знать следующее – Дарьян Покровский не видел своего биологического папу. Рос с матерью и отчимом – Николаем Покровским, под чьей фамилией он и живет. Приемный отец, в прошлом был влиятельным криминальным авторитетом. Ныне – «почти» легальный чиновник Николай Куппоне. Дарьян, понятное дело – не сирота. Однако, он всегда чувствовал себя сиротой. Родителям не было до парня никакого дела. Отчим просто «откупился», когда тому исполнилось шестнадцать – подарил «золотую» банковскую карту, чтобы тот ни в чем себе не отказывал. Ни ласки, ни родительской любви, ни доброго совета парень не знал с детства. Адаптироваться к условиям жизни в обществе приходилось самостоятельно. Плюс ко всему, мама часто говорила, что его биологический отец – отвратительный человек, ушел из семьи. Так и заложила в его душу обиду на весь мир, злость на отца и недовольство своей жизнью. Дарьян часто ходил хмурый, был вспыльчивым и надменным. Как результат – проблемы с общением. У него не получалось располагать к себе людей. Внешне он был привлекательным брюнетом среднего роста. Немного полноват. Но небольшая полнота ему очень даже шла. Он притягивал к себе женщин, но не мог удержать их рядом. Все заканчивалось мимолетными интрижками. Дарьян не понимал, что он делает не так. И шутить старался, и разговаривать на умные и глупые темы, но настоящей любви и женской ласки так и не почувствовал.
У него было много денег. Дорогой автомобиль, дорогая одежда – парень старался стать среди молодых людей своего класса. Не получилось. Не нашел друзей и среди студентов, его не принимали в компании, считая бездушным мажором, да еще и отчим – известный бандит. И все же ему удалось найти общий язык с одним парнем с потока, с Серегой Эдкевичем. Простым и душевным болтуном, который часто прогуливал пары, потому что увлекался фотографией.
К учебе Дарьян тоже относился пренебрежительно. Многие преподаватели ставили ему зачеты, потому что боялись отчима. Многие, но не все. Был один, который, как сам он выражался, «плевать хотел на всяких там авторитетов, потому что геолог должен знать минералогию, минералогия – это не камушки! Минералогия – это минералы!». Этим преподавателем и был Эскимос.
В один прекрасный, но пасмурный день на информационном стенде возле деканата геологического факультета вывесили списки на отчисление. Среди несчастных было и имя Дарьяна Покровского. Отчисляли его из – за несданного зачета по минералогии.
– Добрый день! – чуть ли не ногой открыл дверь преподавательской Дарьян.
В кабинете никого не было. Открытое окно, рядом с ним стол, на котором лежали курсовые проекты студентов. За окном – страшный ливень. Капли дождя залетали в кабинет и вскоре намочили курсовые. На стол натекла лужа, в которой лежала зачётка и пять тысяч рублей. На стене возле стола висел портрет Дарьяна в камуфляжной форме, с подписью «Рядовой Покровский» – вот такие отношения были у Дарьяна с Эскимосом.
– Явился, рядовой… – раздался голос со стороны двери, парень дёрнулся. – Ты бы на пары прибегал с такой скоростью, – сурово произнес Эскимос. Обошел студента и сел за стол. Из окна на него моросил дождик. Но, казалось, преподаватель этого не замечал. Он сложил руки в замок, надел большие очки в черной пластиковой оправе, затем закурил, вопреки всем правилам пожарной безопасности. – Ты даже не представляешь, как я рад, что у меня появился шанс отчислить тебя, – улыбнулся Эскимос, – зачем пожаловал?
– Милош Аскольдович, я понимаю, что отношения у нас с вами не самые дружеские, но это не повод ломать мне жизнь и отчислять из университета! – высокомерно заявил Дарьян.
– Ты думаешь, я из-за наших междоусобиц попросил декана тебя в списки на отчисление включить? Бросьте, господин Покровский, мне семьдесят с копейками, неужели вы думаете, что я буду заниматься такой ерундой? – усмехнулся Эскимос. – Покровский, ты – лентяй! Лекции мои прогуливал. Да и учить ничего не хотел. Вот и результат… Теперь ты – в армии! – он радостно потер руки.
– Да, лекции иногда пропускал, но учил. Вы же на крайней пересдаче меня выгнали из аудитории, потому что я нечаянно непонятную закорючку в названии горной породы «горнблендит» написал! – не отступал Дарьян.
– Мы оба знаем, Дарьян, что эту, как ты выразился, закорючку, в этом слове ты написал неслучайно, – возразил Эскимос.
– А доказательства-то есть у вас? У меня почерк, в целом, такой…в закорючках, – пробурчал Дарьян.
– В любом случае, это признак твоей лени! – ответил преподаватель, – впрочем, у меня есть предложение, рядовой Покровский, как продлить твою жизнь в университете.
Дарьян достал банкноты из бумажника, приготовился отсчитать нужную сумму.
– Не понял?.. – протянул Эскимос.
– Речь ведь о деньгах пойдет? – спросил пока еще студент.
– На мороженку себе оставь, на эскимо, – вздохнул Эскимос и продолжил, – у меня есть предложение …
Спустя время…
Вечером того же дня Милош Аскольдович перезвонил Оленьке Петроградской и сообщил, что «засланец» дал добро на участие в походе. Имя его – Дарьян Покровский.
На следующий день…
Дарьян Покровский стоял у деканата, разглядывая списки на отчисление. По коридору несся Эдкевич, в руках он держал камеру. Следовал в, так называемую, фотолабораторию. Засмотревшись на девушку из профкома, Эдкевич влепился в Дарьяна. Тот выронил хот-дог сосиской вниз, кетчуп запачкал дорогие замшевые туфли. И это стало последней каплей в душевных терзаниях Покровского. «Воодушевлённый» предполагаемым отчислением и погибшими от нападения дешевого кетчупа туфлями, парень не пожалел красноречивых эпитетов, завершив гневный монолог фразой: «Конь педальный!».
Девушка, из-за которой разгорелся весь сыр-бор, не растерялась и сделала снимок дорожно-транспортного происшествия возле деканата геологического факультета. Кстати, чуть позже в одной из газет появится статейка с этим фото под заголовком: «Стипендии в России настолько маленькие, что студенты вынуждены бороться за еду».
– Извини! Засмотрелся! – сказал Эдквич, поднял булочку и сосиску, вернул в руки Дарьяну, – вот, возвращаю.
Дарьян в недоумении посмотрел на приятеля.
– Ой, прости! – Эдкевич выбросил хот-дог в урну.
– А туфли? – недовольно спросил Дарьян.
– Туфли тоже выбросить? – пошутил Эдкевич. Дарьян приподнял бровь.
– Извини, я почищу! – смутился Эдкевич.
– Замшу, от кетчупа и горчицы? – усмехнулся Покровский, – знаешь, сколько они стоят?
– Я подкоплю и куплю, – расстроился Экдевич.
– Ладно, забудь. Моим родителям наплевать, куда я деньги трачу. Хочешь извиниться – дам денег, сходишь в магазин и купишь мне точно такие же, – предложил Дарьян. Эдкевич согласно кивнул, а затем обратил внимание на список.
– О, да ты в армию собрался? – хмыкнул он.
– Ха-ха-ха! – разозлился Дарьян.
– Если серьезно, все из-за Эскимоса? – понимающе вздохнул Сергей.
– Его самого, – тоже вздохнул Покровский, – два курса с ним воюем и, наконец, его мечта сбылась – я в списках на отчисление.
– Повестка в армию уже пришла? – снова пошутил Эдкевич.
– Слушай, иди куда шёл! – рявкнул Дарьян.
– Да не грузись ты так! У всех же неприятности случаются в жизни! Вон, к примеру, вчера какой-то лихач на машине по луже проехал. Вся лужа – на мне. Потом бездомные чуть не избили, камеру в канализацию уронили, ещё и утка…– рассмеялся Сергей.
– Не скучно ты живешь, – протянул Дарьян, удивленно взглянув на Эдкевича.
– А если серьезно, что думаешь делать? – Эдкевич убрал улыбку с лица.
– Эскимос, – выдержал паузу Дарьян и направился с приятелем в сторону буфета, – предложил мне сделку.
– Сделки с дьяволом до добра не доводят! – хмыкнул Сергей.
– Он сказал, что если я хочу получить зачет по его предмету, то должен пойти в поход под руководством какого-то Романа Валенова, записывать все его «косяки», а по возращению, обо всем доложить, – рассказал Покровский.
– Стукачом, в общем, поработать… – протянул Эдкевич, остановился возле подоконника, положил камеру и присел завязать шнурки. Завязал, встал, камеру забыл и пошёл дальше. – Ну и чего ты грузишься? Отдохнёшь, еще и зачёт получишь! Ты ведь геолог, значит, как бы сказал ваш «древний» 85-летний декан, дух тайги течет по твоим венам и бла-бла-бла.
– Бла-бла, – ты камеру–то свою, где оставил? – заметив, что друг идет без своего любимого аксессуара, спросил Дарьян. Эдкевич похлопал зачем-то руками по карманам и рванул назад. Позднее Дарьян узнал, что с камерой этой случилась настоящая эпопея, связанная с уборщицей по фамилии Петровна, которая свято верила в то, что камеру на подоконнике оставил её покойный муж, бывший моряк. Кстати, дорогие читатели, Петровна – это та самая уборщица, которая работала у Куприянова в фирме. Когда Сергей успел прямо перед ее носом схватить свою забытую камеру с подоконника, она, крича «на абордаж!», бегала с веником за ним по коридорам факультета, стараясь отобрать «свою» технику.
Вечером побитый веником Эдкевич созвонился с Покровским по телефону и сказал, что готов присоединиться к походу, «поохотиться» за удачными кадрами, да и, в целом, он давно не выбирался на природу.
Лея Карабейникова…
Еще одна наша героиня – Лея Карабейникова. Девушка просто безумно была влюблена в Тощего ещё со школы. Познакомились они в отделении полиции. Лее часто приходилось забирать оттуда своего деда-алкоголика. В один прекрасный день, в пятницу тринадцатого, ученица 10 класса Лея в очередной раз пришла в отделение за дедом. В этот же день к своему любимому дяде, на тот момент лейтенанту, Дубанько приехал в гости ученик 9 класса, Мишка Худогубкин. Когда парень заходил в отделение, ему наступил на ногу толстый мужичок в форме. Мужичок не извинился, вышел на улицу, подошёл к серому автомобилю, взял трубку мобильного телефона и ушел. Машину Мишка запомнил, грозно проводил взглядом мужичка и сам направился к этой машине. Два литра газировки, выпитые ранее, помогли подростку отомстить – написать на колесо автомобиля обидчика.
Спустя полчаса лейтенант Дубанько кричал в своем кабинете на племянника…
– Как можно было написать на машину начальника полиции!? Я отказываюсь понимать, Миша! – лейтенант взял такую высокую тональность, что резонировали стаканы на подоконнике.
– Мне этот толстый мужик наступил на ногу и даже не извинился… – замялся Худогубкин.
– Толстый? – фыркнул Дубанько. – Да он месяц назад победил в соревнованиях по легкой атлетике!
– Видимо, среди любителей гамбургеров, – буркнул Тощий, скрестил руки и отвернулся.
– Этот толстый, по твоим словам, гражданин – товарищ начальника полиции Сталина, между прочим, и его просто попросили сходить за трубкой в машину! – рявкнул лейтенант.
– Ну, да, неловко вышло, – вздохнул и опустил взгляд Тощий.
В это время, когда Дубанько орал на своего племянника, алкоголик Карабейников, в очередной раз навестивший старых «друзей», вышел из здания, пошатываясь. Почему «друзей»? Потому что его стабильно, раз в неделю привозили в отделение за хулиганство, пьяный дебош или сон на тротуаре возле детского садика. Один раз на детской площадке он выгнал из деревянной машинки двух детей, сказал, что ему срочно нужно ехать на рынок за помидорами. Сел в нее и уснул. Этот тип, ожидая внучку Лею, которая ехала в автобусе и застряла в пробке, резко захотел в клозет. Времени бежать до второго этажа, так как на первом туалет был заперт, у него не было. И тут он увидел симпатичную машину серого цвета…
– У меня один вопрос, господа, – произнес Дубанько, на этот раз уже двум хулиганам, находящимся в кабинете, – колеса автомобиля начальника полиции медом намазаны, не пойму?
– Я уже сказал, почему так сделал. Неловко получилось. Прошу понять и простить! – умоляюще сложил руки на груди Тощий.
– Извините, а вы, – алкоголик Карабейников икнул, – кто?
– Смерть твоя, с косой, – отрезал Дубанько.
– Косой? – переспросил алкоголик, пытаясь сфокусировать взгляд в одной точке.
– Дядя, можно я пойду? Здесь жарко очень и душно, – попросил Тощий.
– Куда пойдешь? А машину начальника полиции кто будет мыть? – спросил лейтенант.
– Кто? Мыть? – вскликнул Тощий.
Дубанько улыбнулся, откинулся на спинку стула и обеими руками указал на Тощего и на алкоголика:
– Вы! Вы будете мыть! – радостно известил шалунов капитан. – Тряпки – в зубы и марш на улицу!
– Я не буду мыть, – проскрипел алкоголик. Тощий с ним согласился, напомнив дяде, что его действие вызвано недоразумением!
– Недоразумение, дорогой племянник – это то, что ты на кожуре от банана, который сожрал, умудряешься поскользнуться. А писать на машину начальника полиции – это преступление! – хлопнул ладонями по столу Дубанько, снова откинулся на спинку стула, достал из верхнего ящика стола пончик в розовой глазури, и с удовольствием откусил половину.
– Пончик, – буркнул алкоголик.
– Верно, пончик, – ответил лейтенант.
– Да не булка ваша, а вы пончик! – решил дерзить алкоголик. Тощий коротко хихикнул. Лея, которая тоже находилась в кабинете, попросила, чтобы дед замолчал. Сама девушка, при этом, не отрывала глаз от Тощего, чем-то он ей очень понравился. Миша постоянно нервничал – стеснялся нечаянной свидетельницы его позора. Лея же думала, что он забавно себя ведет, у него милая мимика, а растерянность вызывала у нее желание чем-нибудь помочь.
– А я вас, господин Карабейников, наверно в тюрьму упеку! Питание там будет вовсе не из пончиков! – лейтенант прожевал вторую половину кондитерского изделия и обратился к племяннику. – Миша, тряпку в руки и вперед, мыть машину. Или тоже в тюрьму хочешь?
– Маме тогда все расскажу! И особенно о том, что вы меня посадить хотите вместе с этим алкоголиком! – повысил голос Тощий.
– Нет, не с ним, а в другую камеру! К маньякам, которые любят детей обижать! – пошутил Дубанько.
Тощий взлетел со стула и устремился к выходу, а в это время со стороны коридора к двери приближался сержант Пьянковски. Отметим, что дверь открывалась в кабинет… В общем, Пьянковски толкнул, и она всей массой ударила Тощего. Тот повалился на пол без сознания.
– Опять он! – вскликнул Пьянковски.
Дубанько присел на корточки возле племянника и влепил ему несколько легких пощечин. Алкоголик Карабейников, который все также сидел напротив стола, под воздействием белой горячки или ещё чего алкогольного, решил, что лейтенант дал пощёчину его внучке. Сжав кулаки, он, спотыкаясь о каждый предмет, что встречал на пути, ринулся выяснять отношения с полицейским. Дубанько повернулся к Карабейникову, встал… Перед глазами алкоголика стояли два Дубанько. Взгляд он так и не смог сфокусировать… Бац – нанёс он удар по воображаемому врагу.
– У моего приятеля, – икнул, – патологоанатома, – снова икнул Карабейников, – друг работает в полиции, он – лейтенант! Он всем вам покажет «кузькину мать!» – пригрозил алкоголик и нанес еще несколько ударов по воздуху. Лея готова была со стыда сгореть. Пьянковски и Дубанько переглянулись, хмыкнули, пожали плечами.
– Пьянковски, отведи его в камеру, пусть проспится, – отдал приказ лейтенант и повернулся к племяннику, который постепенно стал приходить в себя.
Тут вмешалась Лея и попросила отпустить дедушку. Она обещала, что сейчас отвезёт его домой и там бабушка за ним присмотрит.
– Допустим, гражданка Карабейникова, я его отпущу. А машину кто помоет? – ехидно улыбнулся лейтенант. – Виновные должны быть наказаны физической работой… ну или поселиться в тюрьме. Могу посадить его. Выбирайте! – усмехнулся Дубанько. – Племянник мой, смотрю, в тюрьму не стремится, решил голову о дверь разбить и увильнуть от наказания в больницу. Как себя чувствуешь, гроза дверей? Сколько пальцев видишь? – он помахал перед Тощим пальцами. Тот ответил. Не ошибся.
– Но товарищ лейтенант, дедушка в таком состоянии еще что-нибудь с машиной сделает… Стекло разобьёт, например! – волновалась Лея. Взяла деда за руку и усадила его на стул.
– Думаю, гражданка Карабейникова, вы с моим племянником хорошо справитесь с мойкой машины, и вместе не скучно будет. Помоете – все свободны! – решил лейтенант. – Пьянковски, писающего деда пока посади в камеру, а я добровольцев до машины провожу, справедливость должна восторжествовать! – усмехнулся Дубанько.
Так и произошло первое знакомство Миши Худогубкина и Леи Карабейниковой – возле машины начальника полиции с тряпками в руках. В первое время Тощий не мог найти в себе силы заговорить с девушкой, ему было стыдно из-за своего пакостливого поступка. Лея тоже была не в восторге от того, что натворил дед. Красные, как помидоры, они разошлись по разные стороны автомобиля, но спустя некоторое время успокоились, смирились с неизбежным, и потихоньку разговорились. Тощий не блистал интеллектом, но отличался наивным и добрым взглядом на мир, чем и впечатлил девушку. А его лёгкая рассеянность и невнимательность показались ей очень милыми. Лея попросила его принести ведро чистой воды, так Мишка умудрился запнуться о него и разлить воду по парковке.
Заметим, что в этот день в отделение заявилась известная уже вам, дорогие читатели, «индустриальная» бабулька, чтобы написать заявление о краже газет из ее почтового ящика. Увидела, как молодые под надзором полицейского моют дорогую иномарку, сфотографировала, а вечером выложила в соцсети с заголовком «Рабство в полиции». Забегая вперед, скажем, что после этого поста сам лейтенант Дубанько начал воровать газеты из почтового ящика бабки – Сталин его премии лишил.
А Тощий и Лея продолжили общаться и после «полицейского беспредела». Миша испытывал определенные трудности в общении с девушками. Худой, рассеянный троечник обычной внешности интересовал немногих. А раз опыта не было, то он постоянно нервничал и боялся, что сделает при Лее что-нибудь неправильно, скажет что-то не то. В общем, вел себя довольно неуклюже. Впрочем, и Лея опыта общения с противоположным полом почти не имела. Ну, поцеловалась в пятом классе с мальчиком, которому, в итоге, показалась скучной – застенчивой девушкой она была. Но с Тощим Лея чувствовала себя легко и свободно. А еще ей хотелось о нем заботиться. В этом Мишка нуждался как никто другой. То в грязь свалится и Лее приходилось вытирать ему лицо платочком и домой провожать. То занозу посадит, то его дверью в автобусе защемит… А однажды она его от хулиганов спасла. Привязалась к ним парочка нагловатых молодых парней, Тощий решил отпор дать, замахнулся – плечо вывихнул. Пришлось Лее защищать свое сокровище. Пронзительно завизжав, она принялась размахивать своей сумочкой, а дамские сумочки, как известно, по весу – оружие массового поражения. Нападающие позорно бежали с поля боя.
Тощий увлекался литературой, мечтал играть в театре, хорошо запоминал стихи, мог цитировать любимые отрывки из романов… И блистательными знаниями литературы, декламацией стихотворений великих поэтов он окончательно покорил сердце девушки. Лея влюбилась. Но увы, это была безответная любовь. Спустя пару месяцев после знакомства, сердце девушки больше не могло спокойно качать кровь по жилам, когда любимого не было рядом. Она хотела проводить с Мишей каждую минуту. А Тощий… Тощий почувствовал, что её напористость стала его раздражать. Увы, ответного огня в душе парня не зажглось. И он ей в этом признался. Сердце Леи было разбито. Она надеялась, что смирится, но разве разум способен победить сердце? Она не оставляла попыток наладить с Мишей общение. Но тот отстранялся всеми возможными способами. И некомфортно ему было с девушкой, и в то же время боль не хотел ей причинять. Усугубляло ситуацию то, что учились они в одной школе.
Однажды у Тощего завязался, как он думал, роман с девочкой из другой школы. Но та история осталась покрыта тайной даже для автора комедии. Первый поцелуй у Мишки случился тоже в тех отношениях. Он же стал, условно, последним. Девушка его бросила в новогодние праздники. Еще и гадостей всяких наговорила. С той поры Мишка стал бояться предательства, душа болела от поступков «этих коварных» женщин. Так сильно болела!
А Лея… Несмотря ни на что все так же любила Тощего и ни на кого больше не могла смотреть. Она не теряла надежды и верила, что любовь, в конце концов, победит…
Настоящее время…
За все время, что Тощий жил у капитана Дубанько, он чуть ли не каждый день преподносил родственнику неприятные сюрпризы. Дядя все чаще подумывал, как бы избавиться от племянника хоть на недельку, чтобы отдохнуть. Случай с банановой кожурой в метро просто довел его до точки кипения!
И вот однажды Александр Казбекович Куприянов пришёл в участок в очередной раз забирать свою ненормальную уборщицу Петровну. Дама по какой-то своей надобности заглянула в университет имени Снежаны Подснежниковой, украла камеру и избила веником студента по имени Сергей Эдкевич. В разговоре, шутки ради, Куприянов упомянул, что тот самый «бомж» – Роман Валенов, которого он накануне также забрал из отделения, собирает группу для несложного похода дней так на пять, без учета дороги. Капитан Дубанько, только и мечтающий – куда бы спровадить на недельку непутевого родственника, сразу ухватился за его слова и предложил взять в поход Мишу Худогубкина.
– Ну, уж нет, капитан! Если ваш племянник пойдет в поход с Валеновым, то этот «ядерный» дуэт ещё до похода сгинет и других за собой утянет! Тьфу-тьфу! – переплюнул Куприянов и постучал по дереву.
– А уборщица-то твоя по уголовной статье проходила, и не раз уже, кстати, Казбекович! – подмигнул Дубанько.
В общем, Куприянову пришлось смириться с неизбежным злом в образе Худогубкина. Тощий, сам того не ведая, оказался одним из участников похода под руководством Валенова.
Через пару дней Лея Карабейникова опять явилась в отделение полиции за своим дедом. Он, совершенно непонятно из каких соображений, снова пометил машину начальника полиции. Здесь Лея узнала от Дубанько, что любимый ее Мишенька Худогубкин готовится поневоле стать туристом. Девушка решила, что поход – отличная возможность побыть рядом с любимым. О том, что в походе она не была ни разу в жизни и не имеет ни малейшего понятия о том, как к нему готовиться и что нужно с собой брать, Лея как-то не подумала. Эх, любовь… Тощий разумеется, о ее решении стать участницей похода, не знал.
Элина Бордзан…
