Аля Кьют "Все его желания"

Гарри, кажется, даже побледнел.

– Оксфорда? – переспросил он и перевел взгляд на Торнтона.

– Тринити-колледж Кембриджа учрежден раньше, – нарочито печально поведал мне Бенингтон. – На три месяца.

– Он выиграл, Рыжик,– Подтвердил Гарри. – Найти в сети информацию?

– Нет, – гордо отказалась я от проверки. – Я верю.

– И вот теперь нам пора идти.

Тяжелая ладонь Торнтона легла мне на плечо. Он развернул меня к выходу и чуть толкнул вперед.

– Доброй ночи, – попрощался Бенингтон с друзьями, уводя меня из паба.

Бонус

Бенингтон

Практически весь вечер единственным, что я чувствовал, была злость. Думал, научился справляться с эмоциями, подавлять негатив, но нет. Сначала эта рыжая малявка ушла с Конором, не дождавшись меня, и продолжала дерзить, когда я укорил ее этим.

Потом Алистер. Последнее время именно он был самым раздражающим персонажем в Торнвуде. Но я даже забавлялся попытками Глоссера быть на одном уровне со мной. Он старался изо всех сил, но все равно не дотягивал. Меня почти перестали трогать его интриги в клубе с целью забрать у меня пост председателя. Попроси он открыто, я бы с радостью сложил пономочия добровольно. Но подковерная возня побуждала наблюдать с азартом и интересом.

Алистер даже Рос убедил, что я засранец. Или они трахались по любви? Черт знает. Как ни странно, мне было все равно на них обоих. Последнее время даже учеба не вызывала позитивных эмоций. Мне было скучно. Четвертый год – одно и то же. Я вяло пытался найти мотивации, получить острые ощущения, разбавить свою идиотскую аристократическую хандру.

Но даже минет после кофе накануне не спас от тоски.

Как ее звали? Я ни черта не помнил. Такая же, как все. Раболепие и восхищение во взгляде и преклоненные колени без сомнений.

Ее рот был хорош, но я все не мог кончить. Острые ощущения обещают всем, кто имеет минет в библиотеке. Где мои?

Я ни черта не чувствовал, кроме разочарования, поэтому злость теперь ощущалась… Свежо?

Морковка Кэти ворвалась в Торнвуд как гребаный ураган. Едва не сбила меня с ног, облила кофе, а потом еще и испоганила без того отвратный минет.

Ладно, это я сам его испоганил, но все же она прервала нас, и впечатлительная Оливия умчалась как ветер. А я остался со стояком, да еще и получил рыжую русскую в «дочери» от Робертса.

Профессор Себастиан Робертс, пожалуй, был единственным человеком в Торнвуде, который не боялся мне перечить. Мой куратор и любимый преподаватель. Именно он на первом курсе уговорил меня занять пост главы клуба, который превратился в какую-то ассоциацию торков и алкоголиков. Робертс буквально за руку привел меня в паб, который грозили разгромить элитные студенты. Многих я знал. Все знали меня. Хватило анекдота, пренебрежения и издевки, чтобы планы изменились и меня тотчас же короновали в предводители. Разумеется, они были накуренные в хлам, и все это выглядело как исход из Египта. Только вместо евреев – аристократия. Вместо Моисея – я.

Алистер же тогда был в клубе и явно метил в председатели на следующий год. Не знаю, к чему бы привело это. Вряд ли к повышению популярности Торнвуда, репутацию которого ни капли не красили погромы и попойки свихнувшихся наследников белой кости. Я не хотел этого бремени, но взял его на себя. И в принципе был благодарен Робертсу за то, что разбудил мою совесть.

Если бы кто-то другой назначил мне подопечную, я бы не задумываясь послал к черту. Да и Робертса послал, но тот не среагировал. Лишь намекнул, что перестанет закрывать глаза на простой в моей работе.

Торчать в Торнвуде лишний год я не хотел, за четыре года он мне надоел до блевоты, а Робертс вполне мог мне устроить продление курса. Несколько показательных выходов с рыжей, и профессор успокоится. С девчонкой я смогу договориться.

Не смог.

Она как будто специально все делала на зло. Спорила по поводу и без. На людях, черт подери. Жутко злила этим. Я изо всех сил игнорировал желание схватить ее за шкирку и утащить к себе, чтобы вытрахать эту слабоумную дерзость из маленькой вредины. Немного спасало присутствие Рослин и надежда, что она утолит мой голод.

Это все из-за сорвавшегося минета. Мне просто нужен секс.

Или не просто?

Едва я обнаружил, что Кэти ушла в паб без меня, то стало ясно – просто сегодня не будет. В кафетерии сказали, что за ней зашел прыщавый первачок, и я сразу угадал по описанию Конора, подопечного Алистера.

Глоссеру, очевидно, мало было клуба и Рос. Он хотел себе Кэти тоже. Хотел все, что хоть как-то относилось ко мне.

Если первые пункты его извращенных желаний меня не трогали, то за Морковку я почти испугался. Она совсем не понимала, куда попала, и чем ей грозит дерзость в сторону Алистера. Зачем он послал за ней? Чего хотел?

Разбираться у меня не было желания. Слава богу, я догнал Кэти прежде, чем она оказалась во власти Глоссера. Кажется, Морковка интуитивно ощущала опасность, искала у меня защиты. Я ощутил волнительное блаженство, когда она прильнула ко мне, прячась от липкого взгляда Алистера.

Но это длилось мгновения. Кэти отбросила мою руку со своего колена, а ведь я просто пытался ее подбодрить таким образом. Или не только? Мне нравилось касаться ее. Было в этом что-то запретное и сладкое одновременно. А ее дерзость и сопротивление еще сильнее подогревали интерес.

Я заерзал, потому что в штанах стало тесно.

Наверно, мне не стоило увлекаться этими ощущениями. Если затащу ее в постель, снова станет скучно. Пусть будет моим развлечением дольше. До конца семестра. Или даже года. Всего год, и меня больше не будет в Торнвуде, а ее запомнят и выделят среди сотен таких же студентов из других стран.

Пока я забавлялся этими гуманитарными планами, она, кажется, все сильнее ненавидела меня. И это заводило еще сильнее. Кэти даже скучала очень мило и слегка приближалась ко мне, ища защиты от каждого вскользь брошенного взгляда Алистера.

Правда, она перестала это делать, когда пришла Рослин и уселась мне на колени. Меня едва не разорвало от ярости, когда Рос назвала Кэти простолюдинкой, которая отсосет за стакан пива. Это было омерзительно, но я и подумать не мог, что Кэти не постесняется упомянуть инцидент в библиотеке.

Мои интерес к Морковке моментально сменился яростью. Какого черта она творит? Как она смеет! Это ведь была не Рос сегодня утром. Это вообще часто была не Рослин. Моя связь с ней была сродни политическому браку для поддержания имиджа, но сама Рос была иного мнения. Не сошлись мы с ней и в вопросах утреннего минета, который делала не она.

Ее пощечина заставила меня ослепнуть на миг. Кажется, у меня больше нет девушки. Черт бы с ней, но щека горела, и было адски неприятно чувствовать себя в эпицентре насмешек. Ребята не стеснялись в выражениях, и Алистер, конечно, был в первых рядах.

А всему виной рыжая русская малявка. Она хотела удрать вслед за Рослин, но я не позволил. Разумеется, завязалась перепалка. Она просто не могла заткнуться вовремя и сидеть тихо. Я злился и, вместо того, чтобы игнорировать ее идиотский бунт, стал отвечать, все сильнее увязая в мерзкой перепалке и толстых намеках на мою умственную отсталость. Я не мог это терпеть и принял вызов. Зря, конечно, учитывая тему, которую выбрала Кэти, это будет быстро.

Не было.

До самого закрытия мы отвечали на не самые простые вопросы. Пару раз я отчаянно перебирал в голове даты и события, но все же находил правильный ответ, сопоставляя факты. А Кэти… Она знала об Англии все как будто. Откуда? Как? В какой-то момент мне захотелось проиграть ей. Она была бы моей доброй госпожой. Всего лишь до конца года. Что мне этот год? Это будет весело. Наверно.

Но едва я стал обдумывать эту с ысль, Кэти ошиблась. Кембридж и Оксфорд. Моя сестра бредила этими колледжами. Я знал о них все. Кэти – нет.

Странно, но более всего в ее ошибке радовало, что, наконец, она перестанет со мной спорить и начнет слушаться. Так и вышло. Как только Гарри разъяснил все нюансы, я просто увел Кэти, и она не сопротивлялась. Слава богу.

Уже по дороге я решил, что ей не место в общаге. Будет жить у меня во флигеле. Так у Алистера будет намного меньше возможностей достать Морковку. Я был уверен, что от этого он не станет пытаться, но сейчас думать об этом не хотелось.

Меня переполняла почти детская эйфория победителя. И почти сводила с ума совершенно недетская потребность вступить в права владения. Наверно, в моей крови взыграло что-то. Мне хотелось владеть этой девчонкой. Как же глупо было вот так отдаться мне. Я злился. На себя, на нее, на Рослин, на Алистера и даже на профессора Робертса. Это совершенно не помогало мне умерить вожделение. Наказать ее, заставить извиниться, взять назад все слова. Это будет милость и великодушие.

Кажется, я одновременно был в восторге и ненавидел самого себя. Идеальный план сложился за те несколько минут, что мы шли от паба до моего дома. Она должна будет принять эту уловку.

Я продолжал сжимать ее плечо, чувствуя потребность контролировать каждое движение, направлять ее, оберегать. Кэти шла, склонив голову, смотрела под ноги, словно готовилась к казни. А я молился, чтобы она смерила гордыню и больше не упрямилась. Я дам ей шанс, но он последний.

Глава 4. На колени

Торнтон не убирал руки с моего плеча, пока вел по темным улицам. Я не чувствовала ничего. Пустота. У меня не было сил даже бояться. Словно все, что произошло в Торнвуде за эти два дня, и было началом конца. Дорогой к моему рабству. Да, я, конечно, могла послать этих элитных джентльменов в задницу, но что-то подсказывало – не стоит. Где-то на задворках памяти всплыли рассказы Вайолетт о подобных традициях в Оксфорде. Нарушившего слово подвергали такой травле, которую немногие выдерживали и переводились в другие колледжи. Не важно, аристократ это или простой смертный.

Эх, лучше бы я изучала историю Кембриджа, чем запоминала студенческие страшилки.

Мы подошли к общежитию, но Торнтон не спешил отпускать меня. У самого кампуса он заставил свернуть направо, где была небольшая отдельная пристройка. Я молча шла вперед, даже не пытаясь представить, что увижу сейчас. Бенингтон поднес руку к сканеру, и распахнулась чугунная калитка, на крыльце он прислонил другой палец ко второму считывающему устройству. Характерный щелчок открытой двери, и легкий толчок в спину.

– Зайди, – велел лорд.

Он включил свет, и я распахнула глаза от удивления. Передо мной была просторная гостиная с камином, бархатной мебелью и картинами в золотых багетах. И это не выглядело дорого и глупо, как часто бывало в России. Все стояло на своих местах, уместно и гармонично. И сам Бенингтон, сбросивший свой демократичный бомбер на скамью у двери, идеально вписывался в обстановку. А я забыла, что невежливо крутить головой, и рассматривала его жилище. То, что лорд Торнтон жил здесь, не вызывало сомнений.

– Нравится? – насмешливо спросил Бенингтон, проходя в гостиную. – Надеюсь, что так, Морковка. Не отвечай. Иди сюда.

В его голосе почти не было насмешки. Он принимал мое удивление как должное, само собой разумеющееся. И по этому поводу я снова начала чувствовать. Злость, разумеется. И даже какую-то обиду. Ну почему вот некоторые по праву рождения получают все и сразу, а другим нужно за меньшее грызть глотки, идти по головам и вкалывать без выходных?

Ладно, черт с ней, с судьбой. Где моя голова была, когда я спорила на… На все, черт подери. Мое тщеславие ничем не лучше непрошибаемой самоуверенности Торнтона. Даже хуже. Он ведь отстоял свое достоинство и даже принял мой проигрыш без издевок. Как гребаное само собой разумеющееся. На людях, конечно. Что будет сейчас, мне оставалось лишь гадать.

Недолго.

Бенингтон сбросил ботинки прежде, чем ступить на ковер, прошел в гостиную и сел на диван, вытянув ноги.

– Сними обувь и иди сюда, – позвал он.

Я поспешила исполнить приказ. Это было немного странно. Англичане редко разувались в доме. Передвижение на авто и отмытые с шампунем улицы в принципе и не требовали этого. В Торнвуде тоже было чисто, но Бенингтон, очевидно, имел иные вкусы и взгляды.

Пройдя в гостиную, я встала перед диваном, уставившись на свои носки в цветах Гриффиндора. Торнтон неожиданно схватил меня за руку и дернул на себя. Я почти упала на него от неожиданности, но сильные руки подхватили под попу и помогли удобно усесться на лорде верхом.

Вашу мать, я же не собираюсь получить удовольствие от такого удобства? Или – да?

– Нет-нет-нет, – затараторила я, упираясь руками ему в грудь.

– Тихо, – рыкнул Бенингтон, который в полутьме гостиной стал похож на демона. – Сиди спокойно Кэти, не ерзай. У тебя есть последний шанс.

Он говорил мне в шею, и от его горячего дыхания у меня по коже тут же побежали мурашки. Я поежилась, пытаясь превратиться в комочек и не чувствовать предательскую сладкую боль внизу живота.

– Шанс? – не поняла я, переспрашивая хрипло после долгого молчания.

Мои сухие губы с трудом двигались, и я провела по ним языком и заерзала, пытаясь слезть с него. Бенингтон сглотнул и сжал мой зад сильнее.

– Шанс, задиристая Морковка. Я отменю наш уговор, если ты сейчас искренне, от всей души извинишься передо мной.

– Извиниться? За что? – искренне недоумевала я.

– За то, что прервала меня вчера в библиотеке. За то, что не попыталась отговорить Робертса. За то, что не слушалась меня. За то, что сдала меня Рослин, и я лишился подружки. За то, что считала себя самой умной, а это совсем не так. Давай, Кэти. Посмотри на меня и извинись. Будь красноречива, и я помилую тебя. Уверен, ты умеешь быть милой.

Я знала, что он не шутит и не издевается. Торнтон отменит все свои желания, если я сейчас прогнусь и унижусь, признаю свою ошибку. Но самый ужас был в том, что я не могла. Я пыталась несколько раз начать. Он ждал. Терпеливо. Я открывала рот, но слов не находила.

– Прошу прощения, лорд Торнтон, – в конце концов, выдавила я. – Но единственная ошибка, которую я сегодня допустила и готова признать – это старшинство Тринити колледжа Кембриджа.

Бенингтон смотрел на меня, прищурившись. Долго. И я все явственнее ощущала, что его пах становится тверже.

– Что за сила заставляет тебя быть такой конченой безмозглой стервой? – наконец процедил он сквозь зубы.

– Возможно, все та же, что делает тебя непробиваемым самоуверенным засранцем.

Он сжал мой зад еще сильнее, уже причиняя боль, почти вдавил в себя, позволяя ощутить возбуждение. А я была как пьяная и даже не боялась того, что этот человек может со мной сделать. Вакуум. Никаких чувств. Только слабоумие и отвага.

– Это неправильный ответ, Морковка.

Его синие глаза обжигали и гипнотизировали. В следующую секунду я ощутила, наконец, что-то, но это было абсолютно неуместно. Возбуждение. Меня заводила его ярость. Кажется, именно поэтому я все время пыталась бросить вызов Торнтону. Сейчас этого не стоило делать, но мне было плевать. Ведомая странными инстинктами, я поерзала. Бенингтон глухо простонал и тут же скинул меня с колен.

Я упала на пол. Разумеется, он не извинился за эту грубость, лишь встал и расстегнул джинсы.

– Останься на коленях, Кэти, – велел Торнтон. – И открой рот.

– Что? – я с трудом улавливала смысл его слов.

– Что слышала.

– Но…

– Все мои желания, детка. Поверь, минет это меньшее, за что тебе стоит переживать. Особенно, если постараешься.

Наверно, я чокнутая или просто идиотка, но мой разум вместо панической отключки отметил, что у проклятого лорда красивый член. Нет, я не горела желанием прикасаться к нему, но, кажется, у меня не было выбора.

Я снова облизала губы, готовясь приоткрыть рот, но Торнтон не дождался. Он взял меня за лицо и надавил на скулы пальцами, а потом протолкнул головку между моих губ. Вздрогнув, я сразу приняла его член дальше, закашлялась и подавилась.

– К черту, – рявкнул Бенингтон, отступая. – Просто открой рот.

Я так и сделала. Он снова толкнулся бедрами, и я опять не смогла принять его. Глаза защипало, и я всхлипнула, теряя всю свою дерзость и злость. Бенингтона не остановило мое отчаяние. Он снова и снова проталкивал член мне в глотку, а я давилась им, уже почти рыдая. Попытка отсосать на зло провалилась с треском.

Неожиданно Торнтон подхватил меня подмышками и бросил на диван. Он все еще был с расстёгнутыми джинсами и торчащим членом. Должен был выглядеть комично, даже глупо, но не выглядел.

Вот ведь гад.

Очередная аристократическая суперсила, видимо. Бенингтон тяжело дышал, глядя на меня сверху вниз. Кажется, ему непросто давались сейчас самообладание и контроль.

– Ты никогда этого не делала или просто издеваешься надо мной? – потребовал он ответа.

Я снова почувствовала себя ущербной, пискнув:

– Никогда.

Торнтон прерывисто выдохнул.

– Потрясающе. Знаешь, дешевле и проще снять шлюху, чем возиться с тобой.

Почему меня оскорбляет даже такое справедливое замечание?